Хлебать – не расхлебать

Олег Трегубов

Хлебать – не расхлебать

Глава 1

– Сжечь пособника дьявола, погубителя рода человеческого! – донёсся до меня надрывный преисполненный ненавистью женский голос, и толпа вокруг одобрительно загудела.

Я не видел, кто именно выкрикнул эту не предвещающую ничего хорошего фразу, так как мои глаза были спрятаны от окружающего мира под прочной тугой повязкой, свет через которую не смог бы пробиться, даже если б удалось заарканить солнце и притянуть его вплотную к моему испуганному лицу. Лицу обречённого на страшную мучительную смерть человека, ведь это как раз меня и хотели сейчас сжечь, причём абсолютно все, кто находился в данную минуту на площади. Вернее, не совсем человека, поскольку, по сути, я таковым не являлся. Но и пособником дьявола я уж точно не был, несмотря на то, что именно так думали потерявшие всякую надежду на лучшее жители этого мрачного, окутанного смрадом и насквозь пропитанного смертью города. Хотя нет, сейчас надежда у них всё-таки появилась. Правда, чтобы проникающая повсюду чума и её вечная спутница смерть исчезли и больше никогда не возвращались, необходимо было забрать мою жизнь. Так они считали, и я при всём желании не смог бы их переубедить.

– Убирайся обратно в преисподнюю, откуда ты вылез! – продолжали разлетаться над площадью дикие вопли обезумевших людей, а по-другому их назвать у меня язык не поворачивался. – Гори в адском пламени!

И как ни печально мне было это осознавать, но как раз такая участь меня и ожидала в самом ближайшем будущем – стать пищей для ненасытного огненного монстра, именуемого костром. Я был прочно привязан к столбу, торчавшему из его ощерившейся в зверином оскале пасти, а к моим ногам уже подбирались жаркие языки, которые извивались в диком танце и мечтали как можно скорее заключить меня в свои крепкие пламенные объятия. Даже самому заклятому врагу я не пожелал бы испытать на себе эти мучительные предсмертные ласки.

Больше всего сейчас мне хотелось пожить ещё месяц, или день, да пускай хотя бы и час. Только это, к сожалению, было несбыточной мечтой, поскольку пламя уже охватило мои ноги и поднималось всё выше и выше по содрогающемуся от невыносимой боли телу, пока не поглотило его полностью, оставив после своего кровавого пиршества только лишь мёртвый пепел. А затем налетел сильный ветер и разметал мои останки во все стороны, погрузив в небытие, как будто меня и не было вовсе на белом свете. От осознания этого я чуть не задохнулся, а в следующий миг чья-то когтистая лапа схватила меня за шиворот и выдернула из холодной и липкой пучины кошмара, в котором мне довелось побывать.

Некоторое время я никак не мог понять: кто я, где, и как здесь оказался? Вокруг было темно и пахло какой-то болотной сыростью, а сам я лежал на чём-то холодном и твёрдом, судя по всему, каменном. Но потом мой взгляд сфокусировался на зарешёченном окне, из которого тянуло свежим ночным ветерком и струился мягкий лунный свет, и внезапно я вспомнил, что меня зовут Сэйлак. Правда, сознание моё оказалось заперто в теле фермера по имени Боб Сандерс. Да и само тело, похоже, находилось сейчас в темнице.

Немного придя в себя и восстановив дыхание после увиденного страшного сна, картинки из которого даже после пробуждения никуда не делись и оставались всё такими же яркими и красочными, я приподнялся, сел и навалился спиной на стену. Собравшись с мыслями, я попытался соединить осколки воспоминаний в единое целое, и постепенно события из моего недавнего прошлого начали всплывать у меня перед глазами.

Некоторое время назад – думаю, что неделю или около того – мы вместе с Джоном Тёрнером благополучно вернулись из своего путешествия в 1812 год, сумев добыть там первый артефакт из списка, всего в котором было двенадцать пунктов. Нам казалось, что всё складывается удачно, мы спокойно перейдём к поискам второго артефакта, и у нас может получиться собрать их все вместе. Ведь если этого не сделать, тогда, согласно пророчеству, Земля будет уничтожена неизвестной ранее цивилизацией из космоса. По иронии судьбы я тоже являлся представителем этой цивилизации, местом обитания которой была далёкая планета Тарнериус и несколько её спутников.

Однажды мы получили сигнал о помощи с нашего космического корабля, который много лет назад отправился с исследовательской миссией на третью от звезды планету, именуемую, как я узнал впоследствии, Землёй, но так и не вернулся оттуда. На его поиски отправили ещё один корабль, в состав экипажа которого вошли четыре тарна, в том числе и я. Но при подлёте к тому месту, откуда был послан сигнал, в наш корабль с поверхности планеты попал какой-то яркий луч, который вырубил на нём всё оборудование, и в итоге мы разбились. А затем произошло удивительное – моё сознание каким-то образом оказалось в теле американского фермера, который стал свидетелем нашего падения.

Так начался мой земной Путь, который длится вот уже десять месяцев. За это время что мне только ни пришлось пережить, но в конечном счёте судьба свела меня с прекрасной женщиной по имени Вивьен, а затем и с её отцом – профессором Генрихом Ланге. От него я и узнал о пророчестве, в котором говорилось, что Землю от уничтожения может спасти ставший землянином представитель внеземной цивилизации. Для этого с помощью созданной профессором машины времени требовалось собрать двенадцать артефактов из прошлого. Но при первом моём перемещении меня постигла неудача, и я вернулся ни с чем. Тогда-то и стало известно, что я должен действовать не один, а вместе с преследовавшим меня агентом ФБР Джоном Тёрнером. Так мы с моим врагом стали напарниками и вынуждены были помогать друг другу для достижения общей цели.

Следующая попытка перемещения в 1812 год оказалась успешной: мы сумели отыскать первый из списка артефакт и вернуться вместе с ним обратно в 1951 год. А там нас ждал весьма неприятный, я бы даже сказал, печальный сюрприз. Во время нашего отсутствия Вивьен, к которой я успел привязаться и проникнуться тёплыми чувствами, случайно перенеслась в прошлое, спрятавшись в капсуле машины времени. И не просто куда-нибудь, а во Францию 1350 года – самый разгар второй волны эпидемии бубонной чумы, названной Чёрной смертью и скосившей за несколько лет почти половину населения Европы. Тогда же набирала силу и Святая инквизиция, и если бы у местных жителей возникли хоть малейшие подозрения насчёт Вивьен, её могли объявить ведьмой и сжечь на костре. Так что поиски второго артефакта пришлось отложить до того момента, пока она не будет спасена. Естественно, я сразу же вызвался отправиться за ней, а Джон Тёрнер отказался, объяснив это тем, что не собирается подвергать свою жизнь опасности заразиться чумой или быть сожжённым.

– А кто в этой камере? – раздался вдруг чей-то глухой голос, вынудив меня на время отвлечься от воспоминаний.

– Там колдун, которого схватили вчера, – отозвался его невидимый собеседник.

Голоса доносились из-за двери, и я понял, что это разговаривали между собой два тюремщика. А судя по тому, что их языки заплетались, причём довольно сильно, оба они были пьяны.

– Колдун?! – воскликнул первый. – Открой дверь, я хочу посмотреть на него!

– С ума сошёл? Хочешь, чтобы он и на тебя чуму наслал? Тем более, уже сегодня днём ему предстоит сознаться в колдовстве, а если он сбежит, то нам с тобой головы оторвут.

– Так он ещё не сознался?

– Пока нет. Говорю же, его только вчера поймали и пока бросили в камеру. Но ничего, никуда не денется. Вот поломают на дыбе, повыдёргивают ногти, прижгут раскалённым железом, и обязательно сознается.

– Ну ладно, пойдём тогда ещё выпьем, – сказал первый тюремщик, который больше не порывался войти ко мне в камеру.

– Дело говоришь, – обрадовался второй.

За дверью раздались гулкие звуки удаляющихся шагов, и вскоре вновь стало тихо. Я же ещё долго сидел, прокручивая в голове их слова. Похоже, прав был профессор, когда говорил, что под пытками в колдовстве сознавались практически все, за исключением тех, кто не выдерживал страшных мучений и умирал раньше времени. И вот теперь меня ожидала та же участь: либо испустить дух в пыточных застенках, либо сгореть заживо на костре, прямо как в моём сне. Естественно, мне не хотелось ни того ни другого, да только вот выбора у меня кроме этих двух вариантов не было.

Устав от тяжёлых дум о своей незавидной судьбе, я опять окунулся в воспоминания и вновь мысленно перенёсся в то время, когда мы с Джоном Тёрнером вернулись из 1812 года с первым артефактом в руках и узнали от профессора Ланге о печальном происшествии, приключившемся с его дочерью.

– Так Вы говорите, Вивьен случайно переместилась в 1350 год во Францию? – спросил я, когда уже было принято общее решение, что именно мне предстоит отправиться на её поиски. – Как я понимаю, чума – это какая-то болезнь? Хотелось бы узнать о ней поподробнее. Как мне обезопасить себя и Вашу дочь от заражения?

– Да, это страшная болезнь, – кивнул профессор. – Присядьте, рассказ может затянуться.

Мы с Тёрнером устроились на диване рядом с профессором и приготовились слушать. А тот, немного подумав, начал объяснять, с чем именно мне предстоит столкнуться:

– К сожалению, Вивьен оказалась едва ли не в самом ужасном временном периоде из всех возможных. Именно тогда, а если быть точным, то в 1346 году, за четыре года до появления моей дочери во Франции, до Европы докатилась ужасная болезнь, опустошающая города и убивающая всё на своём пути – бубонная чума. Вообще, эпидемия чумы 1346-1353 годов была уже второй по счёту в истории, первая случилась в шестом веке нашей эры. Но она стала намного страшнее. Не зря же эту вторую пандемию прозвали Чёрной смертью.

– И что же, от неё не было никакого спасения? – растерянно спросил я, слегка озадаченный словами профессора.

– Если человек подхватывал эту ужасную заразу, то в девяноста девяти процентах случаев умирал, – ответил тот. – Медицина тех лет оставляла желать лучшего. Конечно, заражались не все, но очень многие. В каких-то отдалённых деревнях могли и не слышать ни о какой болезни, в городах же она забирала в загробный мир половину, а в некоторых случаях почти всех жителей.

– А как сделать так, чтобы зараза не прицепилась ко мне? Или если я найду Вивьен, а она уже заболеет, как мне её вылечить?

– Если ты её найдёшь, – начал говорить профессор, но тут же поправил сам себя. – Вернее, когда ты её найдёшь, поскольку я надеюсь, что так оно и произойдёт, вы сразу вернётесь обратно, так что тебе в любом случае не придётся её лечить. Но на твои вопросы я отвечу позднее. Сначала я хотел бы рассказать, что вообще представляет собой чума и откуда она появилась. Это болезнь, вызываемая чумной палочкой. Она пришла из Монголии, до сих пор являющейся одним из основных природных очагов чумы. Всё началось с пустынного сурка. Он был любим кочевниками за его запасы жира и шкуру, из которой монголы делали себе головные уборы. Именно так со зверька на человека и попадали заражённые чумой блохи. Но эти мелкие насекомые не смогли бы сами допрыгать до Европы и уничтожить миллионы людей, тут им помогли крысы. Они прятались в запасах, которые несли караванщики и торговцы.

Сделав паузу, профессор сказал:

– Что-то у меня в горле пересохло.

После этих слов он поднялся, взял со стола стакан воды, сделал несколько глотков, а затем вернулся на своё место и продолжил:

– Первая вспышка чумы в Монголии перекинулась на Китай, буквально выкашивая целые города. Но это было только началом, и Чёрная смерть двинулась на запад по Великому шёлковому пути и морским караванным дорогам. Бывало даже, что в порты прибывали корабли с одними трупами на борту, за исключением лишь нескольких выживших. Она была самым настоящим захватчиком, завоевателем, ненасытным монстром, поглощающим всё новые и новые страны, и вскоре докатилась до Италии. Итальянцы первые, кто начал применять карантин, что означало на их языке «сорок дней». Именно столько все прибывшие корабли и караванщики должны были выждать, прежде чем им позволяли зайти в город. А потом болезнь двинулась на север и охватила всю Европу, в том числе и Францию. Туда мою дочь и забросило, в самый настоящий кромешный ад.

Профессор замолчал, тяжело вздохнул и опустил голову, поэтому я постарался его успокоить:

– Не переживайте, я обязательно разыщу Вивьен, чего бы мне это ни стоило. Поделитесь ещё какой-нибудь информацией, которая может пригодиться мне.

Профессор кивнул и стал рассказывать дальше:

– Никто не понимал истинной причины болезни. Врачи не знали, как лечить её, к тому же им мешали толпы причитающих священников, которые твердили, что если люди умирают, то такова воля божья. Помимо простых врачей были ещё и хирурги, которые решили, что победить болезнь можно, вскрывая бубоны.

– Что вскрывая? – спросил я его.

– Бубоны. Это распухшие лимфоузлы, поражённые чумной бактерией. Отсюда и название «Бубонная чума». Только вот вскрывать их не только бессмысленно, но ещё и опасно. Кстати, именно хирурги тех лет и придумали костюм чумного доктора.

Заметив, что я собираюсь задать вопрос по поводу этого костюма, профессор махнул рукой.

– Потом расскажу, что это такое, когда мы будем готовить тебя к перемещению. Так вот, как я уже говорил, никто и не догадывался, что чума пришла от блох и крыс. Считалось, что ветер с востока принёс опасный миазм, который оседал на людях и убивал их, а затем и сами умершие начинали источать его. Чего только люди не придумывали, чтобы избавиться от этого миазма: звонили в колокола в надежде отпугнуть заразу, заводили домашних птиц, чтобы те летали по комнатам и вентилировали воздух, и многое другое. Но ничего не помогало. Также вышел указ, что все, у кого дома есть умершие родственники, должны сдать их тела специально созданным бригадам, которые собирали трупы и сжигали их в огромных ямах за городом. Ходили слухи, что они забирают в том числе ещё живых больных, чтобы не возвращаться лишний раз в один и тот же дом. Виноватыми делали всех и вся, возрождались языческие культы и суеверия, начинались гонения на потенциальных «отравителей» и «распространителей чумного яда», а также произошёл всплеск религиозного фанатизма и нетерпимости. А чуть ли не самой популярной причиной появления чумы, особо продвигаемой церковью, были козни дьявола и его приспешников: ведьм, колдунов и прочей нечисти. Святая инквизиция, созданная за столетие до тех страшных событий специально для борьбы с ересью, во время эпидемии чумы особенно активизировалась: хватали всех, кого считали подозрительными, а затем с помощью пыток выбивали из них признание в колдовстве. Одним словом, творился самый настоящий кошмар. А к середине 1350 года, как раз куда тебе и предстоит отправиться, чума постепенно пошла на спад, оставив после себя горы сожжённых трупов.

На этом рассказ профессора закончился, и мы перешли ближе к делу. Было решено перенести мою отправку в прошлое на следующее утро, так как необходимо было собрать вещи и как следует подготовиться. К тому же мне требовался отдых после моего предыдущего путешествия.

– Вивьен должна была попасть сюда, – сказал профессор, показывая место на карте, над которой мы склонились все втроём. – Но тебе самому известно, что ты можешь появиться не в точности там, а в радиусе нескольких десятков километров, так что обнаружить следы моей дочери будет довольно сложно. Это удастся только в том случае, если кто-нибудь что-нибудь видел или слышал, так что придётся походить по окрестным деревням и городам и поспрашивать местных жителей. Только постарайся делать это как можно аккуратнее, не вызывая подозрений. Уж больно времена неспокойные.

Затем он задумчиво почесал подбородок и добавил:

– Пока ты отсутствуешь, надо будет что-то такое сообразить, чтобы при следующем перемещении, когда вы отправитесь за вторым артефактом, больше не было разброса от заданных координат при появлении в прошлом. Ладно, я попробую поискать какое-нибудь решение.

Мне понравилась уверенность профессора в том, что у меня получится найти Вивьен и вернуться обратно. Честно говоря, сам я сильно сомневался в успехе задуманного нами предприятия. И одним из главных вопросов, который волновал меня особенно сильно, было то, как можно уберечься от смертельно опасной болезни, именуемой бубонной чумой. Поэтому я спросил:

– Скажите, а как зараза передаётся людям? Вы говорили, что от блох.

– Да, от блох, – кивнул профессор. – А если кто-то заболевал пневмонией, то и воздушно-капельным путём, а проще говоря, просто по воздуху.

– И ещё Вы упоминали о каком-то костюме чумного доктора. Что это такое?

– Чумными докторами, или врачевателями чумы, называли тех врачей, которые лечили бубонную чуму, или, по крайней мере, пытались это делать. Для них был разработан специальный костюм, который защищал их от заражения. Шился он из кожи и промасленной ткани таким образом, чтобы максимально закрыть тело. Главной его отличительной чертой была маска, похожая на птичий клюв, куда клались различные травы, а также большие стеклянные линзы в прорезях для глаз.

– И Вы дадите мне такой же костюм? – спросил я.

– Нет, я дам тебе маску с хорошим фильтром, не такую объёмную. А с головы до ног закутаешься в большую чёрную накидку. Но всё равно постарайся ни с кем особо не контактировать, а когда будешь разговаривать с местными, то делай это на расстоянии. И чужую пищу не бери, у тебя будет с собой достаточно припасов.

– Может, ему вколоть вакцину? – предложил Джон Тёрнер. – Так будет безопаснее. Насколько я знаю, к настоящему времени её уже придумали.

– Хорошо бы, – вздохнул профессор. – Да только где её сейчас найдёшь, тем более в Тибете? Так что придётся как-нибудь без неё обойтись. Но антибиотики в рюкзак я на всякий случай положу. Сэйлак, если почувствуешь, что заболел, тут же начни принимать их.

– Лучше бы, конечно, чтобы зараза не пристала ко мне, – произнёс я, изобразив на лице некое подобие улыбки. – Хорошо, профессор, я всё понял.

– Французский язык ты уже знаешь, – продолжил тот, – так что в этом плане проблем не должно возникнуть. Вроде бы я всё сказал, а теперь давайте приступим к сборам.

Он поднялся с дивана, и мы с Тёрнером последовали его примеру.

К вечеру всё было готово. Профессор собрал в объёмный рюкзак запас продуктов, которого должно было хватить недели на две: в основном консервы, а также воду. Ещё нож, спички, карту, чтобы я мог ориентироваться на местности, и кое-какие лекарства, в том числе антибиотики. Подобрали мы и одежду, чтобы особо не выделяться, но в то же время быть защищённым от заражения чумой.

– Конечно, маска не совсем обычная для того времени, – задумчиво произнёс профессор, разглядывая надетое на меня средство защиты. – Но люди спасались как могли, так что думаю, что сильно привлекать внимание она не будет. А теперь давайте отдыхать, завтра у тебя трудный день.

На следующее утро всё было готово к отправке меня в прошлое. Мы пришли в пещеру, в которой стояла собранная профессором машина времени, и я в очередной раз подумал, что этот человек – самый настоящий гений. Даже на моей планете, несмотря на более развитые технологии, так и не смогли научиться преодолевать временные границы, у него же это получилось. В центре машины времени находилась большая капсула наподобие шкафа с дверками, из которой и происходило перемещение, а по сторонам различные механизмы, а также шестерёнки и рычаги.

Дату менять не стали, а оставили ту, куда отправилась Вивьен, то есть тринадцатое августа 1350 года. Координаты тоже не тронули, хотя я всё равно мог появиться где угодно в радиусе нескольких десятков километров от места появления Вивьен.

– Пока ты ищешь мою дочь, я попробую придумать, как убрать такой разброс, – ещё раз повторил профессор.

Потом он взял трубку с расширением на конце, куда наговаривались задания на возврат, и громко произнёс:

– Найти Вивьен Ланге, обнять её и вернуться вдвоём обратно в наше время, только через сутки после отправления в прошлое!

После этого он повесил трубку на место, повернулся ко мне и сказал:

– Всё, устное задание в машине, заходи в капсулу, и я нажму на рычаг.

Я пока ещё был без маски, поэтому спросил:

– А почему через сутки? Раньше ведь брали в запас три дня, чтобы не встретиться случайно в нашем времени с самим собой.

– Хватит и одного, – махнул рукой профессор. – Сегодня отправишься в прошлое, а завтра вернёшься вместе с Вивьен. Я очень на это надеюсь. Только обязательно крепко её обними, чтобы она не осталась там.

– Хорошо, – кивнул я, а затем надел маску, взвалил рюкзак на плечи и вошёл в капсулу.

Профессор закрыл за мной двери, и сразу же стало темно. Потом послышался его далёкий голос:

– Запускаю!

В следующую секунду вмонтированные в стены, пол и потолок линзы засветились ярким светом в хаотичном порядке. Это профессор нажал на рычаг и запустил процесс перемещения в прошлое. Всё повторилось, как и в предыдущие разы: в глазах зарябило, потом появился ветер, который завертелся вокруг, отчего у меня закружилась голова. Мне показалось, что я перевернулся вверх тормашками. Затем я вообще перестал ощущать своё тело. Неожиданно раздался громкий хлопок, и меня поглотил плотный туман. Впрочем, не прошло и десяти секунд, как он развеялся, и я увидел, что нахожусь на опушке леса.

Мне сразу стало ясно, что я оказался в довольно мрачном мире, окутанном страхом и безысходностью. Небо было затянуто тёмно-серыми облаками, сквозь которые не могли пробиться солнечные лучи. Правда, вскоре я понял, что виноваты в этом не только облака, но и густой дым. Впереди виднелась какая-то деревня, охваченная пожарищем. Вернее, почти все дома уже прогорели, а от их обугленных головёшек как раз и шёл тот самый дым, который я принял поначалу за тёмные облака. Некоторое время я наблюдал за этой пугающей картиной, пытаясь разглядеть в ней хоть кого-нибудь из местных жителей, да только всё тщетно – деревня казалась вымершей. Но надо же мне было с чего-то начинать поиски Вивьен, поэтому я вздохнул, собрался с духом и решительно шагнул вперёд навстречу неизвестности.

Глава 2

В деревне, а точнее, на пепелище, оставшемся на месте бывшей деревни, стоял ужасный смрад. Даже несмотря на маску, мой нос всё равно улавливал едкий дым, смешанный с непередаваемым запахом тлеющего обугленного человеческого мяса, и я ощутил рвотные позывы. Примерно то же самое я испытывал во время своего плавания из Соединённых Штатов Америки в Китай, когда в первые дни меня одолевала морская болезнь. Но ведь я смог победить её, значит, и сейчас должен был справиться. Закрыв глаза, я мысленно досчитал до десяти, а когда вновь открыл их, то почувствовал себя уже намного лучше и смог двигаться дальше. Хотя двигаться здесь было особо некуда, так как деревня и в самом деле словно вымерла: ни собак, ни домашних птиц, ни тем более живых людей, лишь несколько обугленных трупов. Остальные жители, наверное, сгорели прямо в домах, поскольку такое зловоние не могли источать только увиденные мною человеческие останки.

Я медленно шёл вперёд, оглядываясь по сторонам на чёрные дымящиеся развалины, и прислушивался к оглушительной тишине. Я раньше и не знал, что так бывает, но она действительно оглушала. У меня в голове даже промелькнула мысль, что если задержаться в этом мрачном месте на какое-то время, то можно запросто сойти с ума. Внезапно я услышал какие-то звуки и замер. Они были похожи на плач ребёнка, и сначала я решил, что и в самом деле тронулся рассудком. Тряхнув головой, я снова прислушался, но звуки никуда не исчезли. И как только мне стало ясно, что это действительно плачет ребёнок, я стал искать, где именно. Тут мой взгляд остановился на небольшом сарае, который сгорел не полностью, а только лишь частично. Судя по всему, оттуда эти звуки и доносились, да больше было и неоткуда, поэтому я осторожно направился прямо к нему, не забывая при этом с опаской озираться. Кто-то ведь поджог деревню, и существовала вероятность, что поджигатели могут вернуться, а мне нисколько не хотелось с ними встречаться. Вот ребёнок – другое дело. У него можно попробовать выведать, что произошло.

– Здесь кто-нибудь есть?! – выкрикнул я по-французски, остановившись возле сарая.

Только из-за того, что на мне была маска, мой голос прозвучал очень глухо. Тем не менее, детский плач в сарае прекратился. А в том, что ребёнок прятался именно там, я уже нисколько не сомневался.

Теперь я оказался перед выбором: снимать ли мне маску при разговоре с кем-либо, подвергаясь при этом опасности заразиться чумой, или общаться в маске, но тогда мои собеседники либо попросту не поймут меня, либо испугаются и вообще откажутся идти на контакт. В принципе, сейчас, наверное, можно было снять её. Ведь говорил же профессор, что тела специально сжигали, чтобы избавиться от заразы, значит, здесь я мог не бояться. Вот когда вокруг будет много живых людей, тогда лучше поберечься, ну а пока необходимо выманить ребёнка на улицу и расспросить его о случившемся. Поэтому я снял маску, едва не раскашлявшись при этом от дыма, и повторил свой вопрос: