Слим Эванс и его лошадь Молния

Грейхэм Дин

Слим Эванс и его лошадь Молния

На Заоблачной тропе

Скалистые вершины Кайонов отбрасывали все более глубокие тени на их восточные склоны, когда июльское солнце, огненный шар в безоблачном небе, склонилось к горизонту.

Осторожно пробираясь по одному из перевалов Кайонов, ковбой ехал на гнедой лошади. Пыль толстым слоем покрывала и лошадь, и всадника, потому что в тот день они долго ехали по тропе, а в стране Кахон уже несколько недель не было дождя.

Преодолев последний крутой подъем, ведущий к вершине перевала, перед ними открылась новая страна. Гнедая лошадь встала, когда ее всадник спешился, более чем немного окоченевший от многочасового пребывания в седле и сильной дневной жары.

Ковбой ласково похлопал по лошади.

– Это была долгая поездка, Молния, старушка. Мы отдохнем здесь несколько минут, а потом посмотрим, сможем ли мы найти хорошее место для ночлега.

Узкая тропа расширилась на вершине, и там было болото с небольшой травой, которая избежала палящих лучей летнего зноя.

Лошадь начала пастись, а ковбой присел в тени валуна.

Весь день лошадь и всадник с трудом поднимались по склону с востока, следуя по малоиспользуемой тропе. Прикрыв глаза ладонью, ковбой попытался идти по следу. Он поворачивал на запад и север, в страну, которая была густо покрыта лесом и, казалось, была богата пастбищами – страна, новая как для лошади, так и для всадника.

В двадцатый раз за последние три дня ковбой сунул руку во внутренний карман и вытащил конверт. Он развернул письмо, которое в нем содержалось, и пробежал его озадаченным взглядом. Оно было адресовано Слиму Эвансу, ранчо "Летающая стрела", Санфилд, Вайо.

“Дорогой Слим, – начиналось письмо, – я нуждаюсь в твоей помощи. Дела идут плохо в стране Ползучих Теней за Кайонами, и я рассчитываю на то, что ты устранишь проблему. Необходима величайшая секретность, поэтому пусть никто, кроме твоего отца, не узнает об этом послании. Встретимся 22-го у подножия тропы Скай-Хай на другой стороне Кайонов. Тогда я все объясню.”

Послание было подписано Биллом Нидхэмом, секретарем Ассоциации скотоводов Горных штатов.

Слим Эванс сложил письмо и сунул его обратно в конверт, который теперь был сильно помят.

Это был вызов, которым он не мог пренебречь, и таинственный тон письма пробудил его любопытство. Раз или два за последние два года ему удавалось помочь Биллу Нидхэму и Ассоциации горных штатов в поимке угонщиков. Билл был старым другом семьи Эвансов, и Слим поспешил свернуть свою сумку и отправиться по Заоблачной тропе над Кайонами.

Это была лучшая часть еще одного дня пути к подножию тропы, но он мог замедлить быстрый темп, который поддерживали они с Молнией, потому что он был в пределах отведенного времени.

Тонкие морщинки прорезали лоб Слима, когда он посмотрел вниз с вершины тропы в сторону страны Ползучих Теней. Хотя он находился менее чем в ста пятидесяти милях от Летящей Стрелы, где он вырос, для него это была новая страна, прямо напротив южной границы Монтаны с Плохими Землями, примыкающими к ней на востоке.

Слим задался вопросом, не вызывал ли Нидхэм его по делу о краже скота. Но это казалось едва ли возможным, поскольку в ассоциации был небольшой штат людей, которые посвящали все свое время и энергию борьбе с ворами скота. Единственной работой Слима в этом направлении было несколько небольших расследований вблизи домашнего ранчо, где он смог сэкономить ассоциации на отправке одного из своих штатных детективов.

Билл Нидхэм был единственным человеком, у которого был ответ, и Слим неохотно покинул прохладную тень скалы. Молния откликнулась на его свист, и ковбой вскочил в седло.

– Еще полчаса, Молния, и мы поищем лагерь, – сказал Слим, проводя пальцами по гриве своей лошади.

Молния, прекрасная лошадь, была высокой, хорошо сложенной, с достаточно сильными ногами, чтобы выдерживать потрясающую скорость даже в суровых условиях коровьей страны.

На ее лбу выделялась белая звезда, а на каждой ноге был белый ошейник чуть выше сустава. Было очевидно, что лошадь и всадник понимали друг друга, потому что время от времени Слим заговаривал с Молнией, и кобыла, казалось, кивала в ответ.

Заоблачная тропа почти не использовалась в течение полудюжины лет, новая тропа через Кайоны проходила в девяти милях к югу по более легкому проходу. Много лет назад Заоблачная тропа была одним из главных маршрутов через горы, по ней с грохотом проезжали ковбои и стада из страны Ползучих Теней. Теперь старая дорога заросла сорняками, и осталось только подобие тропы.

В течение получаса Слим и Молния спускались с вершины в устойчивом темпе. Тропа огибала скалистый мыс, и небольшой участок леса впереди намекал на подходящее место для лагеря.

Горный ручей, поредевший от отсутствия дождей, спотыкаясь, бежал по своему каменистому руслу. Там было достаточно травы и много укрытий. Слим спешился, ослабил подпруги и снял тяжелое седло и одеяло со спины Молнии. Он вынул удила изо рта гнедой, перекинул поводья через великолепную голову, и Молния была свободна, чтобы пастись в поисках любых кусочков травы, которые можно было найти в маленькой долине.

Слим отстегнул тонкий вещевой мешок, который он нес за седлом, и достал набор для еды. Он путешествовал налегке.

Прежде чем приготовить себе ужин, он снял поношенные кожаные ботинки, которые защищали его ноги, и спустился к небольшому ручью. Вода была прохладной и сладкой, и он жадно напился из стремительного ручья. Затем он тщательно вымылся, напоследок окунув голову в воду.

Когда он смахнул воду с глаз, то увидел Молнию, стоявшую немного ниже него и смотревшую на него с укоризной.

Слим рассмеялся.

– Лучше попробуй немного воды, чтобы смыть грязь, – усмехнулся он.

Но Молния презрительно фыркнула, сделала большой глоток и снова вернулась к пастьбе.

Прохладная вода сильно освежила Слима, и он принялся за приготовление вечерней трапезы. Было еще полчаса до захода солнца, но он был в седле с восхода, и, хотя он был закален жизнью в горах, жара утомила его. Он был готов завернуться в одеяло, как только покончит с едой.

На участке леса было много сухих дров, и вскоре Слим развел небольшой бездымный костер. Обилие бекона, хлеб, который теперь был не слишком свежим, и маленький кофейник кофе завершили ужин.

Слим только что закончил превращать бекон в хрустящую, восхитительную коричневую корочку, а кофе кипел на углях, когда снизу донесся выстрел из винтовки.

Ковбой сделал паузу, бекон был на полпути между его оловянной тарелкой и ртом. Раздался еще один выстрел, за которым последовала автоматная очередь. Слим услышал внезапный крик боли смертельно раненой лошади и одним глотком прикончил бекон.

– Молния! – позвал он.

Гнедая, находившаяся теперь в сотне ярдов от него, услышала крик и помчалась во весь опор.

Слим перепрыгнул через костер и нырнул в небольшую кучу вещмешков рядом со своим седлом. Из седельной сумки он вытащил патронташ и кобуру. Он быстро пристегнул его к поясу, задержавшись ровно настолько, чтобы убедиться, что тяжелый пистолет 38-го калибра в кобуре свободен.

Из сумки, пристегнутой к седлу, он вытащил винчестер 30 калибра. С первого взгляда он понял, что магазин полон, и перекинул через плечо дополнительный пояс с патронами.

Стрельба внизу приближалась неуклонно. Седлать было некогда, и Слим вскочил на Молнию и помчался по Заоблачной тропе.

Бушвокеры

В бешеном галопе Слим и Молния помчались вниз по долине. Как истинная пастушья лошадь, Молния чувствовала препятствия почти до того, как они появлялись в поле зрения, и не раз вытягивала свои длинные ноги, чтобы перепрыгнуть через плохо видимые места на тропе. При том темпе, с которым они двигались, падение было бы фатальным для обоих.

Долина расширилась, а лес поредел. Слим резко натянул поводья Молнии. Перед ними была большая промоина, усеянная валунами, которые были снесены с вершин Кайонов весенними потоками. Где-то в массе валунов скрывался секрет непрерывной стрельбы.

Слим внимательно слушал. Три винтовки лаяли свою песню смерти. Насколько он мог судить по стрельбе, было двое против одного, и он проголосовал за место у ринга.

– Ты останешься здесь, – сказал он Молнии. – Я не могу сказать, с чем я столкнулся, а ты довольно крупная мишень.

Он соскользнул с гнедой и нырнул между валунами. Небо было ярко-красным, когда солнце опустилось за горизонт. Из низин уже наползали тени. Оставалось самое большее пятнадцать минут света, в течение которых он мог надеяться на любую стрельбу, если попадет в беду.

Слим переходил от валуна к валуну, быстро приближаясь к месту стрельбы. Казалось, она была сосредоточена справа от него, и он неуклонно двигался в этом направлении. Минуту спустя он увидел, как открывается небольшой спуск с главной долины. Затем он заметил лошадь, которая была убита. Животное лежало прямо перед небольшой долиной. Немного левее Слима был огромный валун, и ему удалось заползти на него. С этой позиции разворачивалась вся сцена.

Всадник мертвой лошади оказался в ловушке в небольшой промоине. Он попытался сбежать, но оказался в похожем на коробку каньоне со стенами, слишком крутыми, чтобы по ним можно было взобраться. Он укрылся за скалами и теперь тщательно и методично стрелял в людей, которые сбили его с ног.

Через несколько секунд Слим заметил стрелков, убивших лошадь. По одному с каждой стороны они постепенно приближались к человеку, оказавшемуся в ловушке в каньоне.

Слим еще раз взглянул на свой Винчестер. Дистанция была небольшой – менее двухсот ярдов. Ветра не было, но свет быстро угасал.

Ему не нравилось, как люди приближались к пойманному в ловушку всаднику. Их действия были слишком смертоносны, они стреляли слишком спокойно. Было очевидно, что они не хотели, чтобы их жертва вышла живой. Это был нечестный бой, и Слим проявил значительный интерес к спору, прижимая гладкую рукоятку винчестера из орехового дерева к щеке.

Острым взглядом и уверенными пальцами он прицелился в ближайшего стрелка. Но мужчина стоял к нему спиной. Он не мог стрелять без предупреждения. Слим слегка расслабился и послал звонкий призыв, эхом разнесшийся по долине.

– Привет, да! Привет! Что там происходит?

Стрельба внезапно прекратилась, и двое изумленных стрелков повернулись к нему, их оружие было готово к немедленному действию. Но Слим, растянувшийся на вершине большого валуна, был практически невидим на таком расстоянии. От человека, запертого в каньоне, не доносилось ни звука.

– Что здесь происходит? – снова закричал Слим.

Должно быть, он слегка приподнял голову, потому что один из стрелков выстрелил, и пуля ударила в валун менее чем в трех футах от него.

Это было объявлением войны, и Слим принял вызов. Он мог бы хладнокровно застрелить противников, но он дал им шанс – два шанса.

Выстрел, произведенный в Слима, все еще отдавался эхом над долиной, когда ковбой из "Летящей стрелы" выстрелил дважды. Раздался резкий крик боли одного из стрелков, и Слим услышал, как ружье с грохотом упало на камни. Он целился в локоть, который всего на секунду появился с одной стороны валуна. Очевидно, его цель была верной.

Человек, оказавшийся в ловушке в каньоне, снова вступил в бой, и стрелки оказались между двух огней: Слим с одной стороны и неизвестный с другой. У них не было особого желания подвергать себя смертельной стрельбе Слима, и они довольствовались тем, что дождались темноты.

Слим перестал стрелять. Безрассудная пальба была бы пустой тратой свинца, и шансы попасть в кого-нибудь были крайне малы.

Сумерки сгустились, и вечерняя звезда выглянула на усыпанную валунами отмель, которая несколько минут назад гудела свинцовой смертью.

Наступила ночь, и вместе с ней долина проснулась от новых звуков – шума ботинок, скребущих по камням, когда их владельцы неуклюже пытались передвигаться в тишине. Слим снял свои собственные ботинки и в одних носках тихо направился к тому месту, где в последний раз видел стрелков. Острые камни кололи его ноги, но он двигался бесшумно, уверенно продвигаясь вперед.

Еще через несколько минут новая луна прольет свои слабые лучи на Кайоны, но, возможно, они не проникнут в эту отдаленную долину. Слим чуть не споткнулся о винтовку, которую уронил мужчина. Приклад оружия был разбит ударом его пули, и винтовка была бесполезна. Слим положил ее обратно на землю и медленно двинулся к устью каньона. Ему было любопытно узнать личность человека, который стал мишенью для жестокого нападения боевиков.

Ковбой "Летящая стрела" был почти у входа в каньон, когда его остановил грохот летящих копыт. В скачущей интонации было что-то знакомое. Дикий стук копыт звучал как Молния. Но этого не могло быть. Он оставил Молнию далеко на тропе.

С растущим страхом в сердце Слим отбросил осторожность и помчался обратно по тропе. Камни царапали его ноги, но с его единственной мыслью о Молнии не было времени останавливаться и искать валун, на котором он оставил свои ботинки.

Дорога выровнялась. Слим почувствовал под собой траву. Именно здесь он оставил прекрасную лошадь; именно здесь его должна была ждать Молния.

Слим сложил ладони чашечкой и позвал лошадь по имени.

– Молния! – закричал он. Снова и снова этот крик срывался с его встревоженных губ. Он свистел снова и снова. Каждый раз ответом была только тишина ночи, в то время как далеко внизу по тропе стук летящих копыт стихал и, наконец, совсем исчез.

Слим знал, что произошло. Стрелки, отрезанные его появлением от своих собственных лошадей, были вынуждены искать спасения вверх по тропе. Они наткнулись на Молнию, ожидавшую возвращения своего хозяина, и взобрались на большую гнедую. Пробираясь по усыпанной камнями промоине, они вернулись к своим лошадям и благополучно сбежали, но Молния, самая ценная лошадь в хозяйстве “Летящей Стрелы”, была взята с собой.

В сердце Слима была всепоглощающая горечь, когда он медленно повернул назад по каменистой тропе, чтобы найти свои ботинки. Молния была его собственной лошадью. Он тренировал кобылу до тех пор, пока она не стала предметом зависти каждого ковбоя на территории “Летящей Стрелы”. Его руки крепко сжали приклад винтовки. Позволь ему приблизиться к людям, укравшим Молнию, и не было бы ни предупреждающих криков, ни причудливых выстрелов, направленных только на то, чтобы попасть в локоть.

Именно в таком настроении Слим помчался обратно по тропе, слишком злой, чтобы щадить свои ноги, когда шел по жестоким камням.

Тихий голос вернул его от дикой ярости к хладнокровному осознанию того, что он оказался в затруднительном положении.

– Подними руки и не двигайся!

Слова были произнесены тихо, едва ли громче шепота, но в них звучала серьезность, которая не допускала никакого вмешательства.

Слим разжал руки, и его винтовка с грохотом упала на землю.

– Теперь медленно подними руки. Не пытайся достать пистолет из кобуры. Я безжалостно пристрелю тебя, если ты это сделаешь.

Руки Слима осторожно поднялись выше, пока не оказались у него над головой. Его мозг работал быстро. Мог ли сбежать только один из стрелков? Неужели невредимый человек ждал, когда он попадет в ловушку? Или это был тот самый человек, который оказался в ловушке в каньоне?

Вопросы проносились у него в голове. Таинственное письмо от Билла Нидхэма из Ассоциации скотоводов, безусловно, привело его к неприятностям, и он не добрался до страны Ползучих Теней.

Мягкий голос заговорил снова.

– А теперь повернись. Двигайся медленно. Помни, ты на мушке.

Странное письмо

Слим, воздев руки к небесам, медленно повернулся в лунном свете. Он был осторожен, чтобы не сделать ни одного неверного движения, потому что горечь в голосе его неизвестного похитителя почти разрезала ночной воздух.

Лучи тонкой луны ярко освещали лицо Слима. Другой мужчина был скрыт в тени, но Слим знал, что пистолет направлен в середину его тела. Он терпеливо ждал. Невидимый стрелок с отвращением фыркнул.

– Ты можешь опустить руки. Я ошибся номером. Просто мне повезло.

Опасаясь подвоха, Слим медленно опускал руки, но как только они оказались на уровне талии, он почувствовал себя в безопасности. Его револьвер все еще был в кобуре на боку, и движением, почти слишком быстрым, чтобы за ним мог уследить глаз, он мог выхватить пистолет и выстрелить с удивительной быстротой и точностью.

Ботинки заскрежетали по камням, и из тени вырисовалась чья-то фигура. Затем лунный свет осветил юношу примерно того же возраста, что и Слим. В одной руке была зажата винтовка.

– Похоже, мы прекрасная пара, – усмехнулся чужак. – После того, как ты спас мою шкуру от скунсов, которые пытались устроить мне засаду, я выражаю свою благодарность, выловив тебя в кустах. Чертовски удивительно, что сегодня здесь никого не убили.

– Кто ты такой и чего тебе нужно? – рявкнул Слим, его гнев все еще был близок к точке кипения.

– Я не виню тебя за то, что ты немного раздражителен, – сказал коренастый ковбой. – На самом деле, я не совсем понимаю, что произошло.

– Кто сбил твою лошадь?

– Это еще одна загадка. Я спокойно спускался по тропе, когда затрещала винтовка, и моя лошадь просто свернула и сбросила меня. Старый конь так и не понял, что его ударило. Потом свинец начал сыпаться в мою сторону, и я юркнул в этот слепой каньон.

– Примерно в то же время пришел я, – вставил Слим.

– Это примерно так. Ты вмешался как раз вовремя, чтобы спасти мою шкуру. Я очень благодарен тебе за то, что ты сделал, и чертовски сожалею, что задержал тебя несколько минут назад. После того, что случилось, я не собирался рисковать.

– О, я не очень виню тебя за это.

– Меня зовут Чак Мид, – сказал чужак. – Я из четвертого округа. Это немного больше, чем в ста милях к югу отсюда, на Суитуотере.

– Я Слим Эванс. Из хозяйства "Летящая стрела” рядом с Санфилдом.

Они холодно оглядели друг друга, и между ними почти мгновенно возникла симпатия.

Слим был высоким, как и следовало из его имени. Ростом чуть больше пяти футов одиннадцати дюймов, он весил 163 фунта, а тело было построено из жилистых мышц. Руки у него были длинные и тонкие, а в походке чувствовалась грация горного льва. Его голубые глаза были откровенными и вопрошающими, но временами в них вспыхивал смертоносный огонек, который предупреждал противника о том, что перед ним действительно умелая рука, способная позаботиться о себе практически в любой чрезвычайной ситуации.

Чак был всего 195 фунтов и поднялся всего на пять футов семь дюймов в ботинках. У него были массивные плечи, а короткие руки обладали силой медведя гризли. Он был чемпионом среди всех борцов в долине Суитуотер, а в игре "поймай как поймаешь" ему не было равных. Копна вьющихся волос торчала почти во все стороны, а брови у него были тяжелые. Но под кустистыми бровями блестели карие глаза, которые были теплыми и дружелюбными, и у него была приятная улыбка.

Чак посмотрел вниз на рваные носки на ногах Слима.

– Это плохое место, чтобы бродить в одних носках, – предположил он.

– Я оставил свои ботинки в долине, – объяснил Слим. – Решил, что в одних носках я смогу подкрасться к двум парням, которые пытались тебя убить. Они сбежали от меня и украли мою лошадь.

– Что? – взорвался Чак, и его лицо потемнело от гнева.

– Пока я играл в доброго самаритянина, эти парни обогнули меня сзади и убежали с моей лошадью.

– Плохо. Это значит, что мы оба идем пешком, потому что мой старый конь больше никогда не встанет на дыбы.

– Стояние здесь нам не поможет. Давай возьмем мои ботинки.

Слим поднял винтовку и пошел впереди по каменистой земле. Каждый шаг причинял ему боль, и от его носков почти ничего не осталось, когда он, наконец, добрался до огромного валуна, где спрятал свои ботинки.

Он сел и снял носки, потирая ноющие ступни руками.

– У меня в свертке одеяла есть смена носков, – сказал Чак. – Я пойду и заберу свои вещи.

Слим массировал подошвы ног, пока Чак не вернулся со своим спальником. Ковбой из четвертого округа развернул его и достал пару плотных, удобных носков.

Слим с благодарностью натянул их, поудобнее пошевелил пальцами ног, а затем сунул ноги в ботинки.

– Теперь я готов к действию, – сказал он, вставая.

– Куда ты направляешься? – спросил Чак.

– Вниз по Заоблачной тропе, – ответил Слим, который, несмотря на симпатию к своему новообретенному спутнику, был осторожен, чтобы не выдать никакой важной информации.

– Это прекрасно. Я направляюсь в ту же сторону. Поскольку с этого момента мы оба будем топать ногами, мы могли бы пойти вместе.

– Мне подходит, – согласился Слим. – Если те мальчики, которые немного попрактиковались в стрельбе по тебе, снова появятся, они могут быть удивлены, обнаружив, что у них есть двое вместо одного, чтобы сражаться.

Чак оглядел тяжелый пистолет и поношенную кобуру на боку Слима. Он тихонько присвистнул.

– У меня есть предчувствие, что в крайнем случае ты был бы очень кстати с этим шестизарядным пистолетом.

– Я могу заставить его говорить, – признался Слим. – А как насчет твоего седла?

– Оно на другой стороне тропы. Я заберу его, когда мы начнем спускаться.

– Тогда мы пойдем в мой лагерь. Я как раз садился ужинать, когда началась стрельба.

Чак перекинул свернутое одеяло через плечо и последовал за Слимом вверх по тропе.

Они добрались до участка леса и обнаружили, что небольшой костер прогорел сам по себе. Бекон был холодным и жирным, а кофе горьким.

– Я пошуршу еще дровами, – сказал Чак, и Слим приступил к несложным приготовлениям к совместной трапезе.

Через короткое время огонь снова разгорелся, и вкусный запах жареного бекона и кипящего кофе наполнил ночной воздух.

– По-моему, это действительно вкусно пахнет, – сказал Чак, присаживаясь на корточки по другую сторону костра. – Я путешествовал слишком налегке. Еда кончилась, и я отказался от полуденной трапезы, полагая, что сегодня вечером продвинусь достаточно далеко, чтобы добраться до какого-нибудь ранчо и получить настоящий ужин.

– Похоже, ты мало что знаешь об этой стране, – сказал Слим, ловко переворачивая бекон.

– Почему?

– В радиусе нескольких миль нет ни одного ранчо. Нам предстоит проехать добрых тридцать миль по тропе, прежде чем мы окажемся где-нибудь поблизости от места, где можно раздобыть лошадей.

– Ты уже бывал в этой стране раньше?

Слиму показалось, что глаза Чака пристально смотрят на него из-под кустистых бровей.

– Никогда не был на гребне Кайонов до сегодняшнего дня, – ответил ковбой из “Летящей стрелы”, – но мой отец проезжал здесь раз или два, и он рассказал мне кое-что о рельефе местности, прежде чем я отправился в путь.

– Тогда это довольно уединенная страна.

– Одинокая и чертовски негостеприимная, особенно страна Ползучих Теней на северо-западе.

– Да, я слышал, что от этого места лучше держаться подальше.

Слим, который выполнял обязанности повара, использовал раздвоенную палку, чтобы вытащить кофейник из углей. Сложив вдвое перчатку, он взялся за ручку и налил дымящийся напиток в потрепанные жестяные чашки, которые каждый ковбой носил в своем вещевом мешке.

Ночной воздух у вершины Кайонов был свежий и прохладный даже июльской ночью, а тепло от костра поднимало настроение. Они ели в тишине, допивая последнюю каплю из кофейника и подбирая последний кусочек хрустящего бекона с жирной сковороды.

– Я помою посуду, – сказал Чак, собирая простую посуду, необходимую им для еды. Он спустился к ручью, где Слим слышал, как он плещет водой в чашки и на сковородку.

Слим подбросил еще дров в огонь, и когда пламя взметнулось выше, а свет стал ярче, его взгляд упал на конверт, который уронил Чак.

Слим наклонился и поднял письмо. Оно лежало лицевой стороной вверх, и на нем был написан адрес: “Чак Мид, ранчо Четвертого округа". Но что действительно привлекло его внимание, так это имя отправителя письма в верхнем левом углу. Оно было от Билла Нидхэма, секретаря Ассоциации скотоводов Горных штатов.

Возникло почти непреодолимое искушение прочитать письмо, но Слим поборол этот порыв и бросил конверт на свернутое одеяло Чака.

Было странно, что у обоих были письма от секретаря ассоциации скотоводов и что оба ехали по Заоблачной тропе почти в один и тот же час.

Беда идет

Чак вернулся с горстью тарелок и поставил их у огня, где тепло полностью высушило бы их.

– Ты уронил письмо, – сказал Слим. – Я бросил его на твой свернутый рулон одеяла.

Чак быстро выпрямился, даже слишком быстро, подумал Слим, и обошел костер. Ковбой четвертого округа взял письмо, быстро, но внимательно просмотрел его и сунул во внутренний карман.

– Спасибо. Это важно, я бы не хотел его потерять.