Эхо ужаса

Павел Михайлов

Эхо ужаса

Глава 1

Это был обычный рабочий день в небольшом посёлке лесозаготовителей, затерявшемся в глубинах бескрайних просторов Сибири. На сотни километров тянулись во все стороны от него таёжные леса, прячущие в своих чащах непроходимые болота, горные хребты и перевалы, мелкие речушки и полноводные реки, – величественная, суровая и вместе с тем прекрасная своей девственной нетронутостью природа. Тайга – самый большой лес на нашей планете. Царство хвойных деревьев: сосен, пихт, кедров, елей, дающих под своими кронами приют всевозможным кустарникам. Тайга – целительница, врачующая недуги, и не только телесные: считается, что она способна избавить от многих физических и духовных болезней, если верить в её чудодейственную силу и энергетику. Местные легенды гласят, что именно здесь находится душа самой природы, живёт её хозяин, который оберегает её и защищает от всех, кто пришёл навредить… Впрочем, рассказать о тайге так, чтобы передать вызываемые ею чувства, наверное, невозможно – нужно приехать сюда, испытать самому её силу, её не нуждающуюся в доказательствах и объяснениях гармонию…

Прошло всего семь лет, как окончилась война, которой суждено было остаться на страницах учебников Великой Отечественной. Государственные чиновники в больших и малых кабинетах создавали грандиозные планы по скорейшему восстановлению разрушенных городов, развитию заводов, сельскохозяйственных предприятий. На всё это требовался лес.

Савелий Геннадьевич Комаров был начальником в небольшом посёлке с необычным названием Радужный, где жили и работали лесозаготовители. Это было несколько семей рабочих, приехавших на заработки, чтобы обеспечить лучшее будущее для своих жён и детей, и администрация во главе с самим Савелием Геннадьевичем. Этот худощавый, невысокого роста, с родинкой на правом виске человек считался очень важной персоной не только в поселении, но и далеко за его пределами. Он имел личное знакомство с товарищем Сталиным, прошёл две войны и вот буквально за несколько дней до победы получил контузию и тяжёлое ранение в ногу. Врачи долго боролись за неё, но спасти удалось только до колена… Благодаря связям и заслугам перед Отечеством Савелий Геннадьевич получил хороший протез и работу в Сибирском округе в должности главы поселения. Правительство обеспечило его отдельным двухэтажным домом, довольно высокой по тем временам зарплатой. Правда, радовать этими благами Савелию Геннадьевичу было некого: жена и дочь трагически погибли за несколько дней до поднятия флага над рейхстагом.

Это стало для него огромным ударом, но он сумел взять себя в руки после похорон и решил усыновить оставшегося сиротой мальчика Лёшу. Его родители погибли от рук фашистских захватчиков ещё в начале 1942 года. На тот момент мальчику было всего 4 года…

Когда война закончилась, Савелия Геннадьевича отправили в Сибирь в посёлок Радужный, и, договорившись с руководством, он взял с собой и Лёшу. Спустя несколько месяцев туда приехали ещё несколько семей рабочих, и теперь общее количество поселенцев превысило два десятка человек.

Лёша рос активным мальчиком, во всём помогал своему приёмному отцу. Отец – так он и называл Савелия Геннадьевича. А Савелий Геннадьевич, заменив мальчишке и отца, и мать, учил его всему, что, по его представлениям, пригодится в жизни, и старался всячески оберегать – как только мог.

Но месяц назад, ранним утром обычного дня, Лёша бесследно пропал. Он, как обычно, пошёл к небольшой местной речке на рыбалку, а на обратной дороге, тоже как обычно, должен был собрать немного грибов и ягод и вернуться домой.

Ко времени своего обычного возвращения с рыбалки Лёша дома не появился. Савелий Геннадьевич сначала не придал этому значения: увлёкся мальчишка или рыбалкой, или грибами-ягодами. Однако прошло много часов, но Лёша так и не пришёл. Савелий Геннадьевич, холодея от страшных предположений, стал собирать на поиски мальчика отряд добровольцев из числа поселенцев. Люди откликнулись, отряд собрался быстро, приступили к поискам незамедлительно, но они, продолжаясь почти неделю, так и не дали никаких результатов. Лёша словно растворился среди бескрайней тайги и исчез.

Савелий Геннадьевич очень сильно переживал из-за случившегося, винил себя в том, что не смог уберечь своего приёмного сына. Первое время пытался залить горе спиртным и, наверное, спился бы, если бы не друзья. Лишь благодаря им и в первую очередь местному егерю Хайрулу, который давно жил в этих местах и прекрасно, как свои пять пальцев, знал местность, Савелий Геннадьевич всё же снова сумел взять себя в руки и продолжать жить дальше. Его жизнь была нужна доверившимся ему рабочим и стране, с таким трудом встающей из военных руин, – так думал он про себя, каждое утро собирая волю в кулак, чтобы идти, начинать новый рабочий день.

Каждый месяц от него требовали отчёт о происходящем внутри посёлка и результатах работ по лесозаготовкам. Планку выработки каждый раз устанавливали разную, но, в основном, высокую, поскольку в Радужном у рабочих всегда были высокие показатели.

В этот вторник у Савелия Геннадьевича выдался трудный рабочий день, и после работы он решил пойти на ту самую речку, куда любил ходить когда-то вместе с Лёшей: ему было дорого всё, что хоть как-то напоминало о сыне.

Савелий Геннадьевич вышел на дорожку, огибавшую последнее поселковое строение и убегающую в лес. В конце осени в тайге особенно красиво: природа словно снова возрождается и начинает оживать. Осень-искусница не жалеет красок своей богатой палитры, расцвечивая лес. Особенно красиво выглядят небольшие вечнозелёные кустарники и особая порода кедровых, которую можно встретить исключительно только в этих местах – Савелий Геннадьевич невольно залюбовался их полновесной зеленью, без всяких оттенков, ставшей особенно заметной на фоне разноцветного осеннего леса. Вершины и склоны сопок, все в пышных волнах осеннего разноцветья деревьев, придавали особый, сибирский, колорит великолепному пейзажу.

Пройдя по тропинке немного дальше обычного, Савелий Геннадьевич вышел к речке, снял с плеча ружьё, без которого ни один сибиряк не ступит в тайгу, и поставил его неподалёку, возле небольшой сосны, а сам присел на кем-то когда-то приготовленный пенёк и стал готовить снасти. Руки привычно делали знакомое дело и понемногу стала успокаиваться душа. Закинув удочку, Савелий Геннадьевич стал ждать поклёвки, прислушиваясь к пению птиц и шелесту листьев, отзывающихся на едва ощутимые порывы пока ещё тёплого ветра.

– Какая же тут красота! – сказал он сам себе. – Да, тот, кто ищет уединения с природой, непременно найдёт его тут. И на душе станет тихо и спокойно. Словно сам Бог создал эти места для тех, кто измаялся душой, кто устал от городской суеты и предпочитает покой и свободу.

Вдруг птицы замолчали, и лишь лёгкий шелест ветра слышался со стороны кустов, росших на берегу. Всё замерло как по мановению волшебной палочки. «Нехорошо», – подумал Савелий Геннадьевич: его это насторожило, и он, аккуратно положив удочку на землю, повернулся лицом к деревьям и стал правой рукой нащупывать ружьё, не отрывая взгляда от деревьев перед собой. В тот же миг раздались какие-то непривычные уху, посторонние шорох и свист, откуда-то неприятно запахло гнилью. Савелию Геннадьевичу удалось нащупать ружьё, и он, ощутив в руке холодную тяжесть ствола, уже потянул его к себе, как вдруг почувствовал сильную резкую боль, а в следующее мгновение раздался всплеск воды, в которую упала оторванная по самый локоть рука Савелия Геннадьевича вместе с зажатым в ладони ружьём. Кровь, фонтаном хлынувшая из раны, в один миг залила траву и цветы вокруг Савелия Геннадьевича. Он вскрикнул от боли и ужаса, не узнав своего в мгновение одичавшего голоса, вскочил с пенька и, падая, бросился к тропе, ведущей к посёлку, но тут же в его грудь вонзились острые, загнутые на концах когти и распороли его тело. А в следующий миг открытая зловонная пасть с множеством зубов вцепилась ему прямо в лицо.

Ещё некоторое время тишина на реке нарушалась странными взвизгиваниями, криками и ещё какими-то странными звуками, а потом снова всё стихло. Лишь чьи-то огромные ноздри с шумом втягивали воздух, словно пытались уловить запах дыма, доносившийся со стороны человеческого жилья. Вдруг раздался пронзительный визг, и несколько непонятных силуэтов, едва различимых среди кустарников и деревьев, ринулись в направлении посёлка.

Глава 2

– Мне, пожалуйста, чай с лимоном и ложечкой мёда, – осипшим голосом попросил лейтенант Сотников, цепким взглядом окинув последних посетителей небольшой кафешки.

Небольшая и уютная, она располагалась неподалёку от его дома. Обычно, особенно по выходным, в ней было много посетителей. Несмотря на небольшой размер, меню здесь было весьма разнообразным и можно было как просто попить чая или кофе с чем-нибудь кондитерским, так и плотно пообедать. Горячие и холодные блюда по весьма умеренным ценам привлекали желающих вкусно перекусить.

– Пару минут подождите, пожалуйста, товарищ лейтенант, – кокетливо поправив фартучек, ответила официантка, приблизившись к стойке: ей явно приглянулся этот хорошо сложенный, высокий молодой брюнет.

А Сотников и, правда, был весьма симпатичным молодым человеком, однако сам он думал об этом меньше всего. В восемнадцать лет, как и многие его сверстники, он ушёл добровольцем на фронт. Прошёл всю войну, был дважды награждён орденом Славы. Храбрый, умный, сообразительный, он обладал врождёнными лидерскими качествами, позволявшими ему легко управлять людьми и вести за собой даже тех, кто был намного его старше. Служа в полковой разведке, он неоднократно спасал раненых и контуженых солдат, которых находил на месте недавнего боя, возвращаясь с задания. Так он и познакомился с Максимом, которого обнаружил под деревней Орловка – он до сих пор помнил это название, потому что рядом с указателем нашёл истекающего кровью бойца. Наскоро перевязав его своим индивидуальным пакетом – немецкая артиллерия так дубасила по нашим позициям, что было не поднять головы – Сотников потащил его в медпункт. По дороге и его самого задело осколком снаряда – получил сквозное ранение в ногу. Сотникову оно казалось пустяковым – подумаешь, кусок железа прошёл через икроножную мышцу и застрял в голенище сапога с внутренней стороны. Но в медсанбате думали иначе и оставили его до утра. Вот вечером, когда Максим пришёл в себя, они и познакомились, потому что оказались на соседних кроватях.

– Владимир, – весело представился Сотников, когда Максим открыл глаза после многочасового беспамятства. Неожиданно для Сотникова, Максим его вспомнил, как вспомнил и обстоятельства их первого знакомства.

– Это ты… Там, у Орловки… Спасибо… Я думал, что мне кранты…– по щеке Максима скатилась слезинка, от которой на подушке осталось сырое тёмное пятнышко. – Спасибо, брат…

После госпиталя Максим и Володя попали в одно подразделение, а потом, когда закончилась война, оба поступили в распоряжение ставки командования, а позже были зачислены в специальный разведывательный отряд при Министерстве внутренних дел, задачей которого было обнаружение и обезвреживание особо опасных преступников, рецидивистов и агентов иностранных разведок.

Сотников нравился женщинам, многие из них тайно мечтали выйти за него замуж. Но, как ни странно, в свои двадцать девять лет молодой лейтенант пока не думал обзаводиться девушкой, а уж тем более жениться. Для него первостепенной задачей сейчас была его служба в секретном отделе Министерства. Максим, как обычно, был его правой рукой и активно помогал в любых делах, которые им поручало руководство.

В этот осенний вечер Владимир ушёл с работы поздно и по пути домой решил заглянуть в ближайшее к дому кафе, чтобы выпить чашечку чая с лимоном, так как дома его никто не ждал…

– Ваш заказ готов, – тихонько сказала молоденькая официантка, поставив на столик белую горячую чашку, внутри которой жёлтым душистым островом плавал среди чая лимонный кружок.

– Большое спасибо, – неприветливо пробурчал Сотников, просканировав девушку своим всё замечающим взглядом: ему показалось немного странным, что такая молодая девушка хорошо разбирается в воинских званиях.

– Вы чем-то обеспокоены? – не смутившись, продолжила она вести разговор. Может быть, я могу Вам чем-то помочь?

– Нет, со мной всё в порядке, – не сразу ответил Владимир. – Всё хорошо! Я просто немного устал сегодня от работы. Такое бывает, не обращайте внимания.

Владимир ещё раз осмотрел кафе: его действительно что-то беспокоило, что-то казалось ему странным в этом кафе, но что, он не мог понять. За дальним столиком у окна сидела молодая пара, они разговаривали о чём-то своём, ни на кого не обращая внимания, за стойкой справа от него стоял полноватый мужчина лет сорока пяти, с большими и густыми усами. Он тихонько попивал кофе и слушал приёмник. Остальные столики были свободными – их было штук шесть, не более. Часы, висевшие над барным шкафом, показывали половина одиннадцатого.

– Мне уже пора. Спасибо за вкусный чай. Вот оплата. Сдачи не нужно, – Сотников ещё раз окинул быстрым взглядом кафешку, взял свой видавший виды портфель и направился в сторону выхода.

– И вам спасибо за всё, – произнесла девушка-официантка более уверенным голосом, провожая молодого человека взглядом, в котором читалось нескрываемое восхищение.

Сотников заметил это, но тихонько закрыл дверь кафешки и направился в сторону своего дома.

– Нынче будет холодная зима, – подумал он про себя, не спеша поворачивая к себе во двор.

Дойдя до подъезда Владимир, взглянул на луну, которая ярко светила на безоблачном небе, усыпанном звёздами.

– Сегодня ещё и полнолуние, – подумал он про себя, – может, ещё и поэтому мне так нездоровится.

Открыв двери своей парадной, он вошёл в подъезд, поднялся на второй этаж, на котором располагалась его квартира, открыл дверь и включил ночник в тамбуре. Закрыв за собой входную дверь, Сотников снял своё коричневое пальто, повесил его на вешалку, а затем и ботинки, с удовольствием освобождая уставшие ноги, одна из которых назойливо ныла, напоминая о ранении под той самой Орловкой. Владимир направился в большую комнату, где стоял красивый небольшой диван с мягкой тканевой обивкой, по всей видимости, сделанный из благородных пород дерева – так хотелось думать его обладателю. Рядом с ним располагался большой круглый стол – роскошный предмет из дорогого мебельного гарнитура. На нём стояли телефон, фарфоровая ваза, расписанная в восточном стиле и чашка с недопитым с утра кофе. Два обычных стула идеально дополняли этот интерьер. Около окна располагался небольшой буфет с разной посудой и фотографиями и маленький, серого оттенка, комод.

Строго по центру потолка висела скромная хрустальная люстра, а на обеих стенках располагались красивые декоративные ночники. Противоположенную стену его квартиры украшала картина, написанная акварелью. На ней была изображена небольшая поляна с цветами и маленькими кустиками земляники, в центре которой сидела босоногая девушка в голубом платье и беленькой шляпке, собиравшая в корзинку ягоды с земляничных веточек, собранных в букет.

Аккуратно положив на стул свой портфель, Владимир приподнял плед, лёг на диван, закутался в пушистое и сразу согревшее его полотно пледа, отвернулся к стенке и стал пытаться заснуть. Но тут вдруг зазвонил телефон.

– Лейтенант Сотников у телефона, – быстро взяв трубку, произнёс он, подавляя зевоту.

– Генерал-майор Арбузов на проводе, – раздалось в ответ с другой стороны провода. – Для тебя есть особо важное задание, лейтенант, -продолжал говорить в трубку телефона грубоватый голос. – Послезавтра к утру ты должен собрать своих лучших ребят и полететь в особое место, которое находится в Сибирской тайге. Там Вашу группу встретит человек и поможет добраться до нужной точки.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – ответил Сотников. – Утром я сообщу своим ребятам все новости, что Вы передали.

– Нет, Сотников! Нет! Ты сейчас же должен обзвонить своих людей, кому доверяешь больше всех, и в шесть утра я буду ждать тебя в своём кабинете! Конец связи!

– Приказ понял! Будет всё сделано, как Вы и просили, – глядя на картину и не видя её, ответил Владимир, догадавшись по тону начальника, что его и ребят ждёт серьёзное задание.

– Ну, вот и славно, Владимир, я в тебе не сомневался.

На другом конце провода раздался долгий гудок. Сотников повесил трубку, допил оставшийся в стакане кофе, взял свой портфель и, достав из него свою записную книжку, начал обзванивать товарищей, не раз проверенных в опасных и трудных делах.

Глава 3

В посёлке все уже начинали готовиться ко сну, наступала ночь. В это время года вечера холодные, и на улицу не тянуло даже молодёжь. Спать ложились рано: с рассветом нужно было вставать на работу. То, что Савелий Геннадьевич так и не вернулся с рыбалки, никто и не заметил: кто-то не знал, что он пошёл на речку, а кто-то подумал, что он уже пришёл и лёг спать. В домах один за другим погасали неяркие огоньки керосиновых ламп, и, когда погасла последняя, посёлок скрылся в густой, почти осязаемой темноте: ни огонька, ни шороха, ни звука…

Вдруг тишина взорвалась тревожным лаем собак – в таёжном посёлке их было много, они охраняли его от дикого зверя и лихих людей. Сначала пара собак, поддерживая друг друга, залились захлёбывающимся испуганным лаем, и тут же к ним присоединились остальные. В домах стали зажигаться лампы, по окнам заметались силуэты людей. В некоторых домах задвигались занавески: люди пытались, вглядываясь в темноту, понять причину собачьего переполоха.

Спустя несколько минут к лаю собак добавились шорохи, посвистывания и непонятное бурчание. Стало понятно, что собаки подняли лай неспроста: что-то таинственное и явно зловещее нарушило покой преданных людям животных. Внезапно одна из собак так пронзительно взвизгнула, что всех, кто слышал, бросило в дрожь.

– Чёрт возьми, этих несносных животных, – бурчал один из проснувшихся лесников, дом которого располагался ближе всего к вольерам, где и находились собаки. Он нехотя сел на кровать, нашарил ногами в темноте свои валенки, стоявшие под кроватью, опустил в них ноги и встал.

– Пойду, проверю, что там происходит, – сказал он жене, надевая прямо на нижнее бельё ватник, с вечера положенный возле тёплой печки. И так, в армейских бязевых кальсонах с выбившимся из валенок завязками и такой же рубахе, белевшей в темноте из-под ватника, направился к выходу. На пороге остановился и, поколебавшись, сказал, обернувшись к обеспокоенной жене:

– Ты это… Закройся сейчас, и ни в коем случае не выходите из дома, пока я не приду.

– Мамочка, что случилось? – хрипловатым спросонья голосом сказала проснувшаяся от шума маленькая девочка.

– Всё хорошо, моя малышка, – ответила мать. – Спи, папа сейчас вернётся.

– Мне страшно, мамуленька, – продолжала жаловаться девочка. – А куда пошёл папа?

– Спи, спи, Оленька, папа пошёл проверить, почему разлаялись собаки, сейчас он придёт, и мы будем спать дальше. На тебе твоего плюшевого зайку, обними его покрепче и засыпай.

– Мамочка, можно мы с зайкой ляжем с тобой? Мне, правда, очень страшно!

– Хорошо, ложись ко мне на кровать, я сейчас приду, только дождусь папу и всё.

Собаки не только не переставали лаять, но, кажется, волновались ещё больше, оглашая окрестности беспорядочным яростным лаем, сливающимся в тревожный, заставляющий всех прислушиваться собачий хор.

– Где же этот фонарь? – продолжал разговаривать вслух лесник, вышедший проверить, что случилось. – Ладно, обойдусь без него: тут всё равно рядом их вольеры. Наверное, это волки их так напугали.

Электричества в посёлке не было уже вторую неделю: сломался дизель, и местный электрик никак не мог его починить. Без фонаря, в кромешной тьме, в прямом смысле на ощупь пробирался лесник к вольерам, перебирая руками внутренние перекладины высокого соснового забора, ограждающего посёлок. Захлёбывающийся лай, переходящий в яростное хрипение рвущихся собак всё усиливался, достигая немыслимых тональностей. И к нему добавились ещё какие-то странные звуки, похожие одновременно и на посвистывания, и на скрежетания.

– Дьявол, что за чертовщина тут происходит? – выругался вполголоса лесник. – Не медведь ли ломает забор?

Подойдя ближе к вольерам, он споткнулся обо что-то мягкое и упал, попав руками в тёплую липкую жижу. Приглядевшись, он понял, что бесформенные кучи в липком снежном месиве – это разорванные на несколько частей тела собак. Наклонившись над одной из таких куч, он ужаснулся тому, насколько было обезображено животное: просто кровавые куски и только по шерсти можно было догадаться, что это была собака. Кто мог устроить такое зверство – у лесника не было даже предположений. Лужи крови были повсюду, в одну из таких он как раз и наступил, а потом, когда споткнулся, упал руками.

Неожиданно прекратились все звуки, и на мгновение наступила тишина. Однако уже через несколько секунд раздался страшный визг, шорохи стали усиливаться и в воздухе почувствовался резкий неприятный запах. Определить происхождение звуков, а также их источник было просто невозможно: они доносились абсолютно из разных уголков посёлка, но без света, в полуночной тьме, толком нельзя было понять, откуда именно и кто их издаёт.

Мужчина почувствовал прилив неизъяснимого, леденящего душу ужаса и, схватившись за перекладину забора, шагнул в сторону дома. Вдруг он неожиданно почувствовал, что что-то сверху капает ему на голову – две или три крупные капли шлёпнулись на шапку и скатились на воротник. В то же мгновение его окутало облако тлетворного запаха.

– Господи боже, что это за вонь? – невольно вскричал он, проведя рукой по голове и брезгливо стряхивая с рук зловонные капли. Глянув вверх, поселенец увидел нечто ужасное. На него сверху, раскрыв пасть, смотрело неведомое существо размером с крупного волка. Оно сидело неподвижно на своих задних лапах с огромными когтями, передними же лапами держалось за ветки дерева.

Лесник отпрянул назад, но существо прыгнуло на него сверху и вцепилось прямо в лицо. Душераздирающий крик разнёсся по посёлку. Кровь брызнула из-под острых, как лезвия, зубов. Собрав все силы, умноженные адреналином, лесник попытался оторвать от себя мерзкое существо, повисшее на нём. Однако почувствовал режущую боль в ноге, в которую вцепилась вторая тварь, выползшая из-за вольера. Уже падая, остатками угасающего сознания он отметил ещё одну страшную морду, выползающую из-за кустов.

– Мамочка, что это за крики? Мне очень страшно! Где папа? – вскочив с кровати, спросила у матери маленькая девочка.

– Я не знаю, моя дорогая! Сейчас папа вернётся, иди обратно в кроватку – едва ворочая пересохшим от страха языком, проговорила мать. Казалось, её сердце вот-вот выскочит из груди. Она не понимала, что происходит там, за дверями их дома, но интуитивно чувствовала, что происходит ужасное и муж не вернётся….

На улице наступила мёртвая тишина: не было слышно криков и лая собак, посторонних шорохов и свистов.

Девочка, послушавшись мать, направилась в сторону большой кровати, но тут резкий удар невероятной силы буквально сорвал дверь их дома с петель, и она повисла на верхнем и на внутреннем крючке, на который закрыла её женщина, проводив мужа.

– Быстрее, прячься в погреб! – закричала своей дочери мать, не узнавая своего голоса.

– Я не пойду без тебя, мамочка! Я боюсь, – заплакав, ответила девочка.

На секунду снова наступила полная тишина. И в следующее мгновение раздался резкий визг и ещё один удар выломал входную дверь, которая отлетела к печке, чудом не задев маленькую девочку, и разлетелась на несколько частей, ударившись о каменный угол.

Мать снова закричала:

– Быстро залезай в погреб и закройся там на щеколду. Быстрее!

Но перепуганная девочка, онемев от ужаса, не смогла даже двинуться с места.

В этот момент на пороге дома показался едва различимый в темноте силуэт некоего существа, довольно крупного размера. На его теле не было ни волос, ни шерсти – лишь только сплошные мышцы и жилы, обтянутые тонким слоем кожи, в которых отразилась выглянувшая из-за тучи луна. Передние лапы существа уже переступили порог дома. Острые когти, как гвозди, заскребли по деревянному полу. Существо остановилось. Приподняв вверх свою огромную голову, оно начало принюхиваться, словно улавливая движения запахов в доме. У него не было глаз. Из открытой пасти, усеянной множеством острых зубов, текло что-то вроде слюны.

– Встань за меня! – прошептала мать, предпринимая последнюю попытку спасти ребёнка. Её сердце отчаянно стучало в груди, страх сковал её, глаза застилали слёзы. Сомнений не было: в посёлке произошло нечто страшное, муж уже не придёт к ним на помощь… Она чувствовала обнимающие её сзади маленькие ручки, взяла их в свои и спрятала за спину: ей казалось, что существо не разглядит в темноте дочку, которую она закрыла собой.