Дом злых ведьм с холма. Том I.

– Может это предупреждение от самого Редьярда Больфис семьям, которые суют свой нос туда, куда совать бы его не следовало? – он обворожительно улыбнулся, слегка склонив голову, – иначе Редьярд Больфис уже давно бы послал кого-нибудь поймать этого наглого вампиреныша.

Я предполагал, что Дезмонд в ту же секунду разорвет Натаниэля на части, однако он лишь проговорил:

– Поймай его, кто бы он ни был и с какими целями не был послан. Я знаю, до меня дошли слухи, что на месте преступления сегодня ты нашел осколки окровавленного фужера и велел господину Хитрому выбросить их. Как это понимать?

Внутри у меня все похолодело – я тут же вспомнил тот фужер и кому он предположительно принадлежит. Луи не выразил по этому поводу никаких чувств, продолжая уплетать лавандовое лакомство.

– Вы приставили к моему отряду шпиона? – вздернул бровями Натаниэль, – никаких осколков на месте преступления я не находил.

– Я знаю, что находил, не нужно отпираться, – спокойно и угрожающе настаивал на своем Дезмонд.

– Если вы так уверены, то докажите, – усмехнулся Натаниэль, – где эти осколки?

Дыхание господина Беднама потяжелело, как и атмосфера вокруг.

– Прошу прощения, – решил вмешаться я, – так вышло, что сегодня я находился на месте преступления вместе с господином Романовым и никаких осколков там обнаружено ни им, ни господином Хитрым не было. Я лично могу это подтвердить.

Дезмонд поглядел на меня, как на неугодного новичка, что лезет туда, куда его не просят, до конца не разобравшись в ситуации. Он тут же подошел ко мне, вглядываясь пристально в мое лицо, глаза его были безумные.

– Сможешь поклясться в суде? – прошептал он жутким голосом, отчего мое сердце вновь отбило похоронный марш.

– Конечно, – полный решимости заверил я его, – зачем мне врать, выгораживая человека, с которым я познакомился только этим утром?

– Действительно, – усмехнулся Дезмонд. Он обернулся к племяннику, – пошли, Даниэль, представление скоро начнется, я не хочу опоздать.

На последних словах он вновь глянул на меня, будто намереваясь взглядом проделать во мне дыру.

– Чего это у тебя за ухом, я только что заметил! – насмешливо спросил Даниэль, вновь приставая к притихшему Фелесу.

– А, это, мы болтали с Иви на балконе и мерзкий светлячок вцепился мне прямо в ухо! Не трогай, больно! – возмущенно закричал он.

– Надеюсь, ты защитил даму, принеся себя в жертву? – язвительно осведомился Даниэль, заранее зная ответ.

– Ага, конечно, как только он меня укусил, я по-джентельменски вмиг запустил им в Иви – у нее все лицо опухло.

– Может, оно и к лучшему, – ядовито подметил Даниэль.

– Пф, а зачем еще нужны дамы?

С этими словами они направились к выходу вслед за Дезмондом. Я же зловеще посмеивался про себя – так им и надо, нечего злословить о моих сестричках за их спинами! Это я еще только разогреваюсь.

– Спасибо, друг, – Натаниэль похлопал меня по плечу, – выручил, спас от этого дьявола.

– Не за что благодарить, – сказал я, опасаясь, что Романов что-нибудь проронит о нашем уговоре в тайном присутствии Филиции. – Надеюсь, вы не умышленно защищаете убийцу.

– Я защищаю тех, кто мне может стать очень дорог, – намекнул Натаниэль, вздернув бровями.

О богини… неужели это и, правда, был фужер Филиппы? Очевидно?!

Мурашки покрыли мое тело, и я ощутил нехорошее предчувствие, что зародилось в моей груди.

– Пойдемте, а то пропустим все веселье! Луи, хватит лопать, ты же на диете?

– Я на диете только по воскресеньям, босс, – пробубнил Хитрый.

И с этими словами мы покинули комнату Совета.

4.

В бальной зале Тихого дворца царила атмосфера волнующего ожидания и всепоглощающего трепета – очарованные зрители предвкушали театральное представление срежиссированное самим Оли Тихим – мастером своего дела и здешним творцом. Я не особо понимал современный театр – все чаще казалось, что лучшим и талантливым считался тот, кто покажет нечто невообразимое, кричащее, вульгарное и главное не совсем понятное. Однако, преданные зрители в ответ на данные выпады режиссеров, дабы не прослыть невеждами и простаками, восхищались и кивали, делая усердный вид, что усмотрели в данном произведении тонкий подтекст и тайный смысл.

В общем, представление Оли ничем не отличалось от остальных – вакханалия, приправленная заумным и вычурным текстом, с вульгарными подтекстами господствовали в виде невообразимого хаоса на сцене. Господин Тихий жирно переигрывал, непонятно зачем слишком громко кричал текст на связках, блистая и наслаждаясь в главной роли. Благо длилось это недолго, но здешняя неискушенная публика была в неземном восторге. Особенно дамы визжали от восхищения – я до сих пор не мог понять, отчего они все так обожают этого весельчака Оли? Почему никто не подумал, откуда он, будучи наследником посредственного клана с весьма печальными доходами, брал столько денег на развлечения и содержание Тихого дворца? Где благоразумие и логика этих людей?!

Мэри сидела рядом со мной, прибывая в полнейшем воодушевлении. Она напрочь позабыла о недавнем происшествии, что так сильно расстроило ее.

– Как он хорош! – в упоении проговорила она, яростно аплодируя.

Оли элегантно отвешивал поклоны, купаясь во всеобщей любви и обожании. Как ни погляди – он просто таял и не мог жить без внимания и славы.

Богини, фу, ну что за безвкусица и безнаказанная самодеятельность?! Почему посредственность нынче воспринимается как нечто гениальное и оригинальное?! Куда подевались утонченные поэты и их возвышенные музы? Вот мерзость, у людей совсем пропал вкус.

Цветы беспрерывно летели на самодельную сцену – зал утопал в бутонах, которые заполняли комнату превосходными ароматами. Вдруг с боковых рядов Роберте неожиданно прилетел цветок – роза ярко-кровавого цвета. Конечно, отправлена она была никем иным, как господином Натаниэлем Романовым – единственным, как я понял здесь претендентом войти в нашу семью. Роберта растерянно поймала бутон и тут же начала выискивать взглядом отправителя и, наткнувшись на озорные глаза, в которых неизменно плясал дьявольский огонек, внимательно и серьезно вгляделась в них. Натаниэль обворожительно улыбнулся, нисколько не усомнившийся в своих действиях, а я стал мысленно молиться всем богиням, которых почитал, о том, чтобы эта снежная королева улыбнулась ему в ответ. И улыбка, о слава небожительницам, слегка коснулась губ Роберты – взгляд ее был хитрым и зорким, о чем именно думала сестрица в этот момент, понять было сложно.

– Как же чудесен спектакль! – все продолжала хлопать Мэри, не замечая ничего вокруг.

Наконец зажгли лампы и сие сомнительное представление закончилось. Мы прошли в другую, не менее просторную и широкую залу, и гости разбрелись, сбиваясь в различные группки.

Мэри убежала выразить свое преданное восхищение господину Тихому, Роберта одиноко стояла возле одного из столов, выжидая, когда кто-нибудь решиться пригласить ее на танец. Я же хотел было поиграть в кости в соседней зале, однако тетушка Филиция, явившаяся из ниоткуда, ловко подхватила меня под руку, и я тут же оказался в плену, из которого выбраться не представлялась возможным.

Я искренне надеялся, что она не станет обсуждать со мной события прошедшей давности в такой обстановке. Мне было бы чрезвычайно неловко, не говоря уже о том, что я бы не смог дать ответов на те вопросы, что касались господина Романова.

– Так, солнышко, – заговорила она, проходя по залу, словно хозяйка праздника, ее походка так и твердила всем о том, что ей принадлежит целый мир, – ты был молодчинкой на Совете, твоя матушка видимо была очень умной женщиной, раз воспитала из тебя идеального джентльмена.

– Благодарю вас, – поспешно отвечал я, – но я право ничего не сделал.

– Не скромничай, ты сослужишь мне хорошую службу, – вдруг заявила Филиция, – твоя обманчивая внешность сущего ангела может стать страшным оружием в моих руках.

Что?!

– Я не очень понимаю, о чем вы толкуете… – пробормотал я, в то же время, стараясь беспечно улыбаться гостям, что с жадным вниманием глядели на нас.

Я давно это заметил, еще по прибытию во дворец – все до единого не могли не обратить внимания на госпожу Альдофин и ее дочерей. В глазах присутствующих так и читалась ненависть вперемешку со страхом и завистью. Конечно, мои кузины были очень красивы, а тетушка еще и величественна, от них невозможно было оторвать глаз, однако это был не повод не сводить с них пристального взгляда. Я ощущал, как наше присутствие неминуемо тяготит окружающих. Неужели все местные без исключения терпеть не могут мою семейку? Выходит, в самом деле, мне и мечтать не стоит выдать сестриц замуж?! Ох, черт…

– Да, ты хорошо изображаешь из себя дурочка, продолжай в том же духе, – сладко улыбнулась Филиция, на ходу кивая гостям, тем самым приветствуя их. – Только погляди, как они все на тебя смотрят, словно падальщики на добычу.

На меня?! Они на вас все так смотрят с момента нашего прибытия!

– Сейчас я тебя представлю некоторым личностям, – продолжила тетушка, очарование так и исходило от нее, обезоруживая любого, – будь, как и всегда душечкой.

– Как скажите, тетушка, – обреченно согласился я, упрямо делая вид, что не понимаю, о чем она мне толкует.

Следом наступила бесконечная череда любезностей и поклонов, реверансов, улыбок, комплиментов и кокетства. Бесконечное количество людей, что были мне представлены, вереницей проносились передо мной, и я к своему стыду не сразу всех запомнил. Здесь были представители разных кланов и родов – древних, знатных, весьма богатых и далеко не очень, влиятельных, вымирающих и знаменитых. Старики и юные леди, семейные пары без должной идиллии, охотницы за богатством, напыщенные павлины, грозные главы, глупые кокетки, беспечные наследники и прочие и прочие. Все были так учтивы и вежливы, обходясь с госпожой Альдофин крайне осторожно и бережно, что мне невольно стало неуютно. Здесь все было странно, подозрительно – тут все было не так.

Пока мы вот так занятно проводили время с тетушкой, моя несчастная кузина Роберта несправедливо так и продолжала стоять в полном одиночестве, пока ее сверстницы, девушки откровенно говоря, весьма посредственной внешности и среднего ума, во всю веселились со своими кавалерами. Что это за чертовщина?! Изо всех сил я старался вырваться поскорее из круговорота знакомств, дабы составить пару моей бедной сестрице, однако как только мне казалось, что я могу идти, появлялись новые личности, которым меня нужно было представить. Почему она вынуждена там стоять в публичном унижении, когда в зале полным полно кавалеров?! И вообще где этот господин Романов?! Куда он подевался?!

– Тетушка, прошу, можно мне уже пойти и пригласить на танец кузину Роберту? – прошептал я умоляюще.

Однако Филиция, стрельнув на меня своим устрашающим взглядом, тут же отрезала:

– Нет, ты останешься здесь.

Я в очередной раз покорился, искренне не понимая, почему тетушка поступает так жестоко с собственной дочерью.

– Это очень безжалостно, вам не кажется? – не унимался я.

– Закрой свой ротик, и продолжай быть душкой, – прошипела Филиция, отводя меня в сторону от гостей, – если никто не приглашает Роберту на танец это проблема не в ней, а в этих слабаках, что к несчастью окружают ее. Она не должна чувствовать себя сконфужено и униженно лишь потому, что мужчины в нынешнее время находятся во власти собственных страхов, млея перед истинной силой красоты и достоинства, предпочитая выбрать, что попроще под стать себе. Моя дочь об этом прекрасно знает, поэтому не нужно за нее волноваться. Каждый в нашем клане делает то, что говорю я. Ты все понял?

– Да, простите меня, – ошарашено выпалил я, сто раз пожалев о том, что посмел возразить госпоже Альдофин.

Мы вернулись к прежнему занятию, и к моему счастью, господин Романов, наконец, соизволил объявиться и пригласить мою кузину на танец. Он появился, словно рыцарь, спешащий на помощь к своей даме, уверенно и решительно, направляясь к цели. Я облегченно выдохнул – богини услышали мои мольбы!

– Госпожа Альдофин, разрешите пригласить вас на танец? – он протянул руку, пристально глядя на свою жертву.

Кузина в ледяном молчании смерила взглядом протянутую ладонь, дьявольски сохраняя собственное достоинство.

– И вы осмелитесь? – слегка улыбнувшись, спросила она, приподняв одну бровь.

– Подобные вопросы излишни, ведь я уже здесь, – Натаниэль вновь обезоруживающе улыбнулся.

Роберта замешкавшись, неуверенно протянула свою руку и не успела она вложить ее в ладонь Натаниэля, как он резко схватил ее за руку и потянул за собой. Они закружились в легком танце, что успокаивал мои нервы и мою душу.

Более они не говорили, лишь танцевали, поглощенные друг другом. Их молчание было дороже любых пустых разговоров, они неотрывно глядели друг другу в глаза, а мое ликование так и вырывалось из моей груди. Наконец-то любовь восторжествует! И если Роберта выйдет так удачно замуж, за самого наследника графства, статус ее сестер вмиг возрастет до небес, и их замужество будет уже делом решенным.

Пока я считал ворон, к нам неожиданно подоспел Дезмонд Беднам. От его появления я даже слегка вздрогнул, обнаружив, что остальные гости, которые только что беседовали с тетушкой, в момент куда-то испарились. Дезмонд наступал своей властной и устрашающей походкой, отчего я вмиг оробел.

– Госпожа Альдофин, – с жаром произнес он, едва приблизившись, – я жаждал встречи с вами.

– Пожалуй я отойду, тетушка, – решил удалиться я, как требовали того правила приличия, но она дернула меня за рукав, вцепившись в него намертво своими длинными ногтями.

– Останься, – коротко приказала она.

Я растерялся, заметался и, глупо хлопая глазами, все же остался там, где мне было велено. Беднам старший же будто и вовсе не замечал меня.

– Вы выглядите роскошней любой дамы в зале, – страстно прошептал он, непохожий сам на себя. Надо же, даже злодей вроде него может быть околдован красотой.

– Благодарю вас, господин Беднам, – Филиция моментально изменилась в лице – ее взгляд и улыбка приняли хищный вид. От нее невозможно было оторвать глаз, и куда только подевалась та скучная и апатичная дама, что восседала за завтраком, лениво пролистывая газету? Тетушка продолжила, – как обстоят дела в столице?

– Редьярд сейчас прибывает в столице Эльфляндии, в Рахатске, с целью укрепить позиции с помощью императорского двора. Но после он намерен посетить дом.

– Надолго? – насторожилась Филиция.

– Я так не думаю, надеюсь, что нет, – ответил Дезмонд, пристально глядя на свою собеседницу. Его хищный взгляд, полный обожания, пугал меня куда больше, чем тот, когда он был в гневе.

– Что ж, это весьма ценная информация, милый, – она провела пальцами по его груди, чуть касаясь рубашки.

Милый?! Что происходит?! Почему я в этом участвую?!

Инстинктивно я дернулся, дабы покинуть влюбленную парочку, но тетушка Филиция вновь вцепилась в мой рукав, препятствуя моему побегу. Я ощутил себя крайне несчастным, ведь, когда присутствуешь при чьей-то ссоре – чувствуешь себя весьма неловко, что уж говорить об этом?! Беднам даже не поглядел на меня ни разу, конечно, он наверняка считает меня пустым местом, куда мне до их прославленного рода.

– Чем же занят твой родственничек? – Филиция положила руку на плечо Дезмонду и приблизилась к его лицу.

– Что и пожизненно – кутит.

– Точно? – выражая сомнение, приподняла бровь Филиция.

– Да.

– Это на него совсем не похоже, он ведь такой деятельный парень.

– Нет, он в беспросветных попойках с утра до ночи, – Дезмонд облизнул губы, неотрывно глядя на губы Филиции.

Предупреждаю, если они сейчас сольются в страстном поцелуе, то я совершу акт публичного самоубийства у всех на глазах в знак протеста.

– Кто же тогда нападает на несчастных юношей? – еще сильнее приблизилась она к нему.

– Я не знаю, – с придыханием проговорил Беднам и рванул к губам Филиции, а мне нечего не оставалось делать, как распахнуть глаза пошире, прибывая в безмолвном шоке.

– А надо бы знать, – недовольно, но в то же время грозно проговорила Филиция, резко отпрянув от кавалера, тем самым поставив его в крайне неловкое положение.

Она дьявольски ухмыльнулась и, взяв меня за рукав, направилась прочь, по дороге перехватив у официанта бокал вина.

– Глен Монтеро не вернется сюда более, – бросил ей вслед Дезмонд. Зловещая улыбка заиграла на его губах.

Филиция на секунду побледнела, но тут же приняв прежний облик властного и уверенного в себе спокойствия, развернулась и направилась обратно к своему собеседнику. Она слегка улыбалась, отдавая себе отчет в том, что все присутствующие сейчас на это смотрят, злорадствуя и посмеиваясь.

– Кому нужен Глен Монтеро? – она, словно опасная кошка, практически прижалась к нему, – это было так давно, играть с ним мне уже надоело. Тем более, его дни сочтены, насколько мне известно. Не так ли?

На последних словах Филиция коснулась подбородка Беднама. Богини, она позорит, позорит меня!

– Неужели? – не поверил ей Дезмонд.

– Как я могу тебе врать, – в этот миг она изящным движением руки вылила на его безупречный костюм содержимое своего бокала.

Дезмонд отскочил, чертыхаясь, а тетушка невинно продолжила, прикрыв рот рукой:

– О боги, я не хотела. Как жаль, это было вино, выдержанное с виноградников Монтеро, кстати. Говорят, его почти что невозможно отмыть.

Дезмонд бросил на нее взгляд полный злости. И да, все присутствующие продолжали заинтересованно наблюдать за данной сценой. Тетушка, вполне наслаждаясь ситуацией, наклонилась к своему собеседнику и прошептала:

– Милый, ты с кем играешь? Забылся? В следующий раз вместо вина я вылью на твои брюки русалочью кровь, говорят, она прожигает кожу за пару секунд.

Она с достоинством выпрямилась и, дерзко подмигнув Беднаму, неспешно удалилась прочь, не забыв взять меня под руку. Глава самого знатного и влиятельного рода был уничтожен унизительной выходкой на глазах у всего пригорода.

От стыда я еле волочил ногами, уши мои покраснели – мне никогда не смыть следы такого позора! За что?! Я явно ощущал, как все смотрят на нас и, перешептываясь, нескончаемо осуждают нашу семейку. Конечно, как им тут замуж-то выйти, если родная мать их позорит?! Какой кошмар, ужас! Стыд и позор!

– Мэри, – позвала Филиция дочь, которая играла в карточные игры вместе с Оли и какими-то неизвестными мне людьми. – Представь, пожалуйста, Милона клану Пай. Ты знаешь, что будет, если к ним приближусь я.

– Хорошо, матушка! – радостно отозвалась Мэри, выкидывая карты на стол так, что они разлетелись в лица сидящим. – Пойдем, кузен! Будет весело!

– Очень надеюсь на это, – процедил я, кажется, у меня опять задергался глаз.

– Кузен! – повторила она, вновь делая на этом слове акцент, – вы такой бледный! Вам нехорошо?

Да нет, все просто прекрасно! Иначе быть-то не может!

– Я вас сейчас представлю самому влиятельному клану в пригороде – Пай! – пояснила Мэри, больше не особо волнуясь за мое самочувствие, – Берти Пай, их единственный наследник, правда отсутствует, но он тоже состоит в Совете! Он сейчас в Эльфляндии заканчивает обучение, хотя признаться, если бы он был в пригороде вряд ли бы пришел. Берти Пай не посещает подобные мероприятия.

Что?! А так можно было?! В таком случае я их тоже больше не посещаю!

– Клаудия Генриховна, – заговорила Мэри, как только мы остановились, – позвольте представить вам нашего кузена, господина Милона Альдофин, он учился в Эльфляндии и сейчас пишет книгу. Правда, здорово?

Зоркий взгляд орлиных глаз смерил меня недобрым взором. То была высокая и пожилая женщина, что гордо стояла возле окна. У нее было темное скромное одеяние и седые волосы, убранные в аккуратную прическу. Ее лицо выражало явное недовольство, толи мной, толи всей жизнью в целом. Возле нее стояли прекрасные юные девушки – одна, словно куколка в нежно-розовом платье с золотистыми кудрявыми локонами взирала на меня с неким любопытством. Вторая, постарше – с янтарными пышными волосами и синими глазами, поглядывала наоборот осторожно. Они были очень миловидны и очаровательны, и скорее всего весьма сдержанны и скромны.

– Это Клаудия Генриховна Пай с внучками Флорой и Полли, – представила мне их Мэри, не дождавшись ответа.

– Предельно рады знакомству, – сухо процедила госпожа Пай.

– Я тоже очень рад, – растерянно проговорил я, не имея ни малейшего понятия как на это реагировать.

– Надеюсь, ваши манеры отличаются от манер ваших кузин, – холодно проговорила старуха, – и вы потрудитесь научить их, как следует вести себя в приличном обществе.

– Он постарается, – с неизменной улыбкой на лице радостно согласилась Мэри.

Я же в очередной раз потерял дар речи, не в состоянии его отыскать.

– Ваша мать, госпожа Мэри, вновь устроила сцену у всех на глазах! Какой пример она подает своим дочерям, особенно младшим?! – продолжила отчитывать нас старуха, будто имела на это полное право, – верх неприличия так вести себя при живом-то муже! А вы закатили сцену в холле, так не пристало вести себя старшей сестре!

Потеряв терпение, я хотел было вступиться за тетушку и, особенно за Мэри, которая кажется, в силу характера вообще была не в состоянии постоять за себя. Однако Мэри, обретя зоркий и ясный взгляд, быстро заговорила вполне себе уверенным голосом:

– А где же Берти, госпожа Пай? Мы его так давно не видели, надеюсь, вы не заперли его в своем поместье или отеле, опасаясь, как бы какая недостойная его девица, подобно моим сестрам, не украла его сердечко? – усмехнувшись, она добавила, – какая жалость, я слышала его так и тянет к вампиршам против вашей воли? Весьма прискорбно, примите мои искренние соболезнования.

Лицо старухи позеленело, она беспомощно глотала ртом воздух. Ее внучки тоже разозлились, превратившись из милых куколок в страшных убийц.

– Ах ты, нахалка! – зашипела Клаудия Генриховна, намереваясь продолжить свою гневную речь, однако Мэри вновь не дала ей и слова сказать.

– Тш! – шикнула кузина, выпучив глаза и, тут же переменившись в лице по щелчку пальцев, театрально закричала на всю залу, – да как вы можете попрекать меня моим покойным мужем?! – она приложила дрожащую руку, что была облачена в кружевную перчатку, к лицу и проникновенно заплакала, чем ввела старуху и ее внучек в искреннее изумление. – Боги, я же не виновата в том, что вдова! Я знаю, как вы ненавидите вампиров, но мой муж ведь погиб от руки вампира, пока я… – она громко всхлипнула, – пока я собирала цветы в поле под луной! Боги… мне нехорошо…

Мэри оперлась об меня, я же решив не теряться и пуститься во все тяжкие вместе с сестрицами, смерил старуху взглядом полным презрения и выпалил:

– Да как вам не стыдно?! Довели несчастную девушку до нервного срыва! – и с этими словами я посчитал нужным убраться оттуда как можно скорее.

Как только мы покинули залу и оказались в наиболее безлюдном месте, Мэри вновь пришла в прекрасное расположение духа и всю ее истерику, как рукой сняло.

– Ха-ха, было так весело, кузен! Давай почаще так развлекаться! – сестрица тут же дала мне пять, хотя я ей и не подумывал протягивать для этого руки. Впрочем, это ее не остановило.

Мда, дорогая Мэри, признаться я тебя недооценивал. А зря.

– Мэри, знакомство, честно сказать, вышло так себе, – вымученно признался я.

– Так забавно! – не обращая на меня внимания, потешалась она, – глупая старуха Пай! Вечно носится со своим Берти! Будет знать, как учить меня!

– Вот вы где! – послышался голос тетушки. Филиция уверенным шагом направлялась к нам. – Тащите свои безвольные тела к карете, солнышки. Я уже здесь закончила – пора домой.

Признаться, мне нравилось больше, когда она командовала глупыми мужчинами, соблазняя их, нежели, когда она вот так командовала мной, словно я ее ребенок.

Мы направились к выходу, уже в холле я заметил, как Натаниэль провожает Роберту. Я искренне надеялся и уповал, что они танцевали весь вечер, и что уже завтра в доме будет стоять влюбленный визг и писк, а также нескончаемые обсуждения подробностей прошедшего приема и мечтаний о предстоящей свадьбе.

– Я провел с вами прекрасный вечер, надеюсь, увидеть вас вновь, как можно скорее, – сладко проговорил Натаниэль, целуя руку Роберты.

– Благодарю вас, господин Романов, вы сегодня уделяли мне непривычно много внимания, – вздернув бровями, язвительно подметила девушка.

Нет! Не отвечай ему так?! Это что такое?! Где нежность и любовь?!

– Мое внимание к вашей семье всегда было повышенно, – мягко парировал Натаниэль, глядя на Роберту любовным взглядом.

– Скорее к госпоже Альдофин, нежели к ее дочерям, – продолжила кузина.

Что это?! Нет-нет-нет!

– Роберта, – ухмыльнувшись, проговорил Натаниэль, – на что вы намекаете?

– Натаниэль, – дерзко произнесла Роберта, – вы приложили немало усилий, чтобы обратить мое внимание. Намеренно подкупили слугу для того чтобы он толкнул меня на лестнице, дабы вовремя подхватить меня. Затем вы бросили бутон, как бы невзначай напомнив о своем существовании. И томили меня в ожидании и одиночестве два танца, чтобы явиться, словно прекрасный принц, который спасает даму в беде.