Неверная

– Как тебя Тимофей терпит, а?

– Сама не знаю, наверное, сильно любит, – Соня пожимает плечами.

– Приехали, выходи, – отстегиваюсь и открываю принцессе дверь.

– Спасибо, дальше я сама, – она гордо поправляет на себе платье, слегка пошатываясь и задирая свой милый носик.

– Нет уж, я не уверен, что в таком состоянии ты сама до квартиры доползешь, – подхватываю Соню за талию и тащу к подъезду.

Довожу до дверей, открываю замок, впихиваю туда эту пьянь и захлопываю двери. Главное – не входить. Повторяю про себя этот план по водворению Сони в квартиру как мантру и нажимаю на кнопку вызова лифта.

Глава 06

– Выпить хочешь? – Соня направляется в сторону бара в гостиной, а я рассматриваю их квартиру. Большая, просторная, в современном стиле. Я бы даже сказал брутальная. Белые стены с современными полотнами и затейливыми плоскими скульптурами из стекла и металла. Наверное, Сониных ручек дело. Серый п-образный диван со столиком из черного гранита в центре гостиной. На нем большая чаша овальной формы из красной керамики. На полу белый ковер с редкими золотыми нитями. Все необычно, но сдержано и со вкусом.

– Так смотришь, – усмехается Соня.

– А где розовый?

– В спальне посмотри, – хмыкает принцесса и открывает бутылку шампанского.

– Тебе уже хватит, – сажусь на диван и рассматриваю Соню с ног до головы. Просто посмотрю, а потом уйду.

– Ты реально ведешь себя как папочка, Ренат. И я бы даже купилась, если бы не смотрел на меня так, что аж мороз по коже.

Соня справилась, наконец, с пробкой, и та вылетела в потолок.

– Хорошо, что Тима отговорил меня от натяжного, а то давно в терку бы превратился, – усмехнулась она, глядя вверх. – Точно не будешь? – качнула она в руках бутылку.

– Один бокал.

Соня отворачивается и достает из бара два бокала для шампанского, наливает в них шипучий напиток и делает глоток.

– Люблю шампанское, от него самый веселый хмель. Одно плохо, наутро голова жутко болит. Как барабан, – принцесса медленно направляется ко мне и передает в руки бокал.

Делаю большой глоток и прикрываю глаза, пузырьки наполняют рот и приятно щекочут. Вообще, не люблю шампанское, как и пьяных баб. Но в данный момент меня все устраивает. Хочется только растянуть эти пару минут рядом с Соней до бесконечности.

Надо уходить. Встать, дойти до двери, повернуть ручку и закрыть с другой стороны. Поехать обратно в клуб и забрать Машу. А еще можно набрать забитый в памяти телефона номер и какая-нибудь шлюшка с длинными светлыми локонами и синими глазами сама ко мне приедет.

Открываю глаза и встречаюсь с Сониными. Она все так же напряженно стоит напротив, и с силой сжимает в руках уже пустой бокал.

– Еще?

– Давай, – выпиваю залпом оставшееся содержимое и ставлю пустой бокал на столик.

– Ты уходить вообще собираешься? – Соня глухо выдыхает.

– Да, сейчас,  – подаюсь вперед, локти упираются в колени, и я обхватываю голову ладонями. Надо уходить. Ни мне, ни ей это не надо. Тем более ей, такой молоденькой и глупой. У Сони идеальная жизнь, идеальный будущий муж, идеальная семья, которая ее любит.

Смотрю на ее загорелые ноги в коротком платье, цепляюсь за подол, и в голове бьет лишь одна мысль, как я его задеру, черт. Нахрена я вообще зашел с ней в квартиру?

– Не смотри так, – Сонин отчаянный шепот скребет грудную клетку и раздирает ее в кровь.

– Уже ухожу, – отпускаю голову и упираюсь в Сонин живот, который совсем рядом, протяни ладонь и почувствуешь тепло ее тела под тканью.

– Тогда, что ты сидишь? – раздается совсем тихо и близко.

– Скажи, что не хочешь меня, что тебе противно, когда я смотрю, – сам не узнаю свой хриплый треснутый голос.

– Не могу, – почти не слышно, и на мои колени опускается приятная тяжесть. Сонины длинные ноги разъезжаются, и она прижимается ко мне всем телом. Пьянящий аромат жасмина и ее дурманящий запах заполняют меня до предела, мешая нормально дышать. Задыхаюсь, веду дрожащими ладонями по бедрам, задирая и так поехавшее вверх платье. Не могу поднять глаза и посмотреть на нее. Просто не в силах. В ушах закладывает как в самолете при взлете, сердце падает куда-то далеко и появляется то самое чувство. Как перед прыжком с парашютом или погружением в ледяную воду. Все замирает и затихает. Секунды отсчитываются, отчаянно отдаляя нас обоих от точки невозврата.

Тонкая ладонь опускается на шею и ведет вверх, поднимая мое лицо навстречу синим безднам. Всматриваюсь в них жадно, с дикой мольбой. Я не могу остановиться, не хочу. Если Соня меня сейчас оттолкнет, я сдохну.

Принцесса часто дышит и облизывает свои пухлые красные губы, тянется ко мне и точка невозврата остается далеко позади. Сладкий вкус шампанского вперемешку с горячим дыханием наполняет мой рот, наши языки встречаются и поцелуй становится неудержимым. Запускаю ладонь ей в волосы, мягкие, как атлас, и сжимаю на затылке. Второй тяну за молнию на спине и стаскиваю с худеньких плеч платье. Идеальная грудь в кружевном лифчике ложится в ладонь, и я сминаю мягкую плоть, ощущая твердый сосок. Дергаю кружево вниз на талию и поглаживаю голую кожу, перетираю между пальцами вершинку.

Соня стягивает с меня пиджак и судорожно расстегивает пуговицы. Мы оба спешим, каждый боится, что второй может передумать. Расстегиваю ремень и ширинку, приспускаю белье и освобождаю член. Смотрю, как Соня приподнимается и опускается на меня. Такая горячая и узкая, что я захлебываюсь. Нажимаю на ее бедра, осаживая еще ниже, и смотрю, как ее глаза расширяются, как рот хватает воздух, и стон удовлетворения срывается с губ.

Она приподнимается и опять опускается на меня, размеренно и волнообразно покачивая бедрами. Я откидываюсь на спинку дивана и наблюдаю за ней, чувствую на затылке ее пальцы, которые сжимаю волосы, смотрю на покачивающуюся перед глазами идеальную грудь. Соня закатывает глаза и проваливается в свои ощущения, выгибается, дрожит, с каждым разом двигаясь все быстрее. Тянусь к ее груди, беру сосок в рот, покусываю. Слышу стоны, и нарастающее напряжение начинает сковывать Сонино тело. Сжимаю с силой бедра и бью о свои, опуская до упора, ее срывает и меня следом.

– Соня, – закрываю ее рот поцелуем и впитываю сладкие оргазменные стоны. Моя великолепная принцесса, моя сладкая девочка.

Она падает мне на плечо и шумно дышит в шею.

– Эта ночь наша, вся, – шепчу ей в ушко и поднимаю на руки, несу ориентировочно в сторону спальни и со второго раза попадаю в нужную комнату.

Опускаю Соню на кровать и стаскиваю смявшееся на поясе платье, снимаю белье и чулки. Она молчит, только смотрит на меня своими большими затуманенными глазами и облизывает губы. Сбрасываю с себя расстёгнутую рубашку и штаны с бельем, не могу оторваться от нее такой соблазнительной в своей наготе. Тело, словно выточенное из камня. Соня самая настоящая ожившая скульптура древнего мастера, который лепил совершенного ангела.

Ставлю колено на кровать и нависаю над принцессой, прижимаю ее тяжестью своего тела. Член опять встал и упирается в узкий вход, все еще влажный от смеси ее смазки и моей спермы. Вхожу мягко, заставляя Соню широко раздвинуть ноги и обнять мои бедра, хочу чувствовать ее пятки на своих ягодицах, когда она будет нетерпеливо прижиматься ко мне при каждом глубоком проникновении. Обхватываю ладонями полушария и зажимаю соски между пальцами, по очереди ласкаю их языком и губами. Такая сладкая на вкус, не оторваться. Двигаюсь внутри нее плавно,  ловя ритм, который ей нужен. Соня выгибается всем телом и цепляется ногтями за мои плечи, царапая их до крови.  Слишком остро и меня срывает, обнимаю ее лицо ладонями, впиваюсь в губы жестким поцелуем и вколачиваюсь мощно, жестко, глубоко. По комнате разносятся пошлые, мокрые шлепки и наши судорожные стоны, которые переходят в Сонины крики.

– Ренат, о боже, – ее тело замирает и бьется подо мной в судорогах, так красиво и пошло, что меня срывает следом. Кончаю опять в Соню и прижимаюсь бедрами еще плотнее. В голове мелькает шальная мысль, что я не хочу, чтобы она пила противозачаточные.

Соня прикрывает глаза и прижимается ко мне, обнимает за талию и прячет лицо на груди. Мы молчим и дышим друг другом, переплетам наши пальцы.

Только наша ночь.

А за ней наступает утро.

Открываю глаза.

Один.

Осматриваю кровать и спальню в поисках Сони, которой здесь нет. Утыкаюсь в фото счастливых влюбленных на тумбочке и отворачиваюсь. Ненависть к себе медленно просачивается под кожу.

Поднимаюсь с кровати и натягиваю на себя штаны, отправляюсь на поиски принцессы. Пройдя через гостиную, выхожу в кухню, где она сидит над чашкой кофе. Застываю в проходе.

– Доброе утро, – Соня, не оборачиваясь на меня, – кофе?

– Да, не отказался бы, – сажусь на стул напротив нее и всматриваюсь в лицо. В голове все еще проясняется после сна и голос немного хриплый.

Она поднимается, все еще избегая момента, когда нужно будет встретиться со мной глазами, и направляется к кофемашине.

– Жалеешь? – опускаю взгляд в столешницу.

– Тимофей приедет через час, – отвечает Соня ровно, – если хочешь встретиться с ним и рассказать о том, что был вчера – можешь остаться.

– А ты хочешь, чтобы он узнал? – сцепляю ладони в замок, и в ответ раздается шум перемалывающихся зерен в кофемашине.

Передо мной опускается чашка ароматного кофе:

– Нет, не хочу.

Соня присаживается на свое место и постукивает ноготками по полированной поверхности стола. Ее взгляд сосредоточен на чем угодно, кроме меня.

Жалеет.

Я знал, что так будет. Но все равно не смог отказаться. Смотрю на подаренную мной подвеску, которая поблескивает на ее шее и понимаю, что никогда не смогу отказаться ни от чего, что она мне предложит. Потому что влюбился, как полный идиот впервые в своей жизни. И сердце выбрало самую недоступную мне женщину.

– Жалеешь?

Соня упирается локтями в стол и закрывает лицо ладонями. Молчит. А мне просто нужно услышать правду.

– Я хочу, чтобы ты ушел прямо сейчас, Ренат. Тимофей никогда не должен узнал о том, что произошло между нами. С ним нельзя так.

С ним нельзя. А со мной можно.

Встаю со стула и быстро выхожу из их квартиры, попутно собирая свои вещи. Знал, что так будет, так что сам виноват. За грудиной жжет от разочарования и злости. На себя, на нее. На Тимофея и всю нашу семью. Они все стоят между мной и Соней.

От рубашки и моей кожи все еще пахнет ею, вдыхаю этот аромат и закрываю глаза, вспоминаю Соню, такую податливую в моих руках. Она должна быть моей, только моей.

Глава 07

– Ты чего такой осипший? – с подозрением смотрю на брата, который попивает кофе, развалившись в своем рабочем кресле.

– Лучше тебе не знать, – он загадочно дует на кофе и покачивает головой.

Это точно связано с Соней и их отсутствием на протяжении всех выходных. После нашего с ней секса, мы не виделись неделю. Соня не берет трубку, в соц.сетях не отвечает и выловить ее оказалось делом невозможным.

– Ладно, даже со мной такого еще не было, – брат начинает глухо смеяться, – пиздец. Сначала Соня потащила меня на стеклодувный завод, это еще в субботу утром было.

– Зачем?

– Дуть, Ренат. Нахрена туда еще ехать. Короче, она дула, потом я дул, потом мы вдвоем дули и теперь у нас две новых вазы, слон для отца и свинья-копилка для Мили.

– Очаровательно.

– Да пиздец, задолбался я. И где-то на слоне мы решили выяснить у кого с дутьем лучше, – плечи брата заходили ходуном, – поэтому вечером мы дули кальян, потом траву. Бля, Соня была вся зеленая. Пришлось на руках до машины тащить. Жесть, блевала в кустах.

Хочется брату втащить и спросить, сколько ему, блядь лет. Малые дети.

– Это все в субботу было. В воскресенье мы вейпили в машине, пытались надымить ее как в одной стремной комедии, ну, помнишь, была такая. Останавливает коп тачку, а там за окнами не видно, он стучится, и стекло едет вниз. Из окна начинает валить дым и появляется обдолбанный наркоша с косичками.

– И как, получилось? – сжимаю в руках телефон, корпус которого уже готов хрустнуть.

– Почти, – Тимофей рассеяно почесал бороду, – плохо стало мне.

– Дай угадаю, машину заблевал.

– Н-нет, – он покачал головой, – мы ее проветрили, трахнулись на заднем сиденье, Соня поорала в люк на обратной дороге, да и все. Скучно, короче, воскресенье прошло.

– Она хоть жива после этих выходных?

– Соня? Я тебя умоляю, – брат усмехнулся, – в своей студии с утра заперлась и ваяет там что-то, хорошо, если к ночи выползет оттуда.

– У нее своя студия?

– Да, ты там, кстати, был. Помнишь, в детстве нас отец на лепку водил к своему другу. Ну, на Тургенева, там рядом еще тех училище, куда ты убегал с этих самых уроков. Мы с Соней лепили зайчиков, классно было, – ностальгирует Тим.

– Помню дом, – усмехаюсь воспоминаниям. Действительно, бегал к одной студентке. Какая мне лепка нужна была в девятнадцать, меня совсем другое интересовало. Сдал мелкого в кружок, а сам отправился приобщаться к совсем другому искусству. Жаль, Соню не помню, но она тогда совсем ребенок была еще.

Заканчиваю дела в офисе и спешу к принцессе.  Хочется ее одновременно прибить за детское поведение и сжать в объятьях, потому что жутко соскучился. Перед глазами стоит картина, как эти двое развлекаются на заднем сиденье машины в дыму, и становится трудно дышать. Я понимаю, что у них отношения, а у нас был случайный секс, но все равно ревную как безумный.

– Привет, – впихиваю Соню в студию и закрываю дверь. Не иметь глазка на двери безответственно, но мне оказалось на руку. Увидев меня за дверями, Соня могла и не открыть, – ты не отвечаешь на звонки.

– Может, потому, что не хочу с тобой разговаривать, – она качает головой и медленно отходит внутрь помещения.

Сейчас Соня совсем другая. Бесформенные выцветшие брюки, перепачканные мелом и майка на бретельках, такая же потасканная и растянутая. На лице ни грамма косметики, волосы убраны в хвост. Она подхватила со стола тряпку и принялась вытирать чем-то измазанные руки.

Все помещение ей под стать сейчас, облупленные стены, деревянный большой, но уже повидавший виды стол. Вдоль стен стоят стеллажи с различными заготовками и готовыми изделиями. Убого, но неожиданно уютно.

Хочется спросить, почему Тимофей не арендует для нее помещение получше, но одергиваю себя. Точно буду выглядеть как папочка. Хотя, все равно буду:

– Как выходные?

– Судя по твоим интонациям, ты в курсе как, – она обогнула стол и широко поставила на него руки, качнулась и сощурилась, – обдолбались с Тимой на пару.

– Соня, – я запинаюсь.

– Ты еще начни мне нотации читать, – невесело усмехнулась она.

– Я беспокоюсь, – пытаюсь обойти стол, чтобы быть к ней ближе.

– Не надо, у меня есть будущий муж, который с этой работой отлично справляется, – она огибает стол и опять становится напротив меня. Не подпускает.

– Черт, я не за этим пришел, – хлопаю ладонью по столу и отхожу к окну.

– Зачем тогда?

– Я скучал, – сжимаю пальцами переносицу до боли и жмурюсь, – только о тебе всю неделю и думал.

В помещении повисает тишина. Я слышу, как стучит кровь в висках, гоняя мое отчаяние по венам. Тук-тук-тук.

– Не надо, Ренат, – Соня подходит сзади и упирается мне лбом в спину, ладони скользят по спине и сердце в груди начинает колотить как дурное, – просто забудь.

– Как ты? У тебя получилось? – рвутся из меня безжизненные слова.

– Ренат, – в ее голосе появляются нотки отчаяния, – думаешь мне легко? Я ведь изменила своему мужчине с его братом. С тобой. Думаешь, я могу взять и выбросить это из головы, как будто ничего не было? Ты уедешь, а я останусь тут, и вина останется со мной, ты понимаешь это? Так что, пожалуйста, не делай еще хуже, уходи прямо сейчас и забудь, – жаркое дыхание опаляет мне спину, пробирается под кожу, доходит до самого сердца.

– Жалеешь, скажи, ты жалеешь? Я должен знать.

Мы оба не двигаемся с места.

Молчим.

Я жду приговора.

– Я ужасная, Ринат. Испорченная. Я не жалею.

Не жалеет.

Поворачиваюсь к Соне и смотрю в ее большие и измученные глаза. Провожу тыльной стороной ладони по бархатной коже щеки, скольжу пальцем по приоткрытым губам. Соня отступает, и я иду следом, оттесняя ее к столу в центре, усаживаю на столешницу и стягиваю ужасные штаны и майку, которые скрывают ее идеальное тело, затем с нее слетает белье. Принцесса тихо постанывает и цепляется руками за столешницу.

– Ты потрясающая, – голодно смотрю на нее, сидящую на столе, с бесстыже-раздвинутыми ногами и опускаюсь на колени, – моя принцесса.

Целую внутреннюю сторону бедра, ласкаю языком розовые складочки, раздвигаю их и слизываю вязкую терпкую влагу. Соня тихо постанывает и нетерпеливо двигается ближе, ее глаза затуманены и грудь вздымается от частого и сбившегося дыхания. Прикусываю зубами клитор и оттягиваю его до сладкой боли, отпускаю и провожу языком. Соня дергается и возбужденно искусывает свои губы. Поднимаюсь и нажимаю рукой ней на солнечное сплетение, раскладываю на столе. Медленно расстегиваю ремень и молнию на джинсах, потом сбрасываю одним рывком майку и подхожу совсем близко. Трусь грубой тканью о ее нежную кожу между ног.

– Разденься, хочу видеть тебя всего, – затуманено шепчет Соня, и я подчиняюсь.

Сбрасываю  оставшуюся одежду и обхватываю член, кладу ладонь ей на живот и начинаю медленно входить, с маниакальным удовольствием наблюдая, как соединяются наши тела. Поднимаю длинные, загорелые ноги и укладываю себе на плечи, веду по ним пальцами. Соня вся идеальная, от кончиков волос, до сладких пальчиков на ногах, до тонких щиколоток, до сочных розовых половых губок, об которые влажно трется мой член.

– Принцесса, моя принцесса, – глухо и иступлено шепчу чуть слышно и подаюсь вперед, слушая, как она громко стонет от удовольствия. Хочу, чтобы она забыла о брате, чтобы растаяла в моих руках, влюбилась. Сошла с ума, как я схожу.

Мы шумно кончаем вместе, и я все никак не отоврусь от зрелища, как ее выгибает и потрясывает на этом столе передо мной, кончив на животик – веду по нему всей ладонью, пачкая грудь и шею, засовываю пальцы в рот, давая Соне ощутить мой вкус. Она послушно смыкает губы и слизывает все язычком. Смотрит с такой мольбой и отчаянием. Нам обоим было хорошо, но вкус предательства жжет обоих.

– Еще пару часов, только для нас двоих, и я уйду, – прикрываю глаза и сажусь на шаткий стул рядом. Соня закрывает лицо ладонями и молчит.

– Хорошо, только Тим никогда не должен узнать, я не переживу, пожалуйста.

– Я не скажу, – обнимаю ее щиколотку пальцами, рассматриваю изящные пальчики и ровные ногтевые пластины с розовым лаком. Целую каждый.

Сейчас я готов довольствоваться даже этим. Пара часов это в миллион раз лучше, чем вообще ничего. Подышу ею, буду прикасаться, унесу с собой Сонин запах и воспоминания о ее стонах в моих руках.

– Мне нужно кое-что закончить, – она поднимается и берет со стола влажную тряпку, стирает мои следы со своего тела, – хочешь помочь?

– Да, – улыбаюсь принцессе, наблюдая, как она опять натягивает на себя убогие тряпки.

– Оденься, не могу смотреть на тебя голого, – она вспыхивает и отворачивается к столу.

– Как скажешь, – натягиваю на себя одежду и опираюсь на стол, наблюдаю за Сониными плавными движениями. Она снимает влажный кусок ткани, под которым обнаруживается заготовка круглой формы, – что это будет?

– Тарелка, наверное, – она пожимает плечами, – дай руку.

Подхожу к ней сзади и протягиваю ладонь, которую Соня опускает на влажную мягкую глину. Не сильно прижимает и вдавливает, оставляя мой детальный отпечаток руку со всеми линиями и завитками на пальцах.

– Теперь я, – убирает мою ладонь и кладет свою, она меньше и уже, давит сильнее, топя ее в глине. Снимает с шеи цепочку с моим подарком и камень отпечатывается в том месте, где находятся наши безымянные пальцы. Соня берет длинный тонкий инструмент и выкладывает рисунок цепочки, которая связывает наши отпечатанные ладони, – залью красной глазурью.

– Почему красной, розовая закончилась? – улыбаюсь я.

Она мотает головой.

– В наших отношениях нет ванили, Ренат. И я бы взяла скорее черную, но с ней у меня не всегда получается хороший результат. Знаешь, – она складывает в руках влажную ткань уголком и принимается выглаживать края тарелки, – Тимофей просто потрясающий человек. Он буквально вытащил меня из ужасной ямы, в которой я оказалась после смерти отца. Вытащил, пригласил в свою, вашу семью, где меня все полюбили. И я всех люблю. Твоего прямого отца, нежную маму и взбалмошную Мили.  Они все, что у меня есть, Ренат. Не отбирай.

Обнимаю мою хрупкую принцессу и целую в мокрую щеку. Сделать больно, это последнее, чего мне хочется.

– Обещаю.

Глава 08

То, что происходит между нами подобно сумасшествию. Стоит нам расстаться и сразу же тянет обратно. Как маньяк забираю каждый раз Сонины трусики и дышу ее ароматом, думая лишь о следующей встрече. Ни на одну женщину больше смотреть не могу, только она стоит перед глазами.

Считаю последние дни до отъезда и холодею. Мысль о том, что все прекратится, перекрывает доступ кислорода в легкие и заставляет задыхаться от бессилия и злости. В голове уже давно созрел план, как заставить Соню уехать со мной, но мне не хватает силы духа привести его в исполнение.

Добровольно она не поедет и это бесит еще сильнее. Бесит Тимофей, который обнимает ее на моих глазах и целует в губы, трахает ее ночами в их постели, проводит с ней столько времени сколько хочет и не прячется. Бесит поведение Сони, которая на моих глазах льнет к нему, целует в ответ, насмехается над моей немой ревностью. И мое молчание бесит больше всего. Пара слов правды, от которой Соне не отвертеться, и они расстанутся.

Сто раз в своей голове проигрывал эту минуту, когда говорю Тимофею, что люблю Соню, и она любит меня, что у нас роман за его спиной. Вижу его глаза полные ненависти, слышу проклятья. И Соню, белую и растерянную. Я же обещал, что не отберу у нее Тимофея и свою семью. Обещал и предал.

Она не простит. Уйдет. Закроется в своей мастерской, как делает всегда, когда злится или печальна. Захлопнется там и не впустит. Я ее потеряю.

Так она может сделать только здесь, но там, куда я ее увезу, не будет места, где можно спрятаться. Да, надавлю. Да, заставлю. Но потом она поймет, увидит, что все было не зря. Все было для нас и простит.

Я сделаю Соню настоящей принцессой, все будут восхищаться ею. Весь мир брошу к ее ногам. Ей не нужно будет работать, у нас родится маленький сын или дочь, все равно. Соня забудет обо всей ерунде, которая держала ее здесь. Я и наши дети станем ее семьей. А отец и мать со временем простят.

Хлопаю дверцей машины и спешу к родительскому дому, сегодня у нас прощальный обед по поводу моего отъезда. Завтра у меня самолет и в обед я должен покинуть эту страну. Один. Но в голове совсем другой план и я все продумал, главное, чтобы все получилось. А сегодня придется потерпеть и в который раз посмотреть на счастливых Соню и Тима. В последний раз.

– Привет, мам, – целую ее в щеку и вручаю букет, – ты сегодня прекрасна.

– Спасибо, сынок, – она силится улыбаться, но глаза все равно грустные. Больно представить, что с ней будет, когда она узнает, что я забрал у них еще и Соню.

– Отец, – пожимаю ему руку и ощущаю ободряющее похлопывание по плечу. Отец бодр и спокоен. Не привык распускать сантименты.

– Проходи, Ренат, все тебя заждались, – он толкает в гостиную, где вся семья в сборе.

Мили с Соней рассматривают какой-то журнал и смеются над фотографиями. Их дружбу я тоже разрушу. И моя принцесса навсегда останется для сестры подругой, которая предала и рассорила двух братьев. Так это будет выглядеть со стороны.

Тимофей развалился на диване и увлеченно наблюдает за девчонками, ловит их улыбки и реплики, что-то спрашивает и шутит. Грёбаная идиллия, которую я ненавижу.

С моим появлением девчонки замолкают, и Мили огорченно вздыхает. Мы не настолько близки, чтобы всерьез переживать мой отъезд, но все же родные, так что легкая грусть присутствует.

– Ренатик, я буду скучать, – сестра дует губки, – и буду ждать твоего следующего приезда, надеюсь, ты выберешься раньше, чем через следующих пять лет. А то я могу и замуж за это время выйти.

– Ты для начала жениха себе нормального найди, – вздыхает отец и присаживается рядом с Тимофеем.

– Я тоже буду скучать, – обвожу всех взглядом и стараюсь не задерживаться на Соне. Но ее эмоции все равно считываю. Легкая грустная улыбка, которая и положена брату будущего мужа, к которому ты равнодушна и испытываешь только родственные чувства.

Соня может быть хорошей актрисой, а может ее чувства такие и есть? Больно.

– Во сколько самолет?

– В два, Тимофей, – отвечаю брату и присаживаюсь рядом с отцом.