Наш Сталин: духовный феномен великой эпохи

Его дочь Светлана вспоминала: «Отец полюбил Россию очень сильно и глубоко, на всю жизнь. Я не знаю ни одного грузина, который настолько бы забыл свои национальные черты и настолько сильно полюбил бы все русское. Еще в Сибири отец полюбил Россию по-настоящему: и людей, и язык, и природу. Он вспоминал всегда о годах ссылки, как будто это были сплошь рыбная ловля, охота, прогулки по тайге. У него навсегда сохранилась эта любовь» [8, с. 114]. Ценнейшее свидетельство: без этой любви не могло быть ни построенного под его руководством советского социализма, ни созданной на этом пути великой народной державы.

ЗРЕЛОСТЬ

К 1917 г. 37-летний Иосиф Сталин был сложившимся в теоретическом и практически-политическом плане партийным руководителем. В революционных бурях он проявил себя как талантливый организатор политической и военно-революционной работы. Он по праву считается одним из вождей Октября, в числе которых, помимо В. И. Ленина, обычно называют такие имена, как Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Н. И. Бухарин. Однако Сталин не может быть просто поставлен в этот ряд, ибо уже в ходе революционных событий он наиболее радикально заявляет о своем особом понимании исторического места и перспектив нашей революции. Об этом свидетельствуют многие факты его биографии, в том числе, эволюция его взглядов на важнейший вопрос – о задачах, которые призвана решить революция в России.

12 марта, приехав в Петроград, Сталин становится главной политической фигурой среди большевиков. Вместе с Каменевым он возглавляет Русское бюро ЦК, руководит редакцией «Правды», председательствует на Всероссийской партийной конференции. Фактически став во главе петроградских большевиков, он предложил для начала установить связи с первичными организациями партии, разбросанными по всей России и на то время совершенно оторванными от центра, а затем создать революционно-демократический орган власти, который ориентировался бы на объединение с меньшевиками и компромисс с Временным правительством. То есть Сталин был настроен тогда на выдвижение перед партией тех задач, которые характерны для общедемократического этапа революции.

Но 3 апреля в Петроград прибыл возвратившийся из эмиграции Ленин и провозгласил курс на социалистическую революцию. В знаменитых «Апрельских тезисах» он выдвигает политическую программу, допускающую захват власти путем вооруженного восстания и гражданской войны. Через несколько дней Всероссийская партийная конференция приняла тезисы Ленина как руководство к действию, и Сталин поддержал эту политическую ориентацию. Сталин, как и Ленин, не мог не чувствовать революционный потенциал русского крестьянства, его антибуржуазность и исходил из того, что крестьяне поддержат пролетарских революционеров, а это является залогом их победы. С этого момента он вошел в число ближайших соратников вождя революции. После апрельской конференции он вместе с Лениным, Зиновьевым и Каменевым был введен в состав оперативного органа – Бюро ЦК РСДРП(б).

В июле в связи с попыткой Временного правительства арестовать лидеров большевистской партии, Сталин лично возглавил операцию по спасению Ленина от ареста, перевозил его с одной конспиративной квартиры на другую, пока не было принято решение переправить вождя в Финляндию. После отъезда Ленина он во второй раз за несколько месяцев оказывается фактически во главе партии, поскольку все остальные лидеры большевиков были в тюрьме или в подполье. В конце июля, на проходившем в Петрограде VI съезде РСДРП(б) он выступает с двумя основными докладами – о политической деятельности ЦК и о текущем моменте. Съезд ориентирует партию на взятие власти путем вооруженного восстания.

Сталин делает на съезде заявление, которое прозвучало тогда пророчеством: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму. <…> Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь» [140, с. 186—187]. Он заявил это в ответ на предложение Е. А. Преображенского подчеркнуть в резолюции съезда, что Россия пойдет по пути социализма только вслед за странами Запада. Съезд поддержал Сталина, хотя не только Преображенский, но и другие партийные теоретики настаивали на том, что наша страна не имеет социалистической перспективы вне мировой пролетарской революции. Н. И. Бухарин в своем докладе говорил, что в случае победы нашей революции, прежде чем вспыхнет революция на Западе, «на очередь станет объявление революционной войны, т. е. вооруженная помощь» западным пролетариям [29, с. 104]. «Такой революционной войной мы будем разжигать пожар мировой социалистической революции», – в этом он видел «единственный выход из создавшегося положения» [Там же, с. 105].

В августе к большевикам примкнул вместе с группой своих единомышленников («межрайонцев») возвратившийся из эмиграции Троцкий; за короткое время он выдвинулся на видное место среди партийных вождей, что по существу означало принятие руководством партии его ориентации на «перманентную революцию». Как и Сталин, Троцкий – за вооруженное восстание. Редкий, если не единственный, случай их согласия, причем – по ключевому вопросу текущего момента. Позднее, оценивая доклад Сталина о задачах партии на VI съезде, Троцкий отмечал: «Во всем основном доклад Сталина дает правильную оценку обстановки и правильный прогноз» [195, с. 300]. Что ж, подобная оценка, данная идейным и политическим оппонентом, стоит подчас больше, чем похвала со стороны друга. Однако это было не более чем тактическое совпадение, а стратегически они расходились и тогда. В противоположность Троцкому, видевшему в победе восстания пролог мировой гражданской войны, Сталин рассматривал восстание как начало движения России по пути построения социализма, указываемому ее историческим опытом.

10 октября, после возвращения Ленина, на заседании ЦК РСДРП(б) было решено начать подготовку вооруженного восстания и учредить Политбюро ЦК, в состав которого вошли Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Сокольников и Бубнов (в таком порядке их фамилии записаны в протоколе). Непосредственно подготовка и проведение вооруженного восстания осуществлялись Военно-революционным комитетом при Петроградском Совете во главе с Троцким, и Военно-революционным центром при ЦК партии, созданным 16 октября в составе Свердлова, Сталина, Бубнова, Урицкого и Дзержинского. Позднее Троцкий, старательно черня своего политического противника, все-таки напишет в книге о нем, что революция явилась важнейшим этапом в формировании политического мышления Сталина и в становлении его как партийного вождя общероссийского масштаба: «Он стал признанным членом штаба партии, которую массы несли к власти. Он перестал быть Кобой, став окончательно Сталиным» [Там же, с. 323].

25 октября, на съезде Советов в Смольном Ленин заявил о социалистической революции как свершившемся факте и выразил надежду на скорую победу мирового пролетариата. Утром, по словам Троцкого, они обменялись с ним улыбками. По-видимому, это было знаком взаимного расположения. И не случайно с этого дня Троцкий становится «вторым человеком» в новом государстве. В гражданской войне, длившейся до конца 1920 года, он исполняет роль руководителя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам, непосредственно контролировавшего ход событий на фронтах. Он рассматривает эту войну как начало планетарного военного столкновения – мировой гражданской войны, в которой решится вопрос о господстве над миром. Россия должна сыграть в этом роль «вязанки хвороста», способной поджечь мировой пожар. И хотя Троцкий, очевидно, не ставил целью обязательно сжечь Россию в этом пожаре (как нередко утверждают), но считал такую жертву в интересах владычества над миром вполне допустимой и оправданной.

Троцкий и в политической практике действует сообразно своим представлениям и приоритетам. В феврале 1918 года он, будучи тогда наркомом иностранных дел, срывает подписание предложенного немцами мира на переговорах в Брест-Литовске. Рассчитывая на поддержку германского пролетариата в «революционной войне», он заявляет: «Мы больше не ведем войны, но отказываемся подписывать предложенный нам мирный договор!» В результате немецкие войска вновь двинулись в Россию, и только тогда Ленину удалось убедить ЦК пойти на немедленное подписание договора, а Троцкий вынужден был оставить пост наркома иностранных дел. Сталин, не видевший реальных предпосылок для «революционной войны» на Западе, последовательно стоял в этом споре на стороне Ленина.

Война против иностранных интервентов и белогвардейцев раскрыла военный талант Сталина, особенно ярко проявившийся в обороне Царицына летом 1918 года. Город занимал важное военно-стратегическое положение: через него проходили пути, связывающие центр страны с Нижним Поволжьем, Северным Кавказом, Средней Азией, откуда шло снабжение центра продовольствием и топливом. 29 мая 1918 года Сталин был назначен руководителем продовольственного дела на юге России и выехал в Царицын с чрезвычайными полномочиями. Там он установил наличие достаточно больших запасов продовольствия, угля и нефти. К тому же выяснилось, что семьсот вагонов, в которые уже погружено зерно, не отправляются из-за противодействия антибольшевистских сил. Благодаря энергичным действиям Сталина зерно вскоре потекло в центр страны.

Но военная обстановка на юге была тревожной: генерал П. Н. Краснов спешно формировал казачью Донскую армию, на Северном Кавказе завершалось создание белогвардейской Добровольческой армии. Защита Царицына как ключевого пункта в снабжении Москвы зерном с Северного Кавказа приобрела для советской власти жизненное значение и стала для Сталина первоочередной задачей. К тому же, падение Царицына позволило бы соединиться армиям А. В. Колчака и А. И. Деникина, открыв им путь на Москву. В связи с этим Сталин пишет Ленину: «Вопрос продовольственный естественно переплетается с вопросом военным. Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит» [142, с. 120—121].

Сталин и тогда хорошо понимал, что все решают кадры. Невзирая на отсутствие соответствующих полномочий, он сместил командующего Северо-Кавказским военным округом бывшего царского генерала А. Е. Снесарева, так и не снявшего золотые погоны и не желавшего, по словам Сталина, воевать со «своими земляками-казаками». На его место он назначил К. Е. Ворошилова, знакомого ему еще по революционной работе в Баку. К той поре, когда армия Краснова перешла в наступление, Сталин уже заменил на военно-административных постах всех колеблющихся и склонных к бездеятельности надежными и энергичными людьми. В городе было введено осадное положение, установлены твердые цены на продовольствие.

Вместе с Ворошиловым Сталин возглавил оборону Царицына. Была сформирована 10-я армия, рабоче-крестьянская по своему составу. У ее бойцов воспитывалось сознательное отношение к советской власти, деятельность военных «спецов» из числа бывших генералов и офицеров была поставлена под жесткий контроль. Организованность воинских частей обусловила их стойкость в боях, город был превращен в неприступную крепость. Его защитники прорвали полукольцо окружения, а к осени оттеснили противника на правый берег Дона. В сентябре Реввоенсоветом Республики было принято решение о создании РВС Южного фронта под председательством Сталина. Так он становится фронтовым комиссаром и в дальнейшем выполняет поручения ЦК на других фронтах – на Урале, в Петрограде (в связи с наступлением войск генерала Н. Н. Юденича), снова на Южном фронте, где он участвует в разработке стратегического плана и организации наступления против армии генерала А. И. Деникина.

Вспоминает генерал армии И. В. Тюленев, который в 1919 г. был помощником начальника штаба 1-го конного корпуса Южного фронта: 17 ноября решением Реввоенсовета Республики корпус был преобразован в Конную армию РСФСР. По этому случаю в штаб корпуса приехали возглавлявшие командование Южного фронта А. И. Егоров и И. В. Сталин. О боевой обстановке и выполняемых задачах докладывал врид начальника штаба Первой Конной армии С. А. Зотов.

«И. В. Сталин сказал в заключение:

– Наша задача состоит в том, как правильно доложил товарищ Зотов, чтобы рассечь фронт противника на две части, не дать войскам Деникина, находящимся на Украине, отойти на Северный Кавказ. В этом залог успеха. И эту задачу командование фронта возложило на Первую Конную армию.

Задача очень ответственная, она потребует максимум сил и напряжения. Конной армии придется идти через Донбасс, где может не быть фуража. Но ее будет встречать пролетариат Донбасса, который ждет Красную Армию и отдаст все, что может… Руководство фронта примет в свою очередь все меры к тому, чтобы обеспечить Конную армию всем необходимым» [196, с. 89—90].

В этом эпизоде уже легко угадывается будущий военный стратег, способный учитывать весь сложный комплекс обстоятельств, сопутствующих боевой операции, что в полной мере проявится два десятилетия спустя. Но и тогда, в годы борьбы с белогвардейцами и интервентами, его полководческий талант был очевиден: не будучи военным «профессионалом», Сталин появляется на наиболее опасных участках фронтов гражданской войны и одерживает победы. 27 ноября 1919 года за блестящее полководческое искусство и проявленные личные боевые подвиги он был награжден учрежденным 16 сентября 1918 года орденом Красного Знамени.

Впрочем, развертывание таланта никогда не происходит само по себе, – оно требует тщательной подготовки. Сталин готовит себя к любой деятельности прежде всего теоретически. Так и в этом случае, осваивая вершины военной мысли, он основательно изучает труды К. Клаузевица, в которых были разработаны основополагающие принципы стратегии и тактики военных действий. При этом его особо интересуют моральные факторы достижения победы. Он изучает также труды Э. Людендорфа, Х. Мольтке и русских военных теоретиков – А. В. Суворова и М. И. Кутузова, детально разбирает наиболее известные в истории сражения. Знание классики военного искусства позволило ему вполне профессионально подходить к руководству боевыми действиями крупных воинских соединений.

Осмысливая опыт гражданской войны и иностранной интервенции, Сталин все больше проникается мыслью о самостоятельности российского пути развития. В противоположность большинству членов ЦК он не видит необходимой базы для смыкания нашей революции с европейскими революциями. Отвергая подход Троцкого к вопросу о мире с Германией, он говорит: «Позицию Троцкого невозможно назвать позицией. Революционного движения на Западе нет, нет в наличии фактов революционного движения, а есть только потенция, ну, а мы не можем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию» [141, с. 27].

В 1920-м он решительно выступает против польского похода Красной Армии, целью которого была «красная советская Варшава». В апреле польское правительство Юзефа Пилсудского начало наступление на Украине с целью восстановления Речи Посполитой в границах 1772 года. 7 мая поляки заняли Киев. Однако уже в июне 1-я Конная армия С. М. Буденного нанесла удар по позициям противника в районе Житомира, и польские армии откатились назад. В конце июля Красная Армия вышла на границу Польши, и перед Советским правительством встал вопрос: что делать дальше? Возобладало намерение двинуться на помощь революционному пролетариату Западной Европы.

Сталин был одним из немногих, кто не верил в скорую советизацию Европы, и глубоко сомневался в том, что польский пролетариат готов поднять восстание, чтобы помочь Красной Армии. Развивая мысль о влиянии тыла на фронт, он предостерегает ретивых сторонников «польского похода»: «Ни одна армия в мире не может победить (речь идет, конечно, о длительной и прочной победе) без устойчивого тыла. Тыл для фронта – первое дело, ибо он, и только он, питает фронт не только всеми видами довольствия, но и людьми – бойцами, настроениями и идеями. <…> Тыл польских войск в этом отношении значительно отличается от тыла Колчака и Деникина к большей выгоде для Польши. В отличие от тыла Колчака и Деникина тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение – «чувство отчизны» – передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польских войск» [144, с. 323].

Сталин исходил из того, что для польских пролетариев национальные приоритеты стоят выше классовых интересов, поэтому они будут сплоченно действовать против русских «братьев по классу». В связи с этим он считал достаточным освобождение от польского владычества украинских и белорусских территорий и говорил: там нас встречают как освободителей и даже атакуют польские позиции с тыла, а вот поляки поведут себя совершенно иначе [Там же, с. 324—325]. Вопреки намерениям Политбюро ЦК во главе с Лениным он призывал ограничиться обороной Советской республики от вражеского нападения и был категорически против «марша на Варшаву». Тогда Политбюро отстранило его от решения польского вопроса.

Тем временем командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский, активный сторонник мировой гражданской войны, не имея резервов, рассчитывая лишь на поддержку польского пролетариата, рвался вперед, – к этому его побуждали и требования РВС республики во главе с Троцким. Однако вторгшиеся на территорию Польши войска Красной Армии вместо классовой солидарности встретили (как и предполагал Сталин) враждебное отношение большинства польского населения и были остановлены регулярной армией.

Сталин же не только возражал против похода на Варшаву, – он действовал последовательно и принципиально: когда войска Западного фронта застряли на подступах к польской столице, он, будучи членом РВС Юго-Западного фронта, отказался (вместе с командующим фронтом А. И. Егоровым) завизировать приказ главнокомандующего С. С. Каменева о передаче трех армий фронта, в том числе знаменитой 1-й Конной, в распоряжение Тухачевского. Видя бессмысленность варшавского похода и не веря в его успех, Сталин не собирался ослаблять свой фронт, которому надлежало обеспечить безопасность границы с Румынией и блокировать армию барона Врангеля в Крыму. 16 августа поляки контратаковали войска Западного фронта, разгромили их и отбросили в Восточную Белоруссию.

Сталин был снят с постов комиссара и члена РВС Юго-Западного фронта и полностью отстранен от военных дел, но своего отношения к войне с Польшей не изменил. На IX партийной конференции Троцкий пытался обвинить его в поражении наших войск под Варшавой. Находясь в больнице после операции, Иосиф Виссарионович в письме, направленном в президиум конференции, возложил ответственность за поражение, в результате которого в польский плен попали 100 000 красноармейцев, на командование Западного фронта и потребовал создания комиссии для выяснения причин катастрофы. По его словам, заявление Ленина о том, что ЦК не допустил при этом стратегической ошибки, не соответствует действительности: «Я был, кажется, единственный член ЦК, который высмеивал ходячий лозунг о «марше на Варшаву» и открыто в печати предостерегал товарищей от увлечения успехами, от недооценки польских сил. Достаточно прочесть мои статьи в «Правде» [176, с. 135].

Так в ходе гражданской войны еще более определенно, чем раньше, выявляется идейно-политическая позиция Сталина, трезво оценивавшего перспективы пролетарских революций в Европе. Он отвергал попытки вооруженного их подталкивания и отстаивал возможность движения России по пути социализма независимо от судеб мировой революции. Последовавшее затем поражение революций в Баварии и Венгрии подтвердило правоту воззрений Сталина.

При всем том война не была для него единственным делом. Находясь на фронтах, он одновременно выполняет важнейшие задачи государственного строительства, возникшие вслед за политическим переворотом. В Совете Народных Комиссаров, сформированном II Всероссийским съездом Советов, он занял пост народного комиссара по делам национальностей. Но его деятельность далеко выходит за рамки наркомата. Наряду с Троцким и Свердловым он участвует в решении важнейших государственных вопросов как один из самых близких и доверенных сотрудников Ленина. Принимая решения, Ленин, по словам Троцкого, предварительно консультируется со Сталиным.

Пост народного комиссара по делам национальностей был не только одним из самых важных, но и труднейшим в стране, к той поре распавшейся на множество самостоятельных национально-государственных образований. Вместе с Лениным Сталин был автором декрета «О праве наций на самоопределение», принятого Советским правительством 15 ноября 1917 года. В январе 1918 года он представил на рассмотрение III Всероссийского съезда Советов проект основных положений конституции Советского государства, утверждавший федеративный принцип его устройства.

Троцкисты в то время жестоко расправлялись со всеми заподозренными в нелояльности к новой власти, в том числе – с целыми межнациональными группами населения. В частности, на Северном Кавказе ими проводилась политика «расказачивания». Директива, подписанная Я. М. Свердловым (циркуляр Оргбюро ЦК РКП(б) от 24 января 1919 года), требовала: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно» (Известия ЦК КПСС. – 1989. – № 6. – С. 177—178).

Требования «циркуляра» дополнялись и развивались постановлением Донбюро ЦК РКП(б), в котором ставился вопрос «о полном, быстром, решительном уничтожении казачества». Председатель Реввоенсовета республики Л. Д. Троцкий требовал «уничтожить казачество как таковое». 3 февраля 1919 года он подписал приказ «О расказачивании», 5 февраля такой же приказ был издан РВС Южного фронта. Этими и другими распоряжениями предписывались: ликвидация всех вооруженных формирований, расстрел не сдавших оружие вместе с семьями, взятие и расстрел заложников, рассеяние казачьего населения по сопредельным областям. Троцкист И. Э. Якир от имени РВС 8-й армии приказывал своим подчиненным применять «расстрел на месте всех имеющих оружие и даже процентное уничтожение мужского населения» (Москва. – 1989. – №2. – С. 151).

Такая политика вызвала резкий протест со стороны Сталина, и сразу же после смерти Свердлова, 16 марта 1919 года постановление Оргбюро о «расказачивании» было отменено пленумом ЦК РКП(б) как ошибочное. Оно действовало 52 дня, но этого времени оказалось достаточно для организации троцкистами кровавой расправы над донскими казаками и выселения значительной их части за пределы мест компактного проживания. В результате из четырех миллионов казачьего населения на Дону остались два. Подобные меры принимались и командованием Восточного фронта против уральского и оренбургского казачества.

Сталин сразу же после отмены директивы Оргбюро выступил за реабилитацию казачества и за формирование казачьих кавалерийских бригад. Когда чеченцы и ингуши, вставшие на сторону красных, получили «зеленый свет» на захват казачьих станиц на Тереке и выселение жителей, в некоторых случаях уничтожалось до половины выселяемых, – за полтора года здесь было убито около 70 тысяч человек. Сталин, выступая на съезде народов Терской области 17 ноября 1920 года в Грозном, предупреждает: «…Вследствие того, что некоторые группы казаков оказались вероломными, пришлось принять против них суровые меры, пришлось выселить провинившиеся станицы и заселить их чеченцами. Горцы поняли это так, что теперь можно терских казаков безнаказанно обижать, можно их грабить, отнимать скот, бесчестить женщин. Я заявляю, что если горцы думают так, то они глубоко заблуждаются» [148, с. 400]. Таков он по отношению к русским казакам, пусть и «провинившимся». Но его вскоре отозвали в Москву, и террор против русских на терской земле продолжался.

В отличие от адептов троцкизма, Сталин в своей национальной политике проводит в жизнь выдвинутый им принцип «самоопределения трудящихся масс». Этот интернационалистский принцип, опирающийся на единство интересов трудового народа, способствовал сближению национальностей. Применение его позволило создать своего рода «единый фронт» трудящихся против созданных буржуазией «национальных правительств». «Так сложился социалистический союз рабочих и крестьян всей России», – констатировал Сталин. Этот союз и стал основой для решения национального вопроса в 20-е годы. Вместе с тем, будучи последовательным диалектиком, Сталин хорошо понимал, что такой союз станет надежным фундаментом межнационального единства и новой российской государственности только при ведущей роли великого русского народа.

Подтвердив сформулированный Лениным еще до революции принцип самоопределения наций, большевики приложили все усилия к тому, чтобы нации «определялись» в составе единого российского государства. Это не везде оказалось возможным: от России отошли Польша и Финляндия, имевшие глубокие и прочные традиции самостоятельной государственности. Прибалтика была по существу отторгнута немцами и англичанами. Народы этих стран по своей культурно-цивилизационной ориентации были близки к европейскому Западу, и это учитывалось в политике Сталина. Именно он на съезде финских социалистов в ноябре 1917 года провозглашает независимость Финляндии.