Путь домой. Четыре близнеца

– Что ещё?

– Может быть, не надо?

– Ты снова за своё?!

– Молчу, молчу…

– Так-то лучше, – и Рай развернулся к гостинице, – Когда-то я был дружен с безумием. Придётся тряхнуть стариной. Что ж, рискнем, дружок?

– Как вам будет угодно, – тоскливо отозвался Эжен.

Он осторожно выглянул из своего укрытия, поправил рукой шпагу, подаренную ему Раем, и стрелой метнулся к гостинице. Рай не отставал. Дальше они действовали так же бесшумно, быстро, слаженно. Эжен помог Раю вскарабкаться к себе на плечи, при этом с удивлением обнаружив, что его старший товарищ неожиданно ловок. Но роста не хватало. Тогда Эжен взял ноги Рая в ладони и, поднатужившись, выпрямил руки в локтях, благо и у Рая была возможность помочь ему, найдя упоры в фасаде здания и подтянувшись на руках.

За приоткрытым окном притаилась кромешная мгла, но там было тихо. А это значит, надежда на удачу ещё жива. Ободренный сильной поддержкой Эжена, Рай нажал на раму и открыл окно шире.

– Антуан? – воззвал брианец в тишину.

Всё дальнейшее, казалось, произошло в одно мгновение ока. Рай скорее почувствовал, чем увидел, как к нему метнулась молния стали, но он смог-таки уйти от удара, точнее он улетел, потому что в тот же миг Эжен с криком "Прыгайте!" разжал руки. Только чудом Рай приземлился на ноги. А вокруг уже сомкнулось плотное кольцо гвардейцев герцога. И даже появилось несколько ослепляюще ярких факелов.

– Это ловушка! – захрипел Эжен, с трудом разгибаясь, от удара, полученного в живот.

Рай уже и сам понял, что дела их плохи. Не успел он и глазом моргнуть, как на него ринулся вооружённый шпагой Ламороу. Что ж, Рай принял вызов, бросился навстречу, и его крайне рискованный расчёт оказался точен. Это только стороннему неискушённому наблюдателю могло показаться, что стареющий вояка решил напороться на шпагу врага. А на самом деле, начав вращательное движение, Рай пропустил шпагу первого праиэра где-то на расстоянии пальца от своей груди, а сам тем временем успел выхватить свою и тут же полоснул Ламороу сзади. Но да тот, похоже, уже был знаком с таким приёмом Рая, а потому успел развернуться и парировать этот удар. И вот уже он снова в атаке. Сокрушительная сила его нового удара заставила-таки Рая податься назад, и это едва не стало роковым для него движением, потому что Рон толкнул под ноги Рая одного из своих подчинённых. Рай устоял, но на долго ли его хватит? Ведь праиэры герцога Бетенгтона это грозная сила, и у Рая ёкнуло сердце: «О, дьявол!!! Эжен!!! Я подвёл тебя, дружок!!!»

В самом деле, вот Ламороу и Рон, выступающие слаженным смертоносным дуэтом. За ними плотное кольцо до зубов вооружённых гвардейцев. А где Эжен?!!

И тут раздался дикий мало похожий на человеческий вопль. А уже в следующий миг Рай с изумлением увидел, как один из стоявших за Ламороу гвардейцев взлетает в воздух и падает, сбивая собой первого праиэра. Столь же изумлённый Рон развернулся к своему старшему товарищу и тут же получил в скулу сильнейших удар пяткой от какого-то существа, в этот момент сильно смахивающего на чёрта. Да, это был Эжен. Его совершенно чёрная одежда в самом деле делала его подобным призраку, а то, что он вытворял, заставляло кровь в жилах стынуть.

Он снова издал холодящий душу вопль, и выдал поднимающемуся на ноги Ламороу такой удар с разворота, что того понесло на неосторожно приблизившихся гвардейцев, и в итоге все они повалились наземь, образовав бесформенную изрыгающую тысячи проклятий свалку.

Но насладиться этим зрелищем Эжену не позволил подоспевший к месту сражения Фил. Что ж, вызов принят, и юноша выдал трюк, подобный тому, что минутой ранее исполнил Рай. Вместо того, чтобы отступить, он ринулся на встречу врагу, по ходу дело оттолкнулся от спины только-только вставшего на четвереньки Рона, в немыслимом акробатическом прыжке перелетел через голову изумлённого Фила, а уже в следующее мгновение отправил его в объятия отчаянно чертыхающегося Рона.

И тут ожил Рай, как раз вовремя, чтобы парировать атаку Пита, направленную на чуть замешкавшегося Эжен. Из их встретившихся шаг вылетел фонтан искр, и Пит с Раем отошли друг от друга на пару шагов. Это должно было стать началом новой атаки, и вдруг раздалось:

– Помните, Рай нужен Его Светлости живым!

Это завопил Ламороу, обращаясь к товарищам на брианском.

– Здрасте! Вспомнил! – выругался в ответ Рон.

– А этот второй? – тут же уточнить Пит.

– Убить! – отрезал Ламороу.

– Парень, ты слышал? – усмехнулся Фил на фрагийском, занимая позицию по правую руку от Пита, – Плохую компанию ты выбрал. Но если снимешь маску и отступишь, я похлопочу за тебя!

– А ты милашка! – откликнулся Эжен.

В здании гостиницы начали стремительно зажигаться огни. К месту сражения совершенно точно бежали ещё люди, скорее всего гвардейцы герцога. Те, кого Эжен успел уложить, уже повставали на ноги, и теперь кольцо окружения вокруг Рая и Эжена стало до ужаса плотным – четыре праиэра, а за ними едва ли не вся гвардия герцога.

– Признавайтесь, господин Рай, насколько сильно вам хочется ещё подраться? – поинтересовался Эжен, – Может быть, всё-таки пойдём спать?

– Ох, я бы рад, сынок! – сокрушённо выдохнул Рай.

– Вот и славно. Тогда всем спать! – вдруг зычно приказал Эжен.

А уже в следующий миг Рай различил, что к ним летит то ли какой свёрток, то ли бутыль, и даже не одна, а пара. Это нечто, запущенное неведомой рукой, было как раз над головами Рая и Эжена, когда вдруг юноша взмахнул своей шпагой и рассёк эти странные снаряды, чётко, один за другим. В тот же момент над их головами раздался громкий хлопок, и воздух стал совершенно непрозрачным. Все без исключения бросились закрывать глаза и нос, ведь и запах у этого неожиданного тумана был резкий, неприятный.

А тем временем Рай почувствовал, что его схватили за руку и потянули прочь. К счастью, ноги брианца не подкосились, спотыкаться не стали. Видать полумаска на его лице, закрывающая нос и рот, уберегла его, не позволила надышаться этой гадости, и не лишила разум ясности. Ещё несколько шагов, и вот он, наконец-то, вздохнул нормальным воздухом,

– Господин Рай! Слышите меня? – Эжен хорошенько тряхнул старшего товарища.

Рай кивнул.

– Отлично! Поль, тащи его домой.

И Рай почувствовал, что теперь его взял за руку явно ребёнок. Царившая здесь темнота дарила неприятное чувство полной слепоты. Или это всё ещё оставался эффект того гадкого тумана?

– Ну же, Поль, уведи его! – рассердился Эжен.

– А ты!? – возмутился мальчишка.

– Сейчас ещё раз приголублю этих гадов и догоню вас. Ты меня понял? Тогда действуй!

И названный Полем потащил Рая прочь. В той стороне было чуть светлее, и Рай не стал сопротивляться. Ему жизненно важно было вернуть себе способность видеть. Но достигнув этого освещённого уличным фонарем угла дома, он тут же остановился. Рядом с ним оказался старший из сыновей госпожи Бефо.

– Что же вы встали? Пойдёмте!!! – потребовал мальчишка.

– Я должен помочь Эжену, – возразил Рай.

– Он без вас лучше управится! Поверьте, он больше не станет с ними драться! Только ещё раз ослепит и придёт домой. Пойдёмте же!

– Ты уверен? – ещё сомневался Рай.

– Уверен. Мы с ним сразу так и договорились. Поэтому я и ждал вас здесь… Ну же…

И Рай подчинился, доверился своему маленькому провожатому. Складывалось впечатление, что этот чернявый паренёк способен видеть в темноте, шёл он быстро, уверенно, решительно не позволяя Раю раздумывать и колебаться.

– Когда это вы сговорились с Эженом? – поинтересовался на ходу сильно раздосадованный этим событием Рай.

– Вечером, – откликнулся Поль, – Он сказал, что пятьдесят на пятьдесят там будет ловушка, а значит нужен запасной план…

* * *

– Вот и ты принёс этот противный запах, – вместо приветствия произнесла открывшая дверь госпожа Бефо.

– Значит, господин Рай дома, – догадался Эжен.

– Дома. Но я и тебя попрошу отдать мне камзол. Я должна проветрить его, – и женщина требовательно протянула обе руки.

Юноша с радостью подчинился, чем очень порадовал хозяйку дома.

– Я подала господину Раю ужин в вашу комнату. Там хватит на обоих, – распорядилась госпожа Бефо и отправилась на задний двор, вывесить камзолы постояльцев проветриваться.

Эжен потрепал шевелюру выглянувшего ему навстречу Полю, и только после этого развернулся к стоявшему на пороге комнаты Раю. Тот понял, что давно замечен, но юноша пытается оттянуть момент начала неприятного разговора. Что ж, брианец понял и это, и решил быть терпеливым. Он дождался момента, когда Эжен сам направился в их общую комнату, аккуратно запер за ним дверь, проследил, чтобы юноша сел именно ко столу и сам наполнил его миску кашей. Эжен молчаливо наблюдал на всеми этими знаками внимания и заботы, и только пуще хмурился.

– Эжен… – наконец не выдержал Рай.

– Забавно получается, сударь… – откликнулся юноша, не отводя взгляд от тарелки, – Мы оба знали, что это полное безумие, идти в гостиницу, где нас ждут, и всё же сделали это. Как вы полагаете, зачем? И что мы в итоге имеем?

– Я уверен, что Антуана там не было. Видимо герцог позаботился об этом заблаговременно. Возможно, теперь будет непросто найти твоего брата…

– Ха… Моего брата…

Эжен резко выпрямился, и Рай от неожиданности даже вздрогнул, ему показалось, что глаза юноши запылали. После того, что Эжен вытворял у гостиницы «Золотой рог», было не трудно заподозрить его в связи с нечистой силой, и потому Раю пришлось сделать над собой усилие, чтобы всё-таки сообразить – этот пламень в глазах юноши является всего лишь отражением масленой лампы.

– Скажите мне, как в Фонтэнже найти графа де Лаган, – тут же потребовал очень сердитый Эжен.

– Графа? Всему своё время, сынок.

– Я еду в Фонтэнж. А вы, как знаете, – сказал, как отрезал Эжен.

И весь вид юноши говорил о том, что он не намерен обсуждать это решение. Но и Раю упрямства было не занимать.

– Говори открыто. Что это ты надумал?

Но Эжен на всё имел своё мнение, и теперь в его голосе зазвучал сарказм:

– Знаете ли, мы с Виктором никогда там не бывали. При нашем-то образе жизни это существенный пробел. Согласитесь.

– Не дерзи, – ожесточился Рай, – Не забывай, с кем ты разговариваешь. Я спросил, что ты намерен делать?

– Это мне теперь перед вами за каждое слово отвечать?! – Эжен чуть поежился, – Чёрт меня побери, если я добровольно влезу в эти ежовые рукавицы!

– Дружок, ты зря горячишься, но гонору лучше поубавь.

– Похоже, ваш Фрэнк получился паинькой, раз умудряется пользоваться такой вашей нежной любовью. А Антуан такой же шёлковый? Цветы с любимой клумбы, – выдал сердитый Эжен, но, встретив, суровое молчание Рая, чуть поостыл, – Я еду в Фонтэнж, – повторил он с тихим упрямством.

– Лучше скажи прямо – за Виктором, – сурово подытожил Рай.

– И это тоже, – тут же вскинулся Эжен, – И вообще, я думаю, что надо как можно скорее ко всему этому привлеч батюшку, если это вообще его интересует.

– Эжен!

– Что Эжен?! Трудно со мной? Ну уж, извините. Но Фонтэнж это наша первейшая цель. Это же ясно как белый день! Виктор уехал туда. И даже не в нём дело. Ваши Жан, Анри и графиня, не сомневаюсь, стремятся туда же, потому что, как я понял, отпрыскам де Монсар больше не у кого искать защиты. В Фонтэнж, ибо там развернутся главные события, и чем они закончатся, известно лишь Богу.

При таких словах юноши Рай невольно улыбнулся, ведь слова вспыльчивого нахала не были лишены здравого смысла. Но…

– А Антуан? С ним-то как быть? Ты до сих пор не проникся мыслью, что и он твой брат.

– Антуан?! – Эжен с трудом сдержался, чтобы не плюнуть под стол, – Ради него я больше в петлю не полезу, даже если вы очень-очень попросите меня об этом.

Сказал, как отрезал. На душе Рая похолодело.

– Что ж. Позволь напомнить, ты обещал рассказать мне о причине твой ненависти к Антуану. Сейчас самое время.

Но было видно, что Эжену очень не по душе это предложение:

– Мои откровения ничего не исправят.

– Но я хочу понять причину.

– Просто выбросите из головы, и всё, – и Эжен отвернулся к окну.

– Дружок, мне не хочется думать, что эта твоя неприязнь вызвана мелочной завистью.

– Что?! Завистью?! – и Эжен удивленно развернулся.

– Да, ведь он единственный из вас, кто вырос в родном доме…

И тут Эжен невольно усмехнулся:

– А ведь вы правы, это могло бы стать причиной!

– Эжен, – Рай тяжело перевёл дыхание, – Мне необходимо знать, что ты не договариваешь. Иначе мы так и не сможем понять друг друга… Ты сегодня предсказал эту засаду, обвинив Антуана, в, скажем, предательстве. Это очень серьёзно. Я хочу знать, что дало тебе на это право.

В ответ юноша поднял на Рая хмурый, даже злой взгляд:

– Видите ли, я по природе своей злопамятен. Что делать… и я не верю, что что-нибудь способно переделать человека… разве что… молот и наковальня, – и Эжен невесело рассмеялся, – Суть, или душа, если угодно, это нечто раз данное, даже когда внешняя оболочка и изменяется до неузнаваемости, это остается неизменным. Это касается и Антуана. Простите, но до сих пор он давал мне повод думать о себе только плохо, как бы Виктор и не старался изменить это моё к нему отношение. Кстати, он тоже всегда напирает на то, что тот мой брат. «Брат»! А я гораздо выше ценю настоящую дружбу. И Виктор для меня прежде всего лучший, надёжнейший друг.

– Постой, Виктор старался изменить это твоё мнение?.. Так вы знали о существовании Антуана! Верно, верно… Мне так показалось ещё во время нашего первого с тобой разговора…

– Конечно, знали. Мы даже мечтали… О, как мы мечтали о встрече с ним! Вон, Виктор и поныне мечтает…

– А ты?

– А я уже повстречал его! – и глаза Эжена снова вспыхнули пусть и отражённым, но таким ярким пламенем, – Да, мы встречались аж два раза, и было это шесть и два года назад.

– Что?! – изумлению Рая не было предела.

– Уж поверьте, вы не ослышались, – горько рассмеялся Эжен, – И я скрыл это от Виктора, хотя оба раза это было очень трудно сделать. Просто так не хотелось расстраивать его…

– Расстраивать?!

– Да, расстраивать! Я знал, что как бы ни старался, мой рассказ будет очень гадким. Всякий раз, когда я уже был готов раскрыть рот, одна мысль останавливала меня. А, может быть, я всё же ошибаюсь? Может быть, мы с Антуаном пали жертвами недоразумения?..

«И после этого ты будешь говорить, что злопамятен! Ты будешь это говорить после того, как уже на моих глазах дважды попытался пойти на контакт с братом, явно всякий раз надеясь на чудо!? Нет, сынок, ты веришь в доброе в людях… Потому и не стал чернить Антуана в глазах Виктора, хотя, похоже, повод был…» – Рай тепло улыбнулся, но озвучил другие свои мысли:

– Недоразумения? А, может быть, так оно и было? Может быть, и сегодня… Видишь ли, Эжен, я больше всего на свете сейчас хочу, чтобы вы все стали братьями не только по крови, но и по духу, какими являются друг для друга Анри и Фрэнк.

– Постойте, – Эжен сощурился, – Они ведь братья и по крови, не только по духу, как вы говорите, верно?!

– Ты очень внимательный слушатель. Да, они братья, в некотором роде, ведь отец Анри был троюродным братом вашей матери. Я хочу сказать, что и в их отношениях бывали сложные моменты, но они находили в себе силы справиться с этим, потому что знали, всегда знали, что они могут друг на друга положиться. А обиды… Согласись, как бывает легко сказать что-нибудь, о чём потом жалеешь долгие месяцы, и даже годы. Слово не воробей, вылетит, не воротишь. А ведь такое бывает и не со зла, а так, под горячую руку. Да что далеко ходить. Разве твоя ссора с Виктором не является лучшим тому примером?

Эжен неохотно кивнул:

– Что это вас потянуло на морали, господин Рай?

– На морали? Нет, сынок, просто мне больно, физически больно видеть всё это. С одной стороны, я вижу, как вы похожи, не только внешне. У вас одна улыбка, у вас – это у Жана, у тебя и Антуана, думаю, и у Виктора. И ты, и Антуан, я уже не говорю о Фрэнке, уже ни раз доказали мне, что у вас благородные сердца, вы мужественные, сильные люди. Я вижу, в вас много общего. И в то же время… Антуан и Фрэнк ещё не видели друг друга, а уже, боюсь, стали соперниками в любви, – заметив, как изогнулись брови Эжена, Рай тяжело вздохнул, – Ну, во всяком случае, Антуан уже приревновал графиню де Монсар к брату. И это и понятно, и обидно. Видишь ли, Антуан влюблен в графиню де Монсар, он уже собирался предложить ей руку и сердце, а тут Фрэнк. Он спасает графиню в Туманной Гавани, когда ту понёс взбесившийся конь, и теперь он вместе с Анри похитил графиню. Антуана можно понять, ведь он и Фрэнк… то есть, Жан… они близнецы!

Широко распахнутые глаза Эжена застыли в удивлении:

– В графиню не трудно влюбиться, это точно, – согласился он, – Так что, я готов поверить, тут дело серьёзное.

– А теперь ты. Ты и Антуан… Так в чём причина вашей с ним, скажем, нелюбви друг к другу?

– Друг к другу? Позвольте, вы уже уверены, что и Жан возымел зуб на Антуана? Хотя, да, понимаю, до этого уже не далеко… Но с чего вы взяли, что Антуан холоден ко мне? – и Эжен лукаво усмехнулся.

В ответ Рай сокрушённо покачал головой:

– Я лишь предполагаю… Вот ты говоришь, вы с ним встречались, а он об этом ещё ни словом не обмолвился ни со мной, ни, я уверен, с графом, вашим отцом. Теперь я начинаю догадываться, что причина здесь та же, что не позволяет говорить и тебе…

– Ага! Вот видите, не сказал! – но тут же радость Эжена сменилась на задумчивость, – Может быть, он всё же устыдился? Теперь, когда он знает правду… Ведь вы говорите, что он до встречи с вами не знал о нашем существовании.

– Да, ему не говорили.

– Не говорили… Забавно… А теперь как ему признаться перед своим благородным отцом, что он заехал в мою тоже Лаганскую физиономию, когда у меня были связаны руки!? Что по его рекомендации мы с Виктором были жестоко высечены?!

– Что?! – от таких слова юноши Рай содрогнулся всем телом.

– Да, вы уж поверьте, мы с ним очень душевно встречались! – и Эжен нервно рассмеялся, – Вот ситуация! Так вы говорите, что граф настроен принять нас всех к родимому очагу? Мило. Очень мило. Тогда я бы не хотел оказаться на месте Антуана. Как-то мы встретимся, и он посмотрит мне в глаза…

Эжен развернулся к Раю и всей душой почувствовал, как сильно брианец хочет понять его.

– Хорошо, уговорили… Но позвольте мне начать очень из далека. Вы сами хотите знать всё… Всё, так всё, если это вообще возможно… – Эжен снова опустился на стул и, тяжело опершись локтями о стол, начал свой рассказ, – Многие не верят… даже Виктор мне не очень верит, но я на самом деле помню, как мы жили у той нищенки, как вы её назвали… Точнее, я не помню лицо той женщины, но в моей памяти хорошо засели наши долгие прогулки по вонючим портовым подворотням, помню тех больших злых собак, которые однажды чуть нас не покусали за то, что мы первыми подхватили, упавшие с повозки лепёшки. А нас – это Виктора, меня и Антуана. Да, я помню, что нас было трое. И я помню, как мы с Антуаном постоянно дрались, а Виктор нас разнимал. Я не помню причин этих ссор, только это жгучее чувство обиды и желание заехать в нос братика. Но, кажется, тогда всё же больше всех попадало Виктору, потому что он лез между нами, и я диву даюсь, почему он совсем не помнит это. И вот однажды, на нашей улице появились странные люди…

– Позволь, но тебе ведь было от силы три четыре года!

– Вот и я о том. Можете не верить. Но разве возможно забыть, как вдруг чья-то жуткая сила поднимает тебя над землей и начинает совать в мешок?! Я заорал благим матом, сильно укусил Гийома (у него на всю жизнь остался шрам от моих зубов), и единственное, что ещё успел увидеть, это как Виктор с таким же жутким криком бежал на Гийома, склонив голову, словно бык. Антуана артистам так и не удалось найти, хорошо спрятался, видно. Так началась наша с Виктором артистическая жизнь. На самом деле, к нам очень хорошо относились. Все нас очень любили, и жилось в этой новой компании куда как лучше, чем у той нищенки. Наше абсолютное сходство принесло труппе большие деньги, и скоро нас начала видеть нечто вроде талисмана удачи. Все считали своим долгом заботиться о нас, учили всяким фокусам. Да, это были бродячие циркачи. И мы стали циркачами. У нас даже был свой номер: мы появлялись вдвоём, в алых дастанских шароварах и что только не вытворяли, дурачились, танцевали, дрались по-восточному… добрейший души чжунгорец, член нашей труппы, Ю-Ань, многому нас научил… Что тут ещё сказать? Это были наши лучшие годы…

Рай видел, как от этих приятных воспоминаний Эжен буквально засветился, и тут вдруг взгляд юноши остановился и померк.

– Но всему приходит конец, – вернулся он к своему рассказу, – Вот и этому… По прошествии где-то лет семи труппу постигло страшное несчастье. Мы не знаем всех причин, вызвавших на наши головы гнев влиятельных особ Бордона. Но в тот раз удача сработала лишь для нас с Виктором… Однажды ночью на труппу напали и почти всех перерезали, только мы с Виктором уцелели, чудом… Вот тогда-то умирающий Ю-Ань и рассказал нам о нашем брате… Да, о том, что где-то в Грандоне должно быть живёт наш брат близнец, и что зовут-то его Антуаном. Так мои смутные воспоминания получили подтверждение… С тем бедный Ю-Ань и умер. А мы… А нас с того момента жизнь закрутила в бешеной пляске. Буквально через день нас выловили, как остатки злосчастной труппы, но стараниями сердобольной виконтессы де Глуар мы неожиданно стали её шутами, а по факту пажами, или даже, вернее сказать, воспитанниками. Наша жизнь круто изменилась. Добрая женщина была очень стара, и в нас нашла любимую игрушку. Она решила дать нам образование, точнее продолжить его, благо к тому времени мы уже могли считать и писать, более ни менее свободно говорили по-бриански, испайронски и… фрагийски, конечно… и даже неплохо знали лату… Да, в нашей бедной труппе был один беглый монах, эдакий вольнодумец. У нас вообще была очень колоритная труппа. Ну а виконтессе взбрело в голову обучить нас этикету и… открыть двери в свою библиотеку… Короче, мы, будучи очень способными малыми, всё схватывали на лету, и читали, читали запоем. Да, это прекрасная женщина на всю жизнь останется в наших сердцах солнечным светом. Но… и этому пришёл конец. Через четыре года она умерла. Ходили слухи, что она сделает нас наследниками, но её племянник, человек, некогда приведший нас к ней, тотчас после её смерти выгнал нас, да так основательно!

И Эжен беззвучно рассмеялся:

– Он не поленился отдать приказ, и нас увезли далеко на юг. Так, его стараниями, мы оказались у берегов Срединного моря, и не прошло и месяца, как мы в качестве юнг взошли на торговый корабль "Счастливая Надежда". О! Как мы были счастливы! В огромной библиотеке виконтессы мы только об этом и мечтали! И где мы только не побывали, что только не испытали. Да… нам довелось побыть и юнгами, и пиратами, чуток, бродягами, и снова матросами, и нигде мы не задерживались надолго… Так нам пришлось значительно расширить наши познания в географии и ещё кое в чём…

– В чём же? – Раю доставляло большое удовольствие слушать этот незатейливый и в то же такой насыщенный на события рассказ.

– Ну, мы научились хорошо плавать… Да ладно. Тут пора уже рассказать о моей первой встрече с Антуаном. Это произошло, как я уже говорил, шесть лет назад, на заре нашей морской карьеры… Я увидел, как какой-то разряженный пацан плетью избивает зажатую в угол собаку, хлещет и приговаривает: «Будешь знать, как кусаться!» Ну, я разбирать не стал, налетел на него и сшиб с ног. Уже через миг мы стояли друг против друга, как готовые к бою волки. Но это был только миг. Сами понимаете, мы увидели лица друг друга. Я с минуту соображал, а потом чуть ли не подпрыгнул: «Антуан?!» «Какой я тебе Антуан!» – нерешительно, но всё же встал в позу братишка, – «Перед тобой сын графа!» «Да ну брось! Мы братья! Ты понимаешь? Мы близнецы!»

И Эжен сокрушённо усмехнулся:

– Да, близнецы… Я чуть не похлопал его по плечу, но тот отпрыгнул от меня, как ошпаренный. Тогда я смекнул, что надо бы поумерить свой пыл: «Да ладно, сударь, граф так граф, но зовут то тебя Антуаном, верно?» И он согласно кивнул. А тем временем несчастный пёс подполз к моим ногам и жалобно заскулил. Видите ли, я знал эту псину, очень добрый весёлый пёс, и его обиду я воспринял как свою. Но обидчиком оказался потерянный брат! «За что ты его избил? Если бы ты не был моим братом, я бы нагрел тебе холку. Этот пёс – добрейшее создание!» – сказал я ему. «Да что ты себе позволяешь!? Какой я тебе брат, оборванец! И не смей мне указывать! А то сам получишь той же плетью!» – едва ли не заорал Антуан. «Не понял», – и правда, не понял я. Я просто отказался расслышать в его словах угрозу. «Твоё добрейшее создание осмелилось укусить меня! За это и получил!» – тем временем продолжал бушевать братишка, – «А ты… Сейчас же убирайся отсюда, пока я не позвал слуг. Ишь, обнаглел, воспользовался нашим сходством и заявляет, что он мой брат!» «Но я и правда твой брат! Ты, видимо, просто забыл, как мы с тобой вместе побирались на грандонском рынке!» – признаюсь, и я начал терять терпение. «Что!? Что бы я побирался на грандонском рынке?!» – Антуан даже позеленел и как хлестнет меня этой своей плетью. Вот тут-то мы и сцепились, казалось, на смерть, но ему повезло больше, он оказался сверху, а я лицом прямо в грязи. Поверьте, я бы заставил его поменяться со мной ролями, я был сильнее… Но тут откуда-то прибежали его воспитатели, оторвали его от меня и увели, но прежде один из них не забыл меня пнуть, так сказать, в назидание. Да так постарался гад, что у меня даже в глазах потемнело. Вот так и остались мы с тем псом на пару зализывать раны. Ну и как вам это?