Хозяин моего тела

Элиас во время осмотра ждет в стороне, а затем обсуждает с врачом препараты и таблетки. А еще интересуется, какая физическая активность мне разрешена.

Ах да – завтра же Аткинс явится.

Единственный выходной оказался очень насыщенным и пролетел мгновенно.

Самое главное – я теперь невеста. Хотя у меня и полно самых разных страхов, сердце трепещет от радости.

И все же, прижимаясь к Элиасу в машине по пути домой, я прошу:

– Милый, уволь Долорес, пожалуйста. Она мне ужасно не нравится. Напоминает о самых худших временах.

Элиас нежно целует меня в губы, а потом говорит:

– Хорошо, малыш. Теперь ты будешь сама выбирать всех работников женского пола.

***

ЭЛИАС

Мне хочется стиснуть ее. Сжать так, чтобы хрустнули кости. Но я никогда этого не сделаю.

Лола, блять. Такая моя, драгоценная и бесконечно желанная Лола прямо сейчас ускользает у меня сквозь пальцы.

Я думал, что она устроит мне скандал за нападение, как-то обзовет или, может, расплачется от передоза эмоций, но нет.

В домике Лоле все понравилось. Она была чертовски мокрая и чертовски сладко стонала.

Но как дошло до главного, она решила меня жестко послать. Вот так, своим упрямым отказом родить мне ребенка. Она не ребенка этим послала, а меня самого.

Или сказочный идиот – опять я?

Вдруг ее пугаю даже не я, а ее собственные предрассудки? Что карьера для успешной женщины важнее детей и всякое такое.

Ну а я верю в судьбу. Если, блять, человек зародился, то его судьба – жить.

И почему, блять, только женщины принимают решение, жить кому-то или нет?

У меня уже есть племянники от моих сестер. Я люблю детей. Я хочу большую семью, как та, в которой я сам вырос.

Если какие-то ублюдки в двадцать девять еще не дозрели до семьи и хотят только прожигать жизнь с шалавами, я не такой.

БЛЯТЬ.

Я был таким. Именно таким, пока не встретил Лолу. До нее – да, я только покупал шлюх и естественно не задумывался об отношениях или тем более семье с путанами.

Но Лола пробудила все то, что я впитал с материнским молоком. А меня очень хорошо воспитывали. Привили семейные ценности.

Сейчас прекрасный возраст, чтобы остепениться. Шалавами я по горло сыт, а Лола до последней капли крови – моя.

И если она пока это не понимает, я объясню ей доходчивее.

Хостес на входе в ресторан какого-то хрена называет меня по не известной Лоле фамилии. Хотя, да, как хостес еще может называть…

Ну вот, Лола. Теперь ты знаешь обо мне намного больше. Я помню, как ты щелкнула портрет моей мамы и не могла связать концы с концами. Теперь свяжешь.

Только не пугайся, малыш.

Ты опять себя накрутишь по какому-нибудь надуманному поводу, а мне разгребать.

Ты сейчас, как зверенок, разве что не рычишь. Прячешь коготки, но я чувствую, как ты хочешь запустить их мне прямо в лицо.

Хватит, Лола. Ну почему с тобой так сложно, а?

Я хочу сказать, что люблю тебя, но ты смотришь на меня, как на злейшего врага. До омерзения холодно.

Потому я говорю тебе совсем другие вещи и надеваю на палец кольцо.

Так-то, малыш. Оно тебе чертовски идет. Ты у меня самая красивая на свете невеста.

И кольцо действует магически.

Расколдовывает Лолу из психованной ледяной истерички в мою живую любимую девушку.

Костьми лягу, но сделаю ее счастливой.

Лола не знает, что за входом в ресторан сейчас следят снайперы. Не подозревает, что лица всех прохожих мы записываем. Но, возможно, у той твари, которую мы ищем, умение маскироваться не хуже нашего.

По улицам Лоле ходить пока рано. Зато в наш дом сложно проникнуть любой суке.

С завтрашнего дня я верну Лолу в строй и проверю свои подозрения.

А неделя воздержания, которую отвели нам медики, пролетит мгновенно. И тогда держись, малыш.

Глава 19. Шипы

ЛОЛА

Весь вечер меня колбасит. С одной стороны, мне ужасно хочется вышвырнуть Долорес прямо сейчас, чтобы она не сглазила мое счастье. С другой, рот сам растягивается в улыбке, что эту стерву корежит от того, как я «хорошо устроилась».

– Ты кровожадная малышка. Долорес живет здесь. Ей нужно хотя бы собрать вещи, – Элиас смотрит на меня своими темно-карими глазами, и у него больше нет бороды.

– Дай ей пару человек в помощь и высели в отель. Это быстро.

– И непорядочно. Завтра я намекну Долорес, чтобы она начала подыскивать себе новое место. Она слишком много обо мне знает, чтобы так просто ее убрать.

Я обиженно надуваю губы.

– Зато я, твоя невеста, знаю мало. Как ты собираешься знакомить меня с родственниками? Я не знаю про них вообще ничего и опозорюсь!

– Отличная идея, малыш. Я весь вечер чудом держусь, чтобы тебя не съесть. Обсуждение семьи меня точно охладит.

– Не слишком-то охлаждайся, – я смеюсь.

– Не представлял, что ты такая развратная, Лола. Но мне это дико нравится. Спать мы точно будем в разных комнатах, иначе нам придется срочно ехать в клинику…

Я снова смеюсь. Мы сидим в обнимку у Элиаса в комнате. Вдалеке ходят его милые коты Персик и Сэм.

– А я сразу поняла, что ты очень горячий. И я просто убью тебя, если ты продолжишь работать с моделями! Я не святая и не приму эту работу.

Элиас нежно гладит меня по лицу.

– Теперь только ты, Лола. Будешь отдуваться за всех. Поверь, с моим аппетитом это непросто. Но я завяжу с модельным хобби. А ты помнишь мою анкету слово в слово?

Я киваю и целую его. Целовать господина Романо Конте – мой новый личный наркотик.

И как есть – темноглазый, черноволосый, смуглый и без бороды – Элиас нравится мне сильнее. Наши дети точно возьмут его природные цвета внешности, и я только за.

Весь дальнейший вечер я знакомлюсь с его семьей, рассматриваю тонну фотографий, на которых есть маленький и совершенно чудесный Элиас, и наслаждаюсь его волнующим голосом.

И даже ужин при небольшом участии Долорес не сильно портит мне настроение.

Когда мы нехотя собираемся спать, Элиас говорит:

– Аткинс придет около одиннадцати. Позанимаетесь в моем спортзале. Ты там еще не была.

– Угу. Я даже бассейн еще не видела!

И знаменательный подвал – тоже…

– Не дразни меня, Лола. Все-таки пока ты меня плохо знаешь.

Мы стоим и разговариваем прямо в дверях моей комнаты. Расходиться абсолютно не хочется.

– Намекаешь, что с тобой опасно просто гулять в лесу?

– Лола… – Элиас произносит мое имя настолько низким голосом с рычащими нотками, что я резко берусь за ручку двери.

И лукаво улыбаюсь.

– Спокойной ночи, господин Романо Конте!

***

Утром я просыпаюсь около девяти. Я отлично выспалась и с удовольствием потягиваюсь в постели. Между ног вроде ничего не болит.

Я лежу, вслушиваясь в тишину, и потихоньку чудесное настроение начинает сменяться паникой.

А что, если Элиас меня разлюбит? Справедливости ради, он и то, что меня любит, не сказал.

Может, семья ему поставила условие жениться до тридцати? И тогда ему отпишут часть наследства. Такое тоже иногда бывает…

А если нет? Примут ли меня эти люди? В пересказе Элиаса они все очень милые. Но это друг с другом.

А меня они точно сочтут охотницей за деньгами.

Может, они уже спланировали более выгодное слияние семейных капиталов, а тут я некстати подвернулась?

Насколько вообще Элиас объективен? От моделей, в отличие от Элиаса, я не слышала про Энтони Романо, например, ничего милого. Он жесткий мужчина. Так подумать, вполне похожий на своего брата. Но безусловно менее притягательный.

Опасный тип, если перейти ему дорогу.

И совсем не факт, что он даст мне работать моделью.

Возможно, семейные ценности Романо вообще против работающих моделей в качестве жен.

И что мне тогда делать?

Тете я пока точно ничего не скажу. Вот если Романо меня примут, тогда и сообщу своим, что я – невеста. А так незачем волновать их попусту.

Меньше всего мне хочется думать об убийцах. Честно говоря, мне хочется запереться в этом доме-крепости и не вылезать отсюда никогда. И пусть снайперы отгоняют от ворот всех подозрительных людей.

Гулять я буду с Элиасом или одна. Пусть охранники даже ходят за мной по пятам.

Все это дичь и ужасная несвобода, когда ты никому не нужна. Но стоит оказаться на прицеле, и ты смотришь на вещи совсем иначе.

***

Я иду в душ. Дверь не запираю. Если Элиас войдет и намылит меня, мне будет только сладко. А вот Элиасу вряд ли…

Хотя… есть куча альтернативных способов. Взять тот же минет. Для меня по-прежнему поразительно, что, если не засовывать прямо глубоко в горло до тошноты, это все весьма приятно.

Это прямая и неоспоримая власть над мужчиной.

Я заканчиваю мыться и насухо вытираюсь.

Проверяю смартфон. От Элиаса сообщений нет. Видимо, он внял мне и отключил камеры в комнате.

И сейчас мне даже жаль.

Зато можно одеться в какое-нибудь милое платьице и посмотреть, чем Элиас занят.

Я не собираюсь ходить в спортивных шортах только потому, что скоро приедет Аткинс.

Вот странно. Вроде этот Ричард Аткинс улыбчивый и милый. Этакий простой парень.

Но теперь его улыбка кажется мне неприятной. То ли потому что Аткинс приставучий, то ли потому что такая простота не вяжется с его финансовым положением. Подозрительно это как-то.

Элиаса в его спальне нет. Ну да. Как бы уже половина десятого.

Я обнаруживаю своего любимого мужчину в кабинете.

Господин Романо Конте выглядит восхитительно. Хоть прямо сейчас помещай его на обложку журнала о миллиардерах.

Н-да, Лола. Высоко ты забралась.

Элиас видит меня, улыбается и нешироко разводит руки, предлагая его обнять.

Следующие полчаса пролетают, как один миг. Мы оба дико возбуждены.

– Ну, малыш? До Аткинса всего ничего. Что ты предлагаешь? Я собирался работать, но это, – Элиас показывает на брюки, – с твоей стороны свинство.

– Слушай… А в твоем спортзале есть мягкие коврики?

Элиас слегка улыбается.

– Положим, есть. А что?

– Тогда пойдем, – я поднимаюсь с его колен и беру Элиаса за руку.

Неожиданно улыбка сползает с его лица, а взгляд становится острым и резким.

– Погоди, Лола. Мы обязательно сделаем это и другое, когда Аткинс уйдет. Я обязан тебе кое-что рассказать.

– Да? – я чувствую легкое разочарование.

– Не поворачивайся к Аткинсу спиной, Лола.

Элиас выглядит крайне серьезным, и мне передается его настроение.

– Что ты имеешь в виду?

– В прямом смысле. Осветительная лампа может в исключительном случае и сама взорваться. Но с леопардом все более, чем подозрительно. И мы не получили от Аткинсов ничего, кроме бесконечных извинений.

У меня в груди холодеет.

– Думаешь, это он?

– Проверим. Он понимает, что теперь тебя сложно достать. И если что-то предпримет, то вероятно сегодня. Вдруг я не дам ему другого шанса? Тренера решу сменить, например. Смотри в оба, Лола. Я тоже буду смотреть.

– Господи… Я же теперь не смогу нормально заниматься…

Элиас бросает на меня убийственно тяжелый взгляд. Один из тех, которым нереально не подчиниться.

– Сможешь. И будешь вести себя непринужденно. Малыш, иначе ты его просто спугнешь, – жесткий тон Элиаса смягчается, – это, как заноза. Больно, но нужно перетерпеть.

А у меня в голове не укладывается.

– Но у него же нет мотива! Что я ему сделала?!

– Узнаем, если это он, Лола. Будь уверена, честное признание с него я получу. Просто будь умницей. Улыбайся на его шутки, если этот смертник решится при мне шутить. Сейчас иди переоденься в форму и выпей коктейль от Жана. Из-за меня ты пропустила завтрак. А потом возвращайся сюда.

Есть я на нервах абсолютно не хочу, но слушаюсь Элиаса. Так или иначе, он остается моим модельным менеджером.

У меня дрожат руки. Думать о том, что возможный убийца будет стоять со мной рядом, шутить и смеяться, а потом выхватит пистолет, невыносимо.

И что я сделаю? Выбью пистолет у него из рук? Не успею же.

Если этот человек настолько отчаянный, он наверняка пойдет на крайние меры. Вряд ли он чего-то вообще боится.

Я спускаюсь к Жану, получаю прямо из его рук коктейль, поскольку Элиас обещал, что я буду меньше пересекаться с Долорес, выпиваю коктейль залпом и иду к себе.

В душевой я долго умываюсь ледяной водой.

Не помогает.

Мне все равно жутко. И даже от моей открытой коротенькой формы жутко. Сейчас я бы лучше закуталась в балахон, а под него надела бронежилет. Бронекостюм, уж точнее.

И когда я слышу шаги за спиной, то резко оборачиваюсь и едва не вскрикиваю.

Элиас качает головой.

– Потерпи, малыш. Я с тобой.

И он целует меня, а потом достает из кармана серебряную баночку с мазью и смазывает крошечные остатки ожогов.

Мы спускаемся в спортзал на первом этаже дома. Чего там только нет! Элиас мог бы открыть студию на дому! Я даже удивлена, зачем ему столько всего.

– Люблю эксперименты, малыш, – кажется, он все-таки читает мои мысли… – подожди тут. Я вернусь уже с Аткинсом.

И я жду. Сажусь на фитбол и жду.

***

Кажется, они приходят спустя вечность. Элиас сказал, что, если я не смогу улыбаться естественно, лучше улыбаться нервно. Я должна любой ценой выглядеть беззаботной.

Я прячу руки в карманы кофточки. Они дрожат и точно меня выдадут.

Я почти не слышу, что Ричард говорит. Вроде как он обсуждает с Элиасом, чем мне сегодня можно заниматься.

Элиас рассказывает и заявляет, что сам пока потренируется тут.

Первым делом идет разминка.

Я встаю в позицию и понимаю, что на Ричарде перчатки без пальцев. А когда он тянется ко мне, чтобы поправить положение рук, замечаю поверх правой перчатки почти невидимое, совсем в тон ей, странное кольцо. Как будто бы с очень острым камнем.

А потом я чувствую боль.

Это не прокол кожи. Аткинс не успевает меня коснуться. У меня просто резко сводит мышцу на ноге, когда я сама намеренно падаю на пол.

Это лучше всего привлечет внимание Элиаса. Что-то абсурдное, ненормальное и странное.

И Элиас оказывается рядом мгновенно, а следом зал наполняет с десяток вооруженных мужчин.

Я пытаюсь отползти в сторону, не глядя на то, как скручивают Аткинса. С меня хватит. Мне не нужны ни его звериные взгляды, ни страшные обещания.

Я даже не представляю, что у него за кольцо, и знать не хочу. Смазано ли оно каким ядом или это просто диковинное украшение.

Элиас мне расскажет, когда сам разберется. И если я зря запаниковала, то слезно извинюсь перед Аткинсом.

Элиас склоняется надо мной.

– Ты не ушиблась, малыш?

Я мягко растираю бок.

– Не особо. Я грамотно упала. Серьезно, у нас девчонки учились специально падать даже с каблуков так, чтобы не сломать ноги.

– Хорошо, девочка моя. Иди к себе и жди меня там. Как разберусь с Аткинсом, приду.

Я смотрю в его темно-карие глаза.

– Это надолго?

Элиас на секунду отводит взгляд.

– Аткинс из влиятельной семьи. Его нельзя просто так превратить в котлету. Но я все равно подвешу его за яйца.

– Я в тебя верю. Иди…

Мы коротко, но очень горячо целуемся, и Элиас уходит.

А у меня на душе странная смесь облегчения и неверия. Вот теперь – это все? Аткинса «подвесят за яйца», и мне ничего не будет угрожать?

В душе звенит какая-то противная тонкая нотка. Не все так просто. То ли я сама, то ли моя чуйка не видят и не понимают мотив преступления.

Будь Аткинс маньяком и вреди моделям, почему никто не пострадал от его рук раньше?

Я решаю немного позаниматься на тренажерах. В последние дни я ем, как обычно, но двигаюсь довольно мало. Этак расплывусь.

К тому же, Элиас не просил меня пойти к себе срочно. Вряд ли Аткинса снова притащат сюда. Не тренажерами же его пугать.

Я делаю свой привычный комплекс упражнений, избегая всего, что может вызвать боль между ног.

А потом спускаюсь на кухню и прошу Жана приготовить мне что-нибудь освежающее после занятия. Вот Жана я точно оставлю работать в доме.

А Долорес… Наверняка теперь из-за разборок с Аткинсом Элиас ей ничего не скажет. А я не стану настаивать.

Не нужно мне его плохое настроение.

Надо принять душ и переодеться во что-нибудь милое. Да хоть обратно в то же платье, которое я выбрала до занятий.

Дверь я на всякий случай запираю. И в душ, и в комнату. Элиас сейчас занят, а интерес Долорес к моим вещам мне не нужен. Лучше я сама буду у себя убираться. Я моюсь и переодеваюсь, в деталях вспоминая бесячую экономку.

Ну вот – она легка на помине. Стучит в дверь.

Я позволяю себе немного выждать, открываю дверь и обмираю. На пороге стоит тот, кого я никак не ожидала увидеть.

***

Энтони Романо входит в мою комнату, как к себе домой, и это меня напрягает.

Он не живет здесь. Это не его дом. Он не имеет права.

Но кричать, наверное, бесполезно. Может, срочно позвонить Элиасу?

Энтони перехватывает взглядом мое движение к смартфону. Глаза у него темно-карие, почти черные. А взгляд очень жесткий. Неприятный. Режущий.

Это не возбуждение – это желание убивать.

Энтони Романо я совершенно точно не привлекаю, как женщина, но от этого мне нисколько не легче.

– Не дергайся. Лола Асти. Давай просто поговорим.

Даже его голос чем-то напоминает голос Элиаса, и от того сильнее заметна разница между братьями.

Энтони Романо мне совершенно чуждый и чужой. Спасибо, хоть лица у них не особо похожие. У Элиаса четких ямочек нет.

– Что вам нужно? Зачем вы пришли? – глупейшие фразы, но что я еще могу сказать?

– Успокойся. Есть к тебе предложение.

Ах вот ты каков. Сразу к делу. Ну давай, Энтони Романо.

Он на пару лет младше Элиаса и в какой-то момент я понимаю, что я в общем-то его не боюсь. Зато он мне довольно сильно неприятен.

– Какое?

– Я предлагаю тебе пожизненное содержание, Лола Асти. А ты делаешь пластическую операцию и оставляешь Элиаса в покое.

Вот это да.

– Вы серьезно?

Он смотрит на меня немигающим взглядом. Как будто на куски меня кромсает.

– Абсолютно. У тебя есть еще условия?

Я решаю тянуть время. Надеюсь, скоро сюда придет Элиас и выгонит зарвавшегося родственника. То, что Энтони не даст мне позвонить никому, уже понятно.

– Знаете, господин Романо… – я стараюсь говорить ледяным тоном, – У меня отличные отношения с моей семьей. Если я сделаю операцию, общаться с ними не перестану. Элиас меня в легкую вычислит. Возьмет мою карту у дантиста, например…

– Я утрою твое содержание. Пластическая операция и никаких контактов с родней. Для них ты умрешь.

– Это слишком жестоко для моей родни, господин Романо. Чем я вам так не нравлюсь?

– Ты все сама понимаешь, Ева Мартин. Одной мордашки и фигурки недостаточно, чтобы войти в семью Романо Конте. А других достоинств у тебя нет. Да и эти, – он окидывает меня темным взглядом, – сомнительные.

И вот этот взгляд мне уже не нравится. Я определенно не типаж Энтони Романо, но я – красивая молодая девушка в легком платьице и с влажными после душа волосами.

И человек в шаге от меня точно не настроен ко мне по-родственному.

– Какие есть. Мы с Элиасом любим друг друга. Он любит меня, а я его.

– Элиас тебя любит? Считаешь, тебя может любить человек, чья интимная жизнь с тринадцати лет – это шлюхи? Только шлюхи.

А вот это уже неприятно и даже гадко. У меня в груди разливается кислота. Элиас явно не привык напрягаться… но все его поведение со мной говорит об обратном.

– Я вам не верю, – еще одна глупая фраза, но я просто тяну время. Чем дольше Энтони Романо будет считать меня овцой, тем лучше, ну а я стану напоказ упрямиться и тупить.

– И очень зря. Ну а ты, Ева Мартин, реально его любишь? – Энтони Романо как-то нехорошо щурится и весь подбирается.

– Да, – паршиво, что я впервые говорю о своей любви вслух такому человеку, но сейчас выбирать не приходится.

В одно движение Энтони Романо оказывается около меня, стискивает медвежьей хваткой и нагло и беззастенчиво впивается мне в губы отвратительно глубоким поцелуем.

***

ЭЛИАС

Вот далась Лоле эта Долорес. Работу-то она четко исполняет и даже не кривится – мне на камерах все видно.

Но если экономка доставляет настолько сильный дискомфорт моей малышке, что она постоянно об этом напоминает, придется принять меры.

Лола, значит, гордая. Не простила тот мерзкий спектакль, когда Долорес не дала ей поговорить со мной, а потом обвинила в воровстве. В самом деле это непростительно.

Я и сам решил распрощаться с Долорес в течение месяца. Подобрать ей новое место. Отпускать в никуда такого человека нельзя. Поспешность тут не лучшее решение.

Надеюсь, Лола это поймет.

А я понимаю, что мне досталось настоящее сокровище, когда Лола умело меня соблазняет. Часто девственницы в восемнадцать – это такие закомплексованные замухрышки, которые банально никого и ничем не цепляют.

То, что Лола сохранила свою девственность до восемнадцати, просто чудо. Мне кажется, ей мечтали вдуть буквально все.

Ну я – точно.

И я держусь из последних сил, чтобы не выбить ее дверь, когда Лола ее закрывает на ночь.

А утром эта пытка продолжается. Лола так по мне ерзает, что я чудом что-то соображаю. А соображать надо.

Иначе… я просто рассказываю малышке сухие факты про долбоклюя Аткинса.

И не рассказываю, что пригнал в дом вагон людей, чтобы задержать Аткинса живым или мертвым.

Он, конечно, рисковый мудак. И отчаянный.

Реально, какие у него мотивы? Мне кажется, подходит только один – женщина.

Какой-то девке моя Лола поперек горла.

Вычислить эту девку логически нереально. На меня облизывается чуть ли не все Агентство без преувеличения. И это только Агентство.

Правду будем из Аткинса выбивать вместе со всем дерьмом. Заодно предъявим его папаше все, что на него накопали, чтобы не вздумал вытаскивать сыночку.

Когда я вижу на пальце Аткинса долбаное кольцо, делаю стойку. Но пока этот мудила не попытается притронуться к Лоле, оснований для его задержания нет.

А когда он все-таки пытается, и Лола падает, я почти умираю. Но только почти, потому что тело само знает, что делать.

Полевая лаборатория сообщает, что кольцо смазано медленно действующим ядом. Смерть часов через восемь.

Это пиздец.

А новый пиздец я вижу, когда в процессе разборок с Аткинсом по привычке отслеживаю запись с камер наблюдения.

Камеры в комнате Лолы я отключил, зато коридор вижу прекрасно.

И что перед ее дверью делает мой брат, мне не ясно.

Он не знаком с Лолой, и вряд ли встреча в обход меня – лучший способ для знакомства. А особенно меня раздражает то, что про камеры Энтони знает.

Он хочет, чтобы и я что-то узнал.

Я оставляю Аткинса парням и иду разбираться.

Глава 20. Выстрел в упор

ЛОЛА

Что за дебильная мода у братьев Романо меня насиловать?! Ладно, один ошалел от страсти, но у другого-то явно злой умысел.

И справиться с Энтони практически нереально. Вернее, нереально совсем. Он меня выше, в разы сильнее и в поддавки играть не собирается. Козлина.

Дело худо.

Единственное, он меня к дивану не подталкивает или на пол не роняет. Зато сжимает так цепко, что, боюсь, будут синяки.

– Отпустил ее и вышел, – голос Элиаса доносится до меня как сквозь пелену, потому что я пытаюсь мычать, толкаться и всячески освободиться от младшего Романо, – если внезапно оглох, охрана тебя выведет.

А в следующий миг Энтони от меня просто отлетает – догадываюсь, что его оттащил Элиас.

И я, потеряв равновесие, падаю на пол. Хорошо, что падать я реально училась.

Снизу вверх смотрю на мужчин. Оба злые и того и гляди друг друга побьют.

– Видишь, как она тебя любит? Ей все равно, с кем, – слова Энтони сочатся презрением.

– Завтра в обед. Встретимся у меня и поговорим. Где – знаешь, – это Элиас.

Он даже не собирается меня перед Энтони защищать? Мне до ужаса обидно и хочется самой крикнуть, что до вчерашнего дня я была девственницей.

Но Энтони на это будет наплевать. Я всяко уже не девственница. К тому же, наш с Элиасом брак Романо априори невыгоден. Я все понимаю сама.

Как жаль, что я не где-нибудь в фэнтези. Тогда бы у меня открылась внезапная волшебная Сила, и все мужики бы за меня передрались.

Хотя на самом-то деле в этом ничего приятного, когда над тобой стоят два здоровенных мужика и испепеляют друг друга взглядами.

– Поговорим, – похоже, Энтони понимает, что силы не равны.

Он выходит, а Элиас разворачивается ко мне. В его бешеных глазах живая тьма.

А в следующий миг Элиас рывком поднимает меня с пола и… перебрасывает себе через плечо.

Это больно. А еще это дико обидно.