Вера. Надежда. Смерть

Анна Иванова

Вера. Надежда. Смерть

Глава 1. За него бы всю жизнь отдала

«Полжизни отдала бы за сигарету, – стиснула зубы Надя. Она с тоской оглянулась на лежащий на заднем сиденье пакет с продуктами, заранее зная, что никаких сигарет там нет. Взгляд скользнул по сосредоточенному на дороге лицу Вадима. Карие глаза прищурились, шелковистые брови, по которым она так любила проводить пальчиком, сошлись к морщинке на переносице. – А за него бы всю жизнь отдала… Нет, лучше ему».

Ничего, что Вадиму не нравятся курящие девушки. Она ради него бросит. Правда, пока не получается, но позже обязательно. Говорит, каждая сигарета сказывается на потомстве. Заботится, значит, об их будущих детях. Иначе и внимания не обращал бы, или, в худшем случае, жаловался, как другие зожники, что не хочет целоваться с пепельницей. Куда приятнее бросать ради деток, чем чтобы доказать, что ты не пепельница.

Нет, просто так Вадим не капризничает, только по делу. Настоящий мужчина. За это она его и любит, а еще за красоту… Конечно, мама правильно говорит, в тридцать лет пора тянуться к хорошему характеру, а не привлекательной внешности, но разве одно исключает другое? В красивом теле красивый дух!

Еще раз погладив Вадима взглядом, Надя повернулась к лобовому стеклу.

– Ты что, с дороги свернул?

– Это и есть дорога, – кивнул он на петляющую между деревьями полосу грязи.

– Как же…

Надя оценила себя в боковом зеркале сквозь крошечные дождевые капельки-лупы на стекле. Не так идеальна, как он, но все-таки достаточно хороша в этом красном платье в пол, чтобы продолжать перепалку. Из книг о том, как удержать мужчину, она давно уяснила: закатывать скандал позволительно только красивой женщине. Что может быть отвратительнее орущей растрепанной бабы? Но и всегда быть хорошей не вариант, иначе быстро ему наскучишь.

– Ты в курсе, что с этого начинаются все фильмы ужасов?

– С чего именно?

– Ну вот с таких проселочных дорог. Парочка съезжает, а потом находят только пустую машину, или еще хуже, их изувеченные трупы. Лучше бы и дальше по трассе ехали, там безопаснее.

– Лучше бы ты поменьше смотрела телевизор и побольше читала хорошую литературу. А там, – кивнул он в сторону поворота, – дорожные работы. Ты же слышала, Серега звонил, предупреждал.

– Серега то, Серега се… А если я твоему лучшему другу не понравлюсь, ты тоже его послушаешь и бросишь меня? – выпалила Надя, но тут же прикусила язык. Показывать мужчине свою неуверенность – последнее дело.

– Зря ты так нервничаешь, – на секунду отвлекся от дороги Вадим и погладил Надю по щеке. – Все пройдет идеально, обещаю. Может, закуришь, чтобы успокоиться?

– Я же бросила, забыл?

– Поэтому твои волосы пахнут дымом?

– Я стараюсь, честное слово. Даже на шашлыки ни одной сигареты не взяла, хотя сейчас мне бы и правда не помешало успокоиться.

– Посмотри в бардачке, там уже месяц Серегин «Винстон» болтается.

– Правда, можно?! – дрожащими от возбуждения пальцами зашарила по панели Надя.

– Только в окно.

– Ты даже запаха не почувствуешь, честно слово! Я далеко буду дуть.

Она открыла пачку и подцепила заостренными ноготками сигарету. После любимых тонких палочек эта выглядела между ее пальцами настоящим бревном. Ничего, сейчас она бы выкурила целый штабель. Зажигалки в пачке, естественно, не оказалось. Надя протиснулась между сиденьями, пытаясь выудить из подпрыгивающего на кочках пакета коробок спичек. Ей это удалось только после того, как машина затормозила.

– Что стоим, кого ждем? – вставив сигарету между зубами, прошепелявила Надя. – Хочешь, чтобы я покурила на улице?

– Приехали, – кивнул на лобовое стекло Вадим.

Надя обернулась и не сразу поняла, где находится. В сумерках, среди теней деревьев, горели, как ей показалось, сотни огней. Приглядевшись, она поняла, что на полянке всего с десяток фонариков, но их свет, размноженный дождевыми каплями, превратил не самое уютное место в сказочную полянку. И вся эта сказка для нее. Она распахнула дверь и даже не побоялась ступить кроссовками в тягучую грязь, чтобы проверить, не почудилась ли ей вся эта красота. Неужели настал тот долгожданный день, о котором она грезила с самого детства? Вот сейчас он подведет ее к расстеленному посреди полянки покрывалу, опустится на одно колено и…

Сделав шаг, Надя заметила сверкнувший в свете фар металлический предмет. Слишком большой для кольца, да и вряд ли Вадим оставил бы такую дорогую вещь без присмотра. Интересно, а Серега со своей девушкой уже не приедет? Меньше всего ей хотелось бы разделять такой день с незнакомыми людьми. Правда, если бы дело было в ресторане, а на то, как Вадим делает ей предложение, смотрела толпа посетителей, она бы не расстроилась, но такой сюрприз даже романтичнее…

Приблизившись еще на пару шагов, Надя разглядела упаковку пищевой пленки, пару мотков веревки и горстку деревянных прищепок. Вряд ли Вадим затеял стирку, но и предложение, похоже, будет другого характера. Размечталась… Что ж, она не впервые встречается с мужчиной и давно поняла, что у каждого есть свой изъян. Идеальных не существует. Но так ли все плохо?

– А знаешь, – не оборачиваясь, сказала она подошедшему сзади Вадиму, – пару лет назад я зачитывалась «Пятьюдесятью оттенками серого». Очень возбуждающе…

– Сколько же в твоей голове этого дерьма? – Вадим запустил руку ей в волосы и сжал ладонь в кулак. Кожа на голове до боли натянулась, по спинет побежали мурашки. Наде показалось, что она услышала звон рвущихся от натяжения волосков.

В этот момент ее взгляд снова уловил металлический блеск, но на этот раз даже сквозь набежавшие на глаза слезы она разглядела, что его излучает. На покрывале лежал тонкий и длинный, с канавкой по центру лезвия, нож. Похожий остался у ее дедушки с войны. Как же он его называл? Кажется, штык. Говорил, что такими прокалывали людей насквозь.

– Я давал тебе столько шансов стать достойной женщиной, будущей матерью, женой, а ты… – выдохнул он ей в ухо, ослабляя хватку. – Даже сейчас, в машине. Неужели так сложно было отказаться от сигареты? От этой гребаной соски?! Ничего, раз по-другому не можешь, я научу тебя сосать.

Надя ощутила толчок под правое колено и еле успела выставить руки, прежде чем приземлилась в холодную вязкую грязь.

Глава 2. Жить опасно, можно умереть

Я украдкой бросила взгляд из-под белой вуали. Хотелось сорвать ее, чтобы тонкая сетка не мешала любоваться зелено-карими глазами, поблескивавшими в мерцании церковной свечи. Руслан зажал ее между ладоней, словно пытался отмолить грехи. Удивительно. В прошлом году я готова была имитировать предсмертные муки, только бы не видеть его у алтаря, а на этот раз всю ночь пролежала с открытыми глазами, дожидаясь утра. Еще вечером примерила заранее купленное белоснежное платье со всей светлой обувью. Сотни раз распускала и собирала волосы под шляпкой. Глупый аксессуар, но коротенькая вуаль хотя бы скрывает ото всех мой голодный взгляд.

Мне показалось, или на мгновение его глаза скользнули по моему лицу? Делая вид, что откашливается, Руслан взглянул исподлобья мне прямо в глаза. От неожиданности я замерла и не успела среагировать. Он отвернулся первым. Чертова шляпка с ее бесполезной вуалью! Похоже, сквозь нее прекрасно видно, как я на него смотрю. Чтобы избавиться от искушения, я всем телом развернулась к купели. Самое время – подошла Валина очередь.

В белом раздельном купальнике она и до погружения вызывала далекие от крещения мысли, а когда священник трижды окунул ее с головой в воду, по церкви пробежал ропот. Я поспешила ей навстречу с белой длинной рубашкой. Сама Валя пыталась настоять на шелковом халатике, но, когда мой младший брат затянул «На ринг вызывается…», согласилась надеть традиционную крестильную сорочку. Кажется, Егор больше всех в храме пожирал Валю взглядом. Правда, стоило ей посмотреть в его сторону, чертенка как святой водой смыло.

Пока я наблюдала, как батюшка пытался надеть на Валю чересчур короткую цепочку с крестиком, кто-то положил руку мне на талию. Я замерла, боясь разочароваться.

– Можешь мне объяснить, почему он стал крестным? – поравнялся со мной и кивнул на Руслана Илья.

– Спроси у новокрещеной, – подняла глаза к сводчатому потолку я.

– Между прочим, он мне жизнь спас, – отжимая волосы и вытирая волочащимся по полу подолом рубашки капли, сказала Валя.

Я так и не заставила себя развенчать Валины иллюзии. Знала бы она, что Руслан предлагал ею пожертвовать, чтобы поймать убийцу…

– Вообще-то, это я маньяка застрелил, – заметил Илья. – А Аделина уговорила убийцу тебя отпустить.

– Ну и пусть. Все равно круто, когда твой крестный – чувак из телека.

– Куда уж мне, обычному менту.

– Вот именно. Пойдем-ка, – подхватила меня под руку Валя, – подышать свежим воздухом надо.

– С ума сошла? Ты же вся мокрая. Август уже. Знаешь, как холодно по утрам?

– Не нуди, – проговорила она сквозь зубы.

Только в этот момент я заметила переступающего порог Руслана. Вместо ответа я покачала головой и позволила подруге вытащить себя на улицу. Остановившись у входа, Руслан достал из белой коробочки что-то вроде мундштука и маленькую, как будто обрезанную наполовину сигарету. Я уже слышала об этой системе для нагревания табака, но название вылетело из головы.

– А резиновую женщину когда купишь? – вышел следом за нами Илья и, увидев дымящего Руслана, достал пачку обычных сигарет.

– Как только изобретут искусственные легкие, – отозвался тот, и я впервые за день услышала его низкий с хрипотцой голос. Кажется, по этому голосу я соскучилась чуть ли не больше, чем по глазам. Тем самым, что мимолетно проскользнули по мне, тут же сосредоточившись на горизонте. Я с трудом оторвалась от них и повернулась к Илье.

– Давно ты куришь?

– С тех пор, – откинул со щелчком крышку Зиппо он, – как задолбало трястись над собственным здоровьем. Захотелось уже пожить.

Шагнув к нему, я шепнула:

– А для тебя это безопасно?

Я уже пару раз сталкивалась с одним из последствий лейкемии, которую Илья перенес в подростковом возрасте – приступами паники. Оба случая произошли в самый неподходящий момент, когда от Ильи зависели наши жизни. Кто знает, как его организм отреагирует на никотин и еще полтаблицы Менделеева, содержащейся в сигарете.

– Серьезно? Это ты спрашиваешь меня о безопасности? Сама знаешь, жить вообще опасно, – поднял брови он, – можно же умереть…

– Уезжает! – в прямом смысле влезла между нами Валя и, схватив меня за руку, попыталась сдвинуть с места. – Ну что ты стоишь?!

– Пусть уезжает. – Я проводила взглядом фигуру Руслана, обогнувшую черный Гелендваген. Всего несколько месяцев назад я сидела за рулем этой машины, а Руслан смотрел на меня, не отрываясь…

– А ты? – Валя накинулась на Илью с кулаками, благо в силу разницы в росте достала только до груди. – Опять все испортил!

– Оставь его в покое, он-то здесь при чем?

– Не понятно, что ли? – на этот раз успешно оттащила меня она. – Прилип к тебе, как банный лист, даже поговорить с Русланчиком не дал. Да если бы не он…

– Ничего бы не изменилось. Руслан с самого приезда ни разу на меня даже не взглянул.

– Но приехал же!

– Потому что ты попросила его стать крестным, от такого не отказываются.

– Отказываются, еще как. Раз согласился, значит между вами все еще может быть.

– Только не с женатым мужчиной, – покачала головой я. – Не с мужем моей подруги детства.

– Да? Ну и где же его пассия? Что-то я ее в церкви не видела. И в тачке тоже. Может, в багажнике спряталась, а, как думаешь?

Валя толкнула меня в бок. Я засмеялась в ответ, хотя в душе готова была расплакаться. Машина Руслана скрылась за поворотом. Вряд ли кому-то, даже Вале, удастся снова хотя бы на час вернуть его в мою жизнь.

Глава 3. Он закончил игру

Надя втянула ноздрями полиэтилен. Обмотанная вокруг головы пищевая пленка позволяла открывать и закрывать глаза, но смешавшиеся с тушью слезы сделали ее почти непрозрачной. Она видела только силуэт того, кого в прошлой жизни звала Вадимом. Он все отдалялся, а Надя ползла следом со связанными за спиной руками, забыв об ободранных коленях. Всего каких-то пару часов назад она готова была умереть за сигарету, а теперь молила только о глотке воздуха.

Наконец, когда у нее уже не осталось сил ползти, а голова совсем пошла кругом, он остановился. Надя широко открыла рот, как будто это помогло бы воздуху пройти сквозь полиэтилен. В этот момент пленка натянулась и со щелчком лопнула. Надя услышала собственный надрывный вздох, а потом ощутила палец, елозящий у нее во рту. Еще час назад она бы попыталась его укусить, но теперь это не имело смысла. Главное – дышать.

Не успела Надя насладиться таким режущим и одновременно излечивающим воздухом, как палец выскользнул из ее рта, и на лицо легла тяжелая ладонь. Надя затрясла головой, пытаясь скинуть ее и вновь получить порцию кислорода. Вторая рука уперлась ей в затылок, не давая пошевелиться. Извиваясь всем телом, Надя почувствовала, как земля уходит из-под ног. Если она сейчас отключится, в себя уже не придет. А может, это и к лучшему? Пусть все закончится. Неважно как, только бы поскорее.

Тело по инерции продолжало извиваться, сломанные ноготки впивались в веревку на запястьях, живот колыхался, словно слипшийся шарик, в который безрезультатно пытаются закачать воздух. Надя вздрогнула и замерла. В последний раз ощутив саднящие от укусов бока, обожженные кончики пальцев, она будто провалилась сквозь тело, которое ей больше не принадлежало, в наркозную черноту.

Обжигающий ноздри запах вернул Надю к боли. Ее тело лежало на спине, между ног у нависшего над ней Вадима. Связанные руки упирались в поясницу. Держа возле ее лица что-то белое, источающее огненный запах, мучитель качал головой.

– Как же ты детей рожать собиралась? Даже двух часов потерпеть не можешь. Тоже мне, мать будущая. Кольнуло ей, и сразу в обморок… – наклонился и поднял что-то с покрывала он. – А если бы вот этим кольнуло, а?!

Сквозь мутную от туши пленку Надю по глазам резанул металлический блеск. Даже не пытаясь всмотреться в длинный тонкий предмет, который Вадим поднес к ее лицу, она безошибочно угадала в нем штык-нож.

– Как тебе такое?

Ледяное острие на секунду прижалось к ее нижней губе, а потом поползло вниз. Подбородок, шея, грудь и живот по очереди становились эпицентром ужаса, пока штык не скользнул еще ниже. Оттуда нестерпимый холод побежал во все стороны, сковывая и без того связанное тело. Саднящая плоть ощутила давление, кончик ножа скользнул внутрь. Надя зажмурилась, молясь о единственном возможном спасении:

– Хоть бы все поскорее кончилось…

– Что ты сказала? – опустился ухом к ее рту Вадим, от чего снова стало тяжело дышать.

– Пожалуйста, закончи…

– Просишь, чтобы я тебя убил?

Она с трудом оторвала ноющий затылок от земли, чтобы кивнуть.

– Быть не может. До этого ревела «Вадик, не надо!», – перешел на фальцет он, но тут же продолжил нормальным голосом: – С чего вдруг такая перемена? Неужели сама поняла, какая ты бесполезная?

Надя снова приподняла голову.

– Видишь, даже до тебя дошло, какой паршивой матерью и женой ты бы кому-то стала. Курилка. Родила бы больного ребенка, а он потом мучайся всю жизнь, – заскрежетал зубами Вадим. – А отец смотри на своего наследника и руками разводи.

Кончик ножа проник глубже, надрезав нежную плоть. Надя взвыла от боли. До этого откровенно наслаждавшийся ее мучениями Вадим не пошевелился. Сквозь разводы на пленке Наде показалось, что в его глазах блеснули слезы. «Не может такое чудовище плакать, – подумала она. – Это все отблески фар…»

– Ну вот что, – сказал он, резко выдергивая штык. Теплая струйка крови пробежала между Надиных ног. – Раз сама все понимаешь, вставай.

Вместо того, чтобы послушаться, Надя продолжила в оцепенении лежать на мокром от моросящего дождя пледе.

– Вставай говорю, разлеглась она!

Схватив ее за волосы, Вадим потянул вверх и вперед. Надя вновь оказалась перед ним на коленях. Неужели все по новой? Почему ее тело выдерживает пытки, когда сознание, перепуганное, забившееся в самый дальний уголок, уже сдалось… Нет, на этот раз она ошиблась. Вадим занес над ее головой нож. Надя зажмурилась. Внутри все похолодело, но вместе с ужасом пришло облегчение.

Тело снова расслабилось и стало податливым. Ей даже показалось, что теперь она может двигаться. Так и есть! Затекшие руки опустились к животу. Надя попыталась поднести их к лицу, но смогла лишь слегка повернуть. Вместо веревки на запястьях появились багровые полосы. Пока она их рассматривала, в затылке что-то треснуло. С глаз будто свалилась пелена. Полосы на руках превратились в множество темно-красных точек. Надя опустила взгляд. Она снова ошиблась – упала не пелена, а пленка. Перепачканный тушью и слезами кусок полиэтилена валялся на пледе между ней и Вадимом, рядом с разрезанной веревкой.

Надя почувствовала, что наконец-то может дышать носом. Втянула пахнущий лесом воздух. Ее последний глоток свободы. Что-то темное навалилось сверху. Она зажмурилась, стараясь усилием воли снова отключить все чувства. Не вышло. По влажной коже будто прошлись наждачкой. Ерунда, по сравнению с муками, которые она уже перенесла, но отчего-то стало даже страшнее.

– И чтобы никому ни звука, – раздался над ней голос Вадима. – Я за тобой прослежу, поняла? Узнаю, что хоть намекнула кому-нибудь, убью. И если увижу, что закурила, тоже. Чего ждешь? Встала и пошла отсюда!

Надя продолжала сидеть, не открывая глаз. Что это: новое испытание или очередная пытка? Неважно. Пусть лучше убьет поскорее, только не мучает больше.

– Ты что, сука, издеваешься? Я говорю, пошла отсюда! – схватил ее под мышки и поднял Вадим. Связанные ноги тут же подкосились, и она опустилась на колени. – Ах ты ж…

Надя открыла глаза и опустила голову. Страшнее всего было увидеть, что же на этот раз он с ней сделал. Вскрикнула, заметив красные от плеч до запястий руки. Снял кожу?! Содрал ее чем-то жестким, колючим… Нет же, это всего лишь рукава ее платья. Того самого, сорок процентов шерсти, в пол. Под него она надеялась незаметно поддеть мериносовые колготки, если похолодает или поднимется ветер. Впервые за вечер она вспомнила о холоде, но ветер был ни при чем. Прикосновение ледяного лезвия пробрало до костей. Веревка, до этого сковывающая лодыжки, скользнула вниз, а согнутые в коленях ноги разъехались в стороны под весом тела.

– Теперь иди, – сказал Вадим и наклонился к пледу, собирая инструменты пытки в кучу.

Казалось, он закончил игру, и теперь, словно прилежный ребенок, убирает разбросанные игрушки. Может, и правда наигрался? Намучил ее всласть, а теперь отпускает? Но ведь так не бывает… Как больно будет поверить, а потом снова потерять надежду. Но умирать еще больнее. Надя медленно, стараясь не шуметь, приподнялась и подобрала под себя левую ступню. Пока Вадим шарил по земле, собирая прищепки, она повторила трюк со второй ногой. Оставалось только подняться, но поймать баланс на отекших ногах оказалось не так просто. Покачнувшись, она потеряла равновесие и уткнулась лицом в мокрый, пахнущий псиной плед.

– Калоша, – схватил ее за волосы Вадим и потянул вверх.

Почудилось, будто кожа отошла от черепа и вот-вот оторвется вместе с волосами. Снова оказавшись на ногах, Надя попыталась сделать шаг, но Вадим потянул ее обратно.

– Не туда, дура. Дорога с другой стороны! – выкрикнул ей в ухо он и толкнул с такой силой, что пришлось засеменить ногами, лишь бы не упасть.

Босые ступни онемели настолько, что не почувствовали разницы между пледом и каменистой землей. По инерции Надя преодолела пару метров и почти остановилась, когда вдруг осознала, что может бежать. Не оглядываясь, она увеличила шаг и понеслась в заданном Вадимом направлении. Пусть это его новая пытка, пусть какая-то извращенная игра. Главное – у нее появился шанс на спасение. Не веря собственному счастью, Надя припустила с такой скоростью, на которую никогда не была способна. Или не знала, что способна? Сердце колотилось в груди, но не столько от бега, сколько от охватившего приступа радости. Только что она смирялась со смертью и просила, чтобы все поскорее закончилось, а теперь летит во весь опор, подальше от этого лесного ада и… поскользнувшись, падает на спину.

Глава 4. Он не был человеком

Руки все еще не слушались. Надя пару раз ударилась головой о землю в попытках подняться. Во все стороны полетели брызги грязи. Отчаявшись, она наконец-то решилась оглянуться. Между деревьев показался силуэт Вадима. Она взвыла, сворачиваясь клубком и подгребая под себя обожженными пальцами грязь. Когда сил биться о холодную землю уже не осталось, Надя решилась снова взглянуть в глаза своему убийце. Замерла, вгляделась в темноту между деревьями. Никого. Всего лишь скрюченные ветви и сломленная психика.

Лежа на боку, она попыталась согнуть руку. Кажется, удалось. Не чувствуя места соприкосновения, оперлась локтем о землю. Постаралась лучше рассмотреть окружающую обстановку, и в этот момент почувствовала, что может приподняться. Сначала удалось сесть, затем встать на колени, а уже через минуту она снова бежала по лесу, на этот раз не так быстро и гораздо осторожнее.

Сквозь слезы она вглядывалась в темноту, ожидая встретить на пути ловушку или самого Вадима. А может, никто не поджидает ее в темноте? Что, если он специально направил ее не к дороге, а вглубь леса, чтобы она окончательно заблудилась и умерла от голода? Или туда, где водятся дикие звери. Окровавленная, она наверняка привлекательная добыча для волков. Иначе как объяснить, что ее, со следами укусов, выделений и еще черт знает каких улик просто так отпустили с места пыток?

Надя не знала, сколько времени прошло – пара минут или несколько часов, прежде чем между деревьями показалась блестящая змейка асфальта. Значит, он не собирался заморозить ее до смерти или скормить хищникам. Выходит, он и правда ее отпустил? Боковым зрением она заметила какой-то блеск. Луч фонаря?! Надя резко развернулась, чуть не потеряв равновесие. Там никого не было. Только в этот момент она поняла, что в лунном свете поблескивает выступившая на ресницы слезинка.

Слезы счастья покатились по Надиным щекам, когда до нее донесся новый звук. Машина? Кто-то едет. Она спасена! Не разбирая дороги, Надя ринулась к трассе. Стволы деревьев и кусты хватали ее за подол платья, но она, не замедляя шага, прорывалась вперед. Успеть, главное успеть. Нельзя упустить эту машину. Когда, развернувшись от удара плечом о березу, Надя оказалась на краю дороги, из-за поворота показался свет фар. Большие, как у джипа. Как у его джипа. Сердце замерло, тело снова оцепенело и отказалось слушаться. Увидев знакомый серебристый капот, Надя не нашла ничего лучше, чем упасть и скатиться обратно в чащу. Лежа в мокрой траве и чувствуя, как что-то ползет вверх по лодыжке, она проводила взглядом минивен.

– Стой! – приподнимаясь на все еще непослушных руках, закричала она. – Стой!!! Пожалуйста!

Звук мотора отдалился. Выплевывая траву, Надя с трудом села и стряхнула с ноги ползущую гадость. Миниатюрная ящерица. Еще утром такое соседство заставило бы ее визжать на весь лес, теперь же ей стало жалко прикинувшееся мертвым пресмыкающееся. Совсем как она сама. Вот только замереть для нее значит умереть по-настоящему. В одном платье, в дождь, израненная… Вряд ли она долго продержится. Даже ящерица осмелела и поползла к дороге.

В горле пересохло. Надя запрокинула голову, чтобы поймать хотя бы несколько дождевых капель, но тут же вдохнула и закашлялась. Нос не дышал, словно на нем все еще была пленка. К моменту, когда ей удалось откашляться, дождь затих, а горло уже саднило. Наде захотелось в очередной раз расплакаться, но вместо этого она решила экономить жидкость в организме.

«Не для меня, – успокаивала она себя, подергиваясь от подступающих рыданий, – для будущих деток».

Наконец, Надя зажмурилась и принялась просить высшие силы, чтобы появилась еще одна машина. Она так сильно трясла в молитве головой, что не сразу заметила шум подъезжающего автомобиля. Разглядывать марку и модель уже не было времени. Она кое-как поднялась на ноги и бросилась на дорогу. Огромные прямоугольники фар ослепили ее, но даже за ярким светом она заметила серебристый джип. За рулем сидел Вадим. Его Надя не спутала бы ни с одним человеком на свете. Он не был человеком.

– Нет! Только не это, пожалуйста!!! – бросилась в сторону леса она, но, наступив на недавнюю подругу по несчастью – ползущую по асфальту ящерицу, поскользнулась и упала прямо под колеса автомобиля.

Глава 5. Пять правил на случай похищения

Распрощавшись на пороге с младшим братом, я заперла входную дверь и уставилась на свое отражение в старинном зеркале. Это все дурацкая шляпка! Нацепила на голову страусиную ферму, а потом удивляюсь, почему меня в ней не замечают. Одним движением я сорвала преданный анафеме аксессуар с головы вместе с клоком волос и запустила им в гостиную. Снова повернувшись к зеркалу, встретилась взглядом с растрепанной, красной от гнева истеричкой, готовой вот-вот разрыдаться.