Бежит к рассвету река

– Хорошо рядом с ним, душа поёт, мысли светлые, тревога и страх исчезают. Вот и сейчас, едва заснув, испытала похожее чувство, будто вернулась в любимый дом после вынужденного отсутствия на мрачной чужбине.

– Может тебе МРТ или КТ мозга сделать? – Надежда Николаевна озабоченно бросила взгляд на Лиду.

– Лучше электросудорожную терапию или лоботомию, – обиженно огрызнулась девушка и отвернула лицо в сторону.

– Ну-ну, не кипятись. Уже и пошутить нельзя. Скорее всего, тебе просто приглянулся этот человек, вот и не можешь забыть. А память имеет свойство выборочно идеализировать прошлое, особенно со временем.

– Причём тут память! Недели не прошло. И он как мужчина никогда особо меня не интересовал. Видела его изредка со стороны. Несерьёзный, мутный, или заумный слишком – не поймёшь таких. Нет, здесь совсем другое, похожее на то, что вы описали. Меня саму эта догадка осенила, когда проснулась.

– Если бы я его видела, тогда наверняка сказала бы, что это за фрукт. А так… ещё раз советую прислушаться к своей душе.

– Я уже бежала за мечтой, но в итоге оказалась там, где вы меня подобрали. Нельзя было никому доверять! Как можно не разглядеть чудовище рядом с собой!

– Движение к намеченной цели похвально, если оно согласуется с внутренним компасом. Нет ничего страшного и в ошибках, поэтому не кори себя. Но в следующий раз следуй моему совету, внимай душе, и замаскированного врага учуешь обязательно.

– Вашими бы устами да мёд пить. Сомневаюсь я на счёт следующего раза.

– Всё будет хорошо в любом случае, в этом можешь не сомневаться. А знаешь почему?

– Понятия не имею.

– Потому что уже благословен тот, кто не сдаётся и следует за мечтой. В земной жизни невозможно представить большего счастья. А что получится в итоге, нам знать не дано, потому как нет у людей власти над обстоятельствами.

– Умеете вы, Надежда Николаевна, обнадежить.

– Ты лучше поешь и скажи, могу ли я варить куриный суп, который стынет, пока мы языками чешем.

– Чтобы подтвердить очевидное, придётся растолстеть.

Лидой овладело особое непередаваемое чувство, будто она ребёнок, опекаемый заботливой нянечкой.

Часть вторая

Глава I

Понедельник тяжёлый день для тех, кто только-только успел войти во вкус долгожданных выходных, но вынужден с началом недели вновь менять свой ритм, подстраиваясь под неумолимый график будней. Ещё более трудное испытание выпадает на долю отважных глупцов, посвятивших условно свободные дни бурным возлияниям. Мне же было, напротив, сладко и тепло в мягкой кровати, как ребёнку в утробе, в отличие от которого я успел узнать, чем грозит появление на свет. Услышав звук закрываемой Ольгой двери, явно вызвавший к моему стыду, я, напротив, ощутил волну наслаждения из-за своего комфортного и беззаботного положения.

После утренних процедур и завтрака мне взбрело в голову позвонить на станцию техобслуживания и я договорился пригнать автомобиль к десяти утра, для замены масла, свечей и фильтров. Подъехав к боксам чуть раньше намеченного времени, я отдал мастеру ключи, а сам устроился в кожаном кресле зала ожидания, у столика с глянцевыми журналами. Слева от меня сидел мужчина средних лет, поглядывая то в телефон, то на экран огромного телевизора, транслирующего хоккейный матч. Я с опозданием поздоровался, и мы как-то незаметно разговорились. Выяснилось, что зовут его Илья, он индивидуальный предприниматель, приехал на мелкий кузовной ремонт из области.

– Со мной из знакомых старается никто в машину не садиться, – насмешливо заявил он, заметно картавя. – Я за рулём шесть лет и за это время побывал в стольких ДТП, что другому на полвека хватит. Главное, что ни разу не было моей вины. Ни в одном случае! Меня сестра прозвала магнитом для дураков за рулём. Такие дураки, правда, могут легко на тот свет отправить, или в реанимацию. Сам посуди: еду как-то по главной дороге, вдруг справа, из дворов, вылетает наперерез лихач на старом корыте. Я успел притормозить и сманеврировать, чудом избежав столкновения. А через пятьдесят метров, проезжая перекрёсток на разрешающий сигнал светофора, в правое заднее крыло моей машины втыкается блондинка, недавно купившая права. Доли секунды раньше, и удар пришёлся бы как раз в область пассажирского сиденья, где находилась жена. В другой раз на загородном шоссе прижался к обочине, уходя от столкновния с вылетевшей навстречу леговушкой, а на неё из придорожного перелеска вылезает грибник, и прямо по ходу движения. Экстренно тормозя, я свернул в заросли. Машину убил, но сам практически не пострадал. Хорошо один был. А месяц назад припарковался у супермаркета, только отстегнул ремень безопасности, как чувствую толчок. Вышел и смотрю: въехал мне в задний бампер минивен, растрескав его в хлам. Долго ругался с водилой минивена, потом плюнул, успокоив себя тем, что кузов не задет, а бампер заменить не проблема. Только стал выезжать со стоянки, как подвыпивший идиот ударил мою заднюю дверь переполненной тележкой для покупок, здорово помяв и поцарапав её. С ним до драки почти дошло, но охрана вовремя вмешалась.

– Скажи ещё спасибо, что живой, – задумчиво процитировал я поэта.

– Да-да, клясть судьбу я не собираюсь. Мог несколько раз погибнуть или стать виновником чужой смерти, что ещё хуже, но пока отделывался испугом и деньгами за ремонт. Тьфу, тьфу, тьфу, – он потянулся к столу и постучал костяшками пальцев. – Мне и намекали, и прямым текстом убеждали продать машину, от греха подальше, но не могу я, прикипел, привык сидеть за рулём, чувствовать мощь двигателя, лететь вместе с ветром по трассе, ощущать запах салона, слышать тревожное пищание парктроника, смотреть на блеск кузова после мойки. Причём, я прекрасно знаю, как обойтись без личного авто. Выйдет даже дешевле и хлопот никаких.

– Согласен. Все мы, автолюбители, малость помешанные. Найти место для парковки иногда труднее, чем выбраться из запутанного лабиринта. Однако у нас такие хлопоты вызывают скрытое удовольствие.

– Ха-ха-ха. Пгавду говогишь. – согласился он, ещё сильнее картавя.

– Я, к сожалению или счастью, не могу похвастаться таким богатым опытом экстремальных дорожных происшествий, но был у меня в жизни период, когда мне в частном порядке пришлось обучать вождению директора мелкой фирмы и его супругу. Эта подработка пришлась как никогда, кстати, в то время. Дело было до ужесточения требований к индивидуальным инструкторам, и сводились к установке знака «учебный автомобиль» на лобовом и заднем стёклах и дополнительном зеркале заднего вида для учителя. Трёхлетний стаж за рулём у меня к тому времени уже был, и я, чувствуя себя асом, начал уроки. Поначалу было скучновато объяснять, как плавно трогаться с места и переключать передачи. Но через недельку-другую у учеников страх потихоньку сменился водительским азартом, мы стали выезжать на дороги с низкой интенсивностью движения, а вскоре и на улицы города. Вот тут-то я понял, на что подписался. Вдохновлённые первыми успехами мои подопечные, стали резво маневрировать, ускоряться и тормозить, подражая бывалым шофёрам. А у меня ни педали тормоза, ни педали сцепления не было. Приходилось орать, даже на женщину в присутствии мужа. Иногда матом. Упрёков от него, кстати, не было, ведь ему на заднем сиденье жить хотелось не меньше моего, – улыбнулся я, добавив. – В отличие от сидящей за баранкой жены. Можете себе, Илья, представить, сколько невосстановимых нервных клеток погубила эта лёгкая, как мне казалось, халтурка.

– И чем закончился курс обучения? – идеально произнеся букву «р» осведомился он.

– Хэппи-энд. Оба сдали экзамены в ГИБДД и до сих пор, насколько мне известно, не попадали в серьёзные аварии. При встрече называют меня учителем, хотя они старше меня лет на десять.

Так за разговором незаметно пролетел час, и машина была готова. Я распрощался с собеседником, который, в свою очередь, выразил несбыточную надежду на то, что мы обязательно где-нибудь пересечёмся.

Читать художественную литературу я бросил давно, так же как серьёзно интересоваться кинофильмами и театральными постановками. С определённого времени книжные истории стали казаться мне надуманными и субъективными пересказами писателями своих впечатлений, будто они предлагали отведать уже переваренное их желудками блюдо. Вот и теперь, выезжая с территории автосервиса, я убедился в очередной раз в том, что жизнь просто изобилует интересными сюжетами. Надо только уметь присмотреться и прислушаться. В забегаловках, общественном транспорте, на рабочем месте, мне частенько приходилось становиться свидетелем блестяще разыгранных миниатюр, сценаристом-режиссёром которых выступала сама жизнь, а актёрская игра была неподражаема, потому как задействованные артисты испытывали неподдельные эмоции.

Дома делать было нечего, и я заехал перекусить в недорогую, но симпатичную кафешку. Заказал лагман с телятиной и лёгкий салатик на основе пекинской капусты. Помещение кафе, выдержанное в стиле минимализма, с книгами на полках в качестве декора, было пусто, если не считать двух девушек за дальним от меня столиком, на плечи одной из которых спадали чёрные волосы со светлыми прядями. Сразу вспомнилась Лида: «Где она сейчас? Начинает новую жизнь у берегов тёплого моря? Наслаждается долгожданной свободой и благополучием? Нет, почему-то не верится в столь радужную картинку. Она, может быть, всё сделала верно, если судить с рациональной точки зрения, но смутное чувство тревоги, появившееся сразу, как я подумал о ней, говорило об обратном. В любом случае с такими спутниками жизни, как её дебил, хорошего ожидать не приходится. Поразительно, насколько сильно затмевают разум инстинкты, влюблённость и привязанность. Я сам в этом смысле не исключение. Исключение составляет лишь тот, кто не отождествляется со своими чувствами и понимает механизм их появления и исчезновения».

Тем временем официант принёс заказанные блюда, и я приступил к трапезе. Из динамиков лилась тихая инструментальная музыка, сквозь которую иногда слышались звуки с кухни. Спустя некоторое время в кафе появился коренастый парень, сразу подсевший к девушкам за дальним столом. Звуки оживлённого разговора вперемешку со смехом с их стороны доносились теперь вполне отчётливо. Я доел лагман, рассчитался с официантом, попросив его поблагодарить шеф-повара за вкусный обед, встал из-за стола и направился к выходу. Проходя мимо столика с девицами и парнем, услышал брошенную последним фразу:

– Не торопись, дружище, приземляйся к нам! – девицы наигранно захихикали. – Давай выпьем, от чистого сердца прошу.

– За рулём, – коротко отрезал я, не глядя в их сторону.

– Стоп-стоп, не беги. Вопрос у меня к тебе.

«Ну, вот и нашли меня», – первая пришедшая в голову мысль отозвалась вспышкой тревоги в области живота. Чтобы взять себя в руки, я спокойно сел за столик, всем видом демонстрируя невозмутимость, даже лёгкое презрение.

– Девчонки, можете теперь сходить припудрить носик, только не заставляйте ждать. Часики тикают, – обратился к двум красавицам крепыш.

Это был коренастый, крепко сбитый, коротко стриженный молодой человек лет тридцати, с небольшим белым вертикальным шрамом на левой щеке круглого загорелого лица. Он напомнил мне танкиста из какого-то древнего советского кинофильма о войне. Про таких говорят – поперёк себя шире. Когда две постоянно лыбящиеся подруги удалились в дамскую комнату, крепыш полушёпотом заговорил:

– Друг, можешь меня выручить?

– Каким образом?

– Посиди с нами, поддержи компанию.

– С какой стати?

– Недавно познакомился с одной из них, – он махнул рукой в сторону туалета. – Согласилась встретиться со мной в полдень понедельника, но при условии, что я приведу нормального приятеля для её подруги. В противном случае даже разговаривать не будет. А где я в такое время нормального парня найду? – заметил танкист, не понимая свою бестактность. – Все пашут. Хорошо хоть тебя, отдыхающего, заприметил.

– У меня дядя миллиардер, могу не работать совсем.

– Ух, ты! Везёт же некоторым! – абсолютно серьёзно восхитился крепыш. – Артём, – он протянул широкую короткую лапу.

Артур, – подчиняясь тревожной мнительности, соврал я и машинально пожал его крепкую ладонь.

– Уже идут. Короче, Артурчик, зовут их Света и Юля. Моя – Света. Ты только не уходи сразу, поболтай, нас послушай. А я пока про неё всё узнаю, чем-нибудь заинтересую, найду правильный подход, ключи подберу. Психология… – многозначительно подытожил он.

Удивительно похожие друг на друга девушки уселись напротив нас, изучая меня бесстыжими взглядами. Наконец Артём заговорил:

– Познакомьтесь с Артуром, золотым человеком и моим хорошим знакомым.

– Пяти минут уже хватает для близкого знакомства? – притворно вздохнула одна из девиц.

Пять мину-ут, пять мину-ут. Даже в эти пять минут можно сделать очень много, – попытался шутливо напеть крепыш. – Я обещал – я сделал. Теперь вас двое и нас столько же.

– Это всё меняет! – одновременно прыснули подружки.

Конечно. Уговор есть уговор, – вполне серьёзно отреагировал танкист.

Мало-помалу разгорелся ничего не значащий обмен колкостями и полунамёками. Я молчал, чувствуя себя бессловесным домашним питомцем, но почему-то был вполне доволен такой ролью. Пытаясь подобрать ключи к сердцу Светы, Артём сыпал афоризмами житейской мудрости, часто путаясь, мучительно подбирая нужные слова и выражения. Юля, не обращая на меня особого внимания, активно помогала подруге посадить в лужу настырного крепыша, отвечая в меру своих знаний вместо неё на каверзные вопросы и гогоча невпопад. Я подумал, что не так уж и плохо, если моё безмолвное присутствие и вправду ненадолго сохранило компанию людей, несущих всякий вздор и наслаждающихся этим. Если же у Артёма завяжется серьёзный роман, моя миссия будет исполнена, вне зависимости от того, как сложится их совместная судьба.

– Отвезите меня домой, раз вы за рулём, – прогремел как гром голос Юли, заставивший меня опомниться.

Я, видимо, что-то пропустил, так как Артём со Светой уже сидели совсем рядом, негромко переговариваясь, а недовольная Юля нервно рыскала рукой в своей сумочке, не смотря в их сторону.

– Поедемте, – ответил я, радуясь возможности улизнуть.

Мы неторопливо вышли из кафе и сели в автомобиль, не услышав никаких возражений от Артёма и Светы.

– Куда едем?

– Олимпийский проспект, дом семь.

«Далековато», – подумал я, а вслух сказал:

– Не боишься подругу оставлять с этим мужиком?

– Лучше бы спросил, не боюсь ли я садиться в машину к незнакомцу, – перешла на «ты» Юля.

Миловидная крашеная блондинка лет двадцати, чуть склонная к полноте, бессовестно смотрела на меня большими серыми глазами, распространяя по салону нежное благоухание дорогого парфюма. Неожиданно, мной овладело смущение, свойственное скромному подростку, попавшему в общество опытных прелестниц. А я был уверен, что такие казусы остались в далёком прошлом. Помню, как пятнадцатилетним отроком загорал на пляже со своим одноклассником Колей, когда на мою беду к нам присоединилась его шестнадцатилетняя сестра с двумя подругами. Благодаря бурлящим гормонам, все три девушки в предельно откровенных купальниках казались мне воплощением красоты и сексуальности. Усевшись с ними за карточную игру, я старался не поднимать глаз, краснея каждый раз при упоминании своего имени. Основательно поджарившись на солнышке, все побежали купаться в уже начинающую зеленеть прохладу реки. Вдоволь нарезвившись, выскочили на берег. Мы с Коляном сразу рухнули на горячий песок, а трое девчонок, тесня друг друга, долго устраивались на большом покрывале, меняя конфигурацию своих обнажённых тел, то вставая на колени, то ложась на бок, будоража моё воображение эротическими позами. Но самое постыдное случилось позже, когда они вздумали закопать меня и Кольку в песок, причём мой друг, обозвав сестру чокнутой, убежал к воде, а я остался лежать, не решившись им перечить. Пока надо мной водружался песчаный холм, я чувствовал прикосновение мягких ладошек, вдыхал аромат их волос, смотрел на выпадающие из купальников груди и слушал неторопливый разговор, абсолютно меня не касающийся. Видимо, сумма этих факторов, помноженная на половое созревание, заставили меня почувствовать тесноту в плавках, как раз в тот момент, когда было принято решение освободить меня из плена песчаной могилы для последующего омовения в реке. Пытаясь избежать катастрофы, я начал громко протестовать и огрызаться при любой попытке прикоснуться к миниатюрному кургану надо мной, уверяя, что буду лежать так ещё долго, вызывая недоумение и смех девушек. Уж не знаю, догадались ли они о моем пикантном положении, но тогда я был в этом совершенно уверен, что делало моё лицо пунцовым от глубокого смущения. Позже мне всё-таки пришлось попросить загадочно улыбающегося Колю откопать меня, что он и сделал.

– Куда так несёшься? Не хочу на тот свет сегодня, – завизжала Юля.

– Фу ты чёрт! Штрафов, похоже, насобирал коллекцию! – раздосадовано выпалил я, сбрасывая скорость. – Когда улетаю вместе с мыслями далеко, забываю про дорожные знаки и камеры, а режим автопилота настроен у меня на быструю езду.

– Пока за рулём никуда не улетай, или высади меня.

– Хорошо, не волнуйся.

– Ты, я вижу, часто из реальности выпадаешь. В кафе всю дорогу был где угодно, только не с нами.

– Кто знает, где она, эта самая реальная реальность…

– В смысле?

– В смысле какая из них подлинная.

– Та, в которой мы сейчас находимся, в отличие от прошлого, будущего и прочих фантазий. Не знаю точно, куда тебя уносит.

– Сейчас мы находимся в том, что каждую секунду становится прошлым, а конечная цель всегда находится в будущем, как твой дом на Олимпийском проспекте. Так что та реальность, которую ты подразумеваешь, состоит из образов прошлого и будущего в голове.

– Не знаю, чего ты куришь, но сон от реальности отличить не трудно.

– Ну и как? Серьёзно спрашиваю и буду бесконечно благодарен, если просветишь.

– Сон заканчивается с пробуждением, а реальность существует всегда. И в реальности события развиваются последовательно, тогда как во сне время и расстояние могут совсем не существовать. – Юля небрежно откинула волосы назад, довольная своим ответом. – Ты думаешь, блондинки ничего в этом не понимают? Ошибаешься. Теперь каждый чайник напичкан информацией.

– И то и другое состояние подобно чтению абсурдной книги с открытым концом. Во сне мы каждый раз начинаем с произвольно открытой страницы, а наяву соблюдаем последовательность, делая паузы и оставляя закладки. Но что это меняет по существу? Ничего. Если говорить о расстоянии, то всё зависит от способа перемещения и состояния сознания во время этого процесса. Уже сегодня с помощью интернета можно мгновенно оказаться во многих местах планеты. Представляешь, что нас ждёт лет через пятьдесят?

– Смотри! Смотри! – прервала она меня, показывая рукой в сторону обочины. – Тормози! – её голос сорвался на визг.

– Не надо кричать.

Я перестроился вправо, остановился у бордюра и включил аварийную сигнализацию. Юля моментально выскочила из машины на придорожный газон. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Пройдя назад несколько шагов, я подошёл к её склонившейся над чёрно-рыжей собачкой фигуре, которую она поглаживала по голове дрожащей рукой. Широко раскрытые от боли и шока карие глаза пёсика и его содрогающееся в конвульсиях тельце, быстро прояснили общую картину. По всей видимости, одна из впередиидущих машин ударила бампером или переехала конечности животного, отбросив его с проезжей части.

– Миленький, как же так! – причитала Юля, роняя на короткую шерсть собаки крупные слёзы. – Потерпи, хорошенький, сейчас что-нибудь придумаем. Олег, что стоишь? – рявкнула она уже в мой адрес.

Надо признаться, меня поразила такая вспышка эмпатии у слегка надменной, как казалось, Юлии.

– Ветврач нужен, сами мы здесь бессильны, – констатировал я тихим голосом.

– Едем в клинику, нельзя его бросать здесь! Спать не смогу, если не поможем!

Я достал из багажника фрагмент недавно снятого с кресла чехла, на который мы аккуратно уложили трепещущее тёплое тело. Юля подняла его и понесла к машине, будто младенца, а я, забежав вперёд, быстро открыл перед ней заднюю дверь.

– Гони к стадиону «Спартак», там ветеринарная клиника есть.

– Где конкретно?

– Покажу, когда до стадиона доедем.

Пытаясь выиграть время, я помчался второстепенными дорогами, заметно срезая расстояние. Однако мне постоянно приходилось притормаживать, чтобы совсем не угробить подвеску на ужасном асфальте. Вернее на том, что от него осталось. Последний раз этими путями я пользовался довольно давно, когда дорожное покрытие ещё не пришло в такую негодность. На одном из нерегулируемых перекрёстков дорог, чудом избежал столкновения, не пропустив стремительно приближавшийся справа, раритетного вида тарантас. Всё это время сзади до меня доносились фразы: «Чуть-чуть осталось»; «Скоро будем»; «Сейчас укольчик сделают, и боль утихнет»; «Дядя нас быстренько довезёт». Когда запах псины уже полностью перебил манящий аромат её парфюма, перед нами выросли мачты освещения стадиона. Юля чуть подалась вперёд и очень понятно, без лишних фраз и эмоций, будто опытный штурман, объяснила мне расположение ветлечебницы и как к ней удобнее подъехать.

– Ты разве из этого района?

– Жила здесь когда-то в лачуге ветхого фонда, пока не расселили.

– Ясно.

– Тормози, приехали!

Здание клиники представляло собой длинное одноэтажное здание из светлого кирпича, над одной из дверей которого висела зелёная вывеска приёмного отделения. Я хотел помочь Юле, но она дала понять, чтобы не мешал, и сама понесла, укутанного в серую материю пса к больничным дверям.

– Я теперь сама разберусь, не мешай. Иди в машину и жди, если хочешь. А лучше уезжай, – сообщила она на ходу.

Девушка будто знала мои мысли, ведь мне и вправду не хотелось окунаться в гнетущую атмосферу неутешительных диагнозов и слёзных переживаний. Я успокоил себя тем, что сделал всё от меня зависящее, недолго думая, сел в машину и с лёгким сердцем поехал домой, прикидывая, какой десерт лучше подойдёт к вечернему чаю. По дороге подумал, насколько всё-таки верны многочисленные поговорки и цитаты, убеждающие нас не судить людей по первому впечатлению, которые они производят. Вот и Юля казалась мне поначалу пустой балаболкой, ищущей романтических приключений на свою круглую попку. А в итоге я увидел девушку с большим сострадательным сердцем, единственную из многих проезжающих, бросившуюся на помощь живому существу и готовую жертвовать ради него своими силами, временем и средствами.

Добравшись до дома, я полез на сайт автоинспекции, чтобы посмотреть накопившиеся у меня штрафы, но ни одного не обнаружил. Правда особой радости по этому поводу не испытал, так как знал, что, скорее всего, подробный отчёт о моём сегодняшнем лихачестве появится через пару суток. Потом послал Ольге сообщение, в котором известил о покупке тортика и строго-настрого запретил ей задерживаться после работы. Заглянул на интернет-форум, где Шумахер уже затеял новый грандиозный спор с атеистами по поводу непогрешимости священных текстов и обнаружил одно личное сообщение от участника под ником Розенбом.

«Приветствую, Олег. Я один из участников группы искателей, посетить которую тебя уже пригласила Ситара. Так как в прошлое воскресенье ты не смог присоединиться к нам, то я рискну задать вопрос в личной переписке на форуме. Дело в том, что с некоторых пор у меня появилось настоящее отвращение к миру. Я вижу вокруг себя насквозь фальшивых людей, меня выворачивает от их постоянной лжи, нежелания быть собой, лицемерия, неприкрытой злобы, агрессии, зависти, отсутствия малейшего интереса ко всему, что выходит за рамки их скудного представления о благополучной жизни. Книги, душеспасительные разговоры и различные техники медитации, не дающие сколь-нибудь заметного и продолжительного облегчения, опротивели мне ещё больше. Безумная гонка за материальными благами и карьерный рост не интересовали меня никогда, как и создание семейного очага. Стоит ли говорить, что чувствует такой человек, как я, среди людей и как они, люди, относятся ко мне? Думаю, нет. Поэтому хочу узнать твоё мнение по поводу моего решения удалиться от мира и поселиться где-нибудь в глуши. Купить домишко в забытой Богом деревеньке и жить на подножном корме. Руками я работать умею, как мне кажется, ленивым никогда не был, так что с голода не помру. Ребята из нашей группы, как и мои родители, пытаются отговорить меня, мотивируя это тем, что бросив институт, без достойного занятия, профессии и спутницы жизни, я там просто-напросто сопьюсь и сгину. Очень бы хотелось узнать твоё мнение по такому важному для меня обстоятельству. Может быть, тебе приходилось принимать подобные решения. В любом случае буду благодарен за ответ».

Честно говоря, я немного опешил, дочитав сообщение до конца. С какого перепугу они там решили, что я компетентен в таких вопросах и имею право раздавать советы по таким серьёзным проблемам, от которых зависит судьба человека? Мой спор с Шумахером отражал исключительно моё мировоззрение на тот момент, без всяческих претензий на истину в последней инстанции и уж точно не имел целью возвыситься в чьих-то глазах до уровня наставника. Но промолчать в ответ на искреннее послание я, разумеется, не мог, потому решил честно изложить свои соображения по поводу возможных последствий его выбора.