Отбор не приговор

– У меня, может, уже внуки будут, когда первая эльфийка решит подпоясаться, – проворчала Лота и поспешно остановилась, чтобы скользнуть в очередной тайный ход. Лотанари многое поражало в Лиме. Начиная от какой-то лесной, нарочитой простоты в деликатных вопросах, заканчивая невероятной скоростью передвижения. Вот и сейчас подруга встретила принцессу у развилки тайного хода. И, надо признать, с лопатой на плече рыжекосая Лима смотрелась бесподобно.

– Не хватает только черного плотного мешка, как из-под единорожьего навоза, – хмыкнула Лота.

– Зачем нам навоз? – поразилась лисица и тут же добавила: – А, поняла. Для удобрения. Пахнуть будет так, что эльфы не оценят. Единороги красивые животные, но вот отходы их жизнедеятельности… Как будто подкинул кто, не могут же такие прекрасные звери так вонюче гадить.

– Не знаю, – растерялась принцесса, – я как-то не сталкивалась.

– Но ты сама сказала про мешки.

– Это из детектива, – отмахнулась Лота. – Идем?

Лима серьезно посмотрела на подругу:

– А что, к сестре ты зайти не хочешь? Точнее, в пустующие покои сестры заглянуть не желаешь?

Лотанари тяжело вздохнула и честно призналась:

– Не хочу. Противно. За такую подлость надо наказывать серьезно, а не мелкие пакости подстраивать. Она ведь не просто эту старую традицию раскопала, она куда надо отнесла. Отец бы ее к такой-то матери послал, а вот Светлый Отец вцепился в идею как клещ.

Покивав, лисица хмыкнула и что-то шепнула принцессе на ухо. Та удивленно вскинула брови и задумчиво произнесла:

– А вот это разумно. Идем, навестим покои.

Два поворота, и подруги вышли в один из совсем не тайных коридоров. Еще один поворот, и они остановились перед двустворчатыми дверьми в будуар принцессы Талорины.

– Слишком много позолоты. У тебя совсем другие двери. – Лима поскребла когтем дверную створку. На пол медленно спланировала позолоченная стружка. Лисица, пренебрежительно хмыкнув, спрятала руки за спину. – Так себе качество.

– Покои старшей принцессы, – улыбнулась Лота. – На качество никто не жаловался.

Лима нахмурилась и принялась пересчитывать королевских детей вслух:

– Самый старший ребенок погиб, так?

– Так.

– Потом родился твой старший брат.

– Да.

– Потом ты.

– Угу.

– Потом принцесса Талорина.

– Да, – кивнула посмеивающаяся Лотанари.

– Это – покои старшей принцессы. – Лима ткнула пальцем в разукрашенные позолотой и драгоценными камнями двери.

– Абсолютно верно.

– Но старшей принцессой получаешься ты!

Подавив очередной смешок, Лота толкнула попорченную дверь и вошла внутрь. Недоумевающая подруга устремилась за ней.

– Когда я уехала в Академию, Талорина приняла решение переехать. Она искренне надеялась, что из Академии я не вернусь. Был большой скандал, но нам с отцом пришлось уступить. Рина слегла, матушка принялась порхать вокруг нее и приговаривать, что у старшего поколения семьи Нейрин нет сердца. Ведь малышке и без того досталось!

– И ты, как всегда, уступила младшенькой. – Лима внимательно оглядела будуар. – Почему?

– Привыкла.

– У нее есть вкус, – вынужденно признала лисица и, не сдержавшись, чихнула. – А вот с благовониями перебор. Уже не благо, уже просто… единорожий дух.

Лотанари рассмеялась и с достоинством ответила:

– Спасибо, очень приятно. В той части, где не про благовония.

– Что? – Лисица прикрыла рукой нос и посмотрела на подругу. – Ты еще и обстановку ей оставила?

Принцесса грустно улыбнулась и провела рукой по обитой мягким бархатом стене.

– Это мои покои, Лима. И пусть меня заставили уйти, ремонт здесь приживется только после того, как я покину дворец. Наш дом обладает собственной магией, и для того, чтобы изменить интерьер, нужно лишь желание и право на внесение правок. У Рины это право распространяется только на ее покои. Как, собственно, и у меня – я могу менять только свои покои. Эти.

– А те, в которых ты живешь сейчас? – тихо спросила Лима.

– Вот еще, – фыркнула принцесса. – Ты видишь, как легко я открыла двери? Думаешь, я бы жила там, куда Рина может с такой же легкостью войти? Я заняла свободные покои младшего принца. Потому и цветовая гамма там довольно холодная, мужественная. А также недалеко до библиотеки, тренировочного зала и лабораторий.

– Значит, в итоге ты выиграла?

Лота поджала губы и неопределенно хмыкнула. Выигрыш немного горчил, потому что мама с тех пор так толком с ней и не заговорила. Ведь бедной Риночке так тяжело жить в давящей обстановке скучной старшей сестры.

– Помоги-ка, – принцесса кивнула на массивное кресло. – Отнесем его в гардеробную. Оставлю сестрице послание там. Когда она подойдет к зеркалу, услышит и увидит меня.

– Нас, – плотоядно улыбнулась лисица.

– Нас, – согласилась принцесса и добавила: – Я думала, ты не знала, что Рина требовала передать тебя ей.

– Мне было очень смешно, – фыркнула лисица и напомнила: – Острый слух, острый нюх и так себе глаз. Оба глаза так себе, если честно.

С этими словами подруга в одиночку подняла кресло и, ориентируясь на подсказки Лоты, понесла его в гардеробную комнату.

– А уж мне-то как было весело, – мрачно вздохнула Лотанари и добавила: – Тяжело быть умной, красивой и магически одаренной старшей сестрой, когда твоя младшая не очень умная, не слишком красивая, не одаренная, да еще и больная. И мамина любимица.

– И ты бы предпочла стать как Толарина? – с насмешкой спросила Лима и со стуком поставила кресло перед зеркалом.

– Нет. Именно поэтому мне есть что сказать.

Чуть поправив кресло, Лота села в него, а Лима встала за спинкой кресла.

– Тебя, наверное, веселит, что старшую сестру при жизни признают мертвой? – мягко произнесла Лотанари. – Наверное, ты считаешь, что я бьюсь в истерике? Это не так. Ты здорово помогла мне Рина. После обряда я не смогу вернуться в Нерис, а знаешь, что это значит? Это значит, что я буду свободна и счастлива. Может быть, я надену малую эльфийскую корону и до самой своей смерти останусь в том возрасте, в котором меня коронуют. А может быть, в Эльфхиире я встречу свою любовь и обрету обычное женское счастье. В любом случае я говорю и читаю на всех языках нашего континента, у меня есть диплом Магической Академии и собственные деньги. Не из папиной казны. Ты помогла мне, Рина. Ты очень сильно мне помогла. Живи с этим, сестрица.

– Ты вряд ли заключишь надежный контракт, – с тонкой усмешкой произнесла Лима и положила руку на плечо подруги. – Тебе не познать радости равных отношений. Мне, бездомной и безродной, жаль тебя, будущую старшую принцессу Нериса, будущую жемчужину рода Нейрин. Теперь твоя личная жизнь больше не принадлежит тебе, принцесса. Теперь твоя личная жизнь – достояние королевства.

Едва только Лима замолчала, Лота вскинула руку и отправила в зеркало простое заклятье. Теперь это послание обязательно дойдет до своего адресата. Принцессу Толарину ждал довольно неприятный сюрприз.

– Тебе было тяжело сносить ее редкие сестринские визиты, – вздохнула Лота.

Лима пожала плечами и отошла от кресла.

– Я простая лисица, и знаешь, что тебе скажу? Что дети лесного короля получают плюх вдвое больше, чем их сверстники. Лейсир очень жестко следит за тем, чтобы его отпрыски не позорили корону. И если ты встретишь вежливого и предупредительного оборотня, то девять из десяти – он из правящей семьи. Они даже убивают с вежливой улыбкой на лице и выражением искреннего раскаяния и участия в глазах.

– С тобой только накладка вышла, – хмыкнула принцесса.

– Я обычная, – отмахнулась Лима.

– И говоришь, как и я, на всех языках континента, не путаешься в столовых приборах и знакома с большей частью классической литературы, – кивнула Лотанари. – Как скажешь, мне все равно, кто ты – обычная лисица или приближенная лесного короля. Мне важна моя Лима. А теперь вперед, где-то в оранжерее без нас скучает роскошный и неприхотливый цветок.

– Несовместимо, – качнула головой лисица. – Я не особо в этом разбираюсь, но заметила, что чем красивее растение, тем оно капризней и бесполезней.

– Газетчики назвали меня "жемчужиной дома Нейрин", – насупилась принцесса. – Я бесполезна?

Лисица только фыркнула и пошла к выходу:

– Ты напрашиваешься на комплименты.

– Да, – честно признала Лотанари. – Я люблю, когда меня хвалят.

– Все любят. Идем, я оставила лопату в коридоре, будет нехорошо, если ее кто-нибудь унесет.

Подруги быстро вернулись к исходной точке, и Лота подавила нервный смешок. Вокруг лопаты собрались слуги, а господин Тикену, старший дворцовый смотритель, истерично вопрошал, кто додумался принести «эту дрянь» во дворец.

– Упс, – выдохнула Лима.

– Не упс, – фыркнула Лота. – Главное – правильное выражение лица.

И, состроив равнодушно-скучающее личико, Лотанари спокойно подошла к собравшимся, вежливо поздоровалась и забрала из рук господина Тикену лопату.

– Всем доброго дня, – с потрясающим спокойствием обронила принцесса и передала лопату подруге.

Лима закинула лопату на плечо и, тихонько насвистывая, устремилась за подругой.

– Никто. Ничего. Не видел, – услышали у себя за спинами подруги. – Расходитесь, расходитесь. Что встали? Лопату никогда не видели? Так я вас быстро на исправительные садовые работы назначу!

Тишину тайного перехода разбивал лишь перестук каблучков и тихие смешки.

– Знаешь, что самое интересное? – заговорила вдруг Лотанари.

– А? – послушно отозвалась Лима.

– Что уверенно-спокойное выражение лица всегда работает. Какую бы дичь ни творил человек, если он делает это уверенно – мало кто рискнет уточнить, что и ради чего делается.

– Теперь я понимаю, как ты сдала половину экзаменов, – хмыкнула лисица.

– А я не виновата, что из программы обучения нельзя исключить то, что неинтересно изучать, – обиделась Лота.

– Я могла бы сказать что-нибудь умное о гармоничном развитии личности, – протянула Лима, – но не буду. Все равно в нашем случае это не сработало.

Лотанари пожала плечами и, выходя из тайного хода, спокойно сказала:

– Возьми, к примеру, магию цвета: зачем менять окрас одежды, если портной уже все гармонично подобрал? А магия света? С каким предвкушением я шла на урок! А оказалось, что все, чему нас там научат, – как правильно настроить освещение в будуаре.

– Не только в будуаре, – сочла нужным поправить подругу Лима. – А также в столовой, кабинете супруга и…

Сквозь неприметную, но не тайную дверь подруги вышли в парк и быстрым шагом устремились к стоявшей в отдалении оранжерее.

– Супруга! Которого не было ни у одной из студенток! Вот мы и пришли, удачно, что главный садовник изволит заливать страдания крепленым вином. – Принцесса погладила кончиками пальцев стеклянную дверь в оранжерею, и та, чуть засветившись, приоткрылась.

Внутри было жарковато и влажно, по воздуху плыли цветочные ароматы, а под ногами поскрипывал песок. Все дорожки в оранжерее были отсыпаны именно песком, и никто не знал, для чего это было устроено. Хотя Лота предполагала, что это для того, чтобы видеть следы. Потому она никогда не ленилась сравнять после себя песчаное покрытие.

– Из-за чего страдает главный садовник? – полюбопытствовала Лима, когда устала кружить по оранжерее. И тут же, не дожидаясь ответа, добавила: – Может, возьмем вазон из парка? Красиво, оригинально, и цветы там неприхотливые. Да и тащить эту тяжесть все равно не нам.

Лота только вздохнула:

– Не получится. Во-первых, как мы скроем, что мы этот вазон с собой привезли? В цветочную переноску он не влезет. Или ты предлагаешь соврать, что я, как узнала об отборе, ночами не спала и свою любовь со слезами на цветы изливала? Чтобы привезти потом эти цветы с собой и по случаю преподнести эльфам?

– Да хоть бы и так, кто ж докажет, что ты не рыдаешь ночами?

– А во-вторых, именно из-за этих вазонов ушел в запой главный садовник. На эти несчастные цветы практиканты из академии излили свои скромные зельеварческие потуги.

– А и думаю, что это у нас практиканты украшены кто синяком, а кто ссадиной. Садовник их так?

– Угу, там цветы были какие-то особенные, должны были цвести до глубокой осени. А в итоге уже распустившиеся соцветия закуклились обратно. Вокруг вазонов бегают профессора, садовник пьет, а мой старший брат ржет как конь. Учитывая, что он зельевар, не обошлось без его помощи.

Принцесса остановилась у одинокого, посаженного наособицу кустика. Лима встала рядом и негромко спросила:

– Будешь скучать по брату?

– Он вредный и противный, слишком опекающий старший брат, – принцесса шмыгнула носом, – конечно, буду. По всем буду. Может, даже по Ринке буду скучать, хотя вряд ли. О, смотри. Так, что пишут?

Чтобы сменить тему, Лота подалась вперед и начала читать табличку, установленную рядом с кустом:

– Астиция Зфельская, так, цветет с мая по октябрь, неприхотлива, агрессор. Агрессор?

– Может, магический подвид? – предположила Лима. – Ты прости, но мы, лисы, не по ботанике. Не тяни руки! Дай я, моя реакция в разы превосходит твою.

Лисица опасливо вытянула ладонь, коснулась зеленых листков, потом приласкала соцветия и, окончательно осмелев, сжала пальцами одну из тонких веток. Ничего.

– Хм, в принципе, сейчас по дворцу бродят тридцать третьекурсников, – пожала плечами Лотанари. – Может, им захотелось пошутить? Вспомни нас на третьем курсе.

Лима хмыкнула:

– Мы бы не обошлись исправлением надписи в оранжерее.

– Бы? Мы так-то и не обошлись, – напомнила Лота.

– Это да, – мечтательно-смущенно протянула лисица. – Копаем?

– Копаем, – кивнула принцесса и решительно перехватила лопату. – Вернее, я копаю, а ты тянешь.

Астиция была успешно извлечена и помещена в особый контейнер – эта разработка была главным достижением королевского садовника. Ни Лима, ни Лота так и не поняли, почему корни растения были ограничены странной круглой штуковиной. Может быть, случайно?

В любом случае подруги были счастливы и отнесли небольшой, совершенно не фонящий магией ящик к уже приготовленным вещам, после чего устроились в библиотеке. Поболтать, почитать и просто приятно провести время. Еще неизвестно, есть ли в Эльфхиире библиотеки и, что главное, на каком языке там написаны книги. Нет, Лотанари, как и положено принцессе, языки знала. Но с ушастых снобов станется писать на языке Творения, а тут принцесса читала лишь со словарем. И обсценной лексикой. Поскольку по восемнадцать значений на каждое слово… Это все-таки слишком много.

ГЛАВА 3

Лима помогала принцессе завивать локоны и мурлыкала себе под нос популярную песенку довольно фривольного содержания. Лота же только тяжело вздыхала: им пришлось встать за два часа до рассвета. И, как будто этого мало, отец прислал четырех служанок – в помощь. Это при том, что Лотанари с десяти лет владеет всеми необходимыми бытовыми заклинаниями! И терпеть не может, когда в ее волосах копошатся чужие руки.

В общем, служанки были отправлены досыпать, и вот, спустя два часа, принцесса почти готова. И даже почти довольна: платье восхитительно. Тугой корсет утягивает тонкую талию чуть ли не до прозрачности, легчайший шелк юбки изящными волнами обрисовывает бедра, а скромно расшитый лиф в выгодном свете демонстрирует высокую грудь. Причудливо уложенные локоны, перевитые нитями мелкого жемчуга, завершают картину.

– Что, забелить тебе губы и брови? – ехидно предложила Лима.

Лотанари бросила последний взгляд в зеркало и так же ехидно ответила подруге:

– Да-да, и трупные пятна не забудь подрисовать. Где мой гроб?

– Убийственно звучит, – Лима поперхнулась смешком и тут же, поблескивая глазами, воодушевленно спросила: – Это значит, я сейчас могу выйти в коридор и громко приказать подать к покоям королевский гроб?! Я знала, знала, что с тобой не будет скучно!

Лисица выскользнула наружу, и ее громкий голос разнесся по коридорам. Через пару минут в покои Лоты вошли отец и старший брат. Брат был хмур и молчалив, его синие глаза смотрели куда угодно, но только не на сестру.

– Ты прекрасна, – с горечью произнес Нордад. – И сейчас я как никогда жалею, что не выдал тебя замуж.

– Да вроде не сватался никто, – удивилась Лотанари.

– Только в прошлом году я отклонил десять брачных предложений, – вздохнул король. – Ждал, пока ты хоть кем-нибудь заинтересуешься.

У принцессы запершило в горле:

– Ты… Но я думала, что мой брак будет в интересах королевства.

– У королевства много интересов, – глухо произнес брат, – и мы смогли бы совместить твой интерес с государственным. Теперь не сможем.

Лота быстро сморгнула непрошеные слезы и, выдавив улыбку, спросила:

– И кто понесет мой гроб?

– Я думал, ты предпочтешь пойти сама, а в… в гроб лечь уже внутри храма, – ответил Нордад.

– Вот уж, – фыркнула Лота. – Если уж позориться, то полностью. А то это как в фонтан до половины упасть – глупо же.

– Падать в фонтан в принципе глупо, – нахмурился принц.

– Но если упасть и принять непринужденную позу, то можно сделать вид, что так и задумано.

Принц только хмыкнул и вышел, чтобы спустя короткое время левитировать внутрь покоев массивный гроб.

– Надеюсь, мне не придется забирать его с собой в Эльфхиир? – Принцесса потрогала отполированное дерево, оценила мягкость подушек и нежность кружева.

Нордад только вздохнул:

– За твой багаж отвечаешь только ты. Хочешь – бери.

– То есть это прямо мой-мой гроб? – прищурилась Лотанари. – Не собственность короны? Тогда мне нужна минутка.

Принцесса отошла к секретеру, вытащила бумагу и писчие принадлежности. Спустя минуту она поставила под скупыми строчками витиеватую подпись и, свернув лист в трубочку, протянула его брату.

– Проследи за последней волей покойной, – проказливо улыбнулась Лота и царственно возлегла в гроб.

Хотя будет точнее сказать, что она попыталась царственно возлечь, но получилось только по-простонародному плюхнуться. Все же невозможно без посторонней помощи удобно устроиться в гробу.

– Где моя верная Лима? Разве не должно ей проводить усопшую в последний путь? – трагично вопросила Лотанари.

– Прекрати, – в сердцах бросил отец, – это не повод для смеха.

Лота села в гробу и серьезно, пытливо спросила:

– А для чего повод? Меня выкинули из родного дома, через пару минут я буду участвовать в прижизненном отпевании, а еще через пару часов я навсегда покину Нит, а потом и Нерис. И ты говоришь, что я не могу повеселиться? Тогда я свернусь калачиком и буду плакать. Разве это будет лучше?

– Прости, – тяжело вздохнул отец. – Прости меня, если сможешь.

– Буду пытаться, времени у меня теперь предостаточно, – буркнула принцесса и улеглась обратно. – Так, где моя Лима?

Тихий шорох, и прохладные пальцы подруги касаются лица Лоты. Лима красиво разложила по подушке завитые локоны и взяла смертную накидку.

– Ну, что я тебе могу сказать? Стоя ты красивее, учти на будущее, – хмыкнула лисица и прикрыла лицо принцессы тончайшим кружевом.

– Как же меня любят в этом доме, – проворчала Лотанари, – прям сама себе завидую. Лежу и завидую.

По счастью, отец не позволил отпевать принцессу в главном столичном храме, и Светлому Отцу пришлось довольствоваться церемонией в семейной королевской часовне. Но все равно Лотанари натерпелась страху на узких и неудобных лестницах. А еще выслушала несколько интересных словосочетаний, которыми с миром поделился старший брат. И лестницы играли в этих выражениях не последнюю роль.

Наконец гроб с вполне себе живой принцессой внесли в семейную часовню и установили на подпорки.

– Лима, ты страхуешь? – прошипела бледная Лотанари. – Клянусь своей силой, меня трижды чуть не уронили!

– Я видела, – вздохнула Лима. – Твой отец совсем расстроился.

– Может, притворяется? – предположила принцесса. – Все же в отборе я с его легкой руки оказалась. Не сами же эльфы письмо прислали и слезно попросили отсыпать им еще одну невесту.

– Кстати, об эльфах, – хихикнула Лима. – Ты ведь знаешь, да, что они прям все такие сдержанные?

– Их раса обязывает, – вздохнула Лота. – Неудобно в корсете и ни драрха не видно из-за этой тряпки. Что с эльфами-то?

– А то, что у них глаза сейчас как у сов – круглые, огромные и ни-че-го не понимающие. Они там, подле короля, стоят, мнутся, переглядываются, но шептаться не рискуют.

– Бедняги, – искренне посочувствовала ушастым принцесса. – Культурный шок во всей его красе.

Все, что радовало Лотанари, – это присутствие рядом верной Лимы, которую от гроба не смог бы отогнать даже Светлый Отец. Оно и верно, что лисице гнев Четверых? Если она даже свое лесное божество к оршери послала?

– Скоро начнется? – полюбопытствовала принцесса. – Напоминаю: мне немного неудобно лежать в корсете.

– Не неудобнее, чем мне, – я стою на коленях на каменном полу, – проворчала Лима. – Зато вокруг очень красиво: много живых цветов, свечи и такие блестящие штуки, не знаю, как они называются, но от них радужные зайчики по всей часовне.

– Праздничные украшения, – поперхнулась смешком Лота. – Даже не знаю, льстит мне это или нет.

– Все, начинается.

Отпевали Лотанари долго, заунывно и не скупясь на благовония. В итоге молебен сопровождался немелодичным чихом лисицы. А когда благовония доплыли до менее чуткого носа Лотанари, чихать подруги начали в унисон.

– Еще немного, и меня придется отпевать по-настоящему, – простонала Лота. – Я уже больше не могу, просто не могу.

Светлый Отец повысил голос, чтобы собравшимся прихожанам не были слышны стенания из гроба.

– Ты ценишь мою верность? – заунывно спросила Лима, у которой распух и покраснел нос. – Это пытка, просто пытка.

– Десять минут, и я встаю, – жестко и громко сказала Лотанари.

Себя ей было, конечно, жалко. Но она бы дотерпела. В конце концов, каждый третий месяц она одну неделю работала в больнице для бедных. Потому что старшая принцесса обязана быть близка к народу. А запахи в той больнице… Те еще благовония – и никакая магия не помогает! Но мучить Лиму? И ради чего? Сама церемония отпевания очень короткая, это Светлый Отец решил ее растянуть. Собственно, как только кружевную накидку сняли с лица Лоты и бросили на жаровню – вот тут и разорвалась ее связь с Четырьмя. Дальше шла жреческая отсебятина. Так что она не будет заставлять подругу страдать лишнее время.

Очевидно, Светлый Отец услышал Лоту, потому что он действительно завершил отпевание за десять минут.

– Двору дозволено проститься с покойной, – громогласно объявил храмовник.

И Лотанари резко села. Она бывала на подобных траурных мероприятиях и прекрасно понимала, что все это может затянуться. Толпой прощаться не принято, подходить будут по одному, потом все это стеснение – все знают, что делать с трупом, но как прощаться с живым человеком?

– Я была счастлива с вами, – громко, с точно отмеренной дружелюбной улыбкой произнесла Лота. – И я благодарна за то, что вы пришли сегодня и поддержали меня в этом нелегком испытании. Главное, чтобы прижизненные отпевания не стали традицией для нашего королевства.

Только чудо, щепотка магии и надежная рука Лимы позволили Лотанари изящно покинуть гроб. Принцесса присела в глубоком реверансе и, выпрямившись, уверенно пошла вперед, к выходу из часовни. К свежему воздуху.

– Эльфы идут за нами. – Лима не была скована правилами приличия, а потому вовсю крутила головой и отмечала, кто и как отреагировал на произошедшее. – А люди-то недовольны.

– Потому что наши отношения с Эльфхииром сложные и трепетные. Вначале эльфы не хотели иметь ничего общего с приматами, потом приматы резко прибавили в развитии и не захотели общаться с высокомерными снобами. Потом все это как-то улеглось, и сейчас один недалекий человек раскачивает и без того утлую лодчонку межгосударственных межвидовых отношений, – проворчала Лотанари. – Будешь тут довольным. Они ведь на моем месте своих детей представили. Светлый Отец серьезно промахнулся, Лима. Или ему помогли промахнуться.

Свежий воздух заставил Лоту довольно вздохнуть, а Лима и вовсе вознесла короткую хвалу небесам. Каким образом лисица из Лесного Королевства стала адептом драконьей религии (при том, что драконы давно покинули этот мир), Лотанари не знала. Но предполагала, что история может быть весьма и весьма интересной.

– Полагаю, сейчас нам на задний двор? Седлать лошадей и в путь? – спросила принцесса и повернулась к подруге.

Лима выразительно округлила глаза, но Лота и сама заметила стоящего поодаль эльфа. Или полукровку? Высокий, худой… Или нет, не худой. Скорее, жилистый. Черные волосы до плеч поддерживает простой узкий венец. Прямые черные брови, синие глаза и пушистые ресницы. Резко очерченное лицо – он не похож на кукольно красивых эльфов, но обладает своей собственной притягательностью.

– Нет, полагаю, сейчас нас должны представить друг другу, – эльф заметил, что девушки смотрят на него. – Лорд Айрис не смог приехать, потому за вами прибыл я.