Соблазн

– Нет и нет, – качаю головой.

– Ладно, – на ее лице появляется разочарование. Неужели действительно так интересно с Леной познакомиться? – И кого тогда я буду рисовать?

– Меня. Хочу свой портрет.

– Для кабинета?

– Нет, – не могу сдержаться и широко улыбаюсь. Нельзя проговориться раньше времени, а то сбежит. Хотя учитывая огромный задаток, вроде не должна.

– А можно подробнее?

– Чуть позже, мне нужно еще пару дней, чтобы подумать, – отвечаю я уклончиво и отправляюсь за круассанами, которые Ангелине пообещал. Она хватает своими тонкими пальчиками выпечку с блюдца и отщипывает небольшие кусочки. Очень мило, и в детстве всегда так делала.

– Хорошо, – допив кофе, Ангел поднимается на ноги, и прихватив своей блокнот, опять отправляется путешествовать по квартире.

В этот раз у меня получилось удержать себя на месте и не ходить за ней тенью. Ангелина не должна думать, что я маньяк.

– Завтра привезут полотна и краски, – минут через сорок она входит в мой кабинет, где я больше делаю вид, что работаю, чем в действительности тружусь. Сосредоточиться на чем-либо, пока она была вот так рядом, слишком сложно, – мне нужно будет место, где расположиться.

– Гостиная, – отбрасываю от себя бумаги и смотрю на нее в упор, – или вторая спальня на первом этаже.

– Я бы выбрала гостиную, там просторно и много света, – Ангелина прислоняется плечом к проему двери, – но не хочу мешать.

– Ты не мешаешь, – отъезжаю на стуле и поднимаюсь на ноги. – Время обеда, составь мне компанию.

– Нет, – она разглядывает беспорядок на моем столе и нервно теребит в руках ручку с блокнотом. Старается выглядеть спокойной, но у нее это плохо получается.

Ангел, Ангел, что же у тебя в твоей красивой головке? Так хочется забраться внутрь и узнать. Ты ведь тоже на меня реагируешь, я это вижу по твоим розовеющим щекам, по быстрым взглядам, по смущенно подрагивающему голосу.

– Опять будешь говорить, что это неуместно? – подхожу ближе.

– Так и есть, – она увлажняет свои манящие губки язычком. Черт, малышка, нельзя так делать перед тем, кому ты так интересна.

– Это тебе, – сгребаю со стола связку запасных ключей и вкладываю в ее протянутую ладонь, – можешь приходить и работать в любое время.

– Хорошо, – Ангелина отступает в коридор, – я буду с самого утра.

– Как скажешь, – остаюсь на месте и не провожаю. Ключи у нее теперь есть, так что справится сама.

Глава 09

Чтобы не нервировать Ангела с самого утра, я заехал к Косте в офис разузнать новые подробности расследования.

– Пока немного, но тебе будет интересно, – друг стягивает свои длинные волосы на затылке и завязывает в хвостик. Он сегодня выглядит каким-то особенно помятым и потерянным.

– Что-то случилось? – переняв его манеру, я сажусь на стул и закидываю ноги на его рабочий стол. Костя на это никак не реагирует, только просит секретаршу принести два крепких кофе.

– У младшей зубки, у старшей ротавирус, – подперев тяжелую голову кулаком, он пытается шире открыть закрывающиеся сами по себе глаза.

– М-да, – хмыкаю я, – у меня так выглядеть получается, только когда жестко бухаю.

– Я уже и забыл, что это такое, – он откидывается в кресле и закрывает лицо ладонями, – закроюсь нахрен, вырублю телефон и посплю до обеда.

В Костином голосе столько предвкушения, будто он в отпуск на белый песочек собрался ехать.

– Глядя на тебя и Мишу, детей вообще не хочется. Вы меня пугаете, мужики, – нервно барабаню пальцами по кофейной чашке, – один весь розовыми слюнями исходит. Ты бы его слышал: «Посмотри на эти маленькие розовые пальчики, а на зеленые глазки, прямо как у моей Снежинки. И волосики рыжие», – передразниваю я Мишину манеру говорить. – Совсем крыша поехала. И ты тут со своим недосыпом и девичниками. Сдается мне, нет в этом браке ничего хорошего.

– Регулярный секс, – приводит Костик железобетонный аргумент и тут же добавляет, – если только дети не болеют, у жены нет критических дней, настроение у всех хорошие и силы остались.

– Раз в неделю, что ли? – чуть не давлюсь я кофе.

– Я не буду отвечать на этот вопрос, – как-то совсем сникает он, – еще жениться раздумаешь.

– А я уже и раздумал, – смотрю ему прямо в глаза, – на Лене так точно.

– То, что насчет Лены передумал – это ты молодец, – одобрительно усмехается он и выпивает залпом немного остывший кофе. – Что-то мне подсказывает, что не последнюю роль тут сыграло эффектное появление одной заморской художницы в нашем замшелом городишке.

– Сейчас у меня дома, – не могу не улыбнуться ему в ответ.

– Так быстро? – Костя нахмуривается.

– Нет… к сожалению. Заказал себе оформление квартиры. Так что Ангел пока что там просто работает.

– Но, судя по твоим горящим глазам, очень скоро она будет не только работать.

– Можешь не сомневаться, – прикрываю глаза и вспоминаю вчерашний визит Ангелины. Как она храбрилась и пыталась пресечь мои ухаживая. Милая такая и наивная.

– А вот я не уверен, – вдруг оживляется Костя, на которого подействовал кофеин.

– Почему?

– Узнал кое-что интересное из официальных источников, – щелкает пальцами и вытаскивает из шкафчика стола планшет. – Замужем твоя Ангелина была. И, что примечательно, ты с ее бывшим мужем почти одно лицо, – сует он мне фотографии под нос.

– Не похож, – я быстро пробегаюсь взглядом по парню на фото.

– Да брось, смуглый брюнет с карими глазами, и главное, – он улыбается как идиот, – такой же ужасный характер.

– И как ты характер по фото определил? Вангуешь? – бросая я планшет обратно на стол и весь замираю в ожидании.

– Не по фото, – Костя откашливается. – Он у нее тоже художник был, очень неплохой, судя по информации в сети, а если почитать его блог, то вообще становится понятно, что гениальный. Короче, там есть пара интервью этого Стефана, я все посмотрел и скажу тебе – та еще наглая самовлюбленная сволочь. И причина развода у них красивая – роман с натурщицей. Сам понимаешь, не у Ангелины он случился.

– Ясно, – жмурюсь и сжимаю переносицу пальцами. И тут я весь такой обрученный и пытающийся соблазнить ее такую же.

– А вот будущий муж – полная противоположность. Айтишник, домосед, собаколюб, блондин.

– Любит она крайности.

– Художница, что с нее возьмешь, – Костя пожимает плечами. – Все эти творческие личности те еще странные люди. Ты просто пока этого не понял.

– Что-нибудь еще? – я прерываю своего персонального эксперта по творческим людям.

– Семен умер два года назад, как раз в момент развода.

– О том, что он умер, я уже в курсе, Ангелина сама проговорилась. Черт, и проблемы с мужем, и смерть отца, даже поддержать было некому.

– У Семена, судя по тому, что я нашел, не было ни жены, ни подруги. Никаких длительных отношений вообще.

– Он Олю любил безумно, так отец говорил. Ревновал, скандалил, тяжело с ним было, но любил, – задумчиво поднимаюсь на ноги. – Не мог забыть и наказывал тем, что сам растил дочь?

– Чужая душа – темный лес, Демид. Не думаю, что когда-нибудь мы узнаем, о чем на самом деле думал этот человек.

– Да, ты прав…

– Когда собираешься ей все рассказать?

– Хочу познакомиться поближе и узнать, что она о матери думает и обо мне. Не хочу, чтобы на эмоциях послала меня и собрала чемоданы. Если уедет, в Штатах ее не так просто достать будет.

– Ты прав, – он отводит глаза. – Только, может, не стоит спать с Ангелиной, пока она не в курсе? Не боишься, что потом хуже будет? Она может почувствовать себя обманутой.

– Или мы станем близки, и ей будет проще меня простить и принять правду.

– Смотри сам, – он тяжело вздыхает, – и дверь прикрой, посплю немного, а то этот кофе как снотворное.

– Давай, – с жалостью бросаю последний взгляд на друга и еду домой, захватив по дороге в кофейне для Ангела коробочку синнабонов.

Малышка обнаруживается в гостиной, которая на данный момент стала напоминать студию. Вдоль стен стоят разноразмерные рамы, коробки, даже лестница-стремянка. В центре на стуле перед мольбертом застыла Ангелина. Сейчас на ней простые серые брючки и майка на бретельках. Волосы стянуты на затылке. Она даже не вздрогнула, когда я вошел в гостиную – сосредоточенно и размашисто рисовала по холсту.

Застываю у входа, любуясь ее хрупкой фигуркой, полностью поглощенной работой. Никогда не думал, что мне будет интересно вот так стоять и наблюдать за женщиной.

Оставляю на кухне сладости, поднимаюсь по лестнице, получив от Ангелины лишь дежурный вежливый кивок, и скрываюсь в кабинете.

Работа вообще не идет. Цифры не хотят плясать, мысли утекают в сторону первого этажа. От этого на меня накатывает раздражение.

В конце концов, я собираю все и отправляюсь вниз, где располагаюсь на одном из диванов рядом с Ангелиной.

– Не помешаю? – забравшись с ногами, я окружаю себя бумагами, планшетом и телефоном.

– Нет, – она слегка растерянно осмотривает меня и документы вокруг.

– На кухне пирожные, и обед заказан на три часа, – утыкаюсь я в бумаги, – будешь делать себе кофе – про меня не забудь.

– Хорошо, – Ангелина улыбается чуть шире и возвращается к работе. Однако я замечаю, что она периодически на меня посматривает.

– Точно не мешаю? – в один из таких разов я перехватываю ее взгляд, и щеки малышки розовеют.

– Не мешаешь, – Ангелина быстро возвращается к работе.

Некстати звонит Лена. Бросив хмурый взгляд на телефон, я отправляюсь с ним на кухню.

– Привет, – раздается в трубке веселый голосок.

– Привет, Лена.

– Как там Питер? Скучаешь?

– Очень. Как Москва?

– Супер, показы прошли отлично. Устала – жуть, – слышится в трубке тяжелый вздох, – сейчас еду домой отмокать в ванной и отдыхать. Завтра все заново.

– М-м-м, – засыпаю в кофемашину зерна и ставлю на стол чашки.

– Ты хотя бы немного скучаешь? – Лена понижает голос.

– Очень, – я нажимаю на кнопку «эспрессо» и отхожу к окну, чтобы в трубке не шумело. – Нам нужно будет поговорить, как приедешь.

– Хорошо. О чем-то важном?

– Да.

– Только это через пару недель будет, котик. У меня тут дела. Девочки вообще не понимают, зачем я в Питер переезжаю. Там одни дожди.

– Сегодня ясно, – усмехаюсь, выглядывая в окно. Целых два дня хорошая погода, и я боюсь к этому привыкать.

– Ладно, любимый, побегу, – мурлычет она – на выходных, может быть, заеду.

– Угу, буду ждать.

– Целую, котик, – раздается на прощание, и в трубке повисает тишина.

Приедет, конечно… Будет сидеть в Москве до самого последнего момента. Лене этот переезд в Питер как кость в горле, будто в страну третьего мира собрался ее перевозить. В Москве у нее родители, подружки, работа, а в Питере только я.

А поскольку нас не так уж и многое связывает, данный вариант для нее совсем тоскливый. Но и после двух лет вполне стабильных отношений этого терять никто не хотел. Мы оба привыкли. Хотя, думается мне, разреши я ей остаться в Москве и пообещай высылать содержание – не задумалась бы.

– Натка говорит, что такая погода здесь часто, но, кажется мне, обманывает, – в проеме кухни появляется Ангелина и шагает к кофемашине. – Нужно сделать перерыв.

– Точно, перерыв не помешает, – я все еще задумчиво кручу телефон в руках, потом бросаю его на стол. – Любишь сладкое?

– Да, – она ставит на стол наши чашки, – но мясо люблю больше.

– Через час приедет, – я подталкиваю к ней коробочку со сладостями. – Как знал, заказал стейки.

– Можно вопрос? – уже освоившись, Ангелина свободно перемещается по кухне. Открывает ящик с приборами и вытаскивает две чайных ложки, одну из них вручает мне.

– Давай, – я откладываю ложку и сосредотачиваюсь на кофе.

– Такое ощущение, что ты живешь один, – она прикусывает губку и аккуратно раскрывает коробочку с синнабонами. – Обожаю такие.

– Рад, что угодил, – продолжаю следить за тонкими пальцами, подхватившими липкое пирожное. Во рту даже слюна собралась, так захотелось их облизать.

– Так, а где будущая жена?

– Все тебе интересно.

– Я бродила по комнатам, и женских вещей нет, это странно.

– В Москве, и сюда ехать не хочет.

– Не любит Питер?

– Нет.

– А ты?

– А у меня здесь работа, так что вариантов нет.

– Понятно, – Ангелина делает бровки домиком и медленно жует,– а мне нравится. Я тут родилась, может, в этом дело?

– Возможно, – как можно спокойнее делаю глоток кофе. – Где именно жила?

– Это сложно, – она откладывает недоеденный синнабон и облизывает свои пальчики.

– Я пойму.

– Мои родители здесь жили, когда я была маленькой, но потом мы с отцом уехали. Так что я даже район не помню.

– А мама? – делаю над собой усилие, чтобы не выдать своего волнения.

– Ей мы стали не нужны, она нашла себе другого мужчину, – лицо Ангелины подергивает печаль, – так бывает.

Вот что, значит, Семен ей сказал. Сволочь.

– Ладно, пойду работать, – она неловко соскакивает со стула. – Когда привезут мясо, зови.

Глава 10

Растянувшись на плюшевом розовом диване, словно на кушетке психотерапевта, я попиваю мартини маленькими глотками и то и дело бросаю на Натку осуждающие взгляды. Сегодня пятница, я всю неделю впахивала, и вот сегодня настал тот самый вечер, когда можно выдохнуть и немного отвлечься. А эта копуша застряла у шкафа и никак не может выбрать, что нацепить на свою подтянутую тренированную жопку.

– Мы могли выехать минут двадцать назад, – обреченно вздыхаю я и забрасываю в рот оливку.

– Котиков все равно будет с часовым опозданием, так что спешить необязательно.

– Там мартишок пить было бы поприятнее. На людей можно посмотреть, себя показать в красивом платьишке, – я провожу ладонью по золотой ткани платья и контуру шикарного декольте. Что-то именно в России меня потянуло на подобные смелые наряды. Женщины тут выглядят на порядок более ухоженными и на два порядка более красивыми, так что хочется соответствовать.

– Мы идем на перформанс, так что смотреть все будут в одну точку, а заодно и охуевать. Это ж Котиков.

– Я специально не спрашиваю, какая именно тема, чтобы сохранить эффект неожиданности.

– За это можешь не переживать: даже если ты бы и знала, не помогло бы. Ставлю сто баксов, челюсть у тебя отпадет и покатится по паркету в любом случае, – Натка вытаскивает из шкафа кислотно-зеленый меховой пиджак оверсайз и такие же кислотные синие брюки клеш. – Что скажешь?

– Миленько, твой Юра точно бы оценил, – прыскаю я и слежу за тем, как она все это на себе нацепляет и застегивает единственную пуговичку пиджака на груди. Оказалось, носить его нужно на голое тело. – Мне даже страшно рядом с тобой ходить будет. Затмишь.

– Не завидуй, – кислотная красотка влезает в серебряные шпильки и вешает на плечо черную лакированную сумочку. Ярко-розовые волосы, так уж и быть, собирает в хвост.

– Не могу, – честно признаюсь я, – первый раз в реале вижу человека, которому вот эта вся подиумная кутюрная лабуда была бы к лицу.

– Спасибо, – она наполняет свой бокал и немного отпивает.

– Как новый матрас? – не могу удержаться и перевожу взгляд на кровать.

– Как облачко, – вздыхает немного печально Натка и присаживается на его край, – спать одно удовольствие.

– Только спать? – я приподнимаю бровь.

– По тому, с каким энтузиазмом ты интересуешься моей личной жизнью, сразу видно, что твой мужик далеко и секс для тебя сейчас – просто очень красивое и притягательное слово. А еще недоступное, – похлопывает она по покрывалу рядом с собой.

– Так заметно? – я даже выпрямляюсь на диване, при этом чуть не залив свое красивое платье алкоголем. Облегченно выдыхаю, понимая, что из гардероба Натки мне бы точно ничего не подошло.

– Ну, платье твое с вырезом «а загляните-ка мальчики сюда» и разрезом на ноге «а посмотрите, какая шикарная ножка и даже край чулок виден». Наверняка еще и спина голая.

– Она под волосами, – глухо и тихо сообщаю я. А я думала, меня просто потянуло на красивое. Вы тут, девочки, очень красивые и ухоженные.

– Это все недостаток того самого, – Натка плюхается рядом со мной на диван.

– Полторы недели не такой большой срок, – я начинаю ерзать и поднимаюсь на ноги. – Дело в другом.

– И в чем же? – подруга по-пацански закидывает ногу за ногу и покачивает блестящей шпилькой.

– В том заказчике, которого вы с Соней на меня повесили, – залпом выпиваю напиток и ставлю пустой бокал на кофейный столик. – У меня рядом с ним скоро крыша съедет.

– Пристает? – хмурится Натка.

– Не совсем, – я шумно выдыхаю, – он постоянно смотрит.

– Смотрит?

– Я работаю в гостиной, а Демид перетащил все свои документы вниз из кабинета и работает рядом со мной. Звонит своим бедным работникам, и от голоса, которым он их отчитывает, у меня волосы дыбом и все внутри сжимается. Что-то вечно пишет в своем телефоне, у меня отобрал блокнот для скетчинга, чиркает свои циферки и все время смотрит! Он этими своими дьявольскими глазами скоро дыру во мне прожжет! И постоянно шлет цветы, а еще и клубнику. Комплименты говорит, какая я шикарная, – оборачиваюсь к Натке, – даже в драной футболке и полинялых джинсах. Блин, специально один раз так оделась. Думаю, промолчит же. Ан нет! Все равно шикарно выгляжу, и на грудь пялится.

– У-ж-а-с… – тянет подруга, округлив глаза, – смотрит, значит.

– Да!

– Делает комплименты и шлет цветы.

– Да!!

– И при этом не пристает.

Я киваю.

– Так, а в чем проблема? – хлопает она глазми.

– Ты меня сейчас что, не слушала? – я даже рот от возмущения открываю.

– Слушала, – почему-то качает головой из стороны в сторону Натка. – Все нормально, Ангел, выдохни. Мужик просто лениво ухаживает.

– А то, что мы оба собираемся выходить замуж и жениться, причем на разных людях, как сюда вписывается?

– Насколько я знаю, твой Алекс, – губы Натки брезгливо искривляются, поскольку она его считает занудой, – в Штатах, а его Лена в Москве. Так почему бы не замутить жаркий романчик перед свадьбами? Будет о чем вспомнить, м-м?

– Натка, ты!.. – я закатываю глаза.

– Не верю в институт брака и не понимаю, почему ты опять хочешь наступить на те же грабли. Мы обе уже выяснили, что ничего хорошего в замужестве нет. Так что предлагаю веселиться и не заморачиваться.

– То, что один раз не повезло, не значит, что все мужчины ужасные. Только некоторые из них, вот как мой бывший муж и Демид. А Алекс, он хороший, добрый и ответственный.

– Скучный.

– И это тоже, – честно признаюсь я, – у всех свои недостатки.

– Это точно, – Натка вытаскивает из сумочки телефон и читает сообщение. – Юра хочет подъехать через часик и какого-то своего коллегу прихватить. Ты не против?

– Не против, – рассеянно подбираю белый пиджак и набрасываю на плечи, – поехали, а то без нас начнут.

Для перформанса был выбрано здание бывшего театра, в котором после ремонта открыли пафосный ночной клуб. На круглом помосте в центре уже стоял стул и сидел тот самый Котиков, который устраивал сие действо.

Молод, хорош собой, задумчив и полностью сосредоточен на каких-то мрачных мыслях внутри себя. Мы с Наткой сидим в ложе на втором этаже, в которой установлен столик. Все вокруг роскошно, камерно и по-театральному. Несмотря на новый формат, здание все равно воспринималось частично как театр, поэтому наши с Наткой наряды были к месту. Мой как дань классике, ее – новой моде.

– Шампанское и устрицы, – выпаливает пафосно Натка официанту и отдает оба наших меню, – сегодня в тему.

– Рассказывай, – я с воодушевлением осматриваюсь. Почти весь народ подтянулся и расселся за своими столиками. Я бы даже сказала, сегодня аншлаг. Лишь пара столов у выхода была свободна, но что-то мне подсказывает, что и их скоро займут.

– Нет, – она качает головой, – ты должна это увидеть сама, иначе эффекта не будет.

– Ты мне даже листовку взять не дала, а у всех есть, – я нетерпеливо ерзаю на своем стульчике. – Надеюсь, ты сказала Юре, что я занята и чтобы у того его друга даже мысли не возникло, что у нас что-то вроде двойного свидания. Не хочу недопониманий.

– Написала, – Натка всем своим видом изображает, насколько ей скучно меня слушать, – знала, что ты так отреагируешь. Поэтому большими буквами предупредила Юру, чтобы тот предупредил того парня, а может, и не парня, – она подвисает. – Учитывая Юрин возраст, ни в чем нельзя быть уверенной.

– Кстати, а как оно? – я прикусываю губу. – Ну… он же почти на двадцать лет тебя старше.

– Знаешь… – Натка перекатывает между пальцами подвеску с единорогом, – короче, бок секса. Зевс секса. Крутой мужик, который все умеет и охренеть как может. И вообще, никаких табу, – благоговейно добавляет она и увлажняет языком свои губы. – Так что у кого и может съехать крыша, так это у меня.

– Ничего себе, – я поджимаю губы. – Никогда бы не подумала, я считала, что в таком возрасте все, чем они могут приманить молоденькую девочку, – это бабки, – киваю я на подвеску.

– Ренат старше Сони на пятнадцать лет. Юра меня на семнадцать. В пользу мужика не такой уж и большой перевес. Вот если б это я его настолько старше была… – она зависает.

– Все время забываю, что у них такая разница, – задумчиво перевожу взгляд на небольшую сцену, вокруг которой начали выкладывать разные вещи – техника, одежда, предметы мебели, даже еда. Котиков на все это смотрит, вздыхает и качает головой. – Блин, да в чем смысл? – начинаю кипятиться я, разглядывая, как вокруг гаснет свет и яркие софиты направляются на сцену.

– Котиков против потребительства, – Натка забирает у официанта бокалы и передает один мне.

– Я тоже, – я даже серьезнею, – загрязнение окружающей среды, мусор, углекислый газ. Все из-за чрезмерного производства не всегда нужных вещей.

– Вы бы точно сошлись во мнении, – она смеется. – Как написал сам Котиков в буклете, чихать он хотел на все это.

– Чихать?

– Сейчас увидишь, – Натка прикрывает рот рукой и с интересом смотрит вниз, где тот самый Котиков начинает потихоньку раздеваться.

– Ты когда сказала чихать, ты что имела в виду? – у меня проскакивает подозрение.

– Да вот именно то, о чем ты сейчас подумала, – она смеется мне в голое плечо.

– Он будет мастурбировать? – я, не веря, оборачиваюсь на Натку.

– Дрочить, короче, я тебе не совсем верно сказала его слоган. «Дрочил я на все это», вот что было там написано.

– Много народу пришло посмотреть на то, как он это будет делать, – я закрываю глаза, когда трусы с этого молодца слетают и он остался в чем мать родила.

– Мы не опоздали? – раздается знакомый голос из-за спины, и я оборачиваюсь. Быть того не может!

– Прямо к началу, – лепечу я, когда Демид занимает соседний стул рядом со мной и с интересом смотрит вниз.

– Юра, не знал, что твои интересы лежат в этой плоскости, – поправдяет он на себе галстук и забирает у меня из рук бокал шампанского, который осушает в один глоток.

– Я и сам не знал, – лишь мазнув без интереса взглядом по сцене и Котикову, который принялся наглаживать свое немаленькое хозяйство, он сосредотачивается на Натке и ее пиджаке. – Ровно тридцать минут, не больше, – произносит безапелляционно и садится рядом с ней.

– Обычно его перформансы длятся по несколько часов, – со знанием вопроса высказывается подруга.

– Отличный прием, кстати, – Демид разворачивает стул боком, чтобы скрыть Котикова со своих радаров, и смотрит в упор на меня и мое вызывающее платье, – все в курсе, что с потенцией у мужика порядок.

– Так вы вместе работаете? – перевожу я напряженный взгляд с Демида на Юру и обратно.

Натка растерянно пожимает плечами, похоже, и для нее это сюрприз.

– Да, – глаза Демида намертво прилипают к разрезу на бедре. – Неожиданная встреча получилась, да?

– Действительно, – я с трудом себя сдерживаюсь, чтобы не поправить платье.

– И по какому поводу парень так себя мучает публично? – Юра бросает на Котикова пренебрежительный взгляд.

– Он фриган, – расправив плечи, я принимаю у Демида бокал вина и стараюсь сделать вид, что не замечаю, как он погладил своими пальцами мои.

Похоже, вечер обещает быть напряженным, а я только собралась немного расслабиться.

– И что это за юродивые? – уже отвернувшись и вытащив айкос, интересуется Юрий.

Я со скепсисом смотрю на электронную сигарету в его руках, а он поясняет, что дочь подсадила, хочет, чтобы бросил совсем.

– Ну-ну, – качает головой Натка, – фриганы ограничивают свое участие в традиционной экономической жизни и стремятся к минимизации потребления ресурсов. В качестве источника питания и других материальных благ они используют свалки и мусорные контейнеры.

– Бомж, что ли? – с подозрением косится на уже десять минут как мастурбирующего Котикова.

– Юрий Петрович, – Натка отнимает у него электронную сигарету и затягивается, – фриганы живут так по идейным соображениям, для устранения вреда от чрезмерного потребления ресурсов в экономической системе, нацеленной на прибыль больше, чем на заботу. Они за гуманное распределение ресурсов планеты. В узком смысле это форма антиглобализма.