Три жениха для попаданки

Они переглянулись и закрестились своими сложенными в домик пальцами. Одна из них ответила:

– Не дай тебе Богиня туда попасть! Лучше уж признайся, от кого сбежала, да вернись к нему. Пусть порет, пусть гнобит, а всё лучше он один, чем…

Вторая поддакнула:

– Свой-то он выпорет и пожалеет, а эти все чужие…

– Не-ет, лучше уж за хозяином, а не за заведением!

– А как же госпожа Агнета? Она же женщина? И у неё нет хозяина? – спросила я, подходя к окошку.

– Так король её хозяин! – хмыкнула тётка. – Все они, держалицы заведений, собственность короны. Как и девицы ихние!

Я покачала головой. Чудны дела твои, господи…

Какое небо красивое! Солнце светит, птички чирикают и заливаются трелями на деревьях площади, телеги и кареты то и дело трясутся в обе стороны… Толстая баба несёт вёдра от фонтана, а за ней девчонка в грязном платье, подол которого метёт солому на камнях мостовой, гонит куда-то стадо гусей, которые хлопают крыльями и пронзительно кричат… А вот и весьма примечательная процессия: барышни в плащах, из-под которых выглядывают кружевные оборки и фатиновые нижние юбки, спешат, хихикая и переговариваясь, за высоким хмурым мужчиной в форме, но не полицейской. За ними, нагруженные тяжёлыми баулами, семенят просто одетые служанки.

– Барышни, поторопитесь! – басом прикрикнул мужчина. – У нас мало времени! Надо успеть во дворец до ночи!

– Иначе Лериданский зверь всех сожрёт! – поддакнул ему возница с длинной чёрной кареты, закрытой почти наглухо. Четвёрка вороных рыла копытами мостовую, яростно тряся гривами. Красивые лошадки! Куда, интересно, они направляются, в какой дворец? К королю, что ли? Мне тоже надо к королю! Что за процессия?

Этот вопрос я задала вслух, и тётки с любопытным кряхтением подползли к окошку. Одна из них сложила сухие ручонки на груди и вздохнула мечтательно:

– О, невестушек на смотрины везут!

– Ой повезло…

– Ох, точно! Король же объявил смотрины для принцев!

– Хм, – сказала я. – Сколько же у него принцев?

Тётки глянули на меня удивлённо, а потом одна из них спросила:

– Из какого глухого угла ты вылезла? Трое у нас их высочеств!

Вторая поддакнула:

– Да, трое, и все в возрасте жениться!

– Наследник уж больно хорош!

– Да и другие высочества не хуже!

Я шумно выдохнула, набираясь смелости. Надо быть осторожнее, потому что вместо увеселительного заведения для мужчин меня могут упечь в психушку, а там наверняка просто привяжут к кровати…

– А как попасть на эти смотрины?

Тётки переглянулись и оглушительно расхохотались, хватаясь за животики. Одна даже повалилась на кучу соломы, кашляя от смеха. Наконец, кто-то прохрипел:

– Эвона куда собралась! На смотрины! Туда же только знатных зовут!

– Не ври, Раська! Ещё кого печать отметит!

– Будто она отмечает незнатных! На моей памяти ни разу такого не бывало!

– Что за печать? – насторожилась я, а в голове вспомнилось: «Печать дьявола». Невесты теперь собственность своих отцов или уже собственность короны? Всё равно они – чья-то собственность…

– Волшебная печать, метка, – объяснила Раська. – Говорят, Богиня метит тех, кто годится рожать наследников с большой силой!

– Какой силой? – не поняла я.

– Большой!

Спасибо, Кэп.

Ну их в баню. Лучше посмотрю на процессию невест. Все хорошенькие, с причёсками, упитанные такие! Не толстые, но плотненькие. Откормленные. Как хрюшки у хорошей хозяйки… Мне среди них точно делать нечего. У меня ж диета, фитнес… У меня пятьдесят семь кило… Блин! Что-то есть захотелось! Нас с утра не кормили, а будут ли?

Лёгкое сияние, совсем прозрачное, невесомое, накрыло площадь, и я испугалась, сама не зная чего. Наверное, неимоверной, страшной и неумолимой красоты, которую увидела впервые в жизни. Никогда не привыкну к магии, никогда! Что ящик Пандоры, что эта радужная взвесь… Всё внутри замерло, разрываясь между желанием любоваться и спрятаться!

Но в тот момент я ещё не знала, что от магии не спрячешься.

Потому что сияние поблекло, словно решило раствориться в воздухе, а потом вдруг снова вспыхнуло ярко, как солнечный блик. Я даже зажмурилась сначала, а, открыв глаза, увидела, что радужные частички, похожие на крохотных светлячков, мелькают прямо перед моим лицом. Я заорала, отмахиваясь от этого мельтешения, будто от злой мошкары, но мои судорожные движения не произвели на светлячков никакого впечатления. Зато тётки вылупились на меня, подталкивая друг друга локтями, сгрудились, отступив подальше. Молча.

Светлячки будто обследовали меня.

То у лица порхают, то у груди, то к животу спустятся…

Ужас затопил меня целиком. Что от меня надо этому сиянию? Уже в кабинете дознавателя оно сковало мою волю, мешая двигаться, а тут ищет что-то… Зачем я ему?

И вдруг…

Меня обожгло в районе груди, крепко, больно, жарко!

Я вскрикнула, машинально прижав ладонь к коже немного ниже ключицы, а потом глянула туда и застыла в изумлении. На груди, словно тавро, краснел ожог в виде круглой печати с завитушками. Блин! Меня пометили! К чему бы это? Может, тут у всех женщин есть такое?

Нет, погодите! Богиня метит печатью тех, кто может родить наследника с большой силой. Получается, на мне она ошиблась. Осечка вышла! Я, конечно, хотела попасть к королю, но не в качестве невестки же!

Раська уже подобралась к решётке и первой застучала кулаком по загрохотавшим прутьям:

– Эй! Э-эй! У нас тут невеста! Эй!

– Открывай, стража! Надо мэтру королевскому ловчему сказать!

– Открыва-а-ай!

– Тише вы, тише! – крикнула я. – Не надо никому говорить!

– Дура, – гавкнула на меня Раська. – Ты теперь невеста, тебе во дворец надо на смотрины!

– Я ничья не невеста, блин!

– От дура, – проворчала вторая тётка и тоже застучала по решёткам. – Королевой станешь, на перине спать будешь да с золотых тарелок золотыми вилками есть!

– Да плевала я на золотые тарелки!

Запахнув пижамку, я забилась в угол. Тавро невесты жгло мучительным огнём, и я всё время потирала метку, пытаясь избавиться от зуда. Не пойду никуда. Пусть держат в тюрьме, не нужны мне никакие принцы и никакие смотрины! Я девушка свободная и независимая, а никакая не собственность короны.

Но у этого мира явно были другие планы на меня. На крики пришли сразу двое. Охранник вытащил меня из камеры, а старший дознаватель распахнул пижамную рубашку, невзирая на мой протестующий вопль.

– И правда, метка избранных, – пробормотал, глядя на тавро пристальным взглядом. Потом словно очнулся и крикнул в темь лестницы:

– Эй, живо достаньте какое-нибудь платье!

Глава 3. Первое испытание

Я сидела в чёрной, наглухо закрытой от внешнего мира карете между рыжей толстушкой и светленькой пампушкой, глядя в упор на высоко хмурого мужчину в форме королевского ловчего. Казалось, он спал, но я прекрасно знала, что тёмные глаза следят за всеми девушками из-под неплотно сомкнутых ресниц. Как по мне, данная миссия ему очень не нравилась. Интересно, чем занимается ловчий в обычной жизни?

Карета была не слишком прочная. Колёса скрипели, с натугой преодолевая бесчисленные выбоины на дороге, из щелей дуло, а иногда мне казалось, что вся конструкция сейчас развалится. Воняло потом, перебитым отдушкой, кожей сапог, чем-то вроде нафталина – прогорклым, но приторным. Все эти запахи смешивались в один стойкий и крепкий аромат сортира, в котором побрызгали Шанелью.

– Ты крестьянка? – раздался шёпот слева. Пампушка рассматривала меня с искренним любопытством, особенное внимание уделяя платью. Оно было ужасным. Длинное, до пола, жуткого цвета детской неожиданности, застёгнутое на страшные пуговки… Даже смотреть на такое не хочется, не то чтобы носить. А меня в него насильно запихнули!

– Нет, – ответила тоже шёпотом. – А ты?

Пампушка фыркнула так, что я сразу поняла – нет, она знатная. И это подтвердилось практически мгновенно, когда девушка вздёрнула короткий носик и продекламировала чуть ли не нараспев:

– Я маркграфиня Рика Блецкая, дочь маркграфа Блецкого…

Логично, ага.

– …милостью королевской лесничего графства Блец!

Кажется, весь мир наполнился сплошными Блецами…

– В нашей семье испокон веков рождались сильнейшие маги!

А вот это уже интереснее! Я вся превратилась в слух, потому что вступила рыжая толстушка, скривив губы:

– Это у Блецких-то сильнейшие? Мы, Рендэ, всегда побеждали на волостных турнирах, так что не кичись тут тем, чего нет!

– Да? И именно поэтому королева Таиана, жена его величества короля Эдира Третьего, была в девичестве Блецкой?

– Обычная ошибка!

– Магия не делает ошибок, курица!

– Сама курица!

– Молчать всем! – рявкнул ловчий, резко выпрямившись. – Кто ещё хоть слово скажет, высажу на дороге!

Я аж подпрыгнула от неожиданности, потому что заслушалась спором двух девиц, кто знатнее. А они заткнулись с полуслова и головушки склонили, глазки опустили. Ничего себе выдрессированные! Последовав их примеру, я обвела взглядом из-под ресниц остальных девушек. Всего нас в карете было шесть без господина королевского ловчего: пышечка, толстушечка, я и три совсем скромных, совсем молчаливых девицы. Те сидели, как три автомата, сложив руки на складках плащей, и смотрели на носки своих изящных туфель. Я глянула на свои. Они были ещё гаже платья. Примерно такие я видела в кино на первых комсомолках – тех, что ходили в кожанках и красных косынках. Уродливые башмаки! Где мои тапочки-собачки? В лесу потерялись…

Так.

Подытожим.

Первое: я попала. Второе: я попала всерьёз и надолго, если не навсегда. Третье: мир оставляет желать лучшего в плане развитости и отношений человека к человеку. Впрочем, полагаю, что женщину здесь за человека не считают. Четвёртое… Странная магия пометила меня, как невесту. Потенциальную. Меня везут во дворец, чтобы там устроить смотрины. Это, конечно, прелестно, но меня совершенно не устраивает. Замуж я не собираюсь, тем более, за того, кого никогда в жизни не видела, тем более, таким варварским образом.

Какое там у нас по счёту?

Пятое: я в растерянности. Как жить и что делать? Не могу же я, в самом деле, оставаться в этом мире! Должен быть какой-то способ вернуться домой. Я обязана его найти! А пока не найду, буду стараться свалить из этой компании. Мужиков надо опасаться, это я уже поняла. Они стараются хапнуть любую девушку, любую особу женского пола, чтобы подчинить себе или выгодно продать. Женщин, кстати, тоже надо опасаться, потому что они слишком вялые и мягкотелые, полностью во власти своих хозяев.

Хозяев!

Как будто мы снова при крепостном праве!

Возмутительно…

Карету тряхнуло, оси скрипнули жалобно и надрывно, а потом я услышала треск. И от толчка чуть было не упала на соседок. Пол накренился, а ловчий выругался вполголоса. Потом сказал в тесное пространство кареты:

– Сидите молча, я пойду посмотрю, что произошло.

Он выскочил из кареты, захлопнув за собой дверцу, и мы остались смотреть друг на дружку испуганными глазами.

Впрочем, я знала, что произойдёт. Нас попросят выйти из кареты, чтобы починить сломанную ось или слетевшее колесо, мы сядем на обочину и будем ждать. Не исключено, что до ночи. Можно будет попроситься сходить до кустиков, а там рвануть в лес. Ей-богу, в лесу лучше, чем с этими женоненавистниками! Меня вон даже волк не съел, значит, выживу. Стану отшельницей. Огонь добывать умею, в сторонах света ориентируюсь, грибы и ягоды собрать и не отравиться сумею. Живой не дамся, ха-ха-ха!

– Ты какому роду принадлежишь?

Пампушка всё никак не могла угомониться. Вот любопытная Варвара! Всё ей надо знать. А что ответить?

– Никакому.

– Так не бывает.

– Как видишь, бывает.

– Я маркграфиня, Рендэ княжна, миледи Зафарские, – она кивнула на девиц напротив, – купецкие дочки. А ты? Если не крестьянка, то у тебя есть титул. Представься!

– Отстань, – вежливо посоветовала ей я. – У меня нет титула. И хозяина нет.

– Ты принадлежишь короне? – медленно спросила Блецкая и так же медленно отодвинулась от меня. С другой стороны княжна Рендэ тоже вжалась в стенку кареты. Я непонимающе посмотрела на них по очереди, а Блецкая прошептала:

– Богиня, неужели мне придётся соседствовать с одной из ужасных девиц, принадлежащих всем, кто заплатит?!

– Вот уж правду говорят, что у нашей знати ум вырождается, – неожиданно откликнулась одна из миледи Зафарских. По-видимому, она была старшей и привыкла командовать сёстрами. – Если девицу, принадлежащую короне, взяли на смотрины, значит, она чиста и невинна.

Она махнула мне рукой:

– Садись сюда, места хватит.

Я села.

Мне-то что?

Купецкие дочки, в принципе, не самая худшая компания. Хотя, кто их тут знает в этом мире… Лучше уж они, чем заносчивые аристократки.

– Скажи, откуда ты пришла? – спросила вторая сестра Зафарская тихим и мелодичным голоском. – Мне почему-то кажется, что ты издалека.

– Я действительно издалека, – вздохнула, пытаясь судорожно выдумать какую-нибудь правдоподобную легенду. – Из-за далёких морей и гор…

– Из Люфингера? – бросила небрежно княжна Рендэ, но я покачала головой:

– Нет.

Мало ли, окажется, что у них тут один континент и такой страны нет. Сейчас, сейчас, момент… Выдумаю…

– Я из Санкт-Московитии.

– Никогда не слышала, – призналась княжна, оглядев остальных девушек. Те тоже сделали большие глаза, мол, ни сном ни духом.

– Неудивительно. Это очень далеко! – сказала я внушительно.

Дверца кареты распахнулась с оглушительным скрипом, и господин королевский ловчий сказал усталым и злым голосом:

– Барышни, вам придётся выйти и подождать на обочине.

Что интересно – ни одна не возразила, не фыркнула презрительно, не воспротивилась. Все мои соседки заторопились на выход. Но то, как они это делали, было показательно. Маркграфиня вздёрнула носик и проползла к дверце с таким видом, будто делала одолжение. Княжна нацепила на хорошенькое круглое личико маску ледяной бесстрастности, что совсем не вязалось с её обликом лисички. Миледи Зафарские, соблюдая очерёдность, принятую, видимо, в их семье, аккуратно оправили складочки юбок и вышли, помогая друг другу. Я вылезла последней, спрыгнув с подножки на пыльную, утоптанную повозками и лошадиными копытами дорогу.

Лес, вокруг лес, зелёный и влажный от прошедшего дождя, и только узкая лента земли, свободной от травы, убегает вдаль к повороту. А в сотне метров в маленькой просеке у дороги стоит что-то вроде часовни – каменный домик без окон с крестом на крыше. Стены обвиты диким плющом, так, что кажется, будто здесь никто не бывал уже двести лет.

– Барышни, вам несказанно повезло, что карета сломалась близ часовни святой Жанины. Идите и помолитесь ей, как вас учили ваши матери. Йент, ты отвечаешь за невест, и не спускать с них глаз!

Один из сопровождавших нашу карету солдат козырнул и вскинул саблю наперевес. Процессию возглавила, конечно, маркграфиня. Подобрав пальчиками юбки, она направилась к часовне. Следом за ней потянулись другие девушки под конвоем Йента. Тот именно что не провожал, а конвоировал, как будто не невест, а беглых каторжниц…

Я же в наивной смелости своей обратилась к господину королевскому ловчему, постаравшись сделать это как можно более вежливо:

– Простите, пожалуйста, а когда нас накормят? И ещё такой вопросик: очень хочется в туалет, можно отойти в лес?

Я думала, он меня убьёт на месте. Или сам удавится. Или разверзнется небо и в меня ударит молния… Ловчий выпучил глазищи, зашевелил усами и как будто подавился. Во всяком случае, я за него реально испугалась. Но офицер быстро взял себя в руки и грозно, но тихо сказал:

– С остальными невестами в часовню! Быстро! А посмеешь ещё обратиться ко мне без предварительного на то разрешения – не посмотрю на метку избранных и верну в полицейский участок!

Фу ты ну ты, какие мы злые!

Я пожала плечами, решив не ссориться с ним, и пошла вслед за девушками по дороге. Йент этот раззявистый не сможет уследить за всеми, а сойти в травку и углубиться в лесочек на несколько метров не составит никакого труда. Не собираюсь я ради их грёбанного патриархата цистит зарабатывать!

Верная себе, так я и сделала. Просто нырнула за часовню, не доходя до неё. Там как раз росли лопухи – или что-то подобное – и я присела, подобрав пахнущее затхлостью платье чуть ли не до подмышек. Как они тут живут с этими жуткими кринолинами и ворохом нижних юбок? О боже, какое облегчение…

В полной нирване я просидела почти минуту, пока не услышала взволнованный голос солдата:

– А где шестая невеста? Вседержитель, только бы не сбежала!

– Пусть бежит, – фыркнула Блецкая. – Пусть её Лериданский зверь сожрёт!

– Не дождёшься, – ответила я, выходя из зарослей лопуха. Йент, весь белый, пошёл пятнами, наверное, от пережитого страха и грозно вскинул саблю:

– Запрещено отходить от дороги!

– А ты бы хотел, чтобы я перед тобой пописала? – вежливо спросила, ожидая реакции. Пятна вновь сошли с его лица, не отмеченного печатью гения, и солдат напыжился:

– Я расскажу господину королевскому ловчему о твоей дерзости!

– Представь на один короткий миг, что будет, если я стану твоей королевой, – усмехнулась я. Девушки заохали в праведном ужасе, прижав ладони к щекам. Такие они были в этот момент одинаковые и смешные, что я вздохнула. Господи, куда ты меня забросил и зачем? Ведь была у тебя цель, и пути твои неисповедимы… Как мне тут выжить, какому богу молиться?

Кстати, о молитвах.

Не обращая больше внимания на остальных, я повернулась к часовне и широко перекрестилась, как это принято в моём мире, в моей религии. Краем глаза заметила, как девицы испуганно переглянулись и все, как одна, посмотрели на небо. Опять молнию ждут? Пусть ждут. Я пойду посмотрю, как выглядит местный бог. Или богиня.

В часовне было темно. Точнее, было бы темно, если бы не светлячки. Шут знает, насекомые это или просто какая-то флуоресцентная взвесь в воздухе, но факт – оно парило и подсвечивало. В первый момент я испугалась, что случится ещё одно насилие надо мной. Мало ли, захотят тавро поставить на другие части тела… Но светлячки не двигались, только колыхнулись от открывшейся двери.

И снова колыхнулись, когда дверь тихо притворилась за моей спиной.

Если бы я была более впечатлительной, наверняка испугалась бы этой давящей атмосферы полумрака и таинственности. А так как впечатлительной я не была, то вздохнула и огляделась.

Святая Жанина стояла в центре часовни – статуя, вырезанная из дерева, очень похожая на творчество язычников. С грубыми, топорными чертами лица, в стилизованном длинном платье, с жезлом в руке, она смотрела на меня печально и пытливо. С чем пришла, девица? На этот немой вопрос я не могла ответить внятно. С чем, с чем… С проблемой пришла!

– Здравствуйте, – чувствуя себя предельно глупо, обратилась я к статуе. – Молиться по-вашему я не умею, так что придётся выслушать меня без молитвы. Я тут это… попала. И очень сильно хотелось бы вернуться домой… Если можно, конечно.

Статуя проигнорировала мой запрос, оставаясь бездвижной и бессловесной. На что я надеялась? Что она оживёт и ласково скажет: «Хорошо, деточка, сейчас отправлю тебя обратно!» Я только вздохнула, отчего светлячки снова колыхнулись и ожили, двинулись ко мне. Ох нет! Не надо! Ещё одного тавро я не переживу!

Но магические искры остались деликатными и отстранёнными. Они просто запорхали вокруг моей головы в плавном, неспешном танце. Потом резко брызнули в стороны, собрались яркой толпой на самом кончике жезла статуи. Некоторые потухли, некоторые вспыхнули ярче, и всё вместе сложилось в вычурный знак, как будто помесь руны и иероглифа. Как и в кабинете дознавателя, не зная письменности этого мира, я всё равно поняла значение. Твёрдое «нет».

Это что же… Мне ответили на мою просьбу? Отказали? Во как…

Хорошая святая.

Но бесполезная.

Интересно, кого просить вернуть меня домой?

А, ещё вопросик. Можно ли загадывать сразу несколько желаний?

Я взглянула на светлячков, но они молниеносно разлетелись по углам и там затаились, мерцая хаотично и редко.

– Я поняла, – со вздохом ответила я. – Ладно, я ещё приду, хорошо?

Всплеск сияния из углов, и снова полумрак.

Они согласны.

Когда я вышла из часовни, все девицы и Йент стояли в тех же позах, в каких я оставила их. Первой опомнилась маркграфиня, которая была посмелее остальных:

– Ты не умерла на месте?

– Как видишь, – фыркнула я. – А что, должна была?

– Богохульница!

Девушки как одна подняли сложенные домиком указательные пальцы к лицам, на которых появилось выражение священного ужаса. Йент вложил саблю в ножны и пробормотал:

– Карету починили, можно ехать. Никто больше не собирается молиться?

Девицы желания не выказали, а я свой ответ уже получила. Поэтому направилась к месту остановки, не глядя на других. По-видимому, моё поведение всё ещё оставляло желать лучшего, потому что сзади я слышала только охи, ахи и перешёптывания. Ну и бог с ними, какие-то курицы будут мне диктовать, что делать!

В карету я залезла первая, села в уголок, скрестив руки на груди и заложив ногу на ногу. Господин королевский ловчий взобрался после меня и пробормотал:

– Если бы не метка избранных…

Да-да, знаю, уже бы меня удушил собственными руками! Но, поскольку метка стоит, бояться мне пока нечего. Вот только интересно, останется она навсегда или скоро сойдёт?

Девушки расселись по местам подальше от меня. Но кого это смутит? Мне больше воздуха достанется. И глаза закрыть можно, отдохнуть, пока едем, никто не пристаёт… Красота да и только!

Похоже, я всё-таки задремала, потому что ясно видела лес и огромного волка, который стоял, высунув язык из жаркой пасти, и смотрел на меня золотистыми яркими глазами, словно сотканными из искр-светлячков.

А потом мы приехали.

Господин королевский ловчий громко и радостно возвестил:

– Дворец! Готовьтесь, барышни, к первому испытанию, а моя миссия на сегодня закончена!

Слишком радостно.

Не к добру, ох не к добру всё это, я вам говорю. Что-то он прямо светится изнутри… Какая тяжёлая миссия – привезти кучку девиц ко дворцу…

Теперь уже из кареты я выбралась последней – место в углу обязывало. Вечер плавно спускался на город, в котором мы остановились. От площади с фонтаном, окружённой богатыми домами с эркерами и балкончиками – точь-в-точь, как в городе, откуда мы уехали – поднималась на холм мощёная плоскими камнями дорога. Широкие ступеньки. Ох, это просто ненависть, на таких вечно не хватает шагов! Три шага много на ступеньку, а два – мало.

Однако подняться по ней придётся.

Стража, встретившая нас с алебардами наперевес у подножия лестницы, недвусмысленно указала путь – на лестницу. По ней уже поднимались другие девушки, одетые в дорожные платья. Маркграфиня с княжной были бледными, как смерть, а сёстры Зафарские дрожали. Да и на лицах остальных девушек, которых я не знала, особой радости не наблюдалось.

Как будто на эшафот идут, честное слово.

Может, и мне надо бояться?

Но отчего-то страшно не было. Я ступила на лестницу, принялась подниматься, ругаясь вполголоса на чёртовы ступеньки, и даже ускорила шаг, чтобы побыстрее увидеть первое испытание.

Да чего там, я и на экзамены всегда первой ходила, чтобы не ждать!

Когда же закончатся эти ужасные ступеньки?

Ноги начали давать о себе знать – то в карете целый день, то теперь вот поднимайся…

А испытание оказалось у самых дворцовых ворот. Радужная искристая пелена. Будто мыльный пузырь, только не прозрачный, а густой, как компот, натянули между рамой дверей. И девушки одна за другой подходили к этой пелене. Дрожали, бедняжки, бледнели, но послушные жесту пропускающего их чиновника в скучном сером сюртуке, касались рукой пелены.

И проходили внутрь!

Ого!

Это, получается, некий портал? Только куда он ведёт? И зачем через него пропускают, как через рамку металлоискателя? Ответ на последний вопрос я получила, когда была в десятке метров от радужной пелены. Одна из девушек, коснувшаяся невесомой оболочки мыльного пузыря, вдруг вскрикнула, как от боли. Искры замелькали у неё перед лицом, заставляя беспорядочно отмахиваться, а двое стражников схватили под руки и увели куда-то в сторону. Бедная девушка вопила, как резаная, а я вытянула голову, чтобы увидеть, что с ней станет. Но так и не увидела, потому что всё заслонили пышные юбки расфуфыренной фифы. Та презрительно скривилась, глянув на меня, и даже пальчики с вышитым платочком поднесла к нос.

Со мной поравнялась другая девушка – в простеньком платье с закрытым лифом и в нелепом чепце вместо шляпки, как у других. Я спросила у неё:

– Что это за проход такой? Мы все должны через него… того?

– Конечно, – мило ответила она. – Это первое испытание. А ты не знала?