Путешествие

– А вы хорошо знаете путь? – спросил Ролль, пытаясь нарушить затянувшуюся паузу.

– Хорошо, – сказал Проводник.

Через полчаса с правой стороны дороги, на опушке леса показалось большое здание. Оно было за оградой и сделано в виде пагоды. В ограде была калитка. Перед оградой – беседка. К деревьям, растущим рядом с пагодой, были привязаны разноцветные лоскуты ткани. Проводник остановился перед оградой. Ролль тоже остановился.

– Это Бурхан, – сказал Проводник, указывая на здание.

– Что такое Бурхан? – спросил Ролль.

– Храм. Местный храм.

– А у здешних какая религия? – спросил Ролль.

– Религия? – переспросил Проводник. Похоже, он не понял вопроса. – Это просто храм. Зайди – посмотри, если хочешь, только не долго. Я подожду здесь. Покурю.

Ролль открыл калитку и вошел в ворота. Проводник сел на лавочку и достал из-за пазухи фляжку. Ролль подошел к пагоде. Вокруг было тихо, ни души. Дверь была деревянной. На двери красной краской были нарисованы какие-то иероглифы. Ролль потрогал дверь. Она была сырая. Ролль открыл дверь, сделал несколько шагов и остановился. Дверь плавно закрылась за ним. Видимо была на пружине. Стало темно. Пахло ладаном. Темнота медленно прояснилась. Храм был совершенно пуст. Одни голые стены. Только красный огонек светился в центре. Ролль медленно пошел вперед по скрипящему деревянному полу. Пол скрипел громко. Ролль пытался ступать мягче, но пол все равно скрипел. Огоньком была свеча. Она стояла на железной тарелочке, которая была подвешена на нить. Нить уходила высоко-высоко вверх, под потолок. Ролль так и не понял, почему свечка горит таким неестественно красным цветом. Ролль обошел вокруг свечи. Постоял немного, надеясь что-то услышать или понять, но никаких озарений в голову не приходило. Смотреть было не на что. Ролль пошел к выходу. Закрыв за собой дверь, он вернулся к беседке. Проводник сидел на скамейке и курил.

– Ты долго, – сказал он.

– Разве? – удивился Ролль. – А я думал быстро.

– Как тебе бурхан? – спросил Проводник.

– Странный какой-то, – сказал Ролль, – не на что смотреть.

– А разве свеча не горела? – спросил Проводник.

– Горела, – согласился Ролль.

Проводник бросил сигарету и встал. Они пошли дальше. Минут через 15 они свернули с широкой дороги и по небольшой тропинке пошли вглубь леса. Рядом с тропинкой журчал ручей.

Вскоре, после очередного поворота, Ролль увидел в просвете между деревьями, горы. Они были неестественно большими и серым росчерком коряво закрывали собой большую половину неба. Ролль опять засомневался в реальности этих гор. Слишком уж они были монументальными.

– Красиво, – сказал Ролль Проводнику, указывая на горы. Проводник молча кивнул. Они шли дальше. Горы, то появлялись в просветах, то снова исчезали за деревьями. Каждое новое их появление удивляло Ролля. Он каждый раз не ожидал, что они будут так высоко…

– Я принес тебе зеркало.

Ролль чуть не подпрыгнул от неожиданности. Рядом с ним семенил молодой человек. Лицо у молодого человека было маленьким. На нем была майка с короткими рукавами. Он быстро перебирал ногами, пытаясь успеть за Роллем.

– Это не простое зеркало, – продолжил молодой человек, переходя на шепот. – Это зеркало разбито. Оно превращено в набор осколков.

Ролль не стал останавливаться. Он боялся отстать от Проводника и заблудится в незнакомом лесу.

– Вы кто? – спросил Ролль молодого человека. Молодой человек бросил настороженный взгляд в сторону Проводника и быстро вложил в руку Ролля какой-то холодный предмет.

– Что это? – спросил Ролль, пытаясь разглядеть предмет.

– Это зеркало, – ответил молодой человек, – разбитое зеркало. Это мы с вами. Ведь кем мы рождаемся? Мы рождаемся, как зеркало, целыми и непорочными. А потом, бац, и трещины во все стороны. И самое смешное, что там, где нас разбили, тот черный треугольник, та черная дыра, которую в нас сделали, мы начинаем считать собой, чем-то исключительным, каким-то своим «я». И то расколотое изображение, которое получилось, мы начинаем считать своим индивидуальным видением мира. Получается, что единственное место, где нас нет, становится нашей индивидуальностью. Это же глупо. Ведь так?

– А ну брысь, – вдруг громко сказал Проводник, остановившись. Видимо он услышал их беседу. Ролль что-то хотел возразить, но его собеседник исчез так же внезапно, как появился, оставив в руках у Ролль свое зеркало. Зеркало действительно было разбитым. Ролль поднес его к лицу, пытаясь увидеть свое отражение, но ничего не увидел.

– Выбрось, – сказал Проводник, – собираешь всякую дрянь.

Ролль послушно бросил зеркало в траву.

– Еще пройдем с полчаса и устроим привал. Главное дойти до озер, – сказал Проводник, и они пошли дальше.

Вскоре земля под ногами сменилась мокрым песком и большими валунами. Идти стало сложней. Приходилось постоянно следить за дорогой, что бы ни споткнутся о камни.

Вдруг впереди показалась лошадь. Она была оседланной, но всадника на ней не было. Она не спеша, шла им навстречу. Проводник прошел мимо лошади, не останавливаясь. Он даже не посмотрел на нее. Ролль на всякий случай прижался к краю тропинки. Он побаивался лошадей. Лошадь медленно, уткнувшись взглядом в землю, прошла мимо них, словно не заметила.

– Что это? Это лошадь? – спросил Ролль, догоняя Проводника.

– Лошадь, – ответил Проводник, не останавливаясь.

– А почему она без всадника?

– Сегодня ты спрашиваешь, почему лошадь без всадника, завтра спросишь, почему всадник без головы. Откуда я знаю.

Дорога становилось все сложней и сложней. По камням идти было неудобно, многие из них переворачивались под ногами. Проводник кивнул Роллю, и они свернули с тропинки. Они пошли прямо по лесу, по траве. Трава была высокой и мокрой. Спортивные штаны Ролля сразу промокли. Роллю пришлось немного отстать, что бы его ни било ветвями от впереди идущего Проводника. Тропика шла параллельно основной дороге, и они свернули на нее, как понял Ролль для удобства. Но удобства не стало больше.

Вдруг между деревьями мелькнул костер. Ролль сначала подумал, что ему показалось, но он мелькнул еще раз, уже ближе. Приблизившись, Ролль увидел у костра расставленную палатку и несколько человек. Люди сидели вокруг костра. Проводник прошел мимо них. Люди его даже не заметили. Ролля же они приметили издалека. Один из них показал на Ролля рукой.

– Здравствуйте, – хором сказали люди, когда Ролль, подошел к ним.

– Здравствуйте, – ответил Ролль и остановился. Проводник тоже остановился, шагах в пяти. Люди, похоже, так его и не замечали, словно он был невидимым. Пожилая женщина отошла от костра и подошла к Роллю.

– Вы знаете, – сказала она, хватая Ролля за руку, – вам не стоит ходить одному. На перевале – снег. Вам следует быть осторожным и не подниматься выше облаков. Ведь облака наши единственные защитники. Кто еще поможет нам, защитит нас, если однажды взойдет солнце?

Ролль выдернул свою руку.

– Я не знаю вас, – сказал он, недовольно. Ему не понравилось фамильярность женщины

– Ой ли? – засмеялась женщина.

Ролль вопросительно посмотрел на Проводника. Проводник демонстративно зевнул. Ролль растерялся и не знал, что предпринять. Женщина тоже молчала. Увидев, что Ролль в недоумении, Проводник усмехнулся и махнул рукой на женщину. Женщина тотчас отскочила к костру.

– Или ты остаешься здесь или идешь за мной, – сказал Проводник, подойдя к Роллю, – если ты будешь останавливаться перед каждым, кто хватает тебя за руку, мы никогда никуда не придем. Ты идешь или остаешься?

– Иду, – сказал Ролль и посмотрел в сторону костра. Женщина и ее спутники молча смотрели на Ролля. Роллю показалось, что женщина в отчаяние, но в нем не проснулось сочувствие.

– Кто эти люди? – спросил он Проводника. Проводник не ответил. Он усмехнулся и молча пошел дальше. Ролль пошел за ним. Они снова вышли на тропинку. Опять под ногами зашуршал песок. Дорога стала ровной. Идти стало легко. Ролль забыл про усталость.

Спустя некоторое время между деревьев опять мелькнул костер. Он был еще больше, предыдущего. Возле костра опять были люди. Они, увидев Ролля, встали и чуть не вприпрыжку подбежали к краю тропинки. Люди дружно поздоровались с Роллем. Ролль поздоровался в ответ, но останавливаться не стал. Ему не хотелось останавливаться. Что-то заранее раздражало его в этих людях. Он сам не знал что именно. Люди, судя по их позам, что-то хотели сказать или просто поболтать. То, что Ролль не остановился, их расстроило.

– А автобус доехал до поселка? – крикнул один из них вслед Роллю. Крикнул с такой интонацией, словно ждал, что в ответ ему бросят спасательный круг. Но раздражение Ролля стало еще больше.

– Нет, – крикнул он в ответ, не оборачиваясь. Проводник шел все быстрее и быстрее. Ролль стал отставать. За очередным поворотом опять под самое небо взметнулись горы. Ролль никак не мог к ним привыкнуть.

Потом появился еще один костер и произошло тоже самое. Люди встали, поздоровались с Роллем и явно ожидали большего, чем дежурная улыбка и не менее дежурное «здрасьте». Проводник шагал впереди, словно траулер, тянущий за собой тяжелую баржу. Потом показался еще один костер, следом за ним еще, но уже с другой стороны. И опять были люди. И опять они бросили свои дела, что бы поздороваться с Роллем. На этот раз Ролль даже не поздоровался в ответ. Он уткнулся в дорогу и пытался идти по следам Проводника. Так он меньше уставал. Потом костры стали мелькать один за другим. Такое впечатление, что здесь был туристический слет. Какие-то люди здоровались с Роллем, спрашивали, откуда он идет. Ролль иногда здоровался, иногда нет, а на вопросы, если и отвечал, то коротким «не знаю».

Вскоре лес расступился. Дорога повернула, и они стали идти вдоль гор. Опять появились валуны, и начался подъем. Горы теперь не исчезали за деревьями, а неподвижно замерли по левую сторону. Они не стали ближе. Они стали выше и заслонили собой почти все небо. Где-то внизу, за деревьями стала шуметь невидимая горная река. Костры, похоже, прекратились. Ролль стал отставать, слишком уж быстро шагал Проводник. Заметив это, Проводник остановился и подождал Ролля.

– Ты хочешь знать, кто все эти люди? – спросил он, когда Ролль подошел к нему.

– Да, – ответил Ролль.

– Это люди, которых ты забыл, – по слогам сказал Проводник.

– Забыл? – не понял Ролль.

– Это люди, которых ты забыл, – повторил Проводник.

– Откуда они здесь?

– Они здесь, потому что ты – здесь. Ты их привел с собой.

Ролль задумался.

– И как мне относиться к этим людям?

– Не обращай на них внимания, – продолжил Проводник. – Чем больше ты будешь обращать на них внимания, тем меньше сил у тебя останется на восхождение. Это мусор. Так и относись к ним как к мусору?

– Я забыл столько людей? – спросил он.

– Ты забыл гораздо больше. Этот лес огромен.

– Но среди них может быть что-нибудь важное для меня. Может, имеет смысл кого-нибудь вспомнить?

– Как может быть важным, то, что не важно?

– А что они хотят от меня? – не унимался Ролль.

– Я думаю, ничего. Ты правильно делаешь, что не останавливаешься. Пройти мимо – это единственное, что они достойны. Это просто дребедень мимо, которой надо пройти, не обращая на нее внимания. Пусть о них помнят другие. Если ты хоть кого-нибудь из них вспомнишь, тебе захочется вспомнить всех и тогда хана. Ты просто пустишь здесь корни. Останешься здесь. Сам станешь одним из этих признаков. Ты хочешь стать призраком?

– Нет, – искренне ответил Ролль.

– Я тоже не хочу, – сказал Проводник, – так что давай. Уже скоро озера, а там галлюцинации кончатся.

– Вы этих людей называете галлюцинациями? – уточнил Ролль.

– Нет, – ответил Проводник, – это ты эти галлюцинации называешь людьми.

– Мне показалось, что они не видят вас?

– Все-то тебе кажется, – усмехнулся Проводник, – не отставай.

Проводник опять зашагал вперед, но уже не так быстро. Дорога стала еще сложней. Приходилось прыгать с камня на камень и постоянно смотреть под ноги. Песок временами превращался в болотистую кашу, в которой вязли кроссовки.

Вскоре по правую сторону среди леса блеснуло озеро. Оно было гладким, как зеркало. Среди окружающих его угрюмых сосен, оно выглядело, как грань огромного бриллианта, такого огромного, что целиком его земля не в состоянии была вынести и поэтому оставила на поверхности, только одну его грань. Проходя мимо озера, Ролль услышал детский плач. Он пригляделся и увидел среди травы, на берегу озера, маленького ребенка, который плакал. Ролль, не выдержав детских всхлипов, сошел с тропы. Пробравшись через высокую мокрую траву, он подошел к ребенку и сел на корточки рядом с ним. Ребенок уткнулся лицом в колени и рыдал. Ролль коснулся руками его плеча.

– Я тоже тебя забыл? – спросил он ребенка.

Ребенок не отвечал.

– Кто ты, я хочу тебя вспомнить, – сказал Ролль.

Ребенок поднял голову и Ролль с удивлением увидел, что это совсем не ребенок, а маленький карлик со скособоченным лицом.

– Кто ты такой что бы меня забывать? – недовольно спросил он визгливым голосом. От слез не отсталость и следа. – Что за отвратительная привычка у всех этих прохожих. Дураки вы. Понятно? Дебилы. Шли, так и идите. Катитесь себе дальше и быстрее. Нечего тут останавливаться. Прямо и не сворачивая. Не цепляйтесь за меня. Я этого не выношу.

Ролль, не ожидавший такого злобного отпора, вскочил на ноги. Кто-то ткнул его в бок. Ролль обернулся. За спиной стоял Проводник.

– Ну и что, – сказал Ролль, не желая оправдываться. Проводник усмехнулся. Они вернулись на тропу.

– Ты смотрел им в глаза? – спросил Проводник.

– Кому?

– Людям, прохожим, всем им.

– Да, смотрел – ответил Ролль.

– И что ты там видел?

– А что там может быть? – спросил Ролль. – Глаза, как глаза.

– Нет. Это не просто глаза. Посмотри внимательней.

– Озеро тоже зеркало, до тех пор, пока в него не бросят камень.

Ролль повернул голову и увидел того молодого человека, который давал ему зеркало. Он также семенил рядом, как будто никуда и не исчезал. Он косился на шагающего впереди Проводника, боясь его.

– Вот и получается, что человека не может родить невинность, – зашептал молодой человек. – Только, когда невинность разбита вдребезги, когда окружающий мир становится кучей осколков, только тогда появляется человек во всей своей красе. И ту черную дыру, тот отпечаток камня, от которого разбегаются трещины, то место которое, вообще не способно ничего отразить, человек считает своей душой, своим «я», своим разумом, в конце концов. И, действительно, человеческая душа становится бесконечно загадочной. Вселенная становится твоей личной Вселенной, потому что она разбита тобой. О, вся эта наша индивидуальность, весь наш личный взгляд на мир. Но пора уже, в конце концов, понять, что это не Вселенная разбита, а мы сами разбиты. Что это не Вселенная – набор осколков, а мы – всего-то набор осколков. Вся наша неповторимость только следствие насилия. А относится к тому камню, который разбил нас, как к Богу, это же, по меньшей мере, безумие. Разве ты не хочешь вернуть себе невинность, чистоту? Стать одной из граней огромного бриллианта мирозданья?

Ролль остановился, но почти сразу перестал следить за блуждающей речью молодого человека. Он пытался разглядеть его глаза. Но его лицо было словно затянуто дымкой. Глаза постоянно скрывались в темноте. Вдруг эта дымка прояснилась, и Ролль вздрогнул. Глаз у говорящего не было совсем. Вместо глаз из глазниц что-то торчало. Ролль пригляделся и понял, что это треугольные уголки целлофановых пакетов для мусора. Приглядевшись, Ролль понял, что эти пакеты уже набиты мусором по самый верх. Молодой человек, заметив замешательство Ролля, замолчал. Ролль оттолкнул его.

– Пошел отсюда, – закричал Ролль, не выдержав отвращения. Молодой человек тотчас дернулся в сторону и исчез. Проводник, наблюдавший за этой сценой со стороны, одобрительно улыбнулся.

Лекция называлась «Верообразования». Читал ее Василий Игнатьевич Курбатов, кандидат философских наук, автор нескольких достаточно известных книг. Аудитория была слишком большой для такого рода выступлений. Она была заполнена чуть больше, чем наполовину. Ролль сидел рядом с Нелли и пытался слушать лектора. Нелли сначала записывала, потом бросила и только изредка помечала что-то в своем красивеньком блокноте. Ролль положил на исписанную парту клочок бумаги и стал его разукрашивать, но чернила его ручки сразу закончились. Ролль стал слушать внимательней, но не мог уследить за ходом мысли лектора. Время от времени Ролль бессмысленно обводил не пишущей авторучкой большую на пол парты нарисованную русалку. Русалка была разноцветной, сине-черно-красной. Ее предельно кудрявая прическа плавно переходила в рыбью чешую. Лицо у русалки было еще более рыбьим, чем хвост. Такое впечатление, что русалка была не девушкой у которой по воле случая выросли хвост и чешуя, а огромной рыбиной, в которой внезапно проснулось что-то человеческое. Ролль вспомнил старую басню о том, что человек получился оттого, что какая-то обезьяна случайно облучилась. «Хорошо, что это была обезьяна», – подумал Ролль, переводя взгляд с русалки на Нелли. Нелли, подперев ладошками подбородок, упрямо слушала лектора.

– Дай, пожалуйста, ручку на секундочку, – шепотом попросил Ролль у своей подружки. Нелли взглянула на Ролля, дала ему ручку и опять уставилась на лектора. Ролль нашел под русалкой немного свободного места и размашисто вывел подпись: «Рыбина любви». Потом он 2 раза обвел надпись и стал прорисовывать тень. Нелли толкнула Ролля в бок. Она губами попросила вернуть ручку. Ролль вернул.

«Давай съедим друг друга» – написала Нелли в блокноте и показала надпись Роллю. Ролль нерешительно кивнул в знак согласия. Нелли тихо засмеялась. Тем временем лектор вышел из-за кафедры и поднял руку, прося внимания.

– В заключении, – сказал он, – я хочу рассказать о своей новой книге. Я практически закончил ее. Книга будет называться «Бытие и за-бытие царя Кырэна».

Лектор сделал еще одну паузу, налил из графина прозрачную жидкость и выпил ее залпом, словно водку. Впрочем, это, может быть, и была водка.

– Какого царя? – басом спросила маленькая квадратная девушка в толстых очках с 3-го ряда.

– Кырэн, – повторил лектор, – царь Кырэн.

– Первый раз слышу, – изображая удивление, сказала та же девушка.

– Немудрено, – согласился лектор. – Знаете, я хотел бы прекратить на этом научную часть лекции, и вообще закончить лекцию, а в заключении рассказать вам одну историю, которая со мной приключилась около года назад.

– Конечно, – опять сказала девушка с третьего ряда, так будто кроме нее в аудитории никого не было.

– Это очень странная история, – продолжил лектор, опять встав за кафедру, – больше сказка, чем история. Говорю это сразу, что бы вы относились к ней соответствующе. Это произошло со мной во время экспедиции в район Восточных Саян. Восточные Саяны – это в Сибири, недалеко от Иркутска. Меня пригласили в этнографическую экспедицию. Я никогда не был в тех местах, поэтому мне было любопытно. Местные жители там, в большинстве своем, буряты, типа, монголы. Никакой особой истории они не имеют. Обыкновенная малая народность. Шовинизм, алкоголизм. Короче, поехали мы в Восточные Саяны. В Восточных Саянах есть район, который называется Тункинские Гольцы. А рядом с этими Гольцами расположена Тункинская долина. Мы туда и направились. Место там весьма живописное. Горы, пусть и не самые высокие, но красивые. Говорят, что-то вроде Альп по размерам и виду. Походили мы по бурятским селам, попытались разговорить местных старожилов. Ничего особого мы не услышали. То есть, для меня не было ничего интересного, а мои товарищи записывали все подряд. Работа такая. Они, буряты эти, странные. Вроде, как водку увидят, улыбаются, а если спросить у них где, что находится, так тебя обязательно пошлют в противоположном направлении. Ходили мы там с неделю. Пока не раздали всю водку. Потом на автобусе вернулись назад, в Иркутск. Кстати, вы, может быть, слышали про наводнение в прошлом году под Иркутском? Никто не слышал?

Никто не откликнулся.

– Там было, достаточно, сильное наводнение, – продолжил лектор, – и оно было как раз в тех местах, где мы были, но уже после нас. Размыло дороги, мосты посносило, дома. Даже утонул кто-то. Как наводнение спало, я решил сходить в Тункинскую долину самостоятельно. Я задержался в Иркутске и мне захотелось сходить на Шумак. Так называется один курорт, прямо в горах, как раз на этих Тункинских Гольцах. Я хотел пойти туда с кем-нибудь, но желающих составить мне компанию, не было. У всех были дела. Шумак – это абсолютно дикий курорт. Там нет никакой цивилизации, ни электричества, ни радио. Единственное на чем туда можно добраться цивилизованным путем – это вертолет, а так транспорт туда не ходит. Пешком от ближайшего населенного пункта – 3-4 дня пути. Местные буряты могут довезти до курорта на лошадях, но это будет стоить 300-400 долларов, а вертолет из Иркутска стоит всю тысячу. Зато пешком – совершенно бесплатно. Дорога туда трудная, но народ ходит. И не только туристы. Все кому не лень. Приезжают со всей страны, кто лечиться, кто просто отдохнуть, потому что место красивое, легендарное. Река, лес, кедры, горы со всех сторон. Высота – километра полтора над уровнем моря. На Шумаке по преданиям лечился Чингисхан. Там много минеральных источников, есть радоновые ванны, лечебные грязи. Там построена деревня. Я думаю, что ее построили еще в комсомольские времена, когда считали долгом все строить и обустраивать. Избушки свободного пользования. Источники, ванны – все оборудовано, подписано. Есть даже стенды, что-то вроде: "охраняйте природу – не ходите по газонам". Короче, коммунизм в отдельно взятом лесу. Для бурятов – это святая земля. Правда, таких святых мест у них там много.

Короче, я взял у друга палатку, набрал разной туристической ерунды, бутылку водки на случай натурообмена, на автобусе доехал до ближайшего к Шумаку населенного пункта, встал на тропу и пошел. Дорога интересная – водопады, горы, грибы, цветы. И вот, на вторые сутки, днем, после продолжительного и трудного подъема, а потом не менее утомительного спуска, я вышел на поляну. На поляне было бурятское зимовье. Зимовье – это избушка для охотников. Там время от времени останавливаются пастухи, которые иногда навещают своих полудиких коров, пасущихся в долине, между горными хребтами. У зимовья сидел бурят неопределенного возраста (по-моему, все буряты, расставаясь с детством, уходят в какой-то неопределенный возраст). Я подошел к буряту, поздоровался. На тропе традиция – всегда друг с другом здороваться. Бурят поздоровался в ответ и спросил сигарету. Это тоже традиция. Я угостил и сел рядом на обточенное бревно. Мы поговорили о погоде. Дежурная тема на все случаи. В общем, все было, как обычно, но тут вдруг… – лектор сделал паузу и улыбнулся. – Пауза для того, что бы подчеркнуть важность минуты.

В зале послышался редкий смех, как реакция на шутку.

– Короче, как-то вдруг, – продолжил лектор, – этот бурят мне сказал про красного волка. Это было очень внезапно, ни с того ни с сего. У бурятов, вообще, манера говорить очень внезапная. Бурят сказал, что он «видел красный волк». Кто кого видел, разобрать было трудно, но «красный волк» для меня само по себе было интересно. Я ничего не слышал о том, что в тех местах водятся красные волки. Я подумал, что неправильно понял и переспросил. Бурят сказал, что видел красного волка и прибавил достаточно сложную фразу, звучащую примерно так: «царь Кырэн рядом». Я хорошо изучал местный этнографический материал, легенды, традиции, готовился по полной программе, но о царе по имени Кырэн я ничего не слышал. Вообще, никаких царств на этом месте не было, даже легендарных. Поэтому я с любопытством переспросил: «что это такое за царь Кырэн?». Бурят вопросительно и долго посмотрел на меня оценивающим взглядом, после чего развел руками. Жест походил на знак безграничного поклонения.

– Это дух? – спросил я, потому что древняя бурятская культура, включает в себя поклонение предкам.

– Нет, – покачал головой бурят, – какой он дух. Царь Кырэн может все, что захочет и он хочет все. Он и не заканчивается нигде. Он – не горы, он – не небо. Это кончается, а он нет.

– Нигде не кончается? – переспросил я. – Это как бы Бог?

– Нет, – покачал головой бурят, – зачем Бог? Царь Кырэн нигде не заканчивается. Сегодня он оставляет след, а завтра идет по следу, но уже по твоему.

Бурят замолчал. Меня смутило его красноречие. Смутило то, что его незнание русского языка временами совсем пропадало.