Соблазн

– Когда поедешь? Если хочешь, могу съездить с тобой и поддержать.

– Все очень сложно, – нервно рассмеявшись, отпиваю кофе, – я не помню, где мы жили. Мне казалось, как только я приеду сюда, в памяти всплывет название улицы или еще что-то полезное, но нет. В голове крутятся только бесполезные воспоминания.

– Может, и они помогут?

– Не уверена. Помню, этого мальчика звали Дема, а его отца вроде Володя. У них был большой красный кирпичный дом, у нас белый, и забор с дырой между ними. Мы через него с Демой лазили друг к другу. Улица спокойная такая, много деревьев и где-то вдалеке река.

– Тут река везде.

– Вот именно, – я совсем скисаю, – помню, как мама мне пела и пекла вкусные пироги. Как мы ездили к бабушке и дедушке. Но это все не поможет найти место.

– Может быть, тебе обратиться к частному детективу? – Соня выпрямляется. – Думаю, найти профессионала будет не так сложно.

– Займусь, раз у самой не получается никак, – улыбаюсь подруге. – Если вдруг у твоего нескучного Рената есть кто-то на примете, кто может мне помочь с таким вопросом, буду благодарна.

– Поспрашиваю. С его работой Ренат много с кем знаком, – она лезет в телефон писать сообщение, – только не уверена, что двух недель, которые ты запланировала на поездку, на это хватит.

– Ради такого я задержусь, – смотрю на нее с надеждой, – тут все по-другому, я теряюсь.

– Понимаю и попробую помочь, – Соня подмигивает мне и ободряюще улыбается.

– И еще. Если вдруг подвернется какая-нибудь работа, имей меня в виду. У меня все неплохо с финансами, выставка опять же. Но если придется задержаться, то понадобятся и деньги. Тем более если придется нанимать частного детектива. У них наверняка расценки не детские.

– Найдем тебе заказчика, – она приободряется, видя, что я готова остаться дольше двух недель, – главное, Натке об этом сказать, а там ты уже в курсе. Все денежные мешки РФ падают перед ней ниц, если разговор заходит об искусстве. Найдет тебе спонсора и работу. Только оставайся подольше.

– Кто-то обещал мне попозировать, – напоминаю я.

– Легко, – Соня дописывает сообщение и отбрасывает телефон, – только время согласуем.

– Хорошо.

Сонин телефон оживает, и она подносит его к лицу:

– Есть у Рената кто-то хороший, он к нему по рабочим вопросам обращается. Так что найдем твою маму, а заодно и Дему, и всех, кого захочешь.

– Дему не хочу, – я отворачиваюсь к окну, – он со своим отцом маму у меня забрал.

Глава 04

Демид

После обеда на работе каждые пять минут лезу в почту и смотрю в телефон, чтобы проверить, не звонил ли Костя. Тот упорно молчит, а меня всего колошматит.

Хочу ее увидеть! Она же здесь, где-то совсем рядом. Возможно, даже на соседней улице. Черт! И как она выглядит теперь? В памяти осталась совсем маленькая девочка. Еще вчера вечером перелопатил весь свой фотоархив и нашел пару снимков, где мы вместе и она с матерью.

Милая такая, смешная, улыбчивая девочка. Но с упрямым характером. Глаза у нее были большие, голубые, словно озера. В них можно было смотреть и смотреть. А как она умела заражать любой своей идеей! Стоило ей только прищуриться, упереть кулачки в бока, намекнуть на приключения – и я тут же был готов тащиться с ней на край света, точнее к старому дубу в конце улицы, где у нас было секретное место. Мы были лучшими друзьями и соседями, пока в один день все не закончилось.

Звоню Косте, но этот говнюк отказывается брать трубку, чем меня окончательно выводит из себя, и я без предупреждения направляюсь к нему домой. По дороге прихватываю набор пирожных в кофейне, чтобы задобрить Катю, и заваливаюсь в гости без приглашения. Ну я же крестный, как меня можно выгнать.

– Проходи, – Катя невозмутимо забирает сладкую взятку и пускает меня в дом, – только у нас тут девичник, так что я спрошу сразу: ты готов войти? Или сразу унесешь ноги?

– Готов, – прикинув риски, сбрасываю с ног туфли и ослабляю галстук. – Незамужние есть?

– Ты же женишься, – она хмурится.

– Да я на всякий случай, – бегло осматриваю гостиную на предмет присутствия Кости. – Муж где?

– Скоро должен быть, – она оборачивается и исчезает в стороне кухни. – Девочки, вы только посмотрите, что нам принесли, – говорит воодушевленно под аккомпанемент женских и детских голосов.

Мне резко больше не хочется туда идти, я даже застываю в самом начале коридора, рассуждая, что там и без меня с пирожными отлично справятся, а я могу и у Кости в кабинете до его прихода поторчать.

– Дем, – из кухни выбегает маленькая Лерка и вихрем несется ко мне, сразу запрыгивая на руки. И как так у детей получается – только что он где-то там, а вот уже обвивает тебя как лиана, – пошли, я тебя с подружками познакомлю.

– Иди-иди, – выглядывает из кухни Катя, – Костя отзвонился, будет минут через десять-пятнадцать. Так что не сожрем мы тебя, просто не успеем, – хохочет шутница.

– А мне и не страшно, – теснее прижимаю к себе мелкую обезьянку и вхожу в кухню, где в меня впериваются сразу два внимательных и оценивающих взгляда.

– Инесса, – подает голос хрупкая брюнеточка с длинными волосами и цепким взглядом. Малышка у нее на руках, посасывающая бутылочку, тоже оборачивается ко мне.

– Демид, – усаживаю Лерку на стул и сам приземляюсь рядом, смотрю на коротко стриженую беременную блондинку.

– Света, – роняет та и отворачивается к коробке с пирожными, которые для нее явно в большем приоритете. Ясное дело, беременная же. Я во всех этих штуках не разбираюсь. Но Костя как-то ныл, что когда Катя беременна, так в доме вечно и чаю попить не с чем, все сметает.

– И правда девичник, – расплываюсь я в лучезарной улыбке. Тут главное не показывать, что боишься. Катя с двумя дочками, у Инессы ребенок в розовом покрывале, значит, тоже девочка. Кто там в пузе у блонды, непонятно, но по тенденции, возможно, тоже девчонка.

– Чаю? – без энтузиазма смотрит на откупоренную бутылку мартини Света. М-да, беременные не пьют.

– Чаю, – решаюсь поддержать я ее. Мне бы лучше виски или водки, но, если попрошу, уверен, меня сразу с девичника попрут и в черный список занесут.

Лерка, улучив момент моей рассеянности, опять оказывается на руках и прижимается.

– Купи мне корону, чтобы вся в камушках и блестках. А еще колечко с сердечком.

– Лерусь, нельзя так сразу, – улыбаюсь, глядя в ее серьезные серые глазки, – так любой мужик сразу сбежит. Нужно постепенно.

– Ей только четыре, еще научится, – прыскает Инесса.

– Угу, вижу, учителя тут шикарные, – подвисаю на ее роскошной груди. Хочется добавить еще – горячей, но я держусь. Судя по тому, что я вижу у Кати, Инессы, да и беременной Светы, у мамашек с грудью нет проблем. А как это будет выглядеть с Ленкиной силиконовой, вот в чем вопрос. Нужно будет поинтересоваться.

– Глаза выше, – ставит передо мной чай Катя и шепчет на ухо, не преминув ударить кулачком в плечо, чтобы привести в чувство.

– Точно, – опять ссаживаю обезьянку на соседний стул. – Будет тебе корона, а кольцо у жениха выпрашивать надо.

– Хорошо, – та оживляется, – я дружу с Кириллом в саду, он мой жених.

– Вот к нему и все претензии, – забираюсь рукой в коробку, которая уже почти пуста, и беру пончик. – И как обычно проходят девичники?

– Когда дети на мужьях и никто не беременный, то весело и в клубе, в остальное время примерно так, как сейчас, – с тихим вздохом поглаживает свой круглый животик Светлана.

– М-м-м, – жую пончик и запиваю чаем, – тебе в клуб точно не скоро.

– Не скоро, – хмыкает она и смотрит на меня как-то не очень по-доброму. Да что я не то сказал?

Господи, Костя! Ну где ты?

Слишком много женщин на меня одного. К такому меня жизнь не готовила. Вот орава мужиков, сотрудники мои пленные даже все разом, да хоть конкуренты – быстро разберусь. Только не вот этот вот розово-зефирный рай.

– Привет, девчонки, – друг резвым шагом врывается в кухню и направляется к Кате, –  вы тут не скучаете? – смотрит на меня с явной насмешкой. Он-то здесь явно как рыба в воде.

– Дема пообещал купить мне корону, – сразу сообщает Лерка о главном.

– Демид умеет обещать, – Костя целует мелкую, что притаилась в стульчике для кормления, и берет на руки Лерку. – Мы в кабинет минут на двадцать, потом верну вам вашего гостя чай допивать.

– Мне чая уже хватит, – хватаю из коробки последнее пирожное, – пошли, не будем девочкам мешать. Мальчикам на девичнике не место.

– А вот девчонки бывают на мальчишниках, кстати, – разражается смехом Света, и за ней Катя с Костей.

Инесса только вздыхает:

– Как дети.

– Ну и что это было? – прикрываю за собой дверь Костиного кабинета и падаю в кресло. Наконец-то тишина. Мне этих пятнадцати минут в женской компании хватило с лихвой. – Опять ваш плоский питерский юмор.

– Не ваш, а наш, – Костя обходит стол и присаживается напротив. – Если ты десять лет назад в Москву свинтил, то москвичом это тебя не сделало, – он вытаскивает из ящика стола планшет и кладет на стол, что-то скидывая на него с телефона через вай-фай. – Инесса в прошлом году к мужу на мальчишник со Светой заявилась, а там стриптизерша и шлюхи.

– Вот это мужик попал, – я аж кулак прикусываю.

– Чуть свадьба не отменилась.

– Весело тут, хорошо, что вернулся, – усмехаюсь и тут же вспоминаю о цели визита. – Что с Ангелиной? Ты мне так ничего и не сбросил.

– Потому что возникла проблемка, – Костя подталкивает ко мне планшет, – можешь посмотреть фото, тут, правда, немного. За день мало что успели.

– Понимаю. Что вообще удалось узнать? – жадно всматриваюсь в фотографии на планшете. Все они сняты с не очень удачных ракурсов – со спины, с телефоном в руке, лицо закрыто волосами. Раздражает.

– Все это время Ангелина жила в Штатах, у нее гражданство, – Костя закидывает руки за голову, а ноги укладывает на стол, – поэтому с дальнейшим расследованием пока затык, там нужно искать контакты. Из того, что узнал, – она художница, – Костя улыбается, – вроде неплохая. С завтрашнего дня у нее открывается выставка. Организацией занималась Соня Войцеховская, фамилия на слуху, я думаю.

– Да. Ренат или Тимофей?

– Ренат, но он жену не протежирует. Она у него талант, Соню уважают. И если она Ангелину из Майами привезла, значит, и та не обделена талантами.

– Ясно, – опять перелистываю бесполезные фото. – Твою мать, Костя. Тут ничего не видно, – начинаю я кипятиться.

– Завтра открывается выставка – сходи и посмотри, – отмахивается он. –  А я пока поищу, кто в Штатах о ней информацию нарыть сможет.

– Спасибо и за это, – слегка разочарованно возвращаю планшет на стол.

– Адрес, где живет, тоже могу сбросить. Но я бы на твоем месте не спешил. Семен ее вон куда увез на целых двадцать три года. Не верю я, что Ангелина только ради выставки вернулась. А что Семен ей успел за эти годы в голову вложить, ни ты, ни я не знаем.

– Сам не приехал. Знает, сука, что тут его сразу примут под белы рученьки и куда надо отправят, – поднимаюсь на ноги и подхожу к окну, сжимая кулаки в карманах. – Он ребенка украл у матери. Оля тогда чуть умом не тронулась с горя. Отец ее еле вытащил.

– Сочувствую, Демид, – Костя отводит глаза. – И как только вывез?

– Двадцать лет назад проще было, наверное. Мы все ждали, что он одумается, вернется или хотя бы напишет, пойдет на контакт. Но нет.

– Люди бывают жестоки в своем горе, Степан яркий тому пример.

– Никаким его горем это не оправдать. От многих жены уходят к другим мужчинам, а у них никогда гладко не было. Но это не повод вытворять вот такое.

– Я с тобой согласен, Дем. Но что теперь? Оли нет. Думаешь, Ангелина в курсе?

– Не знаю, но хочу знать. И узнаю, Костя.

Ангелу от меня больше не скрыться.

Глава 05

Перед встречей с женщиной я в жизни своей так еще не волновался. Сердце бьется где-то в горле, все тело покрылось холодным потом, руки подрагивают.

Двадцать три года, но надежда так и не была потеряна. Все возможно, только если не слишком поздно. Как для мамы Оли. Она свою дочь увидеть уже не сможет, хотя именно Оля мечтала об этом отчаяннее всех. Мечтала, любила, скучала и все свои нерастраченные эмоции вкладывала в меня и маленькую сестренку. Я купался в ее любви и даже о биологической матери, что умерла при родах, не вспоминал никогда. Оля заменила ее, сделав мое детство и юность счастливыми. А вот Ангел любви этой волшебной женщины была лишена.

Долго сижу в машине, вглядываясь в окна галереи, где собирается заинтересованная новым именем в живописи публика. Я в искусстве не разбираюсь, у меня всегда были иные приоритеты, но сейчас тянет. Это ведь ее мир, ее страсть. Мне интересно все, что связано с Ангелом.

Хлопаю дверью машины и не спеша захожу в выставочный зал. В помещении полумрак, полотна на стенах подсвечены мягким светом, посетители с бокалами шампанского в руках курсируют вдоль стен.

Первое впечатление – мне нравится. Есть какое-то неуловимое чувство уюта, которым веет от ее полотен. Цвета в основном нежные, чистые, ванильные. Я бы даже сказал, вкусные, если это слово можно применить в данном контексте. В основном на картинах изображены девушки, причем какими-то безмятежно счастливыми. Будто художник пытался увидеть в них лишь хорошее, отметая остальную часть натуры, в которой присутствует опыт, злость, усталость, боль.

Нетерпеливо осматриваю помещение в поисках создателя картин, но не нахожу и решаю пока осмотреть полотна более детально. Перед одним застываю на некоторое время. Мне нравится.

Обнаженная в маках. В ней чувствуется настроение. Немного меланхолии и через край наслаждение свободой. «Наедине с собой», читаю на табличке. Название очень подходит.

– И как вам? – мягкий бархатный голос за спиной заставляет вздрогнуть. Годы прошли, он стал глубже и не такой звонкий, но перепутать ни с чьим другим нельзя. А еще появился легкий акцент – чужеродная вещь, которой там быть не должно.

Медленно оборачиваюсь, чтобы встретиться с Ангелом глазами, и перестаю дышать. Совершенная. К такому я точно не был готов.

Звуки вокруг словно затихают, а окружающий и так тусклый свет меркнет, оставляя передо мной лишь ее. Всматриваюсь в огромные глаза, которые с годами посветлели. Из насыщенно-голубых они стали более светлыми и прозрачными, с четким рисунком радужки. Смотрят сейчас с любопытством в ожидании моего ответа.

Перескакиваю взглядом на губы – пухлые, с застывшей полуулыбкой. Между ними виден ряд белых жемчужных зубов. Я еще помню, как в детстве она выбила себе молочный передний зуб и так и проходила без него, пока не вылез постоянный. Ребята вокруг часто над ней подшучивали по этому поводу, но я всегда защищал ее и говорил, что мне все равно.

Кругленькое детское личико сейчас вытянулось, радуя глаз острыми скулами и точеным носиком. Шея длинная, ключицы тонкие и манят к себе прикоснуться, очертить их пальцами, уткнуться носом и втянуть ее запах. Нежные цветочные духи забивают собой легкие, дразня мой мужской аппетит.

Взгляд ползет ниже, к шикарной троечке, что сейчас соблазнительно выставлена напоказ в глубоком вырезе черного коктейльного платья, сидящего на ее идеальной фигуре как перчатка.

Узкая талия манит сжать ее, а круглые бедра – огладить. Загорелые ножки в туфлях на высокой шпильке нетерпеливо переступают, но я не спешу. Медленно, наслаждаясь первым впечатлением, рассматриваю детали.

Сразу нахожу, что мне не нравится, – это кольцо на пальце. Оно не обручальное, но приступ ревности и злости уже вызывает. Камень недорогой, так что и тот, кто его Ангелу подарил, мне не соперник. Я свою девочку научу носить правильные украшения. Ангелина сама как самый дорогой алмаз, которому лишь нужна соответствующая огранка.

Возвращаюсь к лицу, цепляюсь за родинку около носа. Ей она всегда шла, а теперь добавляет сексуальности. Волосы, в детстве имевшие пшеничный цвет, стали светлее и пышнее. Сейчас они уложены голливудской волной на одно плечо.

Чертовски притягательная женщина, которая меня не узнала. Это царапает, поскольку для меня в ней все узнаваемо – голос, внешность, улыбка. А я для нее чужой человек, которого она видит впервые. Как так?

Опять заглядываю в глаза. Ангел снисходительно приподнимает ухоженную бровку и смотрит с иронией. Ну да, я же ее тут только что глазами практически жрал.

– Очень чувственно, – забираю у проходящего мимо нас официанта два бокала с шампанским и вручаю один Ангелине. Сам делаю большой глоток. – Думаю забрать себе, – при этом не отрываю взгляда от ее губ.

Ангел шире распахивает глаза, и на щеках проступает румянец. У нее всегда была слишком тонкая кожа, и скрывать волнение не получалось.

– Рада, что картина произвела на вас впечатление, – Ангелина обнимает бокал двумя ладонями и выставляет напоказ кольцо. Видимо, на всякий случай, если я его при первом осмотре не заметил.

– Ангел, – я оборачиваюсь к картине и указываю на подпись под ней. – Вам идет.

– Спасибо, – Ангелина краснеет еще сильнее.

– У вас талант, – опять не могу себя сдержать и шарю глазами по ее телу. До сих пор до меня не доходит, что вот она реальная, из плоти и крови. Протяни руку – и можно потрогать.

– А вы знаток, – раздается саркастично в ответ, и я отрываюсь от декольте. Переборщил.

– Ангелина, – плеча моего ангела касается девушка в платье персикового цвета и с уложенными в высокий пучок светлыми волосами. Она указывает на стоящую у одной из картин пару, – там с тобой хотят пообщаться. Если ты не занята, конечно, – блондинка дарит мне приветливую улыбку.

– Не занята, – Ангел кивает в мою сторону и насмешливо усмехается. – Тут один знаток желает приобрести обнаженную в маках.

– Демид, – смотрю ей прямо в глаза, но и мое имя никакого впечатления на нее не производит. Совсем не помнит. Притворяться вот так невозможно.

– Хорошо, – Соня провожает взглядом спину Ангелины и оборачивается ко мне. – Значит, обнаженную в маках? У вас очень хороший вкус.

– Знаток, – улыбаюсь ей и опустошаю бокал. – На самом деле, я не разбираюсь, просто запал на нее.

– Ценю в мужчинах честность, – одобрительно кивает моя спутница.

– Я недавно переехал, и моя огромная квартира пуста. Совсем нежилая. Вот я и решил привнести в нее немного красок. Что думаете?

– Что у меня будет для вас одно очень интересное предложение, – Соня вдруг воодушевляется, – если вы, конечно, заинтересованы в искусстве.

– Очень, – жадно слежу за Ангелиной, подошедшей к паре посетителей и что-то с восторгом им вещающей. Соня даже представить себе масштаб моей заинтересованности не может.

После непродолжительного, но очень плодотворного разговора с Войцеховской немного брожу по выставке, все время поглядывая на Ангела. Та, в свою очередь, полностью меня игнорирует, сосредоточившись на других посетителях и журналисте, который пристал к ней словно банный лист. Что-то все выспрашивал целый час, а сам, сволочь чуть весь слюнями не изошел. Так и хотелось шею ему свернуть, но окончательно портить и так не слишком хорошее впечатление Ангела о себе не хотелось, так что я скрылся от греха подальше во втором зале.

Тут посетителей в разы меньше и полотна совсем другие. Одну стену занимают пейзажи, в основном пустынные. Растрескавшаяся обезвоженная земля, обрывы, одинокие искореженные деревья на ветру.

На второй – портреты, среди них портрет Семена. Он с годами изменился, таким я его не помню. Глубокие морщины прорезали лицо, добавив ему суровости, в глазах легкая печаль, вся голова седая. На табличке под картиной указано: «Не продается».

Как же ему жилось все это время, суке? Знал же, что Оля с ума сходит. Сердце матери не может забыть своего ребенка. А он жил и год за годом тешился ее страданиями, видя, как растет украденная им дочь. Сумел ли он дать ей хоть часть той материнской любви и заботы, которой лишил в детстве? Знает ли Ангелина правду? Только ли ради выставки сюда приехала? В последнее я не верю. Не бывает таких совпадений.

Другая часть полотен и вовсе вызывает чувство отчаяния и безысходности. Темная аура и боль транслируются с каждого. Размытые фигуры, искаженные лица, немые крики. Много черного, алого, серого. Такое можно нарисовать лишь в момент ужасного отчаяния. И что же произошло в жизни Ангела, что сподвигло ее на такие эксперименты?

Эта взрослая женщина для меня притягательная загадка. За двадцать три года в ее жизни многое произошло, и я хочу знать все. А еще хочу заполучить ее себе. Это уже не та детская глупая влюбленность, а почти неконтролируемое животное влечение, вспыхнувшее как спичка, в одну секунду.

Хотя с детства мало что изменилось: как тогда дрался за нее и готов был на любую шалость, что Ангелина затеяла, так и сейчас. Реагирую на девчонку, как собака Павлова, – увидел и словно лампочку включили.

Даже самому страшно от слишком сильных эмоций. Для меня женщины всегда были отличным способом провести время и развлечься, но сейчас это что-то значительно большее.

Бросаю на Ангела последний жадный взгляд и отправляюсь домой, чтобы остыть и подумать. В квартире меня опять встречает пустота. Шаги гулко отражаются от стен, и я щелкаю выключателем в гостиной. Светлая, большая, но какая-то нежилая. Немного красок и уюта не помешало бы. Вытаскиваю из кармана вибрирующий телефон и смотрю на дисплей.

Лена.

Отлично, собрался жениться, а за день даже ни разу не вспомнил. Прав Костя, мне бы следовало подумать еще раз.

С Леной тоже придется что-то решать, как и с претендентом на сердце Ангелины.

Где этот ее жених? Почему вместе с ней не приехал?

Блядь!

Одни вопросы, и выяснить все возможности пока нет. Пока Костя наскребет информацию в Штатах, пройдут недели, если не больше. По Сониным словам, Ангелина приехала недели на две, максимум месяц. Сидеть и ждать смысла нет, да и просто не хватит терпения.

Так что придется брать все в свои руки и выяснять самому.

Глава 06

Понятие утра может стать очень растяжимым, если предыдущий вечер закончился далеко за полночь. После закрытия выставки Натка объявила, что считает ее успешной, поскольку продажа сразу семи полотен в первый же день художником, еще не снискавшим особого признания и авторитета у местной публики, – это более чем успех.

На радостях мы отпустили уставшую Соню к мужу и ребенку, а сами запулились в один из модных клубов Питера. Первый час я тупо хлопала глазами и пялилась вокруг, пытаясь оценить и принять масштаб пафоса заведения и местных мажоров.

Мне искренне казалось – ну где Майами, а где Питер… М-да…

Натка ржала надо мной и поила коктейлями, вещая о том, что клуб хоть и не самый роскошный, но вполне себе сойдет скоротать вечерочек. В следующий раз она меня свозит в место, где моя америкосовская жопка поймет, что такое шик и размах.

После пятого шота я уже чувствовала себя как дома, а после десятого клятвенно убеждала Натку, что чувство родины во мне проснулось и я теперь своя в доску. Слезно обещала порвать американский паспорт и остаться в Питере навсегда. Натка потребовала для начала выучить национальный гимн и по итогам экзамена в караоке на будущей неделе мне точно скажет, гожусь ли я в русские. Типа, просто так домой меня не возьмут. Да и с акцентом могут возникнуть проблемы. Фак!

Закончилось все в четыре, когда мы пьяно подпирали собой стену клуба и слушали, как какой-то бизнесмен с красивой серебристой сединой, как обозначила Натка, отчитывал рядом с клубом пьяную то ли дочку, то ли любовницу. Та хорохорилась и отмахивалась от него, а после и вовсе свалила обратно в клуб.

Мужик нервно курил и матерился, оперевшись о свою машину и недобро глядя на нас. Видно было, что все вокруг его достало.

– Папаша, подкинешь по домам? – качнулась на своих запредельных шпильках Натка и поправила свои длинные розовые волосы. – Все равно тебя продинамили.

– А такси вызвать не вариант? – огрызнулся он, но как-то беззлобно и обреченно.

– Мы-то вызовем, но тогда у тебя не будет шанса попялиться вот на все это бесплатно в течение сорока минут, пока мы отсюда до моего подъезда доедем, – Натка зазывно провела ладонью по крутому бедру, что было упаковано в экстремально короткое белое платье.

– Ты его что, клеишь? – пьяно икнула я ей в ухо.

– Угу, – кивнула она и заговорщически сообщила: – Видела, как костюм сидит. Армани, точно тебе говорю. Я шарю.

– Армани, – подтвердил мужик, выдувая две струи дыма через ноздри, и прищурился.

– Я же говорила, – Натка неуверенной походкой прошла к его машине и открыла дверь пассажирского сиденья, куда завалилась как к себе домой. – Бывший муж только такие и носил, тем и взял. Стоит у меня на бизнесменов в костюмах, фетиш такой. Но, больше одной ночи не обещаю.

– Садись, – словно все еще не веря в происходящее, бизнесмен слегка заторможенно закрыл за Наткой переднюю пассажирскую дверь и открыл для меня заднюю, – садись уже и ты, чуть стоишь же. Еще растянешься на своих куриных тонких лапках, а мне потом в травмпункт вези.