Время расплаты

Остались только я и его голос. Как будто не было всех этих лет. Я любила его слушать, распознавала настроение в интонации. Сейчас это была усталость. Я даже отчетливо увидела, как Женя проводит большим и указательным пальцами по бровям от переносицы, в другой руке держа незажженную сигарету и крутя фильтр, а телефон привычно прижимает щекой к плечу.

– Да, хорошо, понял, – чужой голос ворвался в эту иллюзию близости, и я открыла глаза. – С вами все в порядке? – удивленно спросил Александр, повесив трубку и бросив на темную лужицу на столе несколько салфеток.

Я кивнула и, поднявшись, сказала:

– Извините, мне пора.

– До свидания.

Я остановилась возле машины и, сделав вдох, сказала сама себе: «Соберись, Лиля. Ты, кажется, сходишь с ума».

Порыв ветра бросил в лицо мокрый снег, но даже это не отрезвило. Нет, я уже давно сошла с ума. И от этого не хотелось лечиться, потому что я наслаждалась тем сумасшествием. Только похмелье оказалось слишком тяжелым…

Домой я зашла только около часа ночи и, включив свет в коридоре, даже поначалу не поняла, что случилось с квартирой.

– Какого черта? – спросила вслух, только вряд ли разбросанные вещи могли ответить на мой вопрос.

Глава 8 Женя

Голова нещадно раскалывалась. От бессонницы, мыслей, табачного дыма, въевшегося в стены шестиметровой кухни. В качестве снотворного не помешало бы грамм двести чего-нибудь сорокаградусного, но бухать не хотелось.

Почти всю ночь я пролежал, слушая завывание ветра за окном, периодически ходя в кухню за очередной дозой никотина.

Звонок раздался в шесть утра. Вряд ли кто-то решил пожелать мне доброго утра – что-то случилось. На экране высветилось имя Арсена, и я нахмурился. Не стал бы он мне звонить просто так.

– Арсен?

– Привет, Женя, – выдохнул он в трубку. – Как дела?

– Ты мне за этим звонишь в такую рань?

Я поднялся и, поставив чайник, снова закурил.

– Женя, тут слухи в городе ходят, – загадочно начал Арсен. – Ты только не посылай меня сразу, – попросил он.

Все эти хождения вокруг да около мне не понравились. Впервые слышал за пятнадцать лет, чтобы Арсен мямлил, не зная, с какой стороны подступиться.

– И почему я должен тебя послать?

– Знаю я тебя потому что. Иногда мне кажется, что не во мне горячая дагестанская кровь течет, а в тебе.

– Говори уже, – выдохнул я слова вместе с дымом.

– Может, приедешь?

От одной мысли, что я окажусь с ней в одном городе…

– Арсен, времени нет.

– Ну-ну… Жень, это касается Родионова.

– Блядь! – вырвалось у меня.

Это уже какое-то издевательство. Куда ни ткнись – везде Родионов. То ли он, жарясь на сковородке, посмеивается надо мной, то ли все сговорились.

– Я и предполагал, что ты так отреагируешь, – заключил Арсен.

– Дальше говори!

– В общем, ты же знаешь, чем занимался Родионов в девяностых и начале двухтысячных?

Я залил кипяток в кружку и понял, что вопрос не был риторическим и Арсен ждет ответа.

– Бандитов штопал, в курсе.

– Так вот многих из них он крепко взял за яйца, я об этом слышал еще лет пятнадцать назад, но тогда это было так, вскользь упомянуто. Все искали рычаги давления и даже не скрывали этого, но при этом опасались конкурентов, а не доктора по вызову. А Родионов был, оказывается, ушлым мужиком. Сейчас говорят, что он собрал такой компромат… В общем, по этапу можно отправить многих людей.

Арсен замолчал, выдохнув, а я потер висок и снова потянулся за сигаретой.

– Это очень занимательная история, но я не могу понять, зачем ты мне все это рассказываешь.

– Женя, а теперь представь ситуацию: Родионов умер, компромат нигде не всплыл.

– Его все бросились, конечно, искать, – уверенно сказал я.

– Именно. Все родственники Родионова в Штатах, но тут появляется в городе его дочь…

– Блядь! – снова не сдержался я, поднялся, отбросив табуретку, и начал мерить шагами кухню.

– Никто же не знает, что она со своим отцом не общалась.

В смысле не общалась? Я остановился напротив окна и спросил уже тише:

– Откуда ты знаешь? – молчание в ответ. – Она к тебе приходила?

– Приходила, – не стал отрицать Арсен. – На следующий день после тебя. Выпустила две обоймы, кофе со мной выпила…

– Стоп! – прервал я его. – И зачем ты мне рассказал о том, как Родионов нагнул парочку ОПГ? Я уехал из города, чтобы больше никогда не слышать эту фамилию, а ты сейчас звонишь мне и…

– Женя, у нее здесь никого нет. И если кто-то подумает, что компромат у Лили…

Я сжал телефон, убрав его от уха, а потом предложил вариант, который мне показался самым приемлемым:

– Арсен, скажи ей, чтобы уезжала в Штаты и никогда больше сюда не возвращалась. А теперь мне пора на работу.

– Дурак ты, Женя.

А на что ты, мать твою, рассчитывал, когда звонил мне? Вопрос уже задать было некому, потому что Арсен повесил трубку.

Вот если серьезно? Он ждал, что я начну играть в благородство, брошу все и помчусь на помощь? А потом она снова свинтит за океан?

В который раз за последние пару дней я повторял себе, что не надо думать о Родионове, о Лиле, о нас… Да каких, к черту, нас? Были вообще когда-то «мы» или нет? Всего полгода, каких-то гребаных шесть месяцев, а отзывается мне это который год. Был бы суеверным, подумал бы, что она меня приворожила.

Я ехал на работу, стараясь честно не вспоминать ни свой разговор с Арсеном, ни вообще что-либо, связанное с Родионовым. А сам же виноват. Как будто запустил шестеренки своим приездом на кладбище. Может, Арсен был недалек от истины, назвав меня дураком?

На работе удалось отвлечься, пока в кабинете не появился Саша с несколькими папками в руках.

– Евгений Алексеевич, здесь то, что вы просили.

– Спасибо, – кивнул я. – Посмотрю.

Опер уже собрался уходить, но возле двери обернулся и, видимо, решил меня добить, сам того не понимая:

– Знаете, а я вчера познакомился с Лилией Родионовой. Совершенно случайно.

Я медленно поднял голову и услышал треск. Саша, подняв брови, посмотрел на сломанную пополам ручку в моих руках.

– Где?!

– Да в кафе, где моя девушка работает, – растеряно ответил он.

Какого черта она делала в этом городе?!

– И?..

– Да ничего, – пожал опер плечами. – Красивая, умная женщина. А вы знали, что она дочь того Родионова, которым вы недавно интересовались?

Еще как знал. А вот Сашины телодвижения в отношении Лили мне не понравились. Они могут вызвать много ненужных вопросов.

– Лейтенант, тебе работы мало? Я могу еще подбросить.

– Евгений Алексеевич, может, вам это, в отпуск? Какой-то вы нервный в последнее время. Все-все, ухожу, – добавил опер, подняв руки, когда заметил, что следующая ручка или что-нибудь тяжелее полетит в него.

Когда за ним закрылась дверь, я достал телефон, несколько минут покрутил его в руке, а потом набрал сообщение: «Через часа два приеду».

Арсен ответил сразу, как будто знал, что я напишу или позвоню: «Жду».

Всю дорогу я утешал себя тем, что просто еду пообщаться со старым знакомым. И даже сам в это поверил.

А может, все-таки пора с ней встретиться? Вдруг отпустит? Ну, или станет только хуже…

Город встретил меня мокрым снегом. Бросив машину во дворе, я спустился в знакомое подвальное помещение, кивнул парню в неком подобии приемной и сразу же направился в кабинет Арсена. Кабинетом это, конечно, можно было назвать с большой натяжкой, скорее неудачей архитектора.

Я остановился в дверях и осмотрелся. Давно не заходил в эту камору, но здесь ничего не изменилось. Старый стол, два стула, небольшой просевший диван в углу. Может, и просел нашими стараниями с Лилей?

Интересно, а он все так же скрипит, когда его раскладываешь? И приделал ли Арсен обратно подлокотник, который мы полночи пытались определить на место?

Чертов город! Чертовы воспоминания!

– Ты чего застыл? – спросил Арсен, повернувшись ко мне, а потом проследил за моим взглядом и протянул: – Оу…

– Не начинай, – поморщился я и прошел к свободному стулу.

Старый лис кивнул, но ухмыльнулся.

Ох, все-таки зря я приехал. Думал, что импульсивные поступки остались в прошлом, но нет.

– Ну и что тут за дела творятся?

– А тут – это где? В городе? В моем подвале?

– Я нахрен проехал двести километров?

Этот вопрос скорее надо было задать самому себе.

– Тебе виднее, – озвучил мои мысли Арсен, пожав плечами.

– Ладно… Зачем ты мне звонил? В шесть утра, заметь.

– Ну так, пообщаться, поделиться информацией… Сижу ведь тут один, только слушаю, а рассказать некому.

Я бы сейчас с удовольствием выпустил несколько пуль в мишень, пока Арсен занимается херней, если бы не услышал стук каблуков за приоткрытой дверью.

Не знаю как, но я узнал ее шаги. И это полный пиздец. Не сейчас.

Несколько секунд – сотня мыслей.

Арсен, кажется, даже не понял, какого черта я подорвался, захлопнул дверь и повернул ключ в замке.

– Жень, ты чего?

Я приложил палец к губам и отрицательно покачал головой.

Раздался стук.

Блядь, нас разделяет теперь не несколько тысяч километров, а тонкая деревяшка. А я не могу. Растекусь чертовой лужей, если посмотрю в эти прозрачно-зеленые глаза.

– Арсен!!!

Я вздрогнул от ее голоса и, подойдя к поднявшемуся старику, сказал ему на ухо:

– Придумай что угодно, только не дай ей сюда зайти.

Глава 9 Лиля

Я сразу хотела вызвать полицию, увидев погром, но сил разговаривать с кем-то, думать о пропавших вещах не было. Переступив через разбросанные счета за квартиру, я прошла в зал и опустилась на диван.

Здесь все выглядело не лучше, чем в коридоре, но беспорядок вызвал лишь странное безразличие. Я только подумала, что отца инфаркт бы хватил, увидь он подобное в своей квартире.

Но ночная апатия утром прошла. Я открыла глаза, чувствуя что-то сродни панике. Сердце бешено колотилось, грудь сдавило, взгляд не мог сфокусироваться на одном предмете.

Вчерашний блок упал, уступив место инстинктам. Спрятаться, выжить, желательно еще остаться в добром здравии, конечно. Но человек существо все-таки разумное, поэтому в хоть и поддавшемся панике, но все еще сохранившем остатки рационализма мозгу начали возникать вопросы.

Только кто мог бы на них ответить?

Полиция? Вряд ли.

Коллеги отца? Точно нет.

Арсен? Арсен!

Он вроде в теме, как это называют, и знаком с разными людьми. Вдруг и поможет чем?

Душ, кофе, попытка подкрасить глаза подрагивавшими руками – и ближе к обеду я высматривала место в забитом машинами дворе.

Щелкнув брелоком сигнализации, я почти бегом спустилась вниз и наткнулась на того же парнишку, что и вчера. Он бросил взгляд на закрытую дверь, и этого мне хватило, чтобы понять, что Арсен на месте.

Странно, он редко закрывался.

Я постучала и позвала его.

Тишина…

Казалось, спустя вечность я услышала поворот ключа, и Арсен вышел ко мне. Ключ снова повернулся с обратной стороны.

– Лиля, опять пострелять? Пойдем.

Старый дагестанец упорно хотел увести меня от своего кабинета. Под руку взял, настойчиво направляя в другой конец подвала.

– Арсен, ты не один? – кивнула я на дверь.

– Хм… Ну я же еще такой старый, – расплылся он в игривой улыбке.

– С бабой, что ли?

– Ага.

И такая искренняя широкая улыбка, что я всерьез решила: у него сейчас замкнет челюсть.

– Не несет от тебя гормональным выбросом, – покачала головой, не поверив.

– Ну так это, ты как раз помешала. Даже раздеться не успел.

– Придумал бы что правдоподобнее, – нахмурилась я, а потом почувствовала себя так, будто меня окатили ледяной водой. – Там… – даже голос дрогнул. – Там Женя?

Я вцепилась ногтями в руку Арсена, на что он цыкнул:

– Больно же! Что ему там делать? Он вообще в другом городе живет.

Не могу… Не могу понять. Соберись, Лиля, ты же десять лет посвятила изучению поведения, должна увидеть ложь.

Слишком много личного. Нет фильтрующего барьера. Нет объективной оценки.

– Милая, хочешь совет от старого друга? – погладил меня Арсен по плечу и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Уезжай отсюда. И не возвращайся.

Двадцать ударов сердца, которые так шумно отдавались в ушах, я стояла молча, а потом рассмеялась:

– А твой ли это совет?

Я теряла контроль, поддавалась истерике. Всего слишком много навалилось, не успеваю справляться.

– Лиль, пойдем с тобой перекусим, – снова потянул меня Арсен, но на этот раз к выходу. – Ты вон какая бледная. Когда ела-то в последний раз? А тут недалеко кафе грузинское, владелец мой хороший знакомый.

– Хватит мне заговаривать зубы!

– Что ты, я же хочу как лучше.

– В чем я виновата, Арсен? – шепотом спросила и прижала ладонь к губам.

Все-таки одна чертова слеза скатилась по щеке и упала на большой палец.

Я подняла голову, но не удержала этим следующую соленую каплю. Она скатилась по виску и исчезла в волосах.

Почему, черт подери?!

А может, я действительно виновата?

Придумала глупая восемнадцатилетняя девочка то, чего не было, и испортила себе жизнь. Прошло тринадцать лет – слишком долгий срок. Может, он вообще меня не вспоминал, может, я потерялась среди десятков женщин, которые были до меня и после. Одностороннее чувство – это ничто, почти его отсутствие.

Но тогда… Я не верила, что он тогда лгал. Я чувствовала его любовь.

Когда отец сказал, что мы уезжаем, это было неожиданно. Соединенные Штаты… Ладно, Москва, Питер или другой крупный город, но Нью-Йорк! Я уперлась. Отец тоже. Мама не встревала в наши разборки.

Я на своего старика все-таки действительно похожа больше, чем мне бы того хотелось. Мы скандалили часа два, а потом я хлопнула дверью в свою комнату и, привычно перепрыгнув на соседний балкон, спустилась вниз по пожарной лестнице.

Шел дождь. Нет, ливень. Я промокла за секунду, но трясло меня не от холода, а от мысли, что умру без него.

Я шла к нему, не ощущая, как по моим плечам барабанит ливень. Уже знала в тот момент, что выбрала его. А отцу придется смириться с моим выбором.

То, что я чувствовала к Жене, было сильнее всего остального.

На грани зависимости.

На грани одержимости.

Я отчетливо помнила, как набрала код на домофоне, как поднялась наверх. Знала, что он один. Но когда дверь открылась, что-то внутри меня лопнуло и вылилось в неконтролируемую истерику. Я опустилась на пол посреди коридора, вода с волос неприятно стекала по спине, оставляла лужицы на полу. Но все это было неважным… Я цеплялась за его руки, как за спасательный круг, уткнувшись лбом в теплую грудь.

И нам не надо было слов. Мне даже не пришлось рассказывать, что случилось. Он чувствовал меня. А я чувствовала поддержку.

Пришла в себя на диване, когда Женя молча вытирал мои спутанные волосы полотенцем. Моя истерика как будто выключилась по щелчку. Я посмотрела на его руки, от локтей до запястий исполосованные моими ногтями, а потом подняла глаза на лицо.

– Я тебя никому не отдам, – первые и последние слова, произнесенные в его квартире в тот день.

И именно они мне были нужны. Не просто «я тебя люблю», а именно «я тебя не отдам». Не могли лгать тогда его глаза, не могли лгать его губы, когда он поцеловал меня, жестко, требовательно, как будто доказывая правдивость слов. Не могли лгать его руки, когда он прижал меня к себе так, что выбивал из легких весь воздух.

Мокрую одежду было тяжело снимать, но нас ничто не могло остановить, когда мы хотели друг друга.

И сейчас я допускала мысль, что все было ненастоящим?

Не может быть…

Не верю!

В ту ночь я видела его в последний раз. И если бы знала, то никогда бы не ушла, то любила бы и отдавала еще больше. Хотя куда уж больше?

А потом он исчез. Абонент недоступен. В квартире никого. И отец, повторявший: «Испугался ответственности и сбежал».

Я не верила. Он не мог.

– Лиля, – вздохнул Арсен. – Нет ни в чем не виноватых людей, – глубокомысленно изрек он.

Нельзя было не согласиться. Никто не безгрешен, но…

Я не слышала, как повернулся ключ в замке, только вздрогнула, когда дверь ударилась о стену, и медленно повернулась. Не знаю, как я смогла устоять на ногах, увидев его.

Все фразы, которые я годами репетировала на случай нашей встречи, улетучились из головы. Да и вообще весь мир вокруг исчез, когда наши взгляды пересеклись. В его серо-зеленых глазах теперь не было той любви, только равнодушие. И лучше бы он вырвал мне сердце голыми руками и растоптал его, чем смотрел так…

– И что ты здесь за драмкружок устроила?

Ледяной голос ударил сильнее хлыста.

Неужели все-таки наши чувства были иллюзией?..

Глава 10 Женя

Я не хотел слушать. Даже отошел к столу, но потом вернулся к двери и прислонился к ней спиной.

Блядь, так близко…

Слышал ее голос, каждое слово. И даже верил в то, что она страдала.

Но тут же на смену всей этой лирике пришла злость. Как же, так страдала, что замуж в Штатах вышла! Стоило представить ее в постели с другим мужиком, как хотелось выть и крушить все подряд.

Зачем, черт возьми, ты вернулась?

Арсен пытался ее увести, но если она уперлась рогом, то спорить бесполезно. Все такая же упрямая, все такая же красивая, но уже чужая. И еще спрашивает, в чем виновата?

Несколько раз я останавливал порыв выйти и хорошенько встряхнуть ее, чтобы перестала строить из себя страдалицу.

Лиля, Лиля…

Снова потянулся к ключу и снова остановился. Для начала надо взять себя в руки.

Это все в прошлом, это уже не имеет надо мной власти…

Именно так я себя убеждал и даже поверил в это самовнушение, прежде чем выйти.

Секунда – Лиля обернулась и посмотрела мне в глаза. Пока нас разделяла дверь, я мог только слышать и отказывался верить той боли, которая пропитала ее слова. Но взгляд… Блядь, этот взгляд не мог лгать!

Не ведись, не ведись…

Повторял себе как мантру. Она снова уедет, может, еще за какого америкашку и замуж выйдет, а я буду снова проводить ночи в компании бутылки водки и баб, имен которых даже не запоминал. Я выбирал по принципу «у этой волосы похожие, а у этой цвет глаз», как будто мог собрать по частям ту, которую потерял. Но нет, когда трезвел, понимал, что никто ее не заменит.

И сейчас она стояла передо мной. Уже не восемнадцатилетняя девочка, а красивая женщина. Все те же черты, которые я пытался забыть. Все та же копна непослушных волос.

Мой, блядь, цветочек.

Она сделала шаг ко мне, и я чуть не дернулся ей навстречу. Побледнела, как будто собиралась в обморок завалиться, но не сводила с меня своих зеленых глаз. Она меня снова затягивала в этот омут, и я уже прикидывал, как буду выбираться из него второй раз.

– Пойдем, дорогой, к дяде Дато, – сказал тихо Арсен, хлопнув своего племянника по плечу. – Время обеда.

Я и забыл, что мы с ней здесь не вдвоем. Как будто все вернулось на тринадцать лет назад – и она снова центр моего мира. Мира, рухнувшего по ее же вине.

– Женя…

Мое имя только она умела так произносить, что можно было кончить, не начиная. Но я держался… Пусть вся оборона внутри трещала по швам, но я не сдавался.

Проводив взглядом Арсена с племянником, я нехотя снова посмотрел на нее. Блядь, а мы ведь сейчас действительно остались одни в тех стенах, которые не помнят ремонта, но помнят нас.

Примерно десять шагов, но я физически ощущал ее. Еще шаг – у меня сорвет башню. Я не стану спрашивать, почему все так случилось, какого черта он уехала и даже не позвонила… Не стану спрашивать ни о чем. Я возьму и трахну ее прямо сейчас, чтобы проверить, насколько погряз в этом и есть ли границы у моей одержимости.

Черт возьми! Я только пытался абстрагироваться, а сейчас думаю о сексе?

Она мешала мне быть рациональным. Ее присутствие – яд. Она моя, бля, хроническая болезнь с начавшимся рецидивом.

Ничего, разберемся.

– Женя…

И снова этот голос, эта интонация.

Я боялся, черт возьми, так, что все внутренности скручивались до спазмов. Боялся, что не смогу противиться этому притяжению. Как блядская собачья верность. Хатико недоделанный…

Вложив во взгляд все показное безразличие, на которое был способен, посмотрел ей в упор в глаза, когда она сделала еще шаг ко мне. Мне надо было остановить ее. Ни шагу больше.

– Ну?.. – спросил я, сложив руки на груди.

Растерялась. Моргнула, щекой дернула. А чего ты хотела, дорогая? Что я преданно расстелюсь у твоих ног?

– Женя… – снова повторила она.

– Слушай, это приятно, что ты помнишь, как меня зовут, но я понятия не имею, о чем нам с тобой сейчас разговаривать. Так что я, наверное, поеду.

Снова несколько раз моргнула, но собралась, вздернув подбородок. Ага, никаких сопливых романтических объятий после долгой разлуки.

– Почему ты бросил меня?

Вопрос был как пощечина. Какого лешего?.. Лучшая защита – нападение? Или она себя убедила в том, что я ее бросил, и поверила в это?

– Это я уехал в другую страну? Я в двадцать первом веке ни разу не позвонил? Не перекладывай с больной головы на здоровую.

– У меня не было номера, все осталось в отцовской квартире в Нью-Йорке, – едва слышно ответила она.

– Ага, и все рейсы из Штатов отменили, да?

– Я не могла сразу вернуться.

Пора остановиться, иначе все вопросы, которые мучили меня тринадцать лет, выльются ядерным взрывом. Теперь это неважно. Я смирился и сейчас не хотел вскрывать чертов абсцесс.

– Мне все равно, – медленно, растягивая слова, сказал я. – Мы встречались давно и недолго, потом наши пути разошлись. В принципе, ничего необычного.

Я с такой непоколебимостью нес эту чушь, а она верила. Видно было, что верила.

Пора заканчивать этот разговор. Я столько лет хотел поговорить с ней, вытрясти все ответы, но, глядя сейчас в эти несчастные глаза, не мог найти слов. Вернее, находил, но не те. Мне даже на секунду показалось, что каждое слово резало ее без ножа.

Ни черта! Мне будет еще хуже. Я знал, что заплачу за то, что сказал, бессонными ночами, когда буду прокручивать эти фразы в голове и думать, что могло бы быть по-другому. Но сейчас я испытывал какое-то удовольствие, перемешанное с горечью. Если она хоть на секунду почувствовала то, с чем я жил день за днем, месяц за месяцем, год за годом, возможно, мы квиты.

Ну и почему она молчит?

Лучше бы назвала сволочью, козлом или еще кем-нибудь. А так все равно как будто оставляет что-то между нами незавершенным. Какая-то недосказанность так и продолжает висеть, словно не отдаляя, а привязывая нас друг к другу.

Уйти, уехать, забыть…

Черт, а не могу и шага сделать.

– Значит, ничего?

Неопределенный вопрос, но я понял ее. Даже без слов всегда понимал. И нет, не ничего, а всё.

Она была для меня всем.

– Лиля, забудь о деле Елизаровой и уезжай.

Я отлепился от дверного косяка и направился к выходу.

Уйти, уехать, забыть… Главное – не обернуться.

И это будут последние слова, которые я ей скажу?

– Ты не уходишь, Женя, – донеслось мне в спину, – ты сбегаешь. От чего?

От того, что ты имеешь слишком большую власть надо мной.

– А может, куда? – спросил я, остановившись, но не обернувшись.

– Сомневаюсь.

Почему я не уходил? Почему дождался, пока ее рука ляжет на мою спину? Это прикосновение было болезненным и приятным одновременно даже через ткань куртки. Я позволяю ей загонять меня в сети.

Нет уж…

Развернувшись, я перехватил ее руку, сжав запястье.

– Чего ты добиваешься?

Она поморщилась, но не пыталась освободиться из моей хватки. Охренеть, чувствую себя наркоманом. Я дотронулся до нее, ее дыхание щекотало шею, запах кружил голову… Да твою мать!

Я перевел взгляд на ее губы…

Не делай этого, идиот! Не делай!

– Хочу понять, – ответила она.

– Не надо ворошить прошлое, потому что можно много дерьма раскопать.

И тут она свободную руку запустила под мою расстегнутую куртку, привстала на цыпочки и прикоснулась своими губами к моим. Я настолько охренел, что даже не пошевелился.

С какой-то маниакальной одержимостью я наслаждался этими секундами. Я даже, кажется, понял, как себя чувствует человек в пустыне, получивший глоток холодной воды.

Пара секунд, когда я позволил себе дать слабину. Пара секунд – и я готов забыть все. А потом что? Снова пучина безысходности и только воспоминания о том, что я когда-то был счастлив?

Отпустил ее руку и сделал шаг назад.

– Убедилась, что ничего? Уезжай, Лиля.

Глава 11 Лиля

Это был не он.

Родное лицо, знакомый голос и… Такой чужой человек. Как будто что-то внутри него умерло или изменилось. И я не могла понять, что именно. Не хватало былой жизни в его глазах, того огня, в котором хотелось сгореть.