Вторая попытка

Сбиваясь и путаясь в определениях, мужчина, как мог, рассказал о своём самочувствии. Он очень хотел, говорить спокойным, уверенным тоном, но всёпоглощающий ужас прорывался в тихую речь и заставлял сильно дрожать надтреснутый голос.

Наконец, в динамике спокойно сказали: – Машина к вам послана, ждите. – потом диспетчер добавила: – Лягте, как можно удобнее, и постарайтесь не двигаться. – в трубке тотчас зачастили гудки.

Кое-как Григорич разулся и прошёл в ближайшую комнату. Он осторожно, как хрустальную вазу, опустил своё тело на мягкий диван и приготовился ждать минут тридцать, а может и больше. Самара город большой, неизвестно, как долго они будут ехать сюда?

Нестерпимые рези в груди никак не слабели. Найти удобное положение мужчина, почему-то не мог. От боли и страха, Григорич стал тихо стонать. На стене его комнаты висели большие часы. Они, как ни в чём не бывало, тикали вызывающе громко.

Через пять удивительно длинных, бесконечных минут, раздалось настойчивое дребезжанье звонка. Григорич собрал свои силы и весьма осторожно сполз с дивана на пол.

С огромным трудом, он поднялся на ноги и, качаясь из стороны в сторону, прошёл в небольшую прихожую. Мужчина открыл наружную дверь, и увидел двух человек в белых медицинских халатах.

Гости бросили взгляд на хозяина. Не говоря ни единого слова, они шагнули в квартиру, взяли больного под руки и, не слушая его возражений, отвели назад в комнату. Медработники уложили беднягу на мягкий диван и тут же открыли небольшой чемоданчик с красным крестом. На свет появился прибор для измеренья давления и стетоскоп.

Один эскулап поколдовал над мужчиной и через минуту сказал: – Теперь всё понятно! Инфаркт! Вы едите с нами. Вас нужно срочно доставить в больницу!

Григорич кивнул и попытался подняться.

– Лежите, лежите! В машину вас отнесут на носилках. – вскинулся медик.

Мужчина хотел возразить.

– Я запрещаю вам двигаться! – крикнул врач на больного. Тот покорно опустился на спину. Доктор открыл небольшую стальную коробочку, извлёк из неё толстый шприц и ловко сделал пару уколов.

Тут появился его юный напарник, который ходил неизвестно куда. С ним пришли трое крепких мужчин. В них Григорич узнал соседей по дому. Они положили инфарктника на раскладные носилки, осторожно спустили его по узенькой лестнице и погрузили в «карету экстренной помощи».

Машина плавно тронулась с места. Пугая сиреной всех окружающих, она стрелою помчалась по городу. В дороге больной поведал врачу о том, как он опрыскал картошку на даче и надышался какой-то химической дрянью.

– Очень возможно, что химикат послужил последним толчком. – сказал ему врач: – Но, скорее всего, сердце у вас было уже на пределе. Вот организм и не выдержал лишней нагрузки.

Григоричу опять повезло. Пробок на дороге не встретилось. До больницы доехали удивительно быстро, минут за семь или восемь. В приёмном покое его перенесли на каталку и бегом повезли по пустым коридорам.

Слабость и дурнота вновь накатили с немыслимой силой. Сознание опять помутилось. Мелькающие над головой, яркие лампы стали слегка расплываться. Скоро, они все слились в одно большое пятно. Из нестерпимого блеска неожиданно выплыло чьё-то лицо. Последнее, что услышал больной, были слова: – …морфин, внутривенно…

По внутреннему сгибу локтя скользнуло, что-то холодное. Острая сталь пробила кожу мужчины. Лекарство хлынуло в толстую вену. Место где, вспыхнула боль от иглы, вдруг наполнилось приятной истомой. Она растеклась по руке и затопила все существо человека.

Покидающее мужчину сознание, почему-то решило вернуться. Теперь оно стало удивительно ясным и, как будто, стеклянным. Всё, что происходило теперь, стало вдруг интересным и ярким.

Каждый звук, возникающий в комнате, внезапно обрёл мелодичное эхо. Оно мягко звенело, словно его порождал драгоценный хрусталь. Голоса трёх врачей, хлопотавших вокруг, обрели глубину и объёмность.

Смысл услышанных слов блистал глубиной и значением, и даже весьма необычным, переливчатым цветом. Волны изумительных запахов окутали голову. Чьи-то мягкие руки подняли его над каталкой, и понесли прямо к солнцу, в сиявшие горние выси.

Душу мужчины, заполнили беззаботная радость и приятная нега. Затем, появились захватывающе сладкие сны. Их было сразу несколько штук. Сколько, определить, он почему-то не мог. Казалось, что их станет так много, как захочет Григорич. Мало того, их содержание можно менять по своему усмотрению.

Волшебные грёзы удивительно плавно перетекали друг в друга. Причудливым образом они сплетались с окружающей явью и другими виденьями. По ним можно было летать, во всех направлениях и временах. Григорич перемещался не только по воздуху, по твёрдой земле, и в глубинах лазоревых вод, но и проникал в иные миры и пространства.

Каким-то мистическим образом, мужчина прекрасно чувствовал время и доподлинно знал, сколько часов он находится в клинике. К концу третьих суток странные сны стали терять яркие краски, запах и умопомрачительный вкус.

Явь набрала небывалую силу и проступила сквозь сияющий флёр медикаментозных видений. С каждой минутой реальность становилась всё более блёклой, шершавой и грубой.

В один ужасающий миг, опьянение вовсе покинуло тело больного. Мужчина внезапно почувствовал, что он оказался на жёстком столе, покрытом холодной клеёнкой.

Молодой кардиолог осмотрел подопечного и удовлетворённо сказал медсестре: – Кризис уже миновал! Переводите в палату.

Санитары сноровисто подняли Григорича, погрузили его на каталку и увезли из отделения реанимации. Проехав по коридору, его экипаж свернул в открытую дверь. Мужчина попал в тесную комнату, где стояли три койки. Там пациента снова взяли на руки и положили на одну из свободных кроватей.

Всё это время, врач находился поблизости и наблюдал за переездом больного. Перед тем, как уйти, эскулап посмотрел на Григорича и сообщил строгим голосом: – Вам повезло, что добрались до нас сразу после инфаркта. Опоздай скорая помощь на десять минут, и вы могли умереть! В лучшем случае, стали бы полной развалиной! – он открыл дверь в коридор, и, улыбнувшись, добавил: – Можете потихоньку вставать. Только на очень короткое время.

Больной осмотрелся по сторонам. Он находился в палате, рассчитанной на трёх человек. Одно место занимал очень крупный, дородный мужчина с багрово-красным лицом. На вид ему было не больше полтинника. Третья койка пока пустовала.

Едва за врачом захлопнулась дверь, как сосед осторожно сел на кровати и тихо спросил: – Товарищ, ты куришь?

Григорич кивнул и тут же почувствовал, как ему сильно хочется, сделать затяжку. За три долгих дня, проведённые в клинике, он так истомился по табачному дыму, что у него голова закружилась.

– Меня только перед тобой сюда привезли. – продолжил трепаться сосед: – Я четыре дня не курил. Все уши опухли. У тебя есть сигареты?

– К сожалению нет.

– У меня тоже всё отобрали, но я послал друга в ближайший киоск. Сейчас принесёт.

Палата находилась на первом ярусе огромной больницы. Окно выходило на север. Благодаря жаркому лету, оно было распахнуто настежь. Через десять минут, за решёткой возник человек. Он протянул постояльцам палаты пачку дорогих сигарет и коробку со спичками.

Сосед с радостью взял передачку. Приятель сказал несколько фраз, быстро простился и мгновенно исчез.

– Встань-ка на стрёме, чтобы меня не застукали! Сначала я покурю у окна, а потом уже ты. – распорядился краснолицый сосед.

Вновь прибывший больной с готовностью выполнил строгий приказ. Он осторожно поднялся, неуверенно добрался до двери и весьма осторожно глянул в большой коридор. Там не было ни единой души, ни медиков, ни их пациентов.

Григорич встал в открытом проёме, кивнул, мол, всё братец тихо, и посмотрел на соседа с нескрываемой завистью. Тот с нетерпением вскрыл глянцевую картонную пачку и вытащил из неё сигарету. Торопливо чиркая спичкой человек, наконец, закурил.

Глубоко затянувшись, он с большим наслаждением задержал белый дым в своей грудной клетке. После чего, выдохнул тугую струю между прутьев решётки. Одновременно с этим, он положил спички и курево в карман лёгкой пижамы.

Толстяк сделал несколько глубоких затяжек. Всё это время, его круглая физиономия сияла ничем неприкрытым блаженством. Вдруг счастливая мина куда-то исчезла, а вместо неё проступило смущение. Потом, на широком лице появился испуг. Следом за ним, возникла гримаса ужасающей боли.

Сосед захрипел, уронил сигарету и схватился руками за грудь. Огромный дородный мужик мгновенно обмяк. Всё выглядело именно так, словно из тела вынули стержень, который держал его прямо.

Вдруг, подогнулись колени. Сосед повернулся затылком к окну и, опираясь спиною на стену, сполз на пол палаты. Оказавшись на старом линолеуме, краснолицый больной завалился на бок, и мгновенно затих.

Увидев всё это, Григорич сначала опешил. Он быстро оправился от изумления и заорал во весь голос: – Врача! Человек умирает!

В дальнем конце коридора послышался топот множества ног. Через десять секунд, в дверь дружно влетели люди в белых халатах. Они рванулись к соседу, лежащему возле окна, и начали, что-то с ним делать. Григорич в испуге прижался плечом к косяку и наблюдал за их суетой.

В коридоре загрохотали колёса тележки. Появились ещё два санитара. Они втащили каталку в палату. Медики дружно подняли мужчину и положили его на передвижную платформу.

Прибежала сестричка с внутривенной системой в руке. В левой ладони она держала флакон с каким-то прозрачным лекарством. Кто-то воткнул иглу в вену больного. В сопровождении медиков тележка помчалась к отделению реанимации.

Через минуту, Григорич остался один. Мужчина отрешённо подумал: – «Медики действуют так быстро и слаженно. Прямо как в штатовских фильмах!» – он повернулся к окну. Медленно подошёл к своей койке и осторожно присел.

Только сейчас, он почувствовал, что пульс в его голове бьётся с неистовой силой. Мелькнула страшная мысль: – «Сейчас мышцы сердца не выдержат и разорвутся в мелкие клочья».

Мужчину вдруг стало трясти, как осиновый лист на холодном ветру. Рассеянный взгляд скользнул по светлому полу. Секунду спустя, он увидел ту сигарету, которую до половины выкурил невезучий сосед.

– Нужно выкинуть её за окно! – подумал больной, но притронуться к небольшому окурку он почему-то, не смог. Сигарета дотлела до фильтра и превратилась в полосу светло-серого пепла.

Через тридцать минут в палату вошёл кардиолог. Врач взял стул, стоявший у стенки, поставил напротив больного и сел. Приложив стетоскоп к широкой груди пациента, он прислушался к звукам, что издавало инфарктное сердце.

– Как там сосед? – поинтересовался Григорич.

Доктор ничего не ответил. Он внимательно слушал шумы, что доносились из тела больного. Мужчина повторил свой вопрос, а затем, спросил в третий раз. Врач закончил процедуру осмотра и задумчиво выдохнул: – Не спасли мы его. Не успели…

Григорич вздрогнул и посмотрел на истлевший окурок. Кардиолог автоматически проследил за его быстрым взглядом и разглядел в углу то, что осталось от дорогой сигареты. Эскулап вскочил на ноги и заорал: – Он здесь курил?

Пациент удручённо кивнул. Врач вскочил, словно пружина и сделал такое лицо, что Григорич невольно подумал: – «Сейчас влепит затрещину!» – на всякий случай, он опасливо отшатнулся к стене. Нельзя же лесть в драку же со своим исцелителем.

С трудом сдержав гнев, медик склонился к больному и прошипел тихим, размеренным голосом: – Запомни мужик на всю свою жизнь! Если будешь курить то ты, быстро сдохнешь так же, как он! – врач указал на пустую кровать. Он стремительно вышел из тесной палаты и с треском захлопнул широкую дверь.

Спустя один день, в палате Григорича появился другой человек. Этот больной явно был из, так называемых, «новых богатых». Сотовый телефон в то давнее время стоил от пяти тысяч баксов и являлся отличительным знаком властителей жизни. Ну, что-то вроде рясы монаха, или увесистой цепочки из золота на шее бандита.

Новый сосед тут же достал свой мобильный и стал звонить своим друганам. Уже ближе к вечеру в палату внесли новый большой холодильник, забитый деликатесами до самого верха, и цветной телевизор с лазерным видиком. По настоятельной просьбе больного санитары подняли незанятую третью кровать и вынесли её в коридор.

– Я мог, конечно, тебя тоже прогнать, – объяснил нувориш: – но после инфаркта почему-то, боюсь оставаться один. Да и врагов у меня слишком много, – добавил он тихо: – Вдруг захотят, меня порешить, а ты, я смотрю, мужчина здоровый, глядишь, чем-то поможешь?

Григорич решил, не углубляться в опасную тему и сделал вид, что она его ничуть не касается. К счастью, новый «сокамерник» оказался нормальным соседом. Из себя он не корчил неизвестно кого, и не был ни снобом, ни жмотом.

Богач даже кормил его из своего холодильника. Через несколько дней, он настолько проникся доверьем к мужчине, что поведал ему, много чего интересного. В первую очередь, он описал историю взлёта к вершинам успеха.

Больной был человеком довольно воспитанным и хорошо образованным. Однако, говоря о другой, теневой стороне своей жизни, он переходил на речь очень близкую к блатному жаргону. Видимо, часть его существа не признавала другого наречия.

– В прошлом году, я перетёр кое с кем в пароходстве Самары и взял в аренду три сухогруза. – с большим удовольствием вспоминал нувориш: – Загрузил корабли обычным песком, да и угнал их в Голландию. Там задарма отдал этот груз какой-то строительной фирме. После чего, продал все три корыта на слом. Команды посадил в самолёт, и отправил домой. Так что, за эту афёру, я получил почти десять лимонов, зелёненьких баксов.

Десятую часть от доходов я перевёл в родную Россию. Всё остальное раскидал по различным офшорам. Вернулся домой, и сразу сунул, кому надо на лапу. Через час я узнал, что все три парохода списали ещё три года назад. Тогда же их все и сдали в утиль.

После той операции, я жил припеваючи несколько лет. Потом, меня заложил один из моих дружбанов. Этот подлец, дал бандитам наколку. Они, чисто конкретно, взяли меня за бока. Я сразу свернул все дела и уже собирался свалить за бугор. И вот тебе на, чуть-чуть не успел.

Именно в этот момент, меня трахнул инфаркт. Врачи говорят, что мне придётся торчать в их больничке около месяца. Ну а потом, я быстро слиняю из этой паршивой страны! – он с мечтательным видом поднял глаза к потолку и надолго умолк. Видимо, грезил о тамошней восхитительной жизни.

– Да, кстати, а как бы нам посмолить? – вдруг сменил тему сосед: – Я целых пять дней пробавляюсь без курева. Правда, врач запретил, но я лично думаю, от одной сигареты ничего мне не будет.

Григорич вздрогнул от слов нувориша и рассказал про того человека, что недавно лежал у окна. С тех пор, они уже никогда, не вспоминали о вредной привычке. Несмотря на большие последствия, мужчина удивительно сильно хотел затянуться. Хотя бы раз или два.

Неделю спустя, в палату вошёл лечащий врач и бодро сказал: – С обеда вас будет вести другой кардиолог. Приятная женщина двадцати пяти лет. Её прикрепляют, к самым тяжёлым больным! – он сделал длинную паузу и вдруг уточнил: – Причём, только к мужчинам. Она удивительно быстро, их поднимает на ноги.

Утром нового дня в дверях появилась такая прелестница, что её фотографию можно печать в журнале «Плейбой». Высокая, очень красивая, на вид лет двадцати. С огромной гривой блестящих волнистых волос. Грудь колесом, минимум пятый размер.

Верхние пуговички расстёгнуты так, что верх двух полушарий виден почти целиком. Халатик в облипочку, короткий, до самых верхних пределов. Длинные ноги идеальных пропорций, обуты в туфельки-лодочки, на больших каблуках.

Шикарная женщина улыбнулась, как знаменитая экранная дива. Она томно представилась и приступила к осмотру больных. Однако, дама не стала садиться на край узкой кровати, как это делали другие врачи. Нет, она лишь наклонилась к Григоричу.

После чего, её выдающаяся, во всех отношениях, грудь оказалась у самого лица пациента. Так что, смотреть он теперь, мог только в одном направлении – прямо за пазуху медика.

Облако поразительно сладких, весьма дорогих и модных, в то время, духов окутало больного мужчину. Сердце у него встрепенулось, и забилось так сильно, как не стучало со дня первых свиданий с любимой женой. Его спортивные треники неожиданно стали слишком тесны.

Врач внимательно слушала колотящееся сердце Григорича. Наконец, она встала прямо и лёгкой походкой танцовщицы шагнула к противоположной кровати. Григорич посмотрел на соседа. Тот лежал красный, как рак, и держал скрещённые руки внизу живота.

Прелестная дама грациозно склонилась к другому инфарктнику. Григорич увидел, не только её прекрасные ноги, но и то, чем они завершались. Кстати сказать, цвет и фасон дамских трусиков он разглядел во всех мелких подробностях.

Необычный осмотр скоро закончился. Призывно покачивая чудесными бёдрами, врачиха двинулась к двери. На самом пороге она замерла и, на пол оборота, повернулась к больным.

Причём, повернулась лишь верхней частью точёного торса. От такого движения, изящная талия, стала казаться более тонкой. Она чуть откинула голову, тряхнула гривой блестящих волос и широко улыбнулась.

Едва за медичкой захлопнулась дверь, как сосед облёгчённо вздохнул. С огромным трудом, он перевёл задержанный дух и хрипло сказал: – У меня сердце колотиться, как рыба об лёд!

Нувориш помолчал и добавил: – Вчера, я слыхал, как врачи обсуждали её в ординаторской. Мол, как врач, она очень мало собой представляет, но своей сексапильностью пробуждает в больных мужиках неудержимую волю к продолжению жизни. Все хотят поскорее оправиться и попытаться её закадрить.

– Обычная мужская ошибка! – поддержал Григорич соседа: – Принимают доброжелательность дамы, за расположение к своей скромной особе.

– Да, ты братец настоящий философ! – уважительно выдохнул «новый богатый».

– У меня внушительный опыт, от большого количества подобных ошибок. –отозвался мужчина.

Волнующие посещения медика, заставляли забыть о желаемом куреве, но мечта о затяжке, у больных никуда не пропала. Стоило рядом пройти человеку, который недавно курил, или откуда-то вдруг, прилетал запах табачного дыма, как тяга к этому зелью, одолевала с невиданной силой.

Как-то раз, мужчина шёл по коридору больницы и неожиданно встретил пожилого соседа по дому. Профессор медицины и доктор наук приехал туда по каким-то делам и очень спешил к главврачу отделения. Они, как всегда поздоровались и остановились перекинуться словом. Григорич поведал о скорбном недуге.

Александр Сергеич внимательно выслушал жалобы и задал несколько разных вопросов. Затем, он печально сказал: – Сколько раз я тебе говорил, бросай парень курить!

Прошло три недели после инфаркта. Григорича выписали из кардиоцентра и послали долечиваться в небольшой санаторий, расположенный на окраине города. Пришлось распрощаться с богатым соседом. Перед этим, красотка-врачиха предложила своему пациенту, вместе с женой, зайти в её кабинет.

Сначала она прочитала им лекцию о здоровом питании, о допустимых нагрузках и, наконец, о полном запрете курения. Когда речь подходила к концу, медичка, не снижая напора, вдруг обратилась к супруге больного:

– И самое главное. Вы! – она ткнула пальцем в смущённую женщину: – Должны трахаться с ним! Хотя бы два раза в неделю! Вашему мужу необходимы такие эмоции! Это понятно?

Жена покраснела, как маковый цвет и торопливо кивнула. Мол, чего только не сделаешь, ради больного супруга.

Соль

В начале 1994-го года, с позволенья российских властей, «приХватизация» нашей державы уже обрела небывалый размах. Начальники всех предприятий и чиновники разного уровня, усердно делили пирог государственной собственности.

Тесные связи между изготовителями и потребителями были моментально разрушены. Их место заняли огромные толпы удивительно жадных посредников. Барыги скупали товары на заводах и фабриках и везли их на рынки и в магазины.

По дороге цена вырастала. Причём, иногда, в несколько раз. В многострадальной России началась вакханалия «первоначального накопления денежных средств». Появились, так называемые, «новые русские».

Прав был немецкий философ Карл Маркс, когда говорил: – Нет такого преступления в мире, на которое бы не пошёл капитал, ради получения трёхсот процентов прибыли.

Почти все товары мгновенно исчезли с прилавков. Снова возник, памятный всем дефицит. Тот самый, что устроили нам «партократы» по приказу генсека М. Горбачёва. Среди необходимых вещей, пропала даже обычная поваренная соль разных помолов.

Дела в пароходстве Самары шли ни шатко, ни валко. Перевоз грузов по Волге совсем прекратился. Хороших судов в огромном порту уже не осталось. Они все куда-то бесследно исчезли. Ремонтникам нечем было заняться. Зарплату им платить перестали.

Муж Верочки, наслушался той пропаганды, что днём и ночью крутили по телеку. Не иначе, как на Вадима нашло помутнение разума. Парень вдруг захотел, стать молодым «бизнесменом». Сначала, он перебрал всех знакомых и нашёл среди них человека, с которым когда-то учился.

Старый приятель работал в селе Баскунчак и, благодаря родственным связям, смог дослужится до высоких чинов. Селенье стояло у озера, что расположено ниже по Волге, на юге России. Там добывали хлорид натрия для всех народов страны.

Вадим прикинул на небольшом калькуляторе и почему-то решил, самым удобным и выгодным, будет купить соль врассыпную, сразу после добычи. Потом, доставить её на Среднюю Волгу, разложить по пакетам из пластика, ёмкостью в один килограмм, и развезти в магазины.

Согласно статистике, Самарская область тогда потребляла, большое количество того минерала. Несмотря на наценку, что парень назначил сверх всевозможных расходов, прибыль окажется весьма ощутимой.

Какое-то время, Вадим размышлял над проектом. Потом, он собрался всё-таки с духом и решил завести «своё дело». В первую очередь, он зарегистрировал кооператив, с неограниченным числом полномочий.

Затем, занял денег у старого друга, Сергея Ахматова, и поехал в не очень далёкую Астраханскую область. Верочка совсем не перечила дорогому супругу. Она тоже сильно, на что-то надеялась.

Добравшись до окраины родины, парень немедленно встретился со старым товарищем. Друзья хорошо посидели за рюмочкой чая, вспомнили счастливые прежние дни и обсудили детали работы. Вадим заплатил за поставку маленькой партии соли, сел в скорый поезд и немедля вернулся домой.

Пока ценный товар ехал в Самару, Вадим не сидел, сложа руки. Он занял ещё много денег у друзей и знакомых, и обзвонил и объехал несколько крупных заводов. На одном промпредприятии он за бесценок купил скромный цех, ставший ненужным «великой» России.

Зачем, что-то делать самим, когда всё можно купить у более развитых индустриальных держав, решили в Кремле. Нефтью и ископаемыми Бог страну не обидел. Знай, вывози всё сырьё «за бугор».

– Добытые деньги, можно оставить в офшорах, тогда и налоги не нужно платить. – добавил кое-то про себя. И таких мудрецов оказалось на удивление много.

Вадим купил аппарат, что фасовал сыпучие вещества разного рода, и заказал рулоны полиэтиленовой плёнки. Пластик щёдро украсили надписью в два разных цвета. Она объясняла, что внутри упаковки, и кто произвёл данный продукт?

Наконец, товарняк прибыл в Самару. Молодой бизнесмен, посадил Верочку в арендованный им небольшой грузовик и, горя нетерпением, приехал на станцию. Железнодорожные служащие быстро оформили кучу бумаг. Они вручили документы Вадиму и объяснили, где припаркован нужный состав.

Супруги приблизились к длинному поезду, нашли путевого обходчика и попросили, открыть дверь вагона, где находился товар. Огромная железная сворка плавно отъехала в правую сторону. За ней обнаружилась стенка из досок. Она не давала всему содержимому, высыпаться наружу.

Цепляясь за железные скобы, парень поднялся на уровень пола состава. Он глянул поверх загородки и увидел внутри соль большого помола. Как и условился парень со старым товарищем, она не заполняла вагон весь целиком. Слой был толщиною около полутора метров.

Лучи восходящего солнца врывались в открытый проём широкой двери. Свет попадал на небольшие кристаллики и преломлялся в их глубине. Плоские грани удивительно вспыхивали отражённым сияниям. Они ярко искрились, подобно бриллиантам.

Очарованный необычной картиной, Вадим на секунду застыл. Потом, протянул правую руку вперёд и зачерпнул горсть того вещества, что сулило ему безбедную жизнь.

Вернее сказать, парень хотел зачерпнуть. К удивленью Вадима, он не смог этого сделать. Рука не вошла в блиставшую искрами россыпь, как он сильно желал. Она просто скользнула по шершавой поверхности.

Впечатление было такое, что ладонь проскользила по сильно смёрзшемуся зернистому снегу. Тому, что уже превратился в непробиваемый наст. Мужчина потыкал в «белую смерть» указательным пальцем, и ощутил, она так же тверда, как гранит.