Алерния. Война

– А ты, значит, любишь? – хохотнула попаданка и пошла одеваться. – Есть, спать хочешь?

– Хочу, – кивнула Юнта. – И спать, и есть.

Вика показала глазами на стол, где со вчерашнего вечера остались разложены фрукты, ветчина и сыр и стоял нетронутый кувшинчик вина.

– Два гонга у тебя есть, и можешь в моей постели поваляться, мне уже больше не судьба, кажется, в неё вернуться.

Ночью опять шёл снег. Вика каждый раз, обнаружив на улице белый покров, радовалась ему в душе, словно родному. Правда, выпадало его пока с гулькин нос. Так что, даже пожелай она слепить снеговика, как в детстве – настоящего, с морковкой в качестве носа, со старым ведром на голове, – то ничего бы не получилось.

– Ты, что ли, Дубок? – Вика не смогла сдержаться, чтобы не поморщиться. Юнта была права на все сто – от браконьера даже не пахло, а смердело. В спёртом воздухе подземелий, как ни странно, смрад меньше ощущался, чем на свежем морозном воздухе. – Давно тут сидишь?

Браконьеру было лет тридцать-сорок, точнее пока было сложно сказать, настолько он оброс и покрылся грязью. Одежда его, хоть и довольно тёплая – из кожи и меха – изорвалась и истёрлась.

– Тебе-то чего, наёмница? Сижу и сижу. Да и не Дубок я больше, а Обрубок. – Он поднял руки, продемонстрировав отсутствующие пальцы. – Мешаю, что ли? Так это не ко мне вопросы.

Во дворе в такую рань сновали только слуги. За браконьером никто и не присматривал, что, в общем-то, было понятно – его ноги заковали в тяжёлые кандалы на очень короткой цепи: не набегаешься. Да и как из крепости бежать увечному?

– Вообще-то, я не наёмница, Дубок – или и вправду дать тебе погоняло Обрубок? – а твоя нанимательница. Только я заказывала себе знатока леса, гор и звериных троп, а не опустившегося вонючего, но дерзкого нахала. Я не пойму: тебе что, в самом деле хочется быть разрубленным на куски на потеху толпе? Скажи, если так. Я ведь мигом передам, чтобы тебя вернули туда, откуда привели. Ну?

Умирать мучительной смертью браконьер явно не хотел и отвёл глаза.

– Прости, – буркнул он. – Не знал. Мне вообще ничего не сказали. Выволокли из тюрьмы ещё до рассвета и пригнали сюда. Вот и сижу, мёрзну. – Браконьер вновь посмотрел на Вику. – Не покормили.

– Эй, иди сюда! – Вика позвала пожилую кухонную рабыню, выносившую в кучу мусора ворох каких-то старых тряпок.

К тому времени, когда «принцесса» Эрна вместе со своим коллегой, другом, наставником и любовником Флеммом соизволили проснуться, попаданка уже организовала помывку и питание своего нового служащего, потренировалась со своими бойцами и ребятами из дежурной смены замковых стражников, а заодно переговорила с десятником Оникаром насчёт выезда.

Всё необходимое для дальнейшего путешествия было сложено во вьюки ещё вчера вечером. Сегодня оставалось только навьючить лошадей – и можно трогаться.

– Давно? – уточнила Вика у Торика, нашедшего её возле кузни, где заканчивали перековку Эрниной лошади, и сообщившего, что его хозяин с госпожой магиней проснулись и ищут свою охранницу. – Из номера-то хоть вышли или ещё нежатся в постельке?

– Не вышли, но воду я им уже принёс, – улыбнулся раб.

Тарику не было ещё и четырнадцати, когда его купил Флемм. И с тех пор он служил бывшему декану, выполняя практически все работы по дому и во дворе – рабыня Зура до «Омоложения» Викой была так стара, что годилась только на то, чтобы бурчать на хозяина и ругать молодого слугу.

Познакомившись с этими рабами Флемма Орваля, Вика поняла его столь настойчивое стремление вернуть их – очень неплохие люди.

Сейчас Тарику было уже двадцать три года. Он был умён, приветлив, умел и расторопен. Да и внешне весьма привлекателен, Вике он понравился. Ну, не в смысле как парень девушке, а как человек.

Она уже заметила, что хоть и не считает подневольных людей вещами или скотиной, да и в прошлой своей жизни никогда снобкой не была, но, видимо, и в самом деле власть меняет любого. Теперь смотреть как на мужчину даже на такого привлекательного парня, как Тарик, она уже не могла. Ей виконта теперь подавай, не меньше. И желательно, чтобы тот был из Глена, и чтобы звали его Дебор.

– Ну, тогда пошли к нашим магистрам.

Вика приветливо попрощалась с кузнецом и его помощником и пошла рядом с рабом к гостевому дому.

– Вика, а зачем нам ещё этот беспалый браконьер? – спросила Эрна за завтраком. – С нами ведь десятник егерей пойдёт?

Стол на троих им накрыла Зура в комнате, где проживали оба магистра – Эрна и Флемм своих отношений уже не скрывали. Да и перед кем? Перед начальницей своей таиться, что ли? Так она раньше них самих об этом узнала.

В своём номере попаданка давала возможность подольше поспать Юнте – та заслужила; а от любезного приглашения коменданта позавтракать в штабе с офицерами крепости Эрна с подачи Вики отказалась, сославшись на необходимость обсудить дела в узком кругу.

– Да просто чтобы был, – пожала плечами Вика. – К тому же, считай, нас трое, наши слуги – тоже трое, четвёрка Миоки и десятник Оникар. Что получается? Одиннадцать. А счастливое число – двенадцать. Дюжина. Вот я и взяла этого бродягу.

– Прости, госпожа Вика, – уставился на неё Флемм. – Это по каким поверьям двенадцать – счастливое число? Я не…

– Тебе надо чувство юмора прокачать, Флемм. – Попаданка двузубой неудобной вилкой взяла с тарелки из-под носа Эрны приглянувшийся кусок буженины и с удовольствием откусила. – В моей… нашей команде ещё нет ни одного знатока дикой природы. Ты сам ещё не раз к нему с вопросами обратишься, гарантирую. И потом я котёнка хочу. Дубок поможет мне в поимке.

– Кого?

Магистр науки и магистр магии спросили одновременно. Эрна – та вообще чуть не подавилась.

– Котёнка, – повторила Вика. – Желательно пушистого. Но сойдёт любой. Ладно, не к спеху. Флемм, ты карту посмотрел? Понял, как я хочу пройти к Адаю?

Целью этого Викиного похода являлось граничившее с Датором Адайское герцогство королевства Фридланд. То самое, где второй год герцогиней была восемнадцатилетняя Жагета, дочь герцога Янинского и плод кровосмесительной связи – её родители были двоюродными братом и сестрой.

Даже на Земле в средневековую эпоху, где священники категорически возражали против браков между близкими родственниками, подобное в среде высшей аристократии случалось. А уж в этом-то мире, где церковь Единого вообще не вмешивалась в вопрос кровосмешения, как и в дела политики, подобные семейные узы возникали очень часто. С соответствующими рисками при деторождениях.

Несчастная Жагета родилась кривобокой и с наполовину парализованным лицом. Собственно, это уродство молодой владетельницы и легло в основу плана попаданки расширить влияние Ордена за пределы Датора и устроить одно из значимых комтурств практически в самом центре Алернии.

– Да, я понял уже, – кивнул Флемм. – Мы и в самом деле так срежем путь и заодно обойдём места боевых стычек герцогских отрядов. Только тропы в обход тракта несут не меньше опасности.

– Ах, Флемм, нам ли быть в печали по этому поводу? Наоборот, встречи с Насмешником мы сами будем искать. Я пообещала Оникару.

Магистры ещё были не в курсе печальной истории семьи десятника егерей, но сейчас Вика сочла нужным обоих в неё вкратце посвятить.

В этом мире не додумались с детства уродовать людей ради развлечения. В земном средневековье детей специально подолгу держали в маленьких ящиках, чтобы они не вырастали и становились горбатыми, или связывали им ножки в обхват толстых чурбаков, чтобы сделать их кривыми, или разрезали рты до ушей, создавая «смеющихся мальчиков» и «смеющихся девочек».

Но мысли и идеи человеческие – особенно мерзкие, – похоже, могли передаваться между мирами и без помощи какой-либо сверхмогущественной Сущности.

Вот и в густых горных лесах границ Датора, Фридланда и Шройтена самому известному и жестокому главарю крупнейшей банды пришла в голову весёлая идея перед убийством своих жертв делать из них «смеющихся» людей, разрезая им рты. Из-за этой весёлой придумки он и получил прозвище Насмешник.

Жестокая истина заключалась в том, что те банды, которые не оставляли живых свидетелей, убивая подряд всех попавших к ним в руки – существовали и вели свою грабительскую деятельность намного дольше, чем те, кто проявлял хоть какую-то человечность.

Это все понимали хорошо. Поэтому мало кто из разбойников отпускал своих жертв. Но даже в таком отнюдь не гуманном мире различали жестокость по необходимости и изуверство ради удовольствия.

– А я заметила, что с Оникаром что-то не так. – Эрна глубоко вздохнула. – Слишком уж мрачный.

– Говорят, что месть – плохое дело. – Вика закончила завтрак и поднялась из-за стола. – Но мне почему-то кажется, что нашему егерю встреча с подонком, жестоко поглумившимся над его женой и детьми, будет во благо. Так. Миока с Клойком вчера под вечер привели из Нола недостающих вьючных лошадок, а заодно подкупили тёплых вещей. И комендант в очередной раз проявил любезность, выделил нам два отличных шатра. Небольшие, правда, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.

– Ты думаешь, нам пяти вьючных хватит, Вика? – с сомнением спросил Флемм.

– За глаза, мой друг. Скачки нам не устраивать, так что и своих лошадок нагрузим. А уж подбадривать их магией мы с Эрной будем обе. Всё, собирайтесь. Через гонг отчаливаем.

Глава 3

Вика чувствовала себя безжалостной и бессердечной стервой, когда сдёргивала дурацкое соломенное одеяло со своей сладко разоспавшейся рабыни.

– Юнта, вставай, пора в путь-дорогу. Я, что ли, вещи укладывать все буду?

Служанка вскочила довольно резко, но со сна начала совершать довольно суматошные бестолковые движения, пока Вика её не успокоила и не отправила умываться.

Складывать какие-то предметы гардероба и вещи предстояло Юнте, но свой пространственный карман попаданка заполняла, разумеется, сама.

Кроме денег (а их Вика при себе имела больше одиннадцати тысяч лир – сумма по местным меркам просто огромная) в её магическом хранилище имелись запасы и продовольствия, и дорогого вина, кое-что из одежды и даже второй комплект оружия – меч, пара кинжалов, метательные ножи и сюрикены. Мало ли что может случиться с носимым на виду и в поклаже? Вдруг потеряется?

– Хозяйка, а ещё одна твоя нательная рубашка не знаешь, куда делась?

– Выкинула, – соврала Вика растерянной девушке. – Всё сложила? Оставляй тут, Тарик вынесет. Сбегай в дворовую и приведи Дубка. Только смотри не соврати мне его по дороге.

– Вот ещё, – хмыкнула Юнта. – Нужен мне такой увечный.

– Ну, для тебя-то он не такой уж и калека. Не всё же ему отрубили.

Поняв, на что намекает хозяйка, служанка хихикнула и побежала выполнять распоряжение.

Вика подошла к окну и посмотрела на внутренний двор крепости, где четвёрка её бойцов вместе с десятником егерей Оникаром в окружении большого числа жителей замка, среди которых она разглядела и коменданта с главным магом и спасённым ею капитаном егерей, уже вьючили заводных коней. Им помогали и замковые слуги – полковник Ворд продолжал расплачиваться чем мог.

Снег уже весь стаял даже вдоль накрывавших землю тенью стен. Нола-Тор находился на самом севере Датора, но и здесь зима была крайне мягкой.

В детстве Вика очень любила русскую зиму – катание на санках, новогодние праздники, игра в снежки, лепка снеговиков. Морозы? Попаданка немного с грустью усмехнулась, вспомнив, как, бывало, ждала похолодания, которое отменит занятия в школе, чтобы можно было с самого утра отправиться на горку.

Став старше, уже в одиннадцатом классе, свои восторги по поводу зимы она поубавила. Может, свою роль тут сыграл появившийся у неё к тому времени мопед? Да, наверное, так. Мчаться по морозному воздуху было не очень приятно даже такой неофитке мотогонок, как Вика.

А скоро ей предстоит встреча с настоящей зимой. Крепость Нола-Тор находилась в месте встречи двух трактов: Фридландского и Шройтенского, первый из которых шёл с севера, а второй – с северо-востока, и оба пересекали горы, покрытые в это время снегом.

Движение по трактам сейчас было крайне ограниченным – перевалы переметались снегом так, что пробиться там могли верховые, но никак не телеги или фургоны обозов.

До саней здесь ещё не додумались, и у Вики мелькнула было мысль выдать очередную прогрессорскую новинку – а то слишком уж мало толка этому миру от пришелицы из другой вселенной – и сделать обычные полозья. По крайней мере, ума на это много не надо. Но подумав, она от идеи отказалась. Ну преодолеешь на санях перевалы. А дальше что? Спустишься с гор, а снега нет. И куда на санях этих деваться?

Попаданка засмеялась, вспомнив известную ей с детства шутку: «Стою на асфальте я, в лыжи обутый. То ли лыжи не едут, то ли я чеканутый».

Хорошо, что никто в тени комнаты её с улицы не видел, иначе подумали бы, что начальница охраны выдающейся целительницы Эрны поехала крышей.

– Хозяйка, привела, – бодро доложила вернувшаяся рабыня.

Вика отвернулась от окна, изменив выражение лица на серьёзно-деловое.

– И где он?

– За дверью.

Юнта, чуть не ударившись о косяк, выскочила в коридор и затащила браконьера в номер.

Отмытый и в вычищенной и подлатанной одежде, Дубок выглядел всё же тридцатилетним, а не сорокалетним, как подумалось Вике при первой встрече с ним.

Это был рыжеватый крепкий рослый мужчина с коротко стриженой бородой, высоким лбом, прямым римским носом и настороженными глазами.

– Давай уточним, разбойник, – Вика, хоть и была почти на голову ниже его, но за время своей новой жизни вполне научилась при необходимости смотреть свысока, – ты всё же Дубок или Обрубок?

– Ну, раз это ты решила, что я ещё могу пожить, так сама и назови как хочешь. Мне всё равно, наёмница. Только непонятно, какого волка я тебе понадобился?

– Волка? – улыбнулась Вика. – Я слышала другое слово в подобном контексте. Садись на стул. Поговорим. Слышала я, что в этих местах охотники и браконьеры используют собак, волчьих родственников. И что эти животные могут быть очень полезными и преданными. Ты как себя в этой роли видишь?

От приглашения сесть Дубок не отказался, но слова девушки его разозлили.

– Ты на мне видишь ошейник, наёмница? За предложение жизни благодарю, но рабом быть я не собираюсь. Можешь отсылать меня обратно. А за кормёжку спасибо.

Попаданка села на другой стул напротив браконьера.

– Тебя покормили. А как насчёт вина? – Она посмотрела на Юнту. – Налей ему и помоги выпить.

– Выпить я и сам могу.

Он обхватил жутковато смотревшимися с ещё не зажившими обрубками пальцев ладонями медный кубок, который рабыня наполнила до самых краёв, и начал пить большими глотками.

– Да ты не сердись, браконьер. – Попаданка дождалась, пока Дубок допьёт вино. – Это я образно, насчёт собаки-то. Хотя кто знает – глядишь, и напрашиваться будешь. А я ещё поторгуюсь. Семья есть?

Дубок на её привычку резко менять темы разговоров отреагировал ничем не лучше других обитателей этого мира: растерялся.

Семья у него была – жена и двое сыновей-погодков, семи и шести лет. Проживал он на небольшом хуторе на землях барона, чей замок Вика со своей компанией проезжала утром дня прибытия в Нола-Тор.

Видимо, сознание жительницы развитого технологического мира позволяло Вике и без всяких подарков от Сущности довольно ловко и быстро разговорить на интересующую её тему любого из местных.

Попаданка понимала, что причина очередного её внепланового умения проста – Вика ведь любопытствовала в основном про то, что её собеседник хорошо знал и испытал на своём собственном опыте. А что может быть для человека интереснее в беседе, чем разговор о нём самом и его проблемах? Особенно если он чувствовал, что слушают его внимательно и искренне.

Барон, у которого Дубок был свободным арендатором, к поимке браконьера оказался непричастен. Хуторянин, хитрый, что тот лис, стрелял дичь за пределами баронских владений, сокращая поголовье благородных животных в лесах герцогов Цевихского и горных долинах герцога Адайского.

Вика ещё в дороге от Милонега немало изумилась, когда узнала от Флемма, что в здешних местах водятся и олени, и лоси. Насколько она помнила, в родном мире эти виды животных имели разные ареалы обитания. Но разве это самое сильное отличие, которое она узнала?

Охота сама по себе в этих краях не была запрещена. Можно было стрелять птиц, зайцев и прочую мелочь. А вот из крупных зверей разрешали охотиться только на волков и медведей. Лоси, олени и кабаны – дичь исключительно для владетелей, их уполномоченных людей и благородных. Дубок ни к одной из этой категорий людей не относился.

– Вот ты сохранила мне жизнь, но, честно, я не знаю теперь, как мне быть дальше. – Дубок мрачно посмотрел на свои руки. – Даже если ты меня отпустишь, не представляю, как работать на хуторе и содержать семью. И… – он вновь бросил настороженный взгляд на Вику, – ты ведь мне так и не сказала, зачем…

– Сам, что ли, не сообразишь? – хмыкнула попаданка. – Мы едем в Адай. Через захваченный форт на тракте мы не попрёмся, сойдём в сторону. С нами ещё десятник егерей будет, человек очень достойный и опытный. Но сомневаюсь, что он хорошо знает тропы и леса по ту сторону границы. А ты там часто бывал, как я понимаю. Для вас ведь, негодяев-браконьеров, семь вёрст не крюк. Ты мне подходишь, Дубок. Обрубком я тебя звать не буду, потому как есть намерение тебе помочь. Но учти, отплатишь истовой службой.

Браконьер недоверчиво посмотрел на попаданку.

– В дворовой только и разговоров, что о твоей нанимательнице. Рассказывают о чудесах исцеления. Вот только думаю, что это, – он поднял свои обрубленные ладони, – никто…

– А ты не думай, Дубок. Много думать вредно. – Вика поднялась и сурово посмотрела на развесившую уши Юнту. – Рот закрой, – посоветовала она ей. – Отведи нашего лесничего к Тарику. Скажешь рабу Флемма, что на нём ещё и забота о Дубке, – попаданка мотнула подбородком в сторону браконьера, – и пусть не забудет забрать мои вещи, когда притащит во двор барахло хозяина и Эрны.

Как ни удивительно, но начавшиеся боевые действия – формально они пока велись только между фридландским герцогом Гертером Адайским и даторским герцогом Лероном Цивихским – не препятствовали перемещению товаров и людей через границу, по сути, уже больше семи недель ставшую линией фронта. Слишком много было у обоих герцогов завязано на эту торговлю.

Но ехать мимо захваченного адайцами цивихского форта Вика не хотела – для их кавалькады без повозок имелся более короткий путь. Но главное, попаданка, узнав чудовищную историю про развлечения Насмешника, твёрдо решила, что этот разбойник – её клиент. В плохом смысле.

Помочь десятнику Оникару Вика захотела искренне, от всей своей души. Мразей она не любила в обеих своих ипостасях, и раз уж судьба наградила её огромными возможностями, то грех было ими не пользоваться, чтобы хоть иногда вершить заслуженное подонками возмездие.

Провожать магиню-целительницу Эрну, красавицу-наёмницу Вику и их спутников высыпало всё население замка. Что Вику удивило – так это совершенно искренняя доброжелательность со стороны женской части замковых обитателей. Обычно женщины к очевидному превосходству своих соперниц за внимание мужчин относятся весьма ревниво, но тут был явно другой случай.

– Вика, возьми с собой. – К попаданке подошла и протянула свёрнутый в рулон кусок отлично выделанной медвежьей шкуры лейтенант егерей Лериса, молодая двадцатипятилетняя женщина из семьи нетитульных дворян, привлекательная, но крайне суровая: она лично, когда её отряд поймал Дубка, рубила браконьеру пальцы и прижигала обрубки. – В походе вещь незаменимая, особенно в это время и в тех краях.

– Да куда, Лериса? – Вика показала на тюк за своим седлом. – И так загрузились настолько, что, боюсь, еле двигаться будем. Просто кто-то слишком до чужого добра жадный, – это она сказала в адрес находившегося рядом и слышавшего разговор Клойка, но тот и ухом не повёл. – Спасибо, конечно, но…

– Перед собой положи. – Лейтенант, чью дочь Эрна исцелила от кори (эта болезнь была и здесь известна), не слушая возражений Вики, положила рулон на холку её лошади. – Ей и укутываться хорошо, и на привале под себя подстелить. Твоей нанимательнице я точно такую же передала. И береги уважаемую Эрну. Ты, конечно, воин, каких ещё никто не видел, но иногда численное превосходство значит больше боевых умений.

– Спасибо, кэп, – улыбнулась попаданка.

Лейтенант не видела даже и четверти реальных боевых – без учёта всякой магии – возможностей Вики, но всё равно, как и остальные, была впечатлена.

Дальше отказываться попаданка не стала. Да и чего уж говорить, такая забота ей была приятна.

Посмотрев, как комендант со своими ближайшими соратниками, окружив Эрну, разливаются соловьями, Вика решила прекратить это. Иначе они тут прирастут к почве копытами.

– Уважаемая, – подъехав, обратилась она к Эрне. Впрочем, её внешняя почтительность никого из офицеров не обманула – те были не дураки, ещё в первый день определили, что отношения магини и начальницы её охраны дружеские, да и с Флеммом всем было всё ясно. – Мы готовы ехать. Лошади уже застоялись.

«Товарищ, вы не опоздаете?» – у немного раздражённой задержкой отъезда Вики эта фраза буквально висела на кончике языка. Но сдержалась.

Из Нола-Тора они выехали на четвёртый гонг с рассвета.

Лес вокруг замка был вырублен и выкорчеван примерно на триста-четыреста шагов, так что, едва оставив позади гостеприимную (для них) крепость, путешественники въехали в густой сосновый лес, через который шёл Фридландский тракт.

– Эрна, задержись. Дело есть, – сказала Вика. – И ты притормози, – обратилась она к Дубку.

Исцеление браконьера попаданка решила не откладывать в долгий ящик, как и прекращение уже всякой скрытности насчёт своих целительских способностей перед близкими людьми. На Дубка у неё были определённые виды, поэтому его в это число она условно уже включила.

– Вика, – окликнул её Оникар, заметив, как она остановилась.

– Мы догоним.

Дав знак ехать дальше десятнику егерей, возглавлявшему их кавалькаду, попаданка с подругой и браконьером остались на месте.

Несмотря на выраженное недоверие к способности Эрны восстановить ему утраченные пальцы, Дубок всё же заметно волновался и смотрел на магиню с надеждой. А та была, что называется, ни сном, ни духом. Свои целительские возможности девушка достаточно хорошо изучила, и сейчас не видела, чем она может помочь браконьеру. Хотя наверняка начала догадываться, что задумала подруга-начальница.

– Фокус-покус тебе сейчас покажу, – не обманула её ожиданий попаданка. – Тот, который ты так хотела увидеть. Не передумала ещё?

– Это то, о чём я думаю?

Третий раз Вика могла наблюдать действие своего заклинания «Абсолютное исцеление». И вновь оно привело её в восторг, что уж говорить об Эрне.

– Это чудо! – пискнула магиня.

Дубок, на мгновение немного дезориентированный фразами подруг, едва почувствовав на себе мощь Викиной магии, сразу же ощутил и понял то, что с ним произошло. Как и сообразил, кто является автором случившегося чуда. Попаданка это ясно определила по направленному на неё взгляду.

Она, не церемонясь, схватила за воротник поднявшего ладони к глазам браконьера.

– Даже не вздумай сейчас валиться с седла и падать в грязь под копытами моего коня, – настойчиво посоветовала Вика. – Это самое ненужное, что ты можешь сделать. Видала? – спросила она у Эрны, по-прежнему сдерживая порыв Дубка соскочить с лошади. – Учись, студент.

– Госпожа… – прохрипел браконьер.

– Не поняла, – удивилась Вика. – Это что, такой побочный эффект, что ли? Пальцы отрастают, а в горле хрипы появляются? Да не дёргайся же, Дубок. Всё, проехали. Нет и не было никогда Обрубка. Забудь. Понял? Не заставляй меня жалеть о моей доброте. Сейчас догоняем наших, и ты молчишь о том, кто и как тебя исцелил – как рыба об лёд. Кивни, если мозги уже начали соображать. Молодец.

Суровость и даже некоторую досаду Вика лишь изображала. В душе же попаданка ликовала. Понятно, что когда-нибудь она привыкнет к результатам своих целительских воздействий, но пока что она эмоционально испытывала огромное удовольствие.

– Вика, – выдохнула восторженно подруга. – Я буду учиться…

– А куда ты денешься? – Попаданка, увидев некоторую успокоенность в глазах браконьера и ощутив прекращение его порывов, руку от воротника убрала. – Поехали. Дубок, веди себя прилично. О размерах твоего долга передо мной мы ещё поговорим. И чем расплачиваться будешь, тоже расскажу. Ты не переживай, я не альтруистка.

Исцеление Дубка времени заняло совсем немного, и отстали от своих они не сильно. Так что Клойка, ехавшего в колонне замыкающим, подруги с возвращённым к полноценной жизни браконьером догнали через четверть гонга, пустив коней неспешной рысью.

– Всё нормально? – поинтересовался наёмник.