полная версияПолная версия
Всё может только любовь!
Переживание единства с человеком, или в плане религиозном с БОГОМ, не является актом иррациональным. Напротив, как отмечал Альберт Швейцер, это следствие реализма, наиболее смелое и радикальное его следствие. Она основывается на нашем знании фундаментальных, а не случайных границ нашего знания. Это знание, что мы никогда не «ухватим» тайну человека и универсума, но что мы всё же можем обретать знание в акте любви. Психология как наука имеет свои пределы, и как логическим следствием теологии является мистицизм, так конечным следствием психологии является любовь.
Забота, ответственность, уважение и знание взаимозависимы. Они представляют собой набор установок, которые должны быть заложены в зрелом человеке, т. е. в человеке, который развивает свои созидательные силы, который хочет иметь лишь то, что он сам создал, который отказывается от нарциссистских мечтаний о всезнании и всемогуществе, который обрёл смирение, основанное на внутренней силе, которую может дать только истинно созидательная деятельность.
До сих пор я говорил о любви, как преодолении человеческого одиночества, осуществлении страстного желания единства. Но над всеобщей жизненной потребностью в единстве возвышается более специфическая, биологическая потребность: желание единства мужского и женского полов. Идея этой поляризации наиболее сильно выражена в мифе о том, что первоначально мужчина и женщина были одним существом, потом были разделены на половинки, и поэтому каждая мужская половинка ищет прежнюю женскую часть себя, чтобы объединиться с ней опять. (Та же самая идея первоначального единства полов содержится в библейской истории о том, что Ева была создана из ребра Адама, хотя в этой истории, в духе патриархальности, женщина считается существом второстепенным.) Значение мифа достаточно ясно. Половая поляризация заставляет человека искать единства особым путём, как единства с человеком другого пола. Полярность между мужским и женским началом существует также внутри каждого мужчины и каждой женщины. Как физиологически каждые мужчина и женщина имеют противоположные половые гормоны, также двуполы они и в психологическом отношении. Они несут в самих себе начала, заставляющие получать и проникать вглубь, начала материи и духа. Мужчина и женщина обретают внутреннее единство только в единстве своей мужской и женской полярности. Эта полярность составляет основу всякого созидания.
Женско-мужская полярность также является основой для межличностного созидания. Это очевидно проявляется в биологическом отношении, где единство спермы и яйцеклетки даёт основу для рождения ребёнка. Но и в чисто психической сфере дело обстоит не иначе; в любви между мужчиной и женщиной каждый из них рождается заново. (Гомосексуальное отклонение – это неспособность достижения поляризованного единства, и следовательно гомосексуалист страдает от непреодолимого одиночества; этой беде подвержен и гетеросексуал ист, неспособный к любви).
Та же самая полярность мужского и женского начал существует и в природе; не только как нечто очевидное в животных и растениях, но также и в полярности двух основных функций, функции получения и функции проникновения вглубь. Есть полярность земли и дождя, реки и океана, ночи и дня, тьмы и света, материи и духа. Эта идея прекрасно выражена великим исламским поэтом и мистиком Руми:
Никогда влюблённый не ищет один,Не будучи иском своей возлюбленной.Когда молния любви ударяет в сердце,Знай, что в этом сердце уже есть любовь.Когда любовь к БОГУ взрастает в твоём сердце,То, без сомнения, БОГ полюбил тебя.Звуки рукоплесканий не в силахПроизвести одна рука без другой.Божественная мудрость всё предвиделаИ она велит нам любить друг друга.Потому что назначение каждой части мираВ том, чтобы образовать пару со своим суженым.В глазах мудрецов Небо – мужчина, а Земля – женщина,Земля хранит то, что изливается с Неба.Когда Земле не хватает тепла, Небо его посылает.Когда она утрачивает свою свежесть,Небо её возвращает и обновляет Землю.Небо кружится по своим орбитам,Как муж, заботящийся о благе жены своей.И Земля занята работой вместе с хозяйками,Помогает при родах и присматривает за младенцами.Уважай Землю и Небо как наделённых мудростью,Ибо они исполняют работу мудрецов.Если двое не доставляют наслаждения друг другу,Почему они льнут друг к другу подобно влюблённым?Без Земли как зацветёт цветок и дерево,Но разве и Небо не дало им своё тепло и воду?Как БОГ вложил желание в мужчину и женщину,Чтобы продолжать мир от их союза,Так внушил он каждой части существования,Чтобы она желала другой части.День и Ночь по виду враги,Однако оба служат одной цели.Любят друг друга ради совершения общего делаБез Ночи природа человека не получала бы тогоБогатства, которое тратит День.Проблема женско-мужской полярности требует дальнейшего рассмотрения темы любви и пола. Я уже говорил прежде об ошибке Фрейда, который видел в любви исключительно выражение – или сублимацию – полового инстинкта вместо того, чтобы признать, что половое желание лишь проявление потребности в любви и единстве. Но ошибка Фрейда лежит глубже. В соответствии со своим физиологическим материализмом он видит в половом инстинкте заданного химическими процессами напряжение в теле, причиняющего боль и ищущего облегчения. Цель полового желания состоит в устранении этого болезненного напряжения; половое удовлетворение состоит в достижении такого устранения. Этот взгляд имеет основание в том смысле, что половое желание действует тем же путём, что и голод или жажда, когда организм не получает достаточного питания. Половое желание, согласно данной концепции, это страстное томление, а половое удовлетворение устраняет это томление. На деле же, если принять эту концепцию сексуальности, идеалом полового удовлетворения окажется мастурбация. Что Фрейд достаточно парадоксально игнорирует, так это психо-биологический аспект сексуальности, женско-мужскую полярность и желание преодолеть эту полярность путём единения. Этой странной ошибке, вероятно, содействовал крайний патриархализм Фрейда, который вёл его к допущению, что сексуальность как таковая свойственна лишь мужчине, и, соответственно, заставлял его игнорировать специфически женскую сексуальность. Он выразил эту идею в работе «Три взгляда на теорию пола», говоря, что либидо имеет, как правило, мужскую природу, независимо оттого, где либидо проявляется, в мужчине или женщине. Та же идея, в рационализированной форме, выражена в фрейдовской теории, где маленький мальчик воспринимает женщину как кастрированного мужчину, и что сама она для себя ищет различных компенсаций отсутствия мужских гениталий. Но женщина – это не кастрированный мужчина, и её специфически женская сексуальность не относится к «мужской природе».
Половое влечение между полами только отчасти мотивировано необходимостью устранения напряжённости, основу же её составляет необходимость единства с другим полом. На деле эротическое влечение выражается не только в половом влечении. Мужественность и женственность наличествуют в характере также, как и в половой функции. Мужской характер может быть определён как способность проникновения вглубь, руководства, активности, дисциплинированности и отважности; женский характер определяется способностью продуктивного восприятия, опеки, реализма, выносливости, материнства. (Следует всегда иметь в виду, что в каждом индивиде обе характеристики смешиваются, но с преобладанием тех черт, которые относятся к «её» или «его» полу»). Очень часто, если черты мужского характера у мужчины слабы, потому что эмоционально он остался ребёнком, он будет стараться компенсировать этот недостаток преувеличенным подчёркиванием своей мужской роли в половых отношениях. Таков Дон Жуан, которому нужно было доказывать свою мужскую доблесть в сексе, потому что он не уверен в своей мужественности в плане характера. Когда недостаток мужественности имеет более крайнюю форму, основным – извращённым – заменителем мужественности становится садизм (употребление силы). Если женская сексуальность ослаблена или извращена, это трансформируется в мазохизм или собственничество.
Фрейда критиковали за такую оценку секса. Эта критика часто была вызвана желанием устранить из системы Фрейда элемент, который возбуждал критику и враждебность среди конвенционально мыслящих людей. Фрейд остро чувствовал эту мотивацию и по этой причине отверг всякую попытку изменить свою теорию пола. Действительно, в своё время теория Фрейда имела передовой и революционный характер. Но то, что казалось истинным в 1900 г., больше не кажется таковым 50 лет спустя. Половые нравы изменились настолько, что теория Фрейда никого больше не шокирует в средних классах Запада, и когда ортодоксальные аналитики сегодня всё ещё думают, что они смелы и радикальны, защищая фрейдовскую теорию пола, это представляет какую-то донкихотскую разновидность радикализма. На самом деле их направление психоанализа конформистское, и оно даже не пытается касаться тех психологических вопросов, которые бы повели к критике современного общества.
Моя критика теории Фрейда строится не на том, что он преувеличивал значение секса, а на том, что секс был понят им недостаточно глубоко. Он сделал первый шаг в открытии того значения, какое имеют страсти в межличностных отношениях, и в согласии со своими философскими предпосылками он объяснил их физиологически. При дальнейшем развитии психоанализа возникает необходимость откорректировать и углубить фрейдовскую теорию, перенося внимание из физиологического измерения в биологическое и экзистенциальное измерения.
Приложение 5
Эрих Фромм. Искусство любви
http://web.archive.org/web/20110819180428/http://www.tchernyshova.ru/Fromm-lskusstvo-2prodolzhenie.html
Минск, ТПЦ «Полифакт», 1990.
Перевод с англ. Л. Чернышёвой по изданию: Fromm Erich. The Art of Loving. First Colophon edition published 1962.
Примечания переводчицы: Перевод немного отредактирован в 2009 году. Сноски даны в конце каждой главы, в отличие от печатного издания 1990 года, где они – постраничные.
Объекты любви
Любовь, в основе своей, это не только отношение к какому-то конкретному человеку; это установка, ориентация характера, определяющая отношение человека к миру в целом, а не только к одному «объекту» любви. Если человек любит только какого-то одного человека и безразличен ко всем остальным людям, то его любовь – это не любовь, а симбиотическая привязанность или расширившийся эгоизм. Однако же большинство людей верят, что любовь зависит от объекта, а не от способности любить. Они даже верят, что не любя никого, кроме «любимого» человека, они тем самым доказывают силу своей любви. Это то же самое заблуждение, о котором уже упоминалось выше. Не понимая, что любовь – это Активность, сила Духа, люди верят, что главное – найти подходящий объект, а дальше всё сложится само собой. Эту установку можно сравнить с установкой человека, который хочет рисовать, но вместо того чтобы учиться этому искусству, заявляет, что ему просто нужно дождаться подходящего объекта, а уж когда он его найдёт, то рисование пойдёт великолепно. Но если я действительно люблю какого-то человека, я люблю всех людей, люблю мир, люблю жизнь. Если я могу сказать кому-то «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», я должен быть способен сказать «В ТЕБЕ Я ЛЮБЛЮ ВСЕХ, ЛЮБЛЮ, БЛАГОДАРЯ ТЕБЕ, ВЕСЬ МИР, ЛЮБЛЮ ТЕБЯ И СЕБЯ САМОГО».
Утверждение, что любовь – это установка, касающаяся всего, а не чего-то или кого-то одного, не означает, однако, что нет различия между разными типами любви, определяемыми тем или иным видом объекта, который любим.
Братская любовь
Основополагающий вид любви, составляющий основу всех типов любви, это братская любовь. Её я понимаю как ответственность, заботу, уважение, знание другого человека, желание содействовать его жизни. Об этом виде любви идёт речь в Библии, когда говорится: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Братская любовь – это любовь ко всем людям; её характеризует полное отсутствие предпочтения. Если я развил в себе способность любить, я не могу не любить своих братьев. В братской любви наличествует переживание единства со всеми людьми, человеческой солидарности, человеческого единения. Братская любовь основывается на чувстве, что все мы – одно. Различия в талантах, образовании, знании не принимаются в расчёт, главное здесь – одинаковость человеческой сущности, общей всем людям. Чтобы испытать чувство одинаковости, необходимо проникнуть вглубь – от периферии к центру. Если я постиг другого человека лишь поверхностно, я постиг только различия, которые разделяют нас. Если я проник в суть, я постиг нашу одинаковость, факт нашего братства. Эта связь центра с центром – а не периферии с периферией – «центральная связь». Или, как это прекрасно выразила Симона Вейль: «Одни и те же слова (например, когда мужчина говорит своей жене: «Я люблю тебя») могут быть банальными или оригинальными в зависимости от манеры их произнесения. А эта манера зависит оттого, из какой глубины человеческого существа они исходят, воля здесь ни при чём. И благодаря чудесному согласию они достигают той же глубины в том человеке, кто слышит их. Таким образом, слушающий, если он обладает хоть какой-либо способностью различения, различит истинную ценность этих слов».
Братская любовь – это любовь между равными; но даже будучи равными, мы не всегда «равны»; как люди, мы все нуждаемся в помощи. Сегодня я, завтра ты. Но потребность в помощи не означает, что одни беспомощен, а другой всесилен. Беспомощность – это временное состояние; способность обходиться собственными силами это постоянное и общее состояние.
Материнская любовь
Мы уже касались вопроса материнской любви в предыдущей главе, когда обсуждали разницу между материнской и отцовской любовью. Материнская любовь, как я уже говорил, это безусловное утверждение жизни ребёнка и его потребностей. Но здесь нужно сделать одно важное дополнение к этому описанию. Утверждение жизни ребёнка имеет два аспекта: один – это забота и ответственность, абсолютно необходимые для сохранения жизни ребёнка и его развития. Другой аспект идёт дальше простого сохранения жизни. Это установка, прививающая ребёнку любовь к жизни, дающая ему почувствовать: хорошо быть живым, хорошо быть маленьким мальчиком или девочкой, хорошо быть на этой земле! Два этих аспекта материнской любви лаконично выражены в библейском рассказе о сотворении мира. БОГ творит мир и человека. Это соответствует простой заботе и утверждению существования. Но БОГ идёт дальше этого минимального требования. Каждый день после сотворения Природы и Человека – БОГ говорит: «Это хорошо». Материнская любовь, на этой второй ступени, даёт ребёнку почувствовать: хорошо, что ты родился; она прививает ребёнку любовь к жизни, а не только желание оставаться живым. Та же идея может быть выражена ещё одним библейским символом. Земля обетованная (земля – это всегда символ матери) описана как «обильная молоком и мёдом». Молоко – это символ первого аспекта любви, заботы и утверждения. Мёд
В противоположность братской и эротической любви, которые являются формами любви между равными, отношения матери и ребёнка – это по самой своей природе отношения неравенства, где один полностью нуждается в помощи, а другая даёт её. Из-за альтруистического, бескорыстного характера материнской любви её считают высшим видом любви и самой священной из всех эмоциональных связей. Представляется, всё же, что действительным достижением материнской любви является не любовь матери к младенцу, а её любовь к растущему ребёнку. Действительно, подавляющее большинство матерей – любящие матери, пока ребёнок мал и полностью зависим от них. Большинство матерей хотят детей, радуются новорождённому и погружены в заботу о нём. И это несмотря на то, что они ничего не получают от ребёнка в ответ, кроме улыбки или выражения удовольствия на его лице. Эта установка на любовь отчасти коренится в инстинктивной природе, которую можно обнаружить как у самок животных, так и у женщин. Но наряду с важностью инстинктивного фактора существуют ещё специфически человеческие психологические факторы, ответственные за этот тип материнской любви. Один из них может быть обнаружен в нарциссистском элементе материнской любви. Ввиду того, что ребёнок воспринимается матерью как часть её самой, любовь и слепое обожание могут быть удовлетворением её нарциссизма. Другие мотивации могут быть обнаружены в материнском желании власти или собственничества. Ребёнок, существо беспомощное и полностью зависимое от её воли, это естественный объект удовлетворения для женщины властной и склонной к собственничеству.
Эротическая любовь
Братская любовь – это любовь между равными; материнская любовь – это любовь к беспомощному существу. Как бы они ни отличались друг от друга, общее у них то, что они по своей природе не ограничиваются одним человеком. Если я люблю своего брата, я люблю всех своих братьев: если я люблю своего ребёнка, я люблю всех своих детей; более того – я люблю всех детей, всех, кто нуждается в моей помощи. Противоположность обоим этим типам любви составляет эротическая любовь; она жаждет полного слияния, единства лишь с одним человеком. Она по самой своей природе исключительна, а не всеобща; к тому же, вероятно, это САМАЯ ОБМАНЧИВАЯ форма любви.
Половое желание требует слияния, а оно отнюдь не только инстинктивная физическая потребность избавиться от болезненного напряжения. Половое желание может возбуждаться как любовью, так и тревогой одиночества, жаждой покорять и быть покорённым, тщеславием, побуждением причинить боль и даже уничтожить. По-видимому, половое желание может возбуждаться и легко сливаться с любой сильной эмоцией, лишь одной из которых является любовь. Из-за того, что половое желание в понимании большинства людей соединено с идеей любви, они легко впадают в заблуждение, что они любят друг друга, когда их физически влечёт друг к другу. Когда желание полового слияния вызвано любовью, то физическая близость лишена жадности, потребности покорять или быть покорённым, но полна нежности. Если желание физического соединения вызвано не любовью, если эротическая любовь не является также и братской любовью, это никогда не поведёт к единству более прочному, чем оргиастическое преходящее единение. Половое влечение создаёт на краткий миг иллюзию единства, однако без любви это «единство» оставляет чужих такими же чужими друг другу, какими они были прежде, – а порой оно заставляет их стыдиться и даже ненавидеть друг друга, потому что, когда иллюзия исчезает, они ощущают свою отчуждённость ещё сильнее, чем прежде. Нежность не означает, как думал Фрейд, сублимацию полового инстинкта; она – прямой результат братской любви, и присутствует как в физической, так и в нефизической формах любви.
Эротическая любовь, как любовь, имеет одну предпосылку: я люблю из самой глубины моего существа – и воспринимаю в другом глубинную суть его или её существа. В сущности, все человеческие существа тождественны. Мы все часть Единства, мы – Единство. А раз так, то не всё ли равно, кого любить. Любовь должна быть, по сути, актом воли, решения полностью связать свою жизнь с жизнью другого человека. На этом и строится рациональное обоснование идея НЕРАСТОРЖИМОСТИ брака, как и обоснование многих форм традиционного брака, в котором два партнёра никогда сами не выбирают друг друга, за них выбирают другие – и, однако же, ожидается, что они будут друг друга любить. В современной западной культуре эта идея представляется совершенно ошибочной. Любовь понимается как результат спонтанной, эмоциональной реакции, внезапно возникшего непреодолимого чувства. С этой точки зрения, важны только характерные особенности двух захваченных порывом индивидов – а не факт, что все мужчины – часть Адама, а все женщины – часть Евы. Не учитывается такой важный фактор эротической любви, как воля. Любовь к кому-либо это не просто сильное чувство, – это решение, это разумный выбор, это обещание. Если бы любовь была только чувством, то не было бы основания обещать любить друг друга вечно. Чувство приходит и уходит. Как я могу знать, что оно останется навечно, если моё действие не включает разумного выбора и решения?
Любовь к себе
Хотя не вызывает возражения применение понятия любви к различным объектам, широко распространено мнение, что любить других людей – добродетельно, а любить себя – грешно. Считается, что любя себя, человек преуменьшает свою любовь к другим людям, что любовь к себе – это то же, что эгоизм. Этот взгляд имеет давнюю историю в западной мысли. Кальвин говорил о любви к себе как о «чуме». Фрейд говорил о любви к себе в психиатрических терминах, однако, смысл его суждения тот же, что и у Кальвина. Для него любовь к себе это то же, что и нарциссизм, обращение либидо на самого себя. Нарциссизм являет собой раннюю стадию человеческого развития, и человек, который в позднейшей жизни возвращается к нарциссистской стадии, неспособен любить; крайние проявления ведут к безумию. Фрейд утверждал, что любовь – это проявление либидо, и что либидо направленное на других людей – это любовь, а направленное на себя – это любовь к себе. Следовательно, любовь и любовь к себе взаимно исключаются в том смысле, что чем больше первая, тем меньше вторая. Если любить себя – плохо, то отсюда следует, что не любить себя – добродетельно.
Возникают такие вопросы. Подтверждает ли психологическое исследование тезис, что есть принципиальное противоречие между любовью к себе и любовью к другим людям? Любовь к себе это тот же феномен, что и эгоизм, или они противоположны? Далее, действительно ли эгоизм современного человека – это интерес к себе как к индивидуальности, со всеми своими интеллектуальными, эмоциональными и чувственными возможностями? Не стал ли человек придатком своей социо-экономической роли? Тождественны ли эгоизм и любовь к себе или эгоизм является следствием её отсутствия?
Прежде чем начать обсуждение психологического аспекта эгоизма и любви к себе, следует подчеркнуть наличие логической ошибки в определении, что любовь к другим и любовь к себе взаимно исключают друг друга. Если добродетельно – ЛЮБИТЬ СВОЕГО БЛИЖНЕГО, как человеческое существо, то должно быть добродетелью – а не пороком – ЛЮБИТЬ И СЕБЯ, так как я тоже человеческое существо. Нет такого понятия человека, в которое не был бы включён и я сам.
Любовь к кому-то – это осуществление и сосредоточение силы любви. Основной заряд, содержащийся в любви, направлен на любимого человека как на воплощение существеннейших человеческих качеств. Любовь к одному человеку предполагает любовь к человеку как таковому. Такое «разделение труда»; как называл это Уильям Джеймс, при котором человек любит свою семью, но не испытывает никакого чувства к «чужому», означает принципиальную неспособность любить. ЛЮБОВЬ К ЛЮДЯМ является не следствием, как часто полагают, а предпосылкой любви к определённому человеку, хотя в плане развития она обретается в любви к определённым людям.
Из этого следует, что моё собственное «я» должно быть таким же объектом моей любви, как и другой человек. Утверждение моей собственной жизни; счастья, развития, свободы коренится в моей собственной способности любить, т. е. в заботе, уважении, ответственности и знании. Если человек в состоянии любить плодотворно, он любит также и себя; если он любит только других, он не может любить вообще.
Считая, что любовь к себе и любовь к другим в принципе связаны, как мы объясним эгоизм, который явно исключает всякий истинный интерес к другим? Эгоистичный человек интересуется только собой, желает всего только для себя, чувствует удовлетворение не тогда, когда отдаёт, а лишь тогда, когда берёт. На внешний мир он смотрит только с позиции того; что он может получить от него; отсутствует интерес к потребностям других людей и уважение к их достоинству и целостности. Он не может видеть ничего, кроме самого себя; всё и вся он оценивает по мерке полезности ему; он в принципе не способен любить. Не доказывает ли это, что интерес к другим и интерес к самому себе неизбежно альтернативны? Это было бы так, если бы эгоизм и любовь к себе были тождественны. Но такое предположение как раз и является тем заблуждением, какое привело к столь многим ошибочным заключениям по поводу нашей проблемы. Эгоизм и любовь к себе, ни в коей мере не будучи тождественны, являются прямыми противоположностями. Эгоистичный человек любит себя не слишком сильно, а слишком слабо, в действительности же он себя ненавидит. Отсутствие нежности и заботы о себе, которые составляют только частное выражение отсутствия плодотворности, оставляет его опустошённым и фрустрированным. Он неизбежно несчастен и тревожно силится урвать у жизни удовольствия, получению которых сам же и препятствует. Кажется, что он слишком много заботится о себе, но, в действительности, он только делает безуспешные попытки скрыть и компенсировать своё неумение заботиться о собственном «я». Фрейд придерживается мнения, что эгоист является нарциссистом, будто бы отказавшим другим людям в своей любви и направившим её на собственную особу. Это правда, что эгоистичные люди неспособны любить других, но они неспособны любить и самих себя.
