Домик в деревне

Дала ему Агафья год сроку. Что уж он делал, как изворачивался, а только скопил деньгу на кусок земли. Плохонький – купец ему землю промеж других домов выделил, где дорога к реке была, да соседей потеснил маленько. Ну, Захар на то согласился – зато дешево. Прикупил, да свататься пошел.

Кузьма совсем не рад такому зятю оказался – не для того дочь растил, чтобы чуть не за нищего отдавать. Но девка в позу встала – или он, или монастырь. Никто другой мне не надобен. Выбирай, мол, батюшка.

Ну, батюшка в затылке-то почесал, да смирился – уж лучше так, чем девка в монастыре пропадать станет. Только условие зятю будущему поставил – дом быть должон, куда жену привесть надо, амбар да сарай для скотины. Не исполнит того за год – и девку другому отдаст.

Усмехнулся Захар, да рукава засучил. За год и дом отстроил, и амбар с сараем, погреб выкопал да по зиме льдом забил. Еще и деньгу прикопить сумел и с купцом договориться, чтоб поля ему дал под посевы, да покос выделил – он-де опосля их выкупит.

Кузьма усилия зятя оценил, зауважал парня. Отдал за него Агафью. И приданное за девкой неплохое дал – видел, что зять то по ветру не пустит.

Стали они жить да детей рожать. Первых-то двух Агафья ему сынов родила. Опосля дочь. А потом помер у них младенчик. А после еще троих девок народила. Да в тот год, аккурат за месяц, как беде случиться, и седьмого, сына долгожданного, родила. Нюрка-то пятой у них была. Потому и досмотр за ней послабже был – и поменьше дите имеется, и мала еще, чтоб спрашивать-то с нее.

Потому и на дружбу ее с Аринкой сквозь пальцы смотрели – бегает, и пускай бегает. И польза от того была – с утра-то девка дома, с делами помогает, да и на закате – тоже уже дома, а значит, и полить, и со скотиной поможет. А то и вовсе никуда не ходила. Да и с Левонихой лучше дружбу водить – за внучкой-то она души не чаяла. Да и потом, когда Аринка вырастет – тоже с колдовкой будущей ругаться не след. В общем, со всех сторон хорошо. Потому, глядя на играющих возле дуба девочек, Захар довольно оглаживал бороду.

Два года так-то прошло. Нюрке уж семь лет сполнилось, Аринке, значит, шесть. Аринка к тому времени уж почти и гулять не ходила, дома все сидела. Да серьезная стала не по годам.

Так глянешь на нее – девчонка и девчонка, черненькая, смугленькая, две косицы, ножки – палочки, ручки – веточки. Только то, что хороша – глаз не отвесть. А росточком махонькая, да складненькая вся.

А чуть внимательнее посмотришь – и страшно становится. Взгляд-то у ей не детский. Смотрит внимательно, цепко. Уставит свои глазищи черные – и не моргнет. Прямо в душу заглядывает. Да и не улыбалась никогда. Так, уголки губ чуть поднимет насмешливо, ежели не по ней что, головку вбок склонит, и стоит молча, смотрит. Ждет, значит. Взрослые мужики под ее взглядом потом обливаться начинали. А ведь дитя еще совсем. Всю деревню лихорадило – а что станется, когда девка в силу-то войдет, ежели уже сейчас всех в кулаке держит – никто ей, окромя бабки, и слово поперек сказать не может.

А лето то жаркое было. Ребятня вся на речке да в пруду сидела, только головы из воды торчали. Нюрка тоже то и дело на речку купаться бегала – одна или с сестрами.

Аринка только завистливо вздыхала, видя ее мокрые волосы и бодрый вид. Сама-то девочка на речку не ходила – бабка еще о том годе запретила напрочь к реке приближаться. А тайком не выйдет – привязка у нее на Аринку была, всегда Левониха знала, где девочка, и что чувствует.

А на речку хотелось… Сильно. И стала Аринка просить бабку, чтоб та ее научила привязку ставить. Вроде и тренироваться есть на ком – Нюрка-то на все согласная. Бабка поворчала, но учить начала – а чего и не поучить, ежели девка и сама просит, и как губка, все впитывает. Научила.

И Аринка получила долгожданную свободу. Подумав, где они чаще всего с Нюркой бывали – а чаще всего они сидели у Нюрки во дворе под дубом – Аринка попробовала перекинуть бабкину привязку на дуб. Получилось. Сбегали на речку, быстро искупались и прибежали к дубу сохнуть – Левониха не заметила.

А ежели человек чего не знает – то ему и не навредит – решила Аринка, и перекинула связь с бабкой на дуб насовсем.

Получив свободу, Аринка будто ожила. На губах стала появляться улыбка. Редкая, но все же. Иногда они с Нюркой начинали дурачиться, а с умениями и возможностями Аринки их дурачества принимали глобальные масштабы. Ближайшие соседи чуть не плакали, видя взлетающую из грядок морковку и чисто вымытых в пруду поросят, низко летящих над дорогой и визжащих от ужаса – в те дни Нюрке было поручено прополоть всю морковку, чтоб чистой была, и налить поросятам воды в большое корыто, чтоб могли в нем купаться. Но купаться хотелось девочкам, а потому Аринка пришла на помощь.

«Управившись» с делами, девчонки мчались на речку. Правда, после такого хозяйствования Нюрке крепко доставалось от отца хворостиной, но то была малая цена – Аринка на условный стук выскальзывала со своего двора, быстро проводила по горящим огнем следам от хворостины рукой и скрывалась обратно.

В один из дней, подпалив соседский сенник (совершенно нечаянно! Огненный шарик должен был упасть в бочку, что рядом с сенником, и погаснуть, просто Аринка промахнулась, потому как Нюрка ее толкнула), и, дабы не дать тому сеннику сгореть дотла, была поднята и вылита на него бочка с водой, оставленная там же на крыше (пришлось срочно прятаться, потому что из дома, ругаясь и причитая, выскочила соседка, а потом просто забыли про ту бочку) и, поменяв местами привязанных у соседей собак (просто шутки ради), девочки умчались на речку.

На реке, на мелководье, где они обычно купались, было шумно, и девочки нашли себе другое место, значительно ниже по течению. Здесь было глубоко, и река, делая крутой изгиб, сильно сужалась в этом месте, образуя быстрину. Первой в быстрину полезла Нюрка, а Аринка осталась ее страховать. Вода там была холодной, и девочка быстро выскочила на берег, стуча зубами от холода.

Аринка, посмеявшись над Нюркой, осторожно входившей в воду с пологого места, сама решила окунуться сразу, попросту прыгнув со ствола дерева, склонившегося над рекой. Она ловко прошлась по стволу и солдатиком сиганула в быстрину.

Подождав немного появления над водой черноволосой головки и так и не увидев ее, Нюрка растерянно позвала:

– Арин! Аринка! Хватит уже шутить! Я же тебя не вижу! – Нюрка крутилась по сторонам, надеясь заметить подружку прежде, чем та скинет ее в воду ради шутки.

– Аринка! Выходи уже! Все равно ведь отыщу! – и Нюрка, подхватив их сарафаны, пошла по берегу вниз по течению, уверенная в том, что Аринка просто отплыла под водой, чтобы ее напугать, а сильное течение отнесло ее дальше, чем надо, и затаившаяся девочка ждет ее чуть дальше.

Пройдя вдоль реки приличное расстояние и не встретив подругу, Нюрка вернулась на то место, где они купались, взобралась по стволу дерева на карачках, и, распластавшись на нем, посмотрела вниз. Но сквозь рябь и волны быстро текущей воды рассмотреть что-либо оказалось невозможно.

Сообразив, что Аринка утонула, перепуганная девочка бросилась домой. Спрятавшись за баней и просидев в своем укрытии до вечера, Нюрка, сказавшись больной, нырнула в постель.

* * *

На закате к ним пришла Левониха в поисках внучки. Растерянный Захар только руками развел:

– Не видал я ее сегодня тута, Левония. Обычно-то вон, под дубом сидят обе, а нынче где-то бегали. Видать, перегрелись обе на солнце. Нюрка вон спит уже – плохо ей сделалось. Мож, и Аринка где заснула?

– Не откликается она на зов мой, Захар. Как бы ни спала она, а зов услышит. Как бы беда не случилася… Дозволь по нити пройти?

– Ищи, Левония! Сейчас и Нюрку подыму, коль так.

Покуда Захар за Нюркой ходил, Левониха к дубу подошла, на который Аринка свою привязку навечно перекинула. Поняв это, Левония схватилась за голову:

– Ой, девка, что ж ты наделала-то! Сняв привязку, ты ж и защиты лишилась, глупая! Вот ведь научила на свою голову, карга старая! – заливаясь слезами, запричитала Левониха.

– Привел Нюрку, Левония, – произнес Захар, выталкивая дочь вперед.

– Где Арина моя, Нюрка? Как на духу сказывай! – не поворачиваясь, проскрипела Левониха.

Испуганная девочка сжалась в комок, крупно дрожа всем телом.

– Я не знаю, бабка Левония…

– А ведь ты мне врешь, девка! – резко сказала Левониха, быстро развернувшись к девочке и впиваясь в нее взглядом.

Трясясь все сильнее, Нюрка заплакала.

– Где Аринка? А ну, Нюрка, не молчи! – встряхнул дочь Захар.

– Я не знаю! – зашлась в плаче Нюрка.

Левониха посмотрела на нее долгим-долгим взглядом, развернулась и пошла со двора.

Аринку нашли через два дня. Она уж и распухнуть успела. Левониха всю деревню подняла. Все излазили, всю речку. И только спустя два дня безрезультатных поисков принялись баграми растаскивать затор из веток в быстрине. Она и всплыла.

* * *

Сильно осерчала Левониха на Игнатовых.

Ночь над телом Аринки просидела, а утром хоронить ее понесла. Игнатовы-то всей семьей вышли ей навстречу – сочувствие высказать, с Аринкой проститься. Увидела их Левония, и лишь глазами повела, а все Игнатовы разом со страшной силой в плетень свой впечатались, поломав его напрочь и на ветки свалившись.

Схоронила Левония девку. Сама схоронила. Где – то никому не ведомо. В деревню ввечеру вернулась. Отродясь ее такой не видели. Прошла по деревне босая, в черном балахоне, простоволосая. Темные ее волосы с нитями седины свободно трепал ветер, кидая их ей в лицо прядями. Будто не замечая того, Левония шла, глядя перед собой. И никто не посмел ей даже слова сказать – страшно было.

Дошла она до Игнатовых. Встала перед воротами. Протянула руки к луне, и заговорила:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.