Мой нежный враг

– Мужик спасовал. Пропал. Просто вычеркни его из жизни. Сделаем вид, что ничего не было.

– Сделаем? – уточнила я.

Даня кивнул и великодушно сообщил:

– Я прощаю тебя, Кать.

Я тяжело выдохнула. Вот такого поворота точно не ожидала.

– Дань, – сказала ему, – дело не в том, что я встретила другого. То есть я хочу сказать… Мы с тобой в любом случае должны расстаться. Я тебя не люблю.

– Кать, – он снова обиженно сморщил лоб. – Дай мне шанс. Мы ведь не чужие люди… Я понимаю, тебе нужно время, а я готов подождать. Я люблю тебя, Кать. И не хочу без тебя жить.

Впервые мне стало так жаль Даньку и так противно от себя. Вот что я за человек такой? Ни себе, ни людям…

В итоге, мы с Данькой застыли в неопределенных отношениях. Вроде бы были парой, даже за руку ходили, но ничего личного не было. Даже поцелуев. Он делал вид, что его это устраивает. А меня… Меня это и правда устраивало. Потому что Данька стал моей жилеткой в истории с Георгием. А тот так и не объявился.

Месяц я ждала, хватаясь за телефон при каждом звонке. А потом успокоилась. Погрузилась в работу, ходила с Данькой гулять и в кино, болтала ни о чем. Появилось ощущение, что пережить можно все, даже когда тебя бросает такой мужчина, как Георгий.

Перед новым годом Даня пригласил меня к себе в гости. То есть в его квартире я и раньше бывала, но только когда отца не было дома. А тут меня решили официально представить семье. Семья, правда, состояла только из одного члена: родители Даньки развелись, когда ему было десять. Мать жила в Москве, вышла второй раз замуж. А вот отец остался тут. Это неудивительно, судя по всему в нашему городке он добился неплохого положения.

Вопрос денег меня никогда не интересовал, хотя безусловно с Даней было комфортно. Напрягал, конечно, факт, что деньги эти отчасти отцовы. Данька в свои двадцать четыре работал на папу, а жил не только на зарплату, охотно запуская лапу в отцовские доходы. Пару раз я заводила с ним разговор на тему, что родители не вечны, и надо бы научиться самому себя обеспечивать, но он только махал рукой, и я в итоге забила.

Вечер предстоял тихий, семейный, я не стала выпендриваться. Надела скромное платье с рукавами и под горло, длиной почти до колена. Немного волновалась, конечно, по большей части из-за того, что какая из нас с Даней пара? Мы так и остались влюбленными только с виду, а к телу я его не подпускала. Честно ждала, когда терпение у парня кончится, но, как я уже говорила, упорства ему было не занимать.

По какой-то причине Даня решил, что я та единственная, с которой он должен провести жизнь. И был уверен, что рано или поздно я сдамся. Честно сказать, я уже и сама подумывала об этом. И даже решила: на новый год предложу ему съехаться. Чего уж, все равно больше никого в моей жизни не наблюдается. А Данька меня любит.

– Отец тебе понравится, – заметил он, когда мы уже поднимались по лестнице. – Он классный. Бабы по нему с ума сходят.

Я на такое определение только брови вздернула, но сказать ничего не успела, потому что Даня открыл дверь в квартиру.

– Пап, мы пришли, – позвал он, подмигивая мне и помогая снять куртку.

Я вылезла из рукавов, развернулась и замерла с открытым ртом. Слава богу, Данька был занят одеждой, и ничто не мешало мне стоять с изумленно-дебильным выражением лица. Потому что напротив стоял Георгий, облаченный в джинсы и легкий пуловер. И выглядел сокрушительно, прав был Даня.

– Знакомьтесь, – парень положил руку мне на плечи. – Пап, это моя Катя. А это мой отец, Георгий Олегович.

– Очень приятно, – мужчина, сложив на груди руки, сверлил меня взглядом. Облизав вмиг пересохшие губы, я кивнула в ответ.

– Мне тоже, – прошептала, не уверенная в том, что меня услышали.

– Ну проходите, – сказал Георгий и, развернувшись, двинул в сторону гостиной, соединенной с кухней.

Глава 3

Само собой, на званый ужин никто не рассчитывал. Данька суетливо вытащил из холодильника торт, стал разрезать, пока Георгий, усевшись за стол, не сводил с меня взгляда.

Сейчас он был другим: и мужчина, и взгляд. Не было теплоты, доброго внимания, про страсть я вообще молчу. Взгляд у него был холодный и резкий, так что я даже поежилась, присаживаясь за стол напротив него. Данька что-то болтал, рассказывал обо мне, нашем знакомстве, одновременно заваривая чай. А я ничего не слышала толком, сидела, затаив дыхание, и не могла глаз отвести от Георгия. Несмотря на ситуацию, такую двусмысленную и очевидно мало приятную, мне все равно хотелось спросить: почему ты ушел тогда? Почему не позвонил больше?

Чай мы пили под болтовню Дани, который словно не замечал царящего напряжения. У меня язык прилип к гортани, все, что я могла: изредка улыбаться, кидая взгляды то на отца, то на сына. Понемногу стало доходить, что я чуть не переспала с Даниным папой! Встречаясь в это время с самим Даней.

Меня прошиб холодный пот. Георгий наверняка знает, сколько мы с его сыном вместе, то есть понимает, что я по сути Дане изменяла. О Божечки! Он же может решить, что я не созналась в этом, что просто сделала вид, что ничего не было. Что я совершенно лишена каких бы то ни было моральных принципов…

Но Георгий решил, что все еще хуже. Дане позвонили, и он, извинившись, ушел в комнату. Естественно, мы сразу сцепились взглядами, а потом мужчина сказал, откинувшись на спинку стула и сложив на груди руки:

– Забавная ты девушка, Катя.

– Георгий…

– Олегович, – добавил он грубо, я только выдохнула. Ясно, субординация полная и бесповоротная.

– Георгий Олегович, – выдала против воли язвительно, – не знаю, что вы там успели надумать, но…

– А я ничего не успел, Кать. Я надумал уже давно.

– В смысле? – уставилась я непонимающе.

– Наша встреча не была случайностью. Мне донесли, что Данька встречается с девчонкой, которая старше его и довольно бедна. Намекнули, что ты охотница за деньгами. И я решил проверить, так ли это.

– Что? – выдала я шепотом в изумлении. – То есть все эти ухаживания…

– Точно, бутафория. А ты очень быстро сообразила, что я перспективнее Данилы, да? И решила сосредоточиться на мне. Сын к тому же так удачно уехал в командировку.

– Это вы его отправили? – настигло меня озарение.

– Я. Чтобы тебя ничего не смущало. Спать с подругой сына, сама понимаешь, я не собирался. Просто проверил свою теорию. А ты молодец, поняла, что рвать с Данилой необязательно. Если один сорвался с крючка, можно продолжать стричь влюбленного в тебя дурачка.

Я слушала, не веря своим ушам. Он это серьезно? Думает, я играла? Завлекала его, надеясь раскрутить удачный вариант? И когда не вышло, вернулась к старому? Он настолько не понял, с кем имеет дело? Не увидел, что я запала на него, как последняя идиотка?

Сказать я ничего не успела, вернулся Данька. Сел рядом, опять что-то начал болтать. А я находилась в таком состоянии, что просто не соображала, что происходит. До конца вечера больше ни слова не произнесла, а когда мы покинули квартиру, поняла, что злюсь. Ужасно, дико злюсь.

Вот он какой, Георгий… Олегович! Наглый, продуманный, бесчувственный чурбан! Считает, это нормально – влюбить в себя девушку и бросить, бросить прямо в постели! Да еще потом такое высказывать. Да, я не очень хорошо поступила с Даней, но я ему не врала, я все рассказала. А проверять меня таким образом, просто потому что у меня в кармане нет карты с миллионами на ней – так это вообще за пределами добра и зла. И этот человек еще что-то о нравственности говорит!

Злость зрела внутри меня, росла все больше и больше, потому я просто выставила Даню за дверь, путано объяснив, что устала. Весь вечер металась по квартире, чуть ли не рыча от злости. Бросалась к телефону с намерением позвонить Дане и через него высказать все, что думаю о его отце. Сама не знаю, как сдержалась. А с утра меня разбудил звонок. По инерции взяла телефон, но оказалось, звонят в дверь.

Кинула взгляд на часы, сонно потирая глаза. Десять утра. Кого только принесло? Дверь я распахнула, не глядя. Привыкла, наверное, что посторонних в моей жизни нет. А там стоял Георгий. Я захлопала глазами, глядя на него. А он окинул меня с головы до ног таким взглядом, словно я перед ним голая. Ну маленькая пижама так себе, конечно, прикрытие, но все же не голая, да?

Если вчера я была растерянна, то сейчас вмиг вернулась злость, напавшая вечером.

Сложив руки на груди, я поинтересовалась язвительно:

– Георгий Олегович, какими судьбами?

Он нахмурился, но спросил:

– Войти можно?

– Можно, вы только предупредите, когда будете сбегать. Я вас провожу.

Он одарил меня мрачным взглядом, но в прихожую вошел. Я протопала в кухню, щелкнула кнопкой чайника. Мужчина, появившись следом, осмотрелся и вполне себе вежливо поинтересовался:

– Присяду?

– Если не боитесь прикасаться к такой нищете…

Еще один мрачный взгляд, но теперь меня было им не сломить. Я смотрела в ответ ясно и открыто. Да, я повела себя неправильно, но и Георгий, будем откровенны, оказался не рыцарем в белых доспехах.

– Ты должна расстаться с моим сыном, – заметил мужчина тем временем. Я вздернула в удивлении брови.

– С чего вдруг?

– С того, что такой, как ты, не место в нашей семье.

– Такой, как я, это какой? – невинно уточнила у него.

Мужчина раздул ноздри. Очевидно, он злился не меньше моего.

– Ты была готова прыгнуть в мою постель, встречаясь при этом с моим сыном.

– Справедливости ради замечу, я не знала, что он ваш сын.

– Это ничего не меняет, – хмыкнул он. – Ты просто повелась на мои деньги и решила заарканить богатого мужика. А с Данилой на всякий случай не расставалась. Вдруг не выгорит. И когда не выгорело, осталась с ним.

– Считаете, я продажная шлюха? – спросила насмешливо.

Он промолчал, но ответ был очевиден. Кивнув, я сделала шаг в сторону мужчины, и он напрягся, следя за мной цепким взглядом.

– Вы что, боитесь меня, Георгий Олегович? – я сделала еще пару шагов и оказалась возле него. Наклонилась, опираясь руками на спинку его стула и заглядывая в глаза. – Или может, боитесь себя? Потому что хотите переспать с продажной шлюхой и ничего не можете с этим поделать?

Я склонилась к нему близко-близко, последние слова говорила, уже почти касаясь его губ своими. Смотрела в красивые глаза, темные от злости и желания, которое разливалось между нами, вышибая воздух из легких, не оставляя его в нескольких миллиметрах, разделяющих наши лица.

Он сдался первым, стал целовать, обхватив рукой за затылок, притянул к себе, усаживая на колени. А я печально подумала: может, я правда шлюха? Потому что даже сейчас мне хотелось отдаться этим рукам и губам. Да нет, это просто физиология, красивый мужик, длительное воздержание… И все же с трудом, но я преодолела себя, отстранившись, с улыбкой встала, отходя спиной к гарнитуру. Дыхание было ни к черту, сердце колотилось, как сумасшедшее.

– Ну что, Георгий Олегович? – спросила его. Он сжал зубы. Даже желваки заходили.

– Ты расстанешься с моим сыном, – мужчина поднялся, стараясь на меня не смотреть. – А иначе я тебе жизни не дам, поняла, Авдеева? Места себе не найдешь ни здесь, ни в любом другом городе.

И ушел, хлопнув дверью.

Глава 4

Я смотрела в стену перед собой. Было почему-то себя жаль. И даже немного его. Но больше всех Даню.

Потому что я действительно с ним порвала. Не из страха оказаться на обочине жизни, хотя он тоже имел место. Точнее, я не понимала, зачем лишать себя всего ради парня, которого я не люблю?

А Даньке будет лучше без меня. Помается, погорюет, и найдет себе девицу, с которой у него все будет хорошо. По крайней мере, будет секс.

Данька так не считал. Сначала не верил, потом умолял, ползал чуть ли не в слезах на коленях. Но я стояла на своем твердо.

Он наконец ушел. Я думала, навсегда. Оказалось, на два дня. Появился у моего дома пьяный ночью и орал под окнами, что любит только меня. Такие концерты продолжались регулярно в течение месяца. Я уже думала съехать, уверенная, что меня попросят отсюда. Но потом вроде прекратилось. То есть пить Даня не перестал, перестал приходить ко мне под окна. Однако то и дело звонил Костя, управляющий местного клуба, с просьбой забрать Данькино тело. С Костей мы были немного знакомы, так что я могла не беспокоиться, что Даньку просто вышвырнут на улицу, где его, чего доброго, побьют или обчистят.

Только радости от того, что мне приходится таскать его бренное тело, я тоже не испытывала. Возила его к себе домой. Но по утрам приходилось неизменно выслушивать пламенные речи о том, что совершаю ошибку. Слава богу, последний месяц было затишье, то есть Данька в моей жизни никак не проявлялся.

И тут снова здорово. Вот зачем повезла его к нему домой? Надо было потерпеть похмельные разговоры и отправить восвояси. А теперь у меня вроде как встреча на завтра запланирована. Впрочем, если Георгию что-то от меня надо, он и так найдет способ встретиться. Пусть будет «Корона», ладно уж. Послушаем, что ему на этот раз от меня надо.

И все-таки днем я маялась. Даже работа не помогала отвлечься. Что Георгий задумал? Зачем ищет со мной встречи?

И мыслишка закрадывалась, а вдруг он решил на все наплевать и быть со мной? Я прислушивалась к себе, но, честно сказать, душевного трепета не ощущала. То ли времени прошло достаточно, чтобы флер развеялся, то ли вся ситуация отшибла напрочь желание быть с этим мужчиной. Нет, он меня безусловно привлекал, но вот прежнего волнения не наблюдалось. Оно и к лучшему.

А вдруг он мне предложит вернуться к Даньке? Я аж похолодела. Парень явно до сих пор страдает. Вдруг отец решил, что как-нибудь переживет мою меркантильную сущность, главное, чтобы сын был счастлив. Пригрозит опять, что без штанов оставит, если откажусь. Ну уж нет. Возвращаться к Даньке у меня не было вообще никакого желания. Только расставшись с ним, я поняла, что наши отношения не надо было начинать. Вроде все так мило, ненавязчиво, а груз ответственности никуда не девается. Кому-то что-то да должен. И ладно бы чувства были, без них это вообще дорога в никуда.

В общем, я была рада, что с дороги этой сошла, и возвращаться на нее не собиралась. Пусть отправит Даню в лечебницу забугорную, только вот не ко мне.

Короче, работа не клеилась, и я, в конце концов, забила.

Часов в пять занялась сборами. Я бы отправилась в обычном платье, но «Корона» – престижный ресторан, так что вряд ли меня в нем вообще бы пустили на порог. Надела платье поприличней, сделала легкий макияж, волосы распустила. А, сойдет. Это же Матвеев искал со мной встречи, так что пусть терпит, какая есть.

В «Корону» я приехала на своем старом «Форде», который на фоне дорогих автомобилей выглядел, скорее, развалюхой, а не раритетом, как я себя убеждала. Швейцар смерил меня невозмутимым взглядом, пропустил внутрь.

– Я Екатерина Авдеева, – произнесла девушке-метрдотелю, которая на меня посмотрела с удивлением.

Видать, платье на мне было неподходящей ценовой категории. Но зато имя и фамилия что надо, потому что меня тут же повели аж в отдельный кабинет.

Постучав и услышав «да», девушка заглянула внутрь, где как раз в это время официант выставлял на стол заказ.

Я просочилась следом за метрдотелем, которая в это время сказала:

– Ваша гостья, Георгий Олегович.

Мужчина кивнул, а девушка с официантом покинули кабинет.

– Да вы тут прямо король, – хихикнула я, подходя ближе.

– Я заказал для тебя, надеюсь, ты не сочтешь это наглостью?

– Что вы, что вы, – я даже руку к груди приложила, присаживаясь напротив него. – Только за честь приму.

– Не ерничай, – поморщился он.

Я взяла вилку и грустно усмехнулась. Надо же, помнит, что я люблю. Даже не знаю, мило это или как? Я стала с аппетитом есть. Когда еще в таком дорогущем месте окажусь? А готовят тут вкусно. Матвеев сидел, наблюдая за мной.

Когда я разделалась с рыбой и сделала глоток воды, Георгий Олегович вздохнул, кладя локти на стол.

– Кать, – сказал серьезно, я сразу напряглась. – Я понимаю, что у нас вышла некрасивая история. И я виноват в этом не меньше, чем ты.

Ну вот, я опять в чем-то виновата. Ладно, я сейчас сыта, и мне не до споров.

– Но… Данила не может без тебя. Я думал, пройдет время, он успокоится. А с каждым месяцем становится только хуже.

– Вы к чему ведете? – все же спросила его, хотя уже догадывалась.

– Предлагаю заключить мировую.

Усмехнувшись, я откинулась на спинку стула, складывая на груди руки.

– Хотите, чтобы я к Даньке вернулась? – задала вопрос. Матвеев кивнул. Я отрицательно покачала головой.

Мужчина нахмурился.

– Кать, не надо упрямиться из принципа.

– Да нет никакого принципа, Георгий Олегович, – я принялась кромсать салфетку, откидывая на белоснежную скатерть маленькие кусочки. – Просто я не люблю вашего сына, и никогда не любила.

Матвеев сжал челюсть, мотнув головой. Наверное, в который раз обвел жирную галочку напротив определения «продажная шлюха». Только объясняться у меня не было никакого желания.

– Ты же была с ним почти год… – начал говорить, я кивнула, перебивая.

– Ага, и даже чуть с вами не переспала в этот же год. Забыли?

И невинно глазками захлопала. Вот как он меня не пришиб, не знаю. Выдержка у мужика железная.

– Короче, – отрезал он, – Данила просил меня о помощи. Поговорить с тобой, убедить вернуться к нему.

– Скажите, что у вас ничего не вышло.

– Я ему сказал, что ты к нему возвращаешься.

Тут я изумленно захлопала глазами. Все-таки сумел выбить из колеи, а.

– Смею вас огорчить, Георгий Олегович, но этого не будет. Даже если вы меня по миру пустите, я к вашему сыну не вернусь.

– Вернешься, – спокойно заявил он, я только зло вздохнула.

Упертый баран. В голове закрутилось много слов, но все какие-то неподобающие. Потому, громко отодвинув стул, я встала.

– Я отойду на пару минут.

Матвеев молча кивнул.

Я шла по коридору, ища туалет и бормоча сквозь зубы все те ругательства, что крутились на языке. Какое он имеет право распоряжаться чужими жизнями? Вот так захотел, разлучил, захотел, снова свел. Я что, марионетка на ниточках? Может, Даньке нравится прыгать через кольцо по приказу отца, но я вот точно не собираюсь.

В туалете похлопала по щекам ладонями, смоченными водой.

– Ненавижу тебя, Матвеев, – выругалась-таки вслух.

Промокнув лицо салфеткой, выбросила ее в урну. Из кабинки выскочила официантка и проскользнула мимо меня, пока я продолжала ловить дзен. Нужно быть спокойной и непробиваемой. Вернуться и прямо сказать, что он не имеет никакого права вмешиваться в мою жизнь и тем более к чему-то принуждать. Потом спокойно и с достоинством удалиться. Вот и все. Просто и ясно.

Покинув туалет, я побрела обратно по коридору. Он никак не пересекался с общим залом, за туалетом лестница на второй этаж и тупик. А так все один бесконечный коридор, и я чувствовала себя, как в особняке. Вот только привидения не хватало. Завернув в ту часть, где располагались кабинеты, увидела спину официанта, заходящего за угол в конце коридора. Странно, я думала, там стена.

Из любопытства дошла до конца. Оказалось, запасный выход. Только с чего он вдруг открыт? Может, персонал курить бегает? Дернув ручку, отворила дверь. В лицо подул свежий приятный ветерок. Я оказалась позади ресторана, отсюда до парковки рукой подать. Может, плюнуть на все и уехать? Ну а что? Это даже лучше, чем что-то там ему с достоинством отвечать. Он же начнет меня ломать, угрожать, подкупать… Ох, как мне не хочется все это слушать.

И я таки смалодушничала. Выскользнула через дверь и потопала к парковке. Уже видела свою старушку, когда вдруг меня схватили за локоть. Сильно так, я даже вскрикнула.

Обернувшись, увидела Эдика.

– Ты в своем уме? – почти крикнул он.

– В смысле? – я постаралась вырвать локоть, но не преуспела. – Ты что делаешь? Отпусти.

Эдик только ошарашенно качал головой.

– Тебя же посадят, – выдал он, а я только рот открыла.

Ну так далеко Матвеев вряд ли зайдет. Да и чего Эдик радеет обо мне?

– Слушай, не нагнетай, – выдернула зло руку.

– Ты вообще поняла, что сделала? – крикнул Эдик. – Он мертв!

– К-кто? – уставилась я на него.

– Георгий Олегович, кто же еще.

А я только открыла рот. Что еще за фигня?

Глава 5

– Я правильно понимаю, что между вами и погибшим был конфликт на почве личных отношений? – поинтересовался следователь по фамилии Артюшкин, круглолицый коренастый мужчина с седой головой, хотя на вид ему было не больше пятидесяти.

Я вздохнула. Врать, конечно, не имеет смысла. Но блин, ситуация просто ужас.

Я осознала случившееся только минут через пятнадцать. Сначала шла за Эдиком, ничего не соображая. В ушах стояли его слова, а я никак не могла соотнести их с реальностью. Что значит, Матвеев умер? Разве такое возможно? Мы же только что с ним говорили.

В кабинет меня, само собой, не пустили, да я бы и не пошла, смотреть на умершего человека не было никакого желания.

Сначала сидела, толком не понимая, что творится, и только потом наконец додумалась спросить Эдика:

– А почему ты сказал, что я с ума сошла? – посмотрела на мужчину, он только грозно нахмурился. Да и вообще, посматривали на меня все как-то странно.

Эдик вдруг быстро подошел, нависая над моим стулом, спросил:

– Сознайся, Катя, ты его?

Я немного похлопала глазами, не сразу вникнув в суть вопроса. А когда поняла, чуть не заорала:

– Да ты что, чокнулся, что ли?

Вскочила, но Эдик, надавив на плечо, усадил обратно.

– Следователь разберется, – ответил хмуро, – и лучше не дрыгайся. Я с тобой не буду церемониться, не Георгий Олегович…

Вот так и оказалось, что все вокруг меня подозревают. Я сидела, глядя в стену перед собой, и ловила все тот же дзен. Поймать его было сложно, в частности потому, что в голову лезли не самые приятные мысли. Мы с Матвеевым всегда были в напряженных отношениях… Еще ситуация с ним и его сыном, о которой несложно узнать… Вчера я ругалась с ним на улице… К тому же, черт дернул меня удрать через открытую дверь запасного выхода…

Матерь божья, но не решат же они, что это я?

– Как его убили? – задала вопрос, посмотрев на Эдика, который, кажется, занимался тем, что сторожил меня.

– Ножом в сердце.

Я представила эту картину, аж передернуло.

Тут появился следователь, и дело пошло живее. Первыми опросили меня и Эдика, который обнаружил Матвеева. Тот вызвал его, чтобы о чем-то попросить, но о чем, останется теперь неизвестным.

Потом следователь Артюшкин Леонид Константинович опросил всех и вся и снова вернулся ко мне. Я это время сидела в комнате в ожидании… Сама не знаю, чего. Единственное случившееся развлечение – взяли отпечатки пальцев.

И вот следователь принялся меня опрашивать второй раз. Поначалу он не особенно вникал в подробности, спрашивал о произошедшем, а вот теперь взялся всерьез.

Вздохнув еще раз, я поведала без прикрас всю историю. Хотя, конечно, постаралась донести до Артюшкина мысль, что я все-таки не двуличная стерва и на самом деле хотела расстаться с Даней, чтобы быть с Георгием.

Не скажу, что мне это удалось, хотя выражение лица мужчины вообще не отражало никаких эмоций, так что я не могла сообразить, как он относится к происходящему.

Артюшкин вспомнил и про вчерашний конфликт, Эдик, зараза, сдал поди.

– Зачем вы встречались сегодня? – задал вопрос.

– Он хотел, чтобы я вернулась к его сыну.

Артюшкин все-таки удивился, вздернул вверх брови. Да, вот такие мы все тут забавные… Были.

– Вы же утверждали, что Матвеев хотел, чтобы вы расстались.

– Хотел. Но осознал, что его сын без меня жить не может.

– А вы?

– А я могу. В плане, жить без Данилы. И возвращаться к нему не хотела. Это я и сказала его отцу. Потом ушла в туалет, а когда возвращалась, увидела официанта, сворачивающего за угол.

Теперь-то я уже сомневалась, что это был просто официант. Вдруг я видела убийцу? Ведь на улице я никого не обнаружила. Жаль только, даже рассмотреть не успела. Помню только, что среднего роста и светловолосый.

Об этом я, конечно, сразу следователю рассказала. Но он не проникся. Конечно, официанта можно и придумать, особенно когда его никто кроме меня не видел. Хотя Артюшкин выспросил все, что мог, но я его и тут не порадовала, как можно заметить. Но я тогда все равно не особенно паниковала. Мне казалось, все мы тут понимаем, что я, Катя Авдеева, и убийство ну никак не ходят под руку друг с другом.

– Правда ли, что, зайдя в туалет, вы сказали, что ненавидите Матвеева?

Я мысленно прорычала, вот как так? Все против меня.

– Это была фигура речи, – ответила все же. – Конечно, я не испытываю к нему теплых чувств, но в этом ведь нет ничего удивительного, как считаете?