Бабушка на восемь минут

– Да не надо никого ебать в овечьи муди, – в комнату вернулся Вася. – На, – он сделал небольшую дорожку на столе и протянул Диме трубочку.

– О, заебега, – Дима нагнулся и махом всё вынюхал. – Аааа, сука! Ништяк! От души, братишка.

– А ты бырика не хочешь? – спросил меня Вася.

– Нет, у меня от него не стоит, – ответил я.

– У всех не стоит, – сказал Дима. – И похуй! Так, понеслась пизда по кочкам! – он хлопнул в ладоши и потёр их друг о друга. – В общем, момент, когда её можно было привести в чувство, мы проебали. Теперь надо думать, как быстро и аккуратно расчленить тело и вывезти его на свалку… или в лес.

– Да не надо никого расчленять! – упирался Вася. – Она же пришла из какого-то агентства, её хватятся.

– Из какого агентства? – не понял Дима. – Кто это вообще, блядь, такая?

– Неважно, – махнул я рукой. – Я сам не до конца воткнул, что это за бабуля.

– Да бабуля, – начал Вася, – это бабушка на… – в этот момент зазвонил Васин телефон. – Бляяяядь, – Вася взял телефон в руки и не решался отвечать на звонок, телефон пел, – Лена.

– Отвечай, чё мозга́ ебёшь? – сказал Дима.

– На, ты ответь, – Вася протянул мне трубку.

– Хуй тебе! – ответил я.

– Дай я с ней попизжу, – Дима выхватил телефон из Васиной руки и ответил: – Алё, Ленуль, привет! Это Димас. У нас тут с Васей случилась кое-какая хуерага, ты бы пока погуляла где-нибудь с мелкой, а мы решим вопрос. Что? Чего ты орёшь-то сразу? Да всё нормально. Что? Тут стоит. Сейчас дам, – он протянул Васе трубу. – Тебя.

Вася взял телефон:

– Алё. Да ничего не случилось, всё хорошо. Зинаида Григорьевна? Тут. Да ничего с ней не случилось, приходи и сама всё увидишь. Хорошо, жду, – он отключился. – Мне пиздец.

– Ага, – кивнул я. – С Зинаидой Григорьевной ничего не случилось, только заблевала всю комнату и отъехала. Подумаешь, с кем не бывает.

– Да ничего тебе не пиздец, братан! – подбадривал Васю Дима. – Сейчас что-нибудь придумаем. – Серёга, подключайся, не молчи.

– Да я уже по уши подключился. Может, я лучше домой попиздую, а вы тут без меня справитесь? – не хотелось пересекаться с Леной.

– Никто никуда не идёт, чё ты гонишь! – завёлся Дима. – Мы решаем проблему!

– Раз бабка сдохла, тогда надо думать почему, – предложил Вася. – Чтоб всех наебать, надо придумать, почему она отъехала.

– Заебись, – сказал я. – А вскрытие типа не покажет, что она люсей передознулась, да?

– Бля…

– Слушай, а я вот тут подумал, – начал Дима. – Я как-то смотрел видос, там один мужик перед тем, как двинуть кони, смешно перданул. А бабка пёрнула перед смертью?

– Ха-ха-ха, – я истерично заржал.

– Да идите вы оба на хуй, – обиделся Вася. – Зря я дал тебе кроссовки побегать.

– Ну чего ты, сказать, что ли, не можешь? – доканывал его Дима. – Так чё, старая проперделась, нет?

– Да откуда я, нахуй, знаю, я в это время был на кухне и не видел момента, – отмахнулся Вася.

– Кстати, а давай чифирнём! – предложил Дима.

– Давай. Сержик, чайковского будешь? – спросил меня Вася.

– Нет, – буркнул я. – У тебя тут по всей хате наркота заныкана. Не хочу отъехать, как эта бабуля. И не удивлюсь, если у тебя и в наркоте наркота заныкана.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Дима.

Вася ушёл на кухню. Я смотрел на труп и думал, чего бы такого могло произойти, чтоб бабка взяла и отъехала. Я повернулся к Диме, он сидел на диване и медленно гладил свою голову двумя руками.

– Ты решил себе замутить массажик для разгруза? – спросил я.

– Аааа, заебись, – Дима был расслаблен. – У меня голова из резины, бля буду. Потрогай, братан.

– На, – в комнату вернулся Вася и протянул Диме кружку.

– Что это за хуйня? – Дима сделал глоток.

– Чай, блядь, – ответил Вася.

– Я думал, ты меня в натуре че́фиром угостишь.

– Да я ебанусь его в таком состоянии заваривать.

– Такую хуйню пей сам, – Дима поставил кружку на шкаф.

– Сунь хуй в чай, вынь – пей сам, – зачем-то добавил я.

– Ну что, какие идеи? – спросил нас Дима.

– У меня никаких, – Вася взял кружку с чаем и отхлебнул. – Аааа, ништяк чайковский, ням-ням.

– Серый, брат, у тебя есть чего?

– Есть! – неожиданно для себя ответил я. – Давайте насрём бабке в горло и пропихнём говно подальше к желудку.

– Ха-ха-ха-ха-ха, – Дима засмеялся так громко, как только мог. – Бляяяя… ха-ха-ха-ха. Я такую хуйню даже под ширевом не придумаю. Ха-ха-ха-ха.

– Может, – продолжал я, – если бабка будет вся в говне, то и до вскрытия не дойдёт. А если дойдёт, как знать, вдруг за запахом говна и люсю не заметят.

– И это я ещё после всего мудила? – спросил меня Вася.

Дима продолжал громко смеяться.

– Я хоть что-то предложил, – сказал я.

– Да твоя тема, блядь, равносильна нихую, – Вася снова обиделся.

– Извините меня, пожалуйста, блядь, товарищ Клитор-объебос, – пропищал я. – В следующий раз, когда ты захуяришь бабку лизером, я подготовлюсь и выдам что-нибудь более стоящее.

– Да, блядь, можно же… – начал Вася, но его прервал звонок в дверь. – Ну всё, пиздец, приплыли.

– Опа, ни хуя, – Дима подскочил, – так, собрались. Ща всё разрулим, не ссы.

– Пойдёмте со мной дверь откроем, – попросил нас Вася.

– Пошли, – легко согласился Дима.

– Я подожду здесь, – откликнулся я.

Дело в том, что мне никогда не нравилась Лена. Не потому, что она мне когда-то не дала или что-то ещё. Между мной и ей вообще ни хуя никогда не было. Но иногда такое бывает, человек тебе вроде ничего не сделал, ты ему тоже, но у вас друг к другу взаимная неприязнь, и хуй знает почему.

Вася с Димой открыли дверь и начали что-то наперебой чесать Лене, но она же не первый год замужем за Васей, поэтому сразу же просекла поляну.

– Так, роднуля, посиди пока с дядей Димой на кухне, а я схожу посмотрю, что там случилось у папы, – услышал я голос Лены.

– Привет! С годовщиной! – сказал я, когда она появилась в дверном проёме.

– Прив… Что? – она увидела мёртвую «бабушку на час» и охуела так, как никто из нас троих и представить себе не мог. – Вы что, совсем уже… – начала она кричать.

– Тихо! – прикрикнул я. – Чё ты орёшь? Не привлекай внимание соседей.

– Это что, Зинаида Григорьевна?

– Йеп, – кивнул я.

– Что у вас тут произошло, имбецилы? – зашептала Лена сквозь зубы.

– Лен, у нас тут кое-какая накладочка случилась, – начал Вася.

– Что с ней? – ещё раз спросила Лена, указав на бабушку.

– Отъехала, – сказал Вася.

– Ты это называешь «кое-какой накладочкой»? – было видно, как Лену распирало от злости настолько, что она была готова лопнуть или откусить себе сначала рот, а потом ухо.

– Ты права, босяцкая накладка, – поправился Вася.

– Так, ну-ка заткнулся нахуй! – крикнула она на мужа. – Ты, – обратилась она ко мне, – рассказывай.

Я быстро раскачал Лене, что случилось, не забыв объяснить, почему в полу торчит огромный шприц, и закончил тем, что мы как раз ломали голову, что бы такое придумать, чтоб можно было вызвать скорую.

– Разве люсей можно передознуться? – не поверила Лена.

– Результат на полу, – ответил я.

Лену трясло то ли от ярости, то ли от страха, она помолчала несколько секунд, затем развернулась и как уебала Васе. От удара он попятился назад, споткнулся о мёртвое тело и упал прямо на бабулю, слегка её помяв – выглядело очень смешно, отвечаю. Но в той ситуации почему-то никто из нас не засмеялся, даже наоборот – мне захотелось нассать в штаны от испуга.

– Быстро встал, взял своего дружка-зека и валите гулять с мелкой, пока мы тут не решим, что делать, – Лена схватила себя за голову и уставилась в пол. – Ты тоже под кайфом? – спросила она меня.

– Нет, я здесь самый адекватный, – ответил я.

– Он предложил выебать бабку и насрать ей в рот, – сдал меня Вася.

– И выебать, – добавил Дима, пришедший с кухни.

– Да-да, я сказал про «выебать», – кивнул ему Вася со смешком.

– Э! – я ничего не успел ответить в своё оправдание.

– Ты чего сюда припёрся? – зашипела Лена на Диму. – Ну-ка быстро вали к мелкой на кухню! Не дай бог она сюда зайдёт и увидит труп.

Она вытолкала Диму, затем посмотрела на меня и, видимо, хотела дать оценку моим предложениям, но перевела взгляд на мужа, схватила его за шкирку и потащила за собой.

Они вышли в коридор и стали о чём-то переговариваться вполголоса. Я не смог разобрать их бубнёж, но было ясно, что Лена собирала пиздюка, а затем выпроводила всех троих на улицу. Через несколько минут она вернулась в комнату.

– У нас есть полчаса, чтобы придумать, что случилось с Зинаидой Григорьевной. Ровно через столько мы должны вернуться с Васей из кафе.

– У тебя удивительно борзый и бесстрашный метод общения с уголовниками, – сказал я ей. – Но лучше бы ты выгнала меня, потому что мне не повезло – я оказался не в то время, не в том месте и очень хочу домой.

– Стоять! Ты мне сейчас будешь помогать здесь, – Лена взялась командовать.

Наверное, вот почему она мне никогда не нравилась. Она всегда любила командовать, не умея при этом командовать. И из всего, за что она бралась и что пыталась сделать, получалась редкостная залупа.

– Не нагнетай, и без тебя хуёво, – отмахнулся я от неё.

– Что вы тут, утырки, учудили? Совсем уже все ебанулись от своей наркоты? – закричала на меня Лена.

– Ты хули такая языкастая? – мне совсем не понравилось выслушивать ор за чужие косяки. – Да я даже пивандрий не употребляю, потому что нахуй не впёр, не моё. Я, блядь, как стекло, поняла? И нахожусь здесь, потому что твой непутёвый муженёк меня люто подставил.

– Тогда думай, что нам сказать скорой! – закричала Лена.

Очевидно, что она была такой наглой благодаря своему папочке. Но как её папочка допустил, чтоб дочка связалась с гопотой типа Васи, – загадка. Может, Васе даже не пришлось ссать ей в уши, чтоб завалить, потому что Вася тряпка и каблук, а Лене, получается, больше ничего и не надо. Не удивлюсь, если они и трахнулись лишь однажды.

– Думаю! Не ори! – мне ничего не приходило в голову. – А ты вообще в своём уме? Отправила пиздюка на улицу с двумя уёбанными наркоманами!

– Вася смотрит за мелкой, а Дима смотрит за Васей. Они оба знают: если с мелкой что-то случится, им обоим пиздец. И не называй мою дочь пиздюком, урод!

– Я же без злого умысла.

– Мне всё равно. Чтоб я больше этого не слышала!

– «Урод»? Иди-ка ты на хуй, Лена! Я, блядь, вообще должен быть сейчас дома и дрочить на еблю с собаками, а не участвовать в этой ебельне. Сейчас допиздишься, и я отсюда свалю. Усекла, тупая ты сука?! – я сильно разозлился.

– Не называй меня тупой сукой, дебил хуев! Вали куда хочешь, только знай, если нас всех посадят, я тебя тоже сдам. Скажу, что это ты убил бабку, сучий хер!

– Что? – я не знал, что сказать. – Да ты… просто… мерзкая манда и подлая тварь! Вы, блядь, с Васей друг друга сто́ите.

– Пошёл на хуй!

Мы замолчали, отдышались, и через полминуты я продолжил:

– Ладно, я останусь, но я буду называть твою дочку пиздюком, потому что мне, например, противно слушать, как вы её постоянно зовёте мелкой.

– Моя дочка, как хочу, так называю. И не торгуйся мне здесь, – она замолчала. – Ну, варианты, вундеркинд? Не слышу. Три-четыре, начали!

– Думаю!

Я пытался вспомнить всё, что успел прочитать про клитор, как будто это могло меня спасти, но всё, что я запомнил, – вообще ничего не запомнил, и клитор у меня по-прежнему ассоциировался с Васей.

– Ну? – напирала Лена.

– Короче, у нас есть жмур, – начал я рассуждать вслух. – Это мёртвая «бабушка на час». Она умерла, потому что перехлебала ликвида. И мы не можем вызвать скорую, потому что боимся вскрытия, которое покажет, что бабка умерла от передоза ликвидом. Значит, нам надо вспороть ей пузо, посадить туда твоего пиздюка и сказать, что бабка его съела, а мы её захуячили, распотрошили и спасли бедную девочку. Тогда никто не будет делать вскрытие и искать в её организме наркоту, потому что будет понятно, что она умерла от вскрытия. Как чукча, – закончил я. – «Красную шапочку» читала? Надо работать по её классической фабуле, вдруг прокатит.

– Ты… ты это серьёзно? – Лена буквально вспоминала слова, потому что, похоже, мой вариант лишил её дара речи.

– Не благодари, – махнул я рукой.

– Не смей вмешивать в это моего ребёнка, долбоёб! Ты не помогаешь, от тебя толку хуй да маленько! Лучше завались нахуй и сиди с языком в жопе! Сама всё придумаю, – она была очень злой.

– Чего? Иди-ка ты в пизду! Это ты не помогаешь! Только орёшь и истеришь, как баба.

– Я и есть баба, идиот!

– Да, может, мои идеи не самые гениальные, но я иду от обратного, ясно? Чем больше хуйни я наговорю, тем меньше её останется, а значит – верный способ где-то рядом. Я как Томас Эдисон, который перепробовал две тысячи неправильных вариков, когда пытался создать нить накала, а потом пизданул: «Я придумал два штукана галимых тем, которые не канают, – значит, осталось найти одну толковую». Так что сама завали своё поганое ебло и слушай мою хуйню, потому что я – Томас Эдисон, а ты – тупая пиздящая сука!

– Ты долбоёб! – закричала Лена. На секунду мне даже показалось, что мы с ней сейчас подерёмся. – Томас Эдисон изобрёл радио! А ты-то что изобрёл?

– Ха-ха-ха-ха, – я истерично рассмеялся.

Может, Эдисон и стоял у истоков изобретения радио, но Лена этого явно не знала, и от этого было вдвойне смешно, потому что она даже не поняла, что сейчас ляпнула. Это примерно как «Ну рисуй, рисуй, Моцарт». Объяснять, кто что и когда изобрёл, было не время. Да и к чему, когда ей похуй, а я понятия не имею.

– А я, знаешь, изобрёл такую пиздатую хуйню, – сказал я, – название, правда, пока не придумал, но аппарат уже запатентовал, и моё изобретение вовсю тестируется и работает без сбоев. Это такой прибор, который помогает людям не захуячивать ни в чём не повинных старушек! – прокричал я последние несколько слов. – И кстати, я до хуя изобрёл таких приборов, которые, например, помогают не употреблять наркоту, не заниматься всякой залупой, да и вообще – не быть мудаками и тупыми суками вроде тебя с твоим мужем! Жалко, я его Васе не догадался дать потестить.

– Дебил! – сказала Лена.

Мы замолчали.

– Ну? – снова спросила она через какое-то время. – Ещё варианты будут?

– Адекватные?

– Любые, – похоже, она смирилась с моими нетривиальными идеями и была готова выслушать все.

– Нет! – не стал я её обнадёживать. – Разве что подкинуть бабке Васину наркоту, если она у него ещё осталась, и сказать скорой, что Зинаида, как её там, Григорьевна пришла какая-то странная, проблевалась, а через какое-то время совсем отъехала. С намёком на то, что бабуля была наркоманкой, – сказал я без задней мысли первое, что взбрело в голову.

– Кстати, а ведь это может сработать…

– Что? Ты что, решишься это всё замутить? Это же мерзко!

– Конечно, лучше вспороть ей брюхо или насрать в рот! – ответила Лена. – Либо идём все вместе в тюрьму за убийство и за хранение и распространение наркотиков.

– Выбор небогатый. Только с момента, как она умерла, прошло минут сорок пять или даже час, – я совсем потерялся во времени. – Как вы объясните скорой, что позвонили спустя час, как она отъехала?

– Мы с мужем отмечали годовщину, дома была только она и ребёнок! Мы только что пришли и увидели, – придумала Лена всё, чего не хватало моей версии.

Она тут же позвонила Васе и позвала его домой, попросив по дороге купить какого-нибудь бу́хача.

– Я сейчас раздену мелкую и быстро её покормлю, а вы пока приберитесь тут, положите Зинаиду Григорьевну на диван и верните всё, как было. И вытащите из пола сраный шприц, пока об него никто не споткнулся, – дала Лена свои указания, когда Вася и Дима зашли в квартиру.

Через пять минут мы закончили и собрали совет. Конечно же, с речью выступала хозяйка квартиры:

– Серёжа и Дима – свидетели. Вы были нашими гостями на годовщине. А сейчас чтоб быстро выдули всё бухло вместе с Васей.

– Бля, как я удачно зашёл, – обрадовался Дима.

– Ага, – кивнул я, – разве что бабку не дали выебать.

– Ха-ха, – Дима засмеялся.

– Я пить не буду. Я мог на вашем празднике и соком наебениться, – сказал я.

– Хорошо, тогда и я типа пила сок, – согласилась Лена.

В целом версия была такой: если нас с Димой спросят, мы скажем, где мы были с Васей и Леной, сколько просидели, что делали и когда и где разошлись. Чтоб мусора не пошли спрашивать в какое-то определённое место были ли мы там, мы типа просто бродили по городу и сидели на разных скамейках – такое вот гоп-отмечание годовщины свадьбы. Зинаида Григорьевна пришла с опозданием и вела себя странно, но молодые родители не придали этому значения и оставили её с ребёнком. А когда вернулись с посиделок с друзьями, обнаружили, что бабушка лежит на их диване уже мёртвая. Ну и когда менты начнут осматривать тело и шарить по её карманам, они найдут наркоту и будет понятно, почему она была странной, а стала мёртвой.

Выяснилось, что у Васи ещё осталось очень до хуя запретных веществ, и старушка из обычной пенсионерки мигом превратилась в серьёзного гангстера-наркодилера, во что мне слабо верилось. Наркоты было так много, что можно было рядом положить меня и тоже сделать мёртвым наркодилером, а потом устроить всё так, будто мы друг друга завалили из-за каких-то разногласий, которые обычно возникают между пенсионерками и маргиналами вроде меня.

– Ну не могло же у неё быть столько всего! – пытался я оправдать бабушку.

– Он прав, – кивнула Лена, – нельзя перебарщивать.

– Что не влезло – мне, – тут же подсуетился Дима, – за молчание.

– Щас, блядь, пизды получишь за молчание! – рявкнула на него Лена. – Тебе и так уже хватит.

– Да лан те, я же шучу. Откуда в тебе столько агрессии, Ленуль?

– Последние несколько минут Дима с Васей гуляли с вашей дочкой, их ведь могли видеть условные соседи, – сказал я Лене. – Нестыкончик.

– Хуйня, – ответил Дима. – Это ещё надо доказать. Я тоже много кого где видел и хули?

– Хули – в Туле, а мы в проёбе, – огрызнулся я.

– Вроде всё, – сказал Вася.

– Ты что, правда думаешь, что это сканает? – обратился я к Лене. – У Васи судимость, у Димы судимость, кто им поверит в то, что бабка сама закинулась лизером и отъехала? – сомневался я в нашем плане.

– Не знаю, это же твоя идея, – напомнила мне Лена.

– И поэтому, если она обосрётся, чтоб я, блядь, не был крайним, я тебя предупредил.

– Я найду что сказать скорой и мусорам, не переживай, – Лена была уверена в положительном исходе.

– Когда мы были в девятом классе, – решил вставить я лирическое отступление, – я опоздал на химию с компашкой двоечников, а учительница сказала, что была обо мне лучшего мнения, и спросила, как же это я докатился до того, что связался с такой серой массой. Когда я ответил, что не считаю эту массу серой, она заставила меня стоять у двери и мусорного ведра весь урок, а весь класс, кстати, вместе с той самой «серой массой» проходили новую тему. Теперь я понимаю, что она была права.

Наступило неловкое молчание.

– Мне похуй, кто там кого кем считает, – резко ответил Дима.

– А кто у вас химию вёл, Колба? – уточнил Вася.

– Ха-ха, блядь, я её помню, какая же она была ебанутая! – затараторил Дима. – Колба, блядь! Надеюсь, она уже сдохла, сука! Такую хуйню несла постоянно, так бы и уебал ей, пизда компотная!

– М-да, – я вздохнул. – Раз мы всё продумали и обсудили, полагаю, мы с Димой больше не нужны? Ну или хотя бы я.

– Да, валите, а я пошла вызывать скорую, – ответила Лена.

Мы с Димой оделись и вышли из квартиры.

– Ни хуя себе я зарулил на огонёк, – сказал Дима. – Было весело.

– Ну уж кому как, – ответил я.

– Ты домой?

– Да.

– Давай, братан, а я пока тут аккуратно поторчу, может, чего разнюхаю.

– Ты про кокос?

– Ха-ха-ха, – засмеялся Дима, – а это как повезёт.

Я вернулся домой и весь вечер прождал звонка от ментов, но мне никто не позвонил. Даже Вася. Самому звонить не хотелось. Может, их уже повязали, и я сам влезу в ещё более невероятную и конкретную залупу.

На следующий день я увидел Васю с Леной в окно. Они гуляли во дворе с дочкой, будто с ними вчера ничего не случилось. Я быстро оделся и вышел.

– Дарова. Ну чего?

– Привет, Сергуня! – Вася был спокоен, как удав.

– Чем всё закончилось? Мне вообще никто не позвонил. Вы как, в порядке?

– Прикинь, приехали мусора, Лена расплакалась, закатила истерику и напиздела им, что бабуля пришла вмазанная и вся хуйня. Они посмотрели на труп и тут же её узнали. Сказали, что она работала на закладках и они за ней давно следили.

– Да ну нахуй! – не поверил я. – «Бабушка на час» была закладчицей?

– Отвечаю, мы сами охуели. А ты боялся, что я ей много насовал.

Я перевёл взгляд на Лену, она закивала.

– И что теперь?

– Ничего. Сама вмазалась своим товаром и отъехала, – сказал Вася. – Классика.

– А как ты вернёшь проёбанную наркоту?

– Разберусь как-нибудь. Чего я, первый раз, что ли, товар скидываю? – Вася улыбался.

– Выходит, ты убрал конкурента? – подвёл я итог.

– Получается, так.

– Ясно.

– Хы-хы, – засмеялся Вася. – Ништяк же всё само собой разрулилось, скажи.

– И не говори, – кивнул я.

– Ещё раз благодар тебе за идею, круто придумал.

– М-да, Василий. Как был ты Клитором, так им и остался, – сказал я ему и повернулся к Лене. – И ты тоже Клитор!

Лена ничего не ответила, только хмыкнула и покрутила пальцем у виска, я развернулся и пошёл домой. Конечно, хотелось ещё добавить что-нибудь типа «И пиздюк ваш растёт Клитором», но это было бы чересчур. Тем более я с их дочкой даже не был знаком. Да и Лена бы распизделась, а слушать лишний раз её вопли – нахуй нужно.

– Серёнь, ты чё, обиделся, что ли, братик? – закричал мне в спину Вася. – Да лан тебе, всё же само собой вырулилось. Сержик!.. Ну чё ты как этот, дядька?

Я не оборачиваясь поднял правую руку вверх и показал им средний палец, после чего зашёл в подъезд.

У лифта я столкнулся с соседкой-пенсионеркой. Я не знал, как её зовут и с какого она этажа, но видел неоднократно. Всегда считал, что она похожа на мою совесть. Мы прошли в лифт.

– Вам какой? – вежливо спросил я, намереваясь нажать на кнопку с цифрой её этажа.

Бабушка повернулась ко мне и посмотрела на меня осуждающим взглядом, будто знала обо мне что-то такое, чего не знал о себе даже я. Что-то пиздец какое гадкое и мерзкое. Она смотрела на меня этим взглядом ровно две секунды, но мне показалось, что прошло не меньше часа, я столько стыда испытал, охуеть можно. После чего она повернулась ко мне спиной и нажала на кнопку с цифрой «четыре».

© Серёжа В. Павловский