В краю несметного блаженства

Побаиваясь встречи с основной массой людей, Вех проскользнул направо, желая застать Донована именно там, в одиночестве (или, что ещё лучше, вообще спящим), и устроить ему разнос, пока никто не подозревает о присутствии в квартире постороннего гостя. Желание это оказалось тщетным: в просторной комнате, освещённой лампой противно-холодного цвета, на хлипкой раскладушке, укрывшись какими-то толстыми тканями, разлёгся мужчина с наголо выбритой головой и мирно спал, похрапывая. Вех пробежался глазами по комнате и ничего, кроме узенького прохода на лоджию, не обнаружил. Как только он решил покинуть комнату и вернуться в начало квартиры, то уловил приближавшиеся к нему шаги. Они были тихими, но их было много. Вех с опаской допустил, что сюда идут все люди из той шумной комнаты, на цыпочках перебежал за раскладушку, лёг на пол и спрятался в самом тёмном месте, ожидая дальнейшего развития событий.

В конечном счёте комнату действительно наполнила целая стая людей. В их среде, позади остальных, находился и Донован, с непонятным серым козырьком на голове, из которого, как длинные листья пальмы, выпирали клоки рыжих волос. Его оголённая рука (одет он был в футболку такого же цвета, что и козырёк, и нелепые, как будто армейские шорты с неисчислимым количеством всевозможных кармашков) была мягко и нежно соединена с хрупкой ручкой совсем молоденькой красавицы. Вех закрыл рот ладонью, чтобы не охнуть. Девушка, на его взгляд, была даже не девушкой, а девчонкой, ещё не достигшей совершеннолетия, но то были всего лишь предположения; истинного её возраста он не знал. Она строила Доновану глазки и постоянно нашёптывала ему что-то в левое ухо, топчась босыми ногами на одном месте.

– Опять наш толстяк отрубился самым первым, – хмуро, но со скрытой иронией пробурчал человек из компании. – Ещё и чьё-то место занял. Кто на этой раскладушке спит?

– Это Дона раскладушка, – ответила ему крупной породы девица, вторая и последняя женщина в этой шайке, как уже успел отметить для себя Вех. Он в принципе много чего отмечал и откладывал в памяти, во многом благодаря переживаемому на тот момент стрессу из-за боязни быть обнаруженным, но никто и не думал смотреть в его сторону. Отметил Вех и неимоверное уродство данной женской особы: рост под два метра, сливающаяся линия талии и бёдер, что делало её похожей на жирный фонарный столб, и инопланетные (с плохой стороны) черты лица, которые, к сожалению, при слабом освещении разглядеть полностью не удалось, а возможно, оно было и к лучшему.

– Разбудим? – предложил человек.

– Не трогай, – отстранил его Донован. – Я спать не собирался. И вообще, не ты ли виноват в том, что он отрубился? Кто… подмешал ему это в стакан, пока он отлучался? Он с самой первой встречи сообщил, что его блевать и спать тянет от этой дребедени. На этот раз, спасибо, не проблевался, но тут же рухнул в постель.

– Я? – начал хитрить человек. – Как я мог так поступить? Ничего не понимаю…

– Да, Сантр, это уже переходит все рамки. – К разговору пристроилась девушка Донована. – Фредди действительно предупреждал, и твой поступок ужасно некрасив. Нельзя ничего подмешивать.

Донован начал нянчиться с ней, переключив голос на детский:

– Ой, а кто это у нас такая умненькая, а? Моя красавица, моя кладезь мудрости! Иди поцелую!

– Идите вы все! – фыркнул человек, тот самый Сантр.

Под самые разнообразные звуки (поцелуи, смех, ненатуральное ворчание) все вышли на лоджию и закрылись на ней с целью покурить. В припадочном состоянии Вех приподнялся на согнутые ноги и гусиным шагом направился в доселе занятую людьми комнату. Ему нужно было выудить бывшего друга из компании, немедленно взять с собой за шиворот и покинуть злополучную квартиру без всяких жертв, и он, осознавая это, взрастил в голове план с захватом и угрозой расправы. Необходим был нож. Предвкушая, как тяжело будет осуществить задуманное и как невыносимо сладко будет держать острое лезвие на шее пойманного Донована, Вех зашёл в комнату.

Его встретила пара глаз, глаз еле приоткрытых и в то же время очень расслабленных. Издав от непредсказуемой встречи короткий крик и быстро его заглушив, Вех отыскал то, что ему нужно было, воткнутое в лакированную подставку, схватился за ощутимо тяжёлую рукоятку, извлёк нож из подставки и пригрозил сидевшему на диване:

– Ни слова, иначе я тебя на куски изрежу!

– Кто со мной говорит? – бессильно спросил молодой человек, не имея возможности открыть глаза и сфокусировать зрение. Вех узнал в нём Элтона, лучшего друга Донована, того самого, кто неоднократно упоминался в письмах и вместе с кем Дон в квартире Молди попался Надзору за курение. У него вместо обеих ног зияли тонкие чёрные механические приспособления, что до чёртиков напугало и ошарашило Веха.

– Элтон! – Вех перестал махать ножом, перепрыгнул через беспорядок в виде разбросанных склянок и бумажек, схватил Элтона за грудь и начал трясти её в отчаянии. – Это я, Вех! Что у тебя с ногами, Элтон? Как… как такое вышло? Как ты лишился их?..

Элтон откинулся головой на спинку и разразился таким долгим смехом, что Вех подумал немедленно оставить его и заняться Донованом. Пока что никто не вышел с лоджии. Никаких шагов, но обстановка накалялась с неумолимым жаром. Продолжительный смех довёл Элтона до серьёзного кашля и покраснения лица. Казалось, он сейчас выплюнет свои лёгкие. Хорошенько откашлявшись, он взялся за свой рассказ:

– У подпольных хирургов сделал. Они мне пилой под наркозом – дзынь-дзынь! – отрезали ножки. Поставили этих красавцев. Ну разве они не замечательны, Вех? Посмотри на них, я могу ими и так, и вот так! Во все стороны! А главное: не болят, не гниют, не ломаются, не пахнут, в конце концов! В них можно и без обуви ходить, но желательно всё же в ней. Как тебе, Вех, как тебе? Ха-ха!

– Ты ненормальный! – завопил Вех и испугался, что его могли услышать. Затрясшись от переживаний, он пошатнулся назад.

– Вех! – не унимался Элтон. – Я уже согласился на новую операцию по замене рук! Долой эти потные, грязные, кожаные, волосатые безобразные отростки! Я собираюсь ходить с руками настоящими! Ты обязательно увидишь их! Будущее за технологиями, Вех, ты слышишь? Это тот максимум, которого я могу достичь, дабы приблизиться к технологиям! Роботизированных мозгов и прочих органов ещё не существует… Будущее за технологиями!

Открылась лоджия: прохладный воздух, ворвавшись в квартиру, пролетел по всем комнатам и лёгким прикосновением задел лицо Веха. Уловив это дуновение, Вех, как по сигналу, принялся действовать.

– Молчи! – первым делом приказал он Элтону, но тот и без его приказа ничего не собирался говорить и вообще сидел в полном помутнении.

Тем временем Вех удалился из комнаты, по-тихому перенёсся в центральную комнату-кабинет и встал прямо за ближайший угол, теребя перед собой ледяное лезвие. Выбранное место было ужасным: кто угодно, находясь в трезвом состоянии, увидел бы выглядывавшее из-за стены острие ножа. Но компания явно не была трезвой, и поэтому трюк с прятками за углом сработал. Вех одним глазом подсматривал за проходившими по коридору людьми и выжидал Донована.

Прошла неуклюжая женщина. Прошёл Сантр. Прошёл ещё один парень, чрезвычайно молчаливый, спокойный и словно занесённый в эту квартиру по ошибке, а по сей причине сохранявший неизвестность. Медленно прошла девушка Донована, увлекая рыжего за собой при помощи вытянутой руки. В тонком просвете появился, наконец, и Дон. Наступила пора действовать.

Покинув временное своё укрытие, Вех всем телом открылся на Донована и достиг остриём его незащищённой шеи. Козырёк немедленно слетел с головы и обнажил невероятно длинную оранжевую шевелюру своего обладателя. Донован ничего не мог сказать, но и промолчать не имел возможности: он думал, что его накрыло призрачными галлюцинациями, крайне детализированными галлюцинациями, галлюцинациями, благодаря которым можно было поразиться удивительным способностям разума, доведённого до наркотического истощения. Он попытался хихикнуть. Смешок не помог. призрак Веха уже придавил его к стене и водил ножом по коже, успевшей покрыться потом и пупырчатыми мурашками. Вдруг галлюцинация схватила его и, угрожая лезвием, повела за собой, в кабинет. Приятели стояли в стороне, раскрыв рты; некоторые не понимали, что происходит, списав всё на какое-то массовое помешательство. Изредка нож направлялся и в их сторону, чтобы они не подходили близко и не предпринимали самоотверженных попыток героизма.

– Только попробуйте сунуться ко мне хоть на метр! Всех изрежу до смерти! – стали доноситься цельные фразы Веха. – Спрячьтесь в комнате и не высовывайтесь, жалкие уроды!

Оставив Донована сидеть в кресле и подойдя к дверям, Вех пнул их ногой и запер на две вертикальные щеколды. Кабинет отныне был недоступен для посторонних наркоманских глаз.

В ход пошли пощёчины: одна, вторая, за ней третья, самая сильная и наполненная самой жгучей ненавистью.

– Очнись, сукин сын, и даже не думай притворяться здесь спящим! – орал Вех, размахивая ножом. Потом он бросил оружие на мягкий ковёр, испугавшись того, что от излишней злости может зарезать Донована прямо тут, на месте. Всё равно Донован не сопротивлялся, а в случае натиска его приятелей, которые поспешили бы на помощь, нашлось бы время для его поднятия.

– Ве-ех… так это ты? – Галлюцинация окончилась. Перед ним в натуральную величину расхаживал натуральный Вех, не призрачный. – Ай, за что ты бил меня?

– Сам не поймёшь, или мне подсказать? Предупреждаю: если выберешь «подсказать», то я поволоку тебя отсюда до Перспективного, до своей квартиры, как грязную псину, по самой грязи! Скотина!.. У меня просто слов не находится. Исподтишка накурил и изнасиловал Рокси, пока она была беспомощна, и залёг на дно. Ходит, значится, по дружкам-наркоманам, которые в угаре отпиливают себе конечности, занимается с ними невесть чем, знакомится с новыми девчонками-жертвами, а потом и их насилует! Так ведь, да? Весёлую жизнь ты себе устроил, Донован. Хорошо обустроился!

– Я не… она, вот эта вот, с которой ты меня видел… мы с ней не встречаемся. Мы с ней так… временно… потом разойдёмся, и без всяких изнасилований, Вех… Ну что ты придумываешь… И как ты меня вообще нашёл?

– Неважно, как я тебя, подлеца, нашёл. С трудом нашёл. Важно то, что я в принципе нашёл тебя. Тогда, в моей квартире, ты ушёл от правосудия, ты и меня тогда хорошенько подставил, но теперь – не бывать этому. Сейчас ты идёшь со мной к Рокси. Она у меня в квартире. Ты идёшь к ней и в законном порядке становишься её партнёром.

– С какой это стати – партнёром? – возмутился Донован, подумав, что его в чём-то обманывают. – Рокси… она тоже была временной… хотя я и любил её всем сердцем… Почему я должен стать её партнёром? Ты, Вех, меня обмануть не пытайся… видно же, что ты и свои корыстные цели преследуешь… Нашёл меня каким-то образом…

– Беременна! – не выдержав, взвизгнул Вех и влепил рыжему очередную пощёчину. – Рокси – беременна, чучело ты огородное! От тебя! Вот почему ты обязан стать её партнёром, и никакие иные отговорки не действуют! Короче, либо ты идёшь со мной к ней, либо я сейчас же вызываю на эту квартиру Надзор, и под раздачу попадут все твои друзья. Понял меня?

– Ничего не понимаю… беременна? Как такое возможно? У нас с ней были только тантрические практики…

– Довели тебя твои тантрические практики до греха, – ловко высказался Вех. – Поднимай свою задницу с кресла, чудовище. Мы уходим. Бегом!

С большой неохотой Донован встал на ноги. Вех поднял нож, чтобы контролировать и Дона, и его друзей. Одной рукой он поднял щеколды. Двери отворились в обратную сторону сами по себе. Никакой засады возле них не было. Вся компания ушла в комнату с Элтоном, а её члены настороженно шипели как змеи, обсуждая появление в квартире загадочного парня и его планы. Вех сам пошёл к ним, держа острое лезвие наготове. Он удивился их неистовой пассивности. К ним ворвался в квартиру неизвестный с ножом, взял одного из их компании в заложники и закрылся в кабинете, но никакой ответной реакции. Утырки, что с них взять…

– Внимание, – отчётливо произнёс Вех, прежде чем войти в комнату. Он не продумал того, что Донован в два счёта может сбежать, и был вынужден время от времени таращиться назад, для того чтобы держать ситуацию под контролем. Дон не рыпался, а стоял в коридоре и покорно дожидался бывшего друга. – Внимание, я ухожу отсюда вместе с Донованом. Больше он к вам не вернётся. Немедленно разорвите с ним все связи, в том числе и в Сети, а в противном случае я каждого из вас лично сдам Надзору. Вы все под колпаком. Всего вам нехорошего, гнильё.

В ответ послышались всхлипы девушки Дона. Остальные молчали или мычали.

– Донни! – завопила она резко, как гром среди ясного неба, чем довела Веха до беспокойной дрожи. – Скажи, а он не убьёт тебя? Донни, ну что же это происходит! Ты знаешь его? Ты вернёшься ко мне? Вернись!

– Я даю тебе шанс сбежать отсюда, – сказал Вех. – Но не с Донованом: он идёт со мной. Встань и выходи через дверь, если хочешь. Ты молода, тебе тут не место. Можешь идти.

– Закрой свой поганый рот, убийца, тиран, кретин, чтоб тебя! Я без него с места не сдвинусь! Тебе настал конец, падаль, мы тебя разыщем, из-под земли тебя достанем, достанем и ещё раз умертвим, и не будет конца этому кругу твоих смертей! Тварь!..

Она продолжала выплёскивать на Веха желчь. Вех больше не слушал её, эту заблудшую, потерянную наивную юную душонку. Он не проклинал её, он её понимал, ведь он сам мог сейчас сидеть на её месте, скрюченный и обдолбанный Вех, если бы вовремя не разорвал связи с Донованом.

– Идём, – сказал он, неторопливо шагая к Доновану.

На полпути к двери Вех почувствовал в ушах оглушительный треск и припал к полу, который на тот момент казался для него единственным спасением. Произошло нечто резкое, громкое и сильное, произошло в один момент, растянувшийся, тем не менее, в сознании надолго. В лицо полетела труха, перемешавшаяся с густой, вредной для глаз пылью. И уже не лежал Вех, а ноги, жаждавшие свободы и безопасности, несли его в самую глубь квартиры.

– Работаем, ребята! – пронеслось мимо ушей.

Коридор заполонили люди с автоматами на перевес. Затем они разделились на несколько частей и медленно принялись протискиваться в каждую из трёх комнат. Некоторые остались контролировать вход. Двое вообще ушли с поля битвы, обделённые участием в этой операции.

Оставался единственный доступный выход из квартиры: через лоджию. От криков и топота проснулся лысый мужичок. Он вертелся из стороны в сторону, не пытаясь вникнуть в то, что происходило вокруг него, и невнятно при этом бормоча сквозь сон. Вех давным-давно миновал его, залетел на лоджию и на всякий случай заперся изнутри. У него был один шанс покинуть бравшуюся штурмом квартиру, и шанс был порядком рискованный. Необходимо было перепрыгнуть с лоджии на общий балкон (высота – три этажа) и последовательно, путём экстремальных спрыгиваний всё ниже и ниже, очутиться на улице. Вех взялся реализовывать этот план. Нечаянно уронив ногой пепельницу, он поспешно забрался на тумбочку, на которой эта пепельница и стояла, максимально широко открыл раздвижное окно и сиганул, как белка-летяга, направо, на общий балкон. Всё получилось с некоторым перебором: он перелетел через перила и несильно задел острый их угол ногой. Далее – дело техники: повиснуть над пролётом, филигранно упасть вниз, ухватиться руками за следующий балконный выступ, повторить вышеописанный набор действий и достичь воли. В этом случае вышло куда хуже. От страха не удержаться и больно упасть вниз у Веха сильно запотели руки, и в момент выполнения прыжка он и вправду чуть не сорвался, но сумел удержаться. Голубоватые вены выступали из кожи рук, как впившиеся штыри. При следующем падении он своей ошибки уже не повторил, что и послужило основой для вполне мягкого приземления на заснеженную траву. Оставшуюся работу довершали ноги, унося Веха как можно дальше от места происшествия.

Столовая, в которой Вех ни разу не был, неизвестная столовая на углу неизвестного дома в неизвестном районе, приветливо встретила парня. На ней ярко-золотистым цветом горела вывеска, внутри копошились немногочисленные люди, а за прилавком вроде как даже работали, а не прятались от посетителей. В общем, очень приличное заведение, где на всеобщий городской хаос и беспорядки не обращалось никакого внимания и где царила доверительная атмосфера.

Веха особо не волновала еда, которая должна была в ближайшее время наполнить его желудок. Ему просто хотелось нажраться, возможно до отвала, для того чтобы забыться и избавиться от панического состояния организма, поэтому он схватил первый попавшийся из предложенных наборов рацион – две плоские рыбные котлеты и гречку в соусе, – сел за столик и без промедлений накинулся на съестное. Потом потребовал добавки: притворился работягой, отправленным работать в выходной день, неволей судьбы оказавшемся в эпицентре волнений и потому теперь чрезвычайно голодным. Ему отказали, сославшись на правила общепита, на этические нормы и на то, что все здесь работают сверх нормы и не жалуются, а соблюдают порядок. Слегка обиженный, Вех демонстративно вылизал тарелку, выпросил гранёный стакан, налил себе воды из кулера, выпил до дна, вернул стакан и ушёл с икотой.

Домой он вернулся через полтора часа, под семь вечера, проведя большую часть времени за бессмысленным брождением по тёмным улицам. На них, казалось, снова воцарились спокойствие и сохранность, и Вех предполагал, что однодневному восстанию людей по поводу кинопремьеры настал конец. Пошутили – и хватит, пора двигаться дальше. Случайные жертвы – по типу того, кто упал на арматуру – случайные жертвы всегда будут будоражить неокрепшие умы юных людей, но без них не могло не обойтись. Пошутили – и хватит. Люди вернутся в норму, государство предложит свои извинения, компенсирует ущерб, и заживёт народ по-старому, но с идеями прогрессивными. Завтра будет лучше…

Дома заждалась его Рокси.

Глава 8. Переворот.

I.

В течение последующей недели Вех, помимо того что занимался работой, речь о которой пойдёт чуть далее, получал электронные письма на свою почту. В пятницу, когда появилась возможность отдохнуть и отвлечься на посиделки в Сети, он зашёл в аккаунт и насчитал пять писем: одно – от мамы, с кричащим заголовком «ВЕХ СРОЧНО», другое – от Органа Социальной Реабилитации, с пометкой «Донован – Веху» третье – от Элтона, без заголовка, четвёртое – от штаба Надзора по Перспективному району, а пятое, – наконец, последнее, – от Центра Изучения Послесмертия. Расположив это виртуальное нагромождение текста по степени значимости (мама – Надзор – Центр Послесмертия – Орган Реабилитации – Элтон), Вех начал открывать письма по очереди и читать.

Вот мамино письмо, чрезвычайно длинное, пришедшее ещё в понедельник:

«Здравствуй, мой дорогой сыночек, моя крошечка, мой Вех. Прости меня, дуру, за излишнюю эмоциональность в твой адрес: знаю, тебе это не нравится. Но сейчас меня распирает эмоционально. Причина всему изложена в этом письме, но, чтобы заранее тебя не беспокоить, она будет спрятана где-то в конце. Надеюсь, пальцы не отсохнут писать. И за заголовок прости, кстати, тоже. Это был мой душевный крик, и я должна была воззвать к тебе любым доступным способом.

Начну издалека: то самое кино, на которое ты меня приглашал. Признаться честно, я и сейчас сижу наполовину в слезах, ведь осознаю всей душой, что бросила тебя на произвол судьбы. Не тем бросила, что не пошла с тобой, а тем, что не бросилась всеми силами восстанавливать с тобой связь. Расскажу вкратце: когда промелькнула новость о трагедии в восьми городских кинотеатрах, я чуть в обморок не упала, подумав прежде всего о серии каких-нибудь террористических атак, но обошлось без них. Придя в себя, узнала, что дело в самом фильме, вернее в том, что вам, бедным, под обложкой этого фильма на самом деле показали. Это просто несусветная дерзость со стороны тех, кто дерзнул выставлять такое напоказ! Кстати, я верю, что к этому причастна какая-нибудь мелкая и совершенно незаметная шайка офисных клерков одного из министерств. Обиделись, мол, условия работы у них невыносимые, протолкнули незаметно взамен оригинального фильма эту кровавую шляпу и сидят теперь радостные, потому что народ никогда не узнает, кто виновник случившегося, потому что народ никогда на них не подумает! Этим омерзительным поступком они осквернили государственный строй, завлекли людей на бессмысленные столкновения с властью, обрекли граждан на недоверие к государственным органам, и всё ради какого-то там личного воздаяния. Ужасно.

Ну, как ты, Вех, пережил? Пережил-пережил. Вижу, периодически появляешься на почте. Главное – не потеряй ясность ума и сбереги своё собственное мнение. Не поддавайся на уловки большинства. Ничего, во времена Войны и не такое случалось. Психологические атаки были нередким явлением, мне бабушка с дедушкой рассказывали. А я продолжу свой рассказ.

После новостей я пыталась выйти с тобой на связь, но с Сетью были проблемы. У меня даже почта не грузилась, а если и загружалась, то наперекосяк и без возможности написать письмо. Я хотела бежать на улицу, но отказалась от этой идеи, как только увидела, что за хаос там творился. А потом и вовсе всё пространство вместе с бульварами заполнила собой толпа. Вот и провалились с треском всяческие попытки до тебя достучаться. Все ногти я на руках изгрызла, ожидая хоть какой-нибудь весточки, хоть какого-нибудь знака о том, что ты в безопасности. Провела два страшных дня в полном затворничестве, а тут ещё и прибавилось то страшное событие, о котором пойдёт речь чуточку далее. Я боялась малейшего шороха со стороны лестничной клетки. Когда Сеть наладилась, то есть когда я заметила её урегулирование, буквально двадцать минут назад, то сразу начала писать тебе… И какая же я мать после этого? Да я должна была супротив толпы пойти, раскидать всех налево и направо, лишь бы удостовериться в твоей сохранности! Стыдно, Вешик, очень мне стыдно.

Что ж, пора перейти к главной теме моего письма, которая, каюсь, взбудоражила меня в сто раз сильнее, чем ситуация с кинопремьерой. Не знаю, как ты отнесёшься к этому: сразу ли занесёшь ли меня в список сумасшедших или позволишь высказаться. Скажу напрямую. Мне написал Ролгад. Или тот, кто затеял какую-то подлость и представился его именем. Мне написал твой отец, Вех. Твой отец! Писал с неизвестной почты, состоявшей из набора бессвязных символов. Вот почему тогда меня не допустили к его телу! Потому что и тела никакого не было! Он жив.

Писал он очень странно, переходил на какие-то загадки, случайно или намеренно менял порядок слов, допускал множество ошибок. В своём коротком письме он сообщил, как я поняла, что он очень далеко от города и что он до смерти скучает и переживает за меня. Оставил предложение и о тебе: просил передать привет и пожелал удачи в «его научно-исследовательском центре». Под конец написал что-то типа: «Оставайся в сознании», я плохо запомнила. Я вообще в тот момент со страху убивалась. И, ты наверняка не поверишь: как только я дочитала последнюю строчку, письмо тут же удалилось без возможности восстановления.

Вех, ты веришь мне? Вех, ответь на это письмо, обязательно ответь, что веришь, даже если на самом деле не веришь, иначе я могу наложить на себя руки. Как мне теперь спать, ну ты скажи мне? Спать, зная, что где-то на другом конце Земли находится Ролгад, которого заведомо сожгли в памяти и даже праха не оставили? Это невозможно. Теперь все мои мысли направлены в его сторону. Я напишу с ним картины. Десяток картин. Сотню картин. Все по памяти. Я изображу его во всех образах, во всех позах, во всех местах. Я обязана. Это всё, что я хотела тебе рассказать, Вех. Прощай. Пиши, приезжай в гости.»

Прочитанный на мониторе текст вверг парня не в возбуждённость или задумчивость, а в состояние пустоты, разъедавшей душу изнутри. Он и без того за последние дни узнал больше, чем за всю свою жизнь, а теперь была нарушена и его непоколебимая вера в смерть отца. «Теперь и отец для меня жив!» – воскликнул он, покинул кресло и толкнул его ногой так, что оно уехало на другой край комнаты, а затем молниеносно вышел из квартиры, не закрыв за собой дверь, и примерно полчаса провёл в зоне отдыха на крыше. Он сидел на очищенной от снега лавке, дёргал ногами, пинал одной ногой другую и непрерывно думал, потрясываясь от какого-то отчаянного прилива удовольствия: «Ролгад жив! А Донован мёртв! Всё произошло наоборот! Живое приняло форму безвозвратно утерянного! Мёртвое восстало из-под земли и воспарило над человечеством! Рокси тоже мертва, и родители её давным-давно шагают вдоль времён! И ребёнку в животе Рокси тоже не суждено родиться! А кто тогда я? Я – мёртвый! Работаю я над послесмертием, а это значит, что я привожу умерших к новому состоянию души и тела!»

Очнулся Вех опять за компьютером. Позади него стояла Рокси и спрашивала беспокойно: