Единственная для сурового

Корзина с грязным бельём была полна. Наверняка к мужчине приходила домработница. Я колебалась, стоит ли мне заняться уборкой? Ведь мы не так близко знакомы, чтобы я перебирала его бельё, но потом вспомнила обстоятельства встречи и тот факт, что я беременна от этого пугающего мужчины. Контакт надо с чего-то начинать, и я решила заняться наведением порядка. Всё равно мне было нечем заняться.

Я не привыкла без дела лежать на диване и просто смотреть передачи по телевизору, одну за другой. Тем более, с огромной плазмой мне только предстояло разобраться. Пока я осматривалась в ванной, то гадала, найду ли я в квартире мужчины следы присутствия других женщин. Но не обнаружила ни запасных зубных щёток, ни забытых расчёсок или прочих мелких штучек.

Создаётся впечатление, что Суровый по правде живёт здесь в одиночку. Или просто его домработница хорошо знает своё дело, ехидно подсказал внутренний голос. Потом я ещё раз перебрала свои вещи, привезённые Зауром. Среди прочего обнаружила любимую чёрную маечку, но ни с одной из юбок она, увы, не смотрелась. Стало ясно, что мужчина взял всё, что попалось ему на глаза и совсем не подумал о моём комфорте.

Я не из тех девушек, что озабочены своим гардеробом и наличием в нём нескольких десятков платьев различных оттенков. Но я не смогу обходиться тем минимумом, что собрали для меня. Даже для скромной девушки вроде меня, это слишком мало. Надо бы попросить разрешения у Сурового съездить домой и забрать необходимые вещи. До обеда у меня уйма времени, до вечера – тем более. Поэтому я решила заняться уборкой и постаралась разобраться со стиральной машиной.

Потребовалось немного времени, чтобы понять, как выставить необходимый режим. Потом я рассортировала грязную одежду, изучив ярлычки с рекомендациями от производителей, чтобы не испортить дорогие вещи по незнанию. Одно занятие было уже найдено. При дополнительном осмотре квартиры я нашла и кладовую, хитро спрятанную так, что её не было заметно. В ней обнаружилась и гладильная доска с утюгом.

Конечной целью моей уборки стала спальня Сурового. Сначала я зашла в комнату всего на несколько секунд, чтобы открыть окно и освежить воздух. В следующий раз я зашла и заправила постель с полыхающим лицом. Жаркие воспоминания не давали мне покоя. Я словно боролась с призраками прошлого и старалась не обращать внимания на то, что совесть терзала меня неимоверно упорно и сильно. Потом я рискнула заглянуть в шкаф и обнаружила там беспорядок. Сюда точно домработница заглядывала лишь изредка. Рубашки висели вперемежку с брюками, а одежда спортивного кроя была свалена небрежной кучей. Работы предстояло немало, я взялась за неё с удовольствием и не смогла сдержаться, чтобы не вдохнуть аромат парфюма, исходящего от одного из пиджаков. На некоторое время я даже забылась и совершенно перестала думать, что я пленница в доме Сурового. Я выполняла работу по дому с заботой и любовью, как если бы делала это ради близкого, дорогого мне человека. Конечно, это был жалкий самообман. Я и в мыслях представить не могла, что буду близка с Суровым.

Думая о близости, я не имела в виду секс, случившийся между нами лишь потому, что он был сильно пьян, а я опоена наркотическими веществами.

Я думала о настоящей близости, возникающей между любящими, уважающими друг друга людьми. Даже смешно представить… Нет, просто невозможно! И я от души иронизировала над своей наивностью и душевной добротой. Пора избавляться от розовых очков и смотреть на жизнь иначе.

* * *

Суровый появился поздним вечером. Я ждала его приезда, но всё равно вздрогнула, когда клацнул дверной замок и подскочила с дивана, не зная, куда деть руки, ставшие внезапно слишком длинными и словно лишними на моём теле. Мужчина швырнул ключи в специальную ёмкость, стоящую на комоде и сразу направился к себе, минуя большой зал, в котором я сидела. Я затаила дыхание и не знала, что делать: дать о себе знать или лучше сидеть без звука?

– Анастасия.

Голос Сурового прозвучал негромко, но требовательно. Ему удавалось задать нужный тон, почти не меняя громкости. Однако ему не нужно было кричать, чтобы произвести впечатление. Я немедленно встала и пошла на зов его голоса. Суровый стоял в спальне у раскрытого шкафа. Я застыла на пороге комнаты и не решалась войти внутрь. Меня пленил вид полуобнажённого мужчины, стоящего ко мне спиной. Его широкая, налитая мускулами спина притягивала взгляд и будоражила воображение. На смуглой коже я нашла длинные следы старых шрамов и испытала одновременный страх и трепет перед тем, что пришлось пережить этому мужчине.

– Вас много раз ранили? – спросила пересохшим голосом.

Однако Суровый либо не услышал мой вопрос, либо предпочёл сделать вид, что не услышал его. Он ткнул пальцем в направлении шкафа:

– Что это?

Глава 10

На полках ровными стопками лежали его футболки и спортивные брюки, сложенные краешек к краешку, очень аккуратно. Майки и нижнее бельё тоже лежали по цветам, от самого светлого к самому тёмному. Суровый распахнул дверцу платяного шкафа и фыркнул, процедив сквозь зубы:

– И сюда залезла.

Краска смущения бросилась мне в лицо. Я не поняла скептического настроя мужчины. На мой взгляд, до моего вмешательства в его спальне царил беспорядок в вещах, зато сейчас всё было идеально. Но потом я вспомнила допрос, устроенный мне мужчиной, и поняла причину его недовольства.

– Я не лазила по вашим карманам, если вы об этом.

– Да неужели?

Он повернулся, смерил меня недоверчивым взглядом и кивнул в сторону мелочёвки, лежавшей на одной из тумб.

– Если ты не лазила по карманам, то что это такое?

Обида встала в горле комом. Меня словно отхлестали по щекам, и на глаза навернулись горькие, горячие слёзы. Я перебрала вещи Сурового и отправила некоторые из них в корзину с грязным бельём, а оттуда – в стиральную машину… Найденное в его карманах, я сразу же положила на тумбочку, не разглядывая и уж тем более ничего не заимствуя из его вещей.

– Я ничего не брала. Я отправила ваши вещи в стирку, а всё, что лежало в карманах, здесь. До самого последнего клочка бумаги.

– Значит, всё-таки ты лазила по карманам. Зачем соврала?

Мужчина развернулся всем корпусом в мою сторону и сложил руки под грудью, демонстрируя литые, тренированные мышцы, перекатывающиеся под гладкой, бронзовой кожей.

– Я жду ответа.

– Извиняюсь за желание навести чистоту в вашем свинарнике. Но я ничего не брала. Вы можете обыскать меня и мои вещи, если не верите! – сказала оскорблённо, глотая обиду и слёзы.

– Я знаю. Видел по камерам.

– ЧТО?!

Суровый ткнул пальцем в направлении потолка. Вероятно, где-то там была мастерски припрятана камера видеонаблюдения.

– Но если вы всё видели, зачем обвиняете меня в том, чего я не делала?!

– Ты сама себя обвинила. Я лишь спросил. Зачем ты лезешь туда, куда не просили? Или ты считаешь, что мне нужна домработница в твоём лице?

– Нет.

– Эту квартиру убирают. Раз в неделю. Мне хватает. И я никому не позволяю лезть на полки со своей одеждой.

– Но так вам будет легче найти вещи…

Суровый подошёл к шкафу, резко сдвинул все вешалки вбок и нажал на стенку шкафа. Она медленно отъехала в сторону и за ней обнаружился сейф. Суровый закрыл своим телом табло и набрал цифровой код, а потом открыл дверцу и… достал пистолет.

– Дело не в том, чего не могу найти я. Дело в том, чего искать не следует.

Мужчина щёлкнул чем-то: то ли предохранителем, то ли затвором. Я не была сильна в оружии, но сразу поняла, что ствол пистолета, блестевший опасной сталью, был настоящим.

– Я не искала ни оружие, ни денег, – произнесла слабеющим голосом и схватилась ладонью за дверной косяк.

– Не падай в обморок. Настя. Просто не суй свой нос куда не следует.

– Простите. Я просто не привыкла сидеть без дела.

– Тогда иди на кухню и достань столовые приборы, тарелки, салфетки. у и всё в таком духе. Я заказал ужин.

* * *

Я расставила тарелки и разложила столовые приборы, стараясь справиться с волнением, охватившем тело. Старалась не думать о собственной оплошности и не корить себя: ведь уже ничего нельзя было изменить. Однако мысли всё равно лезли в голову. Не хватало, чтобы Суровый решил, будто я к нему подкатываю и пытаюсь задержаться возле него, демонстрируя свои навыки, как хозяйки. Я ничего такого не планировала, лишь коротала время в плену.

Суровый находился вдалеке. По едва слышному шороху воды я поняла, что он принимает душ. Несмотря на волнение и страх перед этим мужчиной, мне было приятно осознавать, что вынужденное одиночество закончилось, и я хотя бы на некоторое время нахожусь не одна на территории просторной квартиры.

– Надеюсь, ты ешь красную рыбу.

Голос Сурового застал меня за распаковкой еды, принесённой курьером. Я взглянула на мужчину и с досадой подумала, что он, похоже, часто пренебрегает рубашками. Великолепный торс был обнажён. На его узких бёдрах низко сидели спортивные, хлопковые штаны, волосы ещё были влажными, а через шею был перекинут жгут тёмно-серого полотенца.

– Я заказал тебе стейк из форели.

Подойдя к столу, мужчина, не церемонясь, отломил кусок от французского багета и мгновенно забросил его в рот. Суровый оказался очень близко от меня. Я даже ощутила, как пахнет его гель для душа – солёным океаном и свежим бризом.

– Не могли бы вы одеться целиком. Пожалуйста? – пробормотала я и отвернулась к столу, сосредоточившись на сервировке.

Близость Сурового меня волновала и заставляла пульс учащаться помимо моего желания. Я надеялась, что мужчина примет к сведению мою небольшую реплику. Но уже через секунду поняла, что в этой квартире своё собственное мнение может иметь только один человек. И этим человеком не была я.

Мои последние слова с просьбой ещё висели в воздухе, когда Суровый внезапно оказался позади меня и подтолкнул меня к столу. Его обнажённая грудь ещё была влажной после душа. Когда он прижался к моей спине, тонкая ткань кофточки сразу же намокла и прилипла к телу. Перед глазами потемнело от контакта с большим телом зрелого и очень сильного мужчины. Он был мощным и намного выше меня, продолжал давить сзади, пока не прижал вплотную к столу.

Его большие ладони со шлепком опустились на мраморную столешницу. Я почувствовала на шее и на волосах горячее, свежее дыхание, но сама забыла о возможности вдыхать кислород и начала задыхаться.

– Одеться? Устанавливаешь правила на моей территории? Кажется, ты забыла о том, кто здесь главный.

Одна из его рук оторвалась от стола. Я словно загипнотизированная наблюдала за медленными движениями его сильных, красивых пальцев. Такие пальцы обычно бывают у музыкантов, но ладони у людей искусства обычно узкие и гладкие, а ладонь Сурового была широкой, шероховатой и местами мозолистой. Ещё у него были стёсаны костяшки пальцев, как следствие многочисленных драк, где Суровому приходилось добиваться правды кулаками, а не словами. Всё это разительно отличало мужчины от… всех остальных, с кем я раньше имела дело. Но по правде говоря, когда он так многозначительно и волнующе прижимался ко мне сзади, я растеряла все разумные мысли и не могла вспомнить ни одного парня, с которым я испытывала хотя бы сотую долю тех чувств, что вызывал во мне Суровый.

Все мои знакомства и попытки флирта с противоположным полом сейчас казались смехотворными и ненастоящими. Это был детский лепет, но сейчас Суровый держал меня в тисках и склонял к взрослому разговору. Его ладонь переместилась на моё бедро. Сильные пальцы сжали в щипке кожу, а потом его рука двинулась выше и надавила мне на спину.

– Это моя территория, Настя. Ты либо подчиняешься моим правилам, либо…

– Либо что? – прошептала я, находясь на грани обморока.

– Тебе не понравится второй вариант.

Пальцы Сурового сомкнулись на подоле моей юбке. В голове зашумело от такого стремительного поворота событий. Я точно не ждала, что он станет принуждать меня к близости таким образом.

– Нагнись над столом. Остальное я сделаю сам. Обопрись на локти, – приказал Суровый.

Его стальной, полный льда голос сильно подстегнул моё воображение и пронесся по коже вместе с мурашками. Я мотнула головой в сторону, сопротивляясь. Давление ладони на спине стало сильнее и я почти распласталась на этом столе, вставая так, как он велел. Я оперлась на локти, вытянув руки вперёд и с ужасом поняла, что Суровый тянет вверх по бёдрам мою юбку.

Сердце стучало в груди учащённо, а удары пульса по вискам оглушали. Даже зрение начало подводиться: я то видела окружающие меня предметы чёткими, то вдруг их контуры размывались. В очередной раз перед моими глазами чётко проступил контур металлических зубцов вилки и я, не думая, что творю, схватила её и изо всех сил дёрнулась в сторону. Я отскочила к стене и выставила вилку вперёд себя. Я почти ничего не видела перед собой.

– Отойдите от меня! Немедленно! Или я за себя не отвечаю.

Суровый медленно снял с шеи полотенце и вытер влажную грудь, игнорируя мой решительно настроенный вид.

– Убьёшь меня тупой вилкой? Силёнок хватит?

Он двинулся в мою сторону медленным, но уверенным шагом. А я… не могла сделать ничего, только ещё крепче перехватила вилку, поклявшись, что если он хотя бы пальцем ко мне притронется, я воткну эту вилку ему в глаз. Кухня была очень просторной, но мужчина шёл целенаправленно на меня и лишь в последний момент он ускользнул в сторону, изменив направление движение. Суровый свернул в коридор, ведущий прочь из кухни.

– Положи вилку, Настя. Лучше направь усилия на сервировку стола. Это была проверка.

– Какая ещё проверка?

Я совсем перестала понимать, какие игры затеял этот мужчина и не развлекается ли он за мой счёт?

– Не имеет значения. Ты её прошла.

Небольшой инцидент на кухне совсем выбил меня из колеи и притупил радужное настроение. Ещё недавно я просто занималась домашними делами и не думала ни о чём плохом. Но стоило Суровому появиться в квартире, начало твориться чёрт знает что, а я могла бы умереть от сердечного приступа раз десять, если не больше. Суровый снова появился на кухне, на этот раз уже одетым. Он натянул чёрную футболку без надписей и отодвинул стул, сев за стол. Мужчина выставил локти на стол и посмотрел на меня. Его тёмный, опасный взгляд прошёлся сверху вниз и обратно по моей фигуре.

– Расслабься.

– Я не напряжена.

– Ты заняла позицию, с которой тебе видно всю кухню. С этой позиции к тебе не удастся подобраться… сзади.

Я побледнела после его слов. Значит, от внимания Сурового не ускользнуло напряжение в моей позе. Он с лёгкостью разгадал меня, и я снова испытала чувство бессилия. Оно охватило меня с головы до ног и не желало отпускать.

– Приятного аппетита.

После этих слов Суровый придвинул к себе тарелку со стейком и как ни в чём не бывало, принялся пилить мясо ножом. Он быстро нарезал мясо на порционные куски и каждый из них обмакивал в острый соус, прежде чем отправлять в рот.

– Почему не ешь? Не любишь рыбу?

Стейк из форели лежал на моей тарелке, рядом с ним высилась горка риса. Он был удлинённой формы и сварен настолько хорошо, что одна рисинка отделялась от другой без труда. Но я не могла сейчас ничего съесть. Аппетит куда-то пропал.

– Я не голодна.

Я попыталась встать, гадая, как бы обойти мужчину так, чтобы не подходить к нему ближе, чем на метр. Суровый отложил столовые приборы и пригвоздил меня к месту одним лишь тяжёлым взглядом, отдав приказ:

– Сядь. И ешь.

На глаза навернулись нечаянные слёзы.

– Я тебя не трону.

На стол рядом с моей левой рукой опустилась бумажная салфетка в форме кораблика. Я сама сложила эти салфетки сегодня днём, когда нечем было заняться.

– Как я и сказал, это проверка, Настя. Больше не повторится.

Я всё же решила не игнорировать протянутую салфетку и осторожно взяла её, стараясь не соприкасаться с пальцами Сурового.

– Я не понимаю.

– Тебе и не нужно.

– Но я не могу жить так! Я не собака, слепо следующая приказам. Я человеку, у меня есть душа и личность. Я не могу выдавать нужную реакцию, когда не знаю, чего вы от меня ждёте. Почему подозреваете во всех смертных греха?! Хотя моя единственная вина в том, что я оказалась не в том месте и не в то время!

Слова вырвались бурным потоком из меня, и я не успела их как следует обдумать. Просто я высказала все мысли, что накипели, и испытала облегчение. Лишь позднее, через секунду возникло опасение, что такая выходка может мне дорого обойтись.

– Твоя вина не только в этом, Настя. Ты очень доверчивая и непосредственная.

– Это преступление?

Я заглянула глубоко в глаза Сурового и оказалась поймана в тёмную, опасную ловушку. Я бы не смогла сама прервать зрительный контакт, если бы он сам не перевёл взгляд на тарелку с греческим салатом, подвинув миску в мою сторону.

– Я бы сказал, что это редкость. Тебе лучше не показывать эти качества всем подряд. Ешь салат, если не хочешь рыбу. Потом обсудишь с поваром свои вкусовые предпочтения, расскажешь, нет ли непереносимости каких-либо продуктов.

– Я не люблю жареный лук.

– Об этом расскажешь не мне, – покачал головой Суровый.

Мужчина приподнялся и взял пульт с небольшой полки на стене. Щёлкнув на кнопку, он включил телевизор и остановил свой выбор на новостном канале. Суровый принялся за еду, не говоря ни слова. Мне следовало делать так же как он, но я не решалась ослабить контроль ни на одну секунду.

– Я сказал, не трону тебя. Значит, не трону. Проверял, вдруг ты одна из тех, кто только притворяются овечкой в начале, а потом готовы на всё.

– Готова ли я… вот так… на столе… с вами?! – произнесла я, чуть заикаясь и горя от смущения.

– Ты лишилась девственности не так давно, у тебя не было мужчин, кроме меня, и ты явно пока не знаешь, как и в каких позах тебе нравится, – насмешливо произнёс Суровый, но через секунду он стал серьёзным. – У тебя смазливая мордашка, от которой веет чистотой и непорочностью. Однако ты оказалась в моей постели, и у меня возникли сомнения насчёт тебя. Проверка показала, что ты действительно попала в переплёт по своей наивности, но…

– Но что? – напряглась я.

– Некоторые девицы очень быстро обучаемы. Почуяв запах больших денег, они с лёгкостью расстаются со своими принципами и готовы на всё. И на столе, и под столом, – снова закончил свою реплику с лёгкой насмешкой.

– То есть моя реакция пришлась вам по душе? – окончательно запуталась я.

– Не преувеличивай. Достаточно того, что ты не примеряешь на себя корону профессионалки. Она тебе не к лицу.

Я так и не поняла, похвалил он меня или наоборот, обругал. Но решила, что у этого мужчины есть очень большой изъян. У Сурового был дефицит доверия к другим людям. Наверное, в его возрасте это уже не подлежит исправлению. К тому же меня совсем не должны волновать его достоинства и недостатки. Уверена, есть огромное количество девиц, которые с радостью приняли бы его и таким – хамом, с непредсказуемыми перепадами настроения и пугающим поведением.

– Вы удерживаете меня в плену… И…

– Вот как?

Суровый отложил вилку на стол и насмешливо посмотрел на меня, а потому лениво махнул рукой в сторону выхода.

– Можешь идти. Я тебя не держу.

– Очень смешно! Там же дежурит ваша охрана, и мой паспорт, мои документы сейчас находятся именно у вас! Вы отобрали их у меня. Вы не оставили мне выбора. Могу я попросить вас хотя бы не насмехаться надо мной? Моё согласие на ваши требования – не целиком моё решение… Это ваше давление и власть, и… вседозволенность тех, кто имеет власть и деньги.

– Если ты дашь мне желаемое, то есть выносишь и родишь моего ребёнка, я обеспечу тебя всем. Деньгами, роскошной машиной с личным водителем и дорогой недвижимостью… Могу даже подарить действующий, прибыльный бизнес, к управлению которого тебе не нужно будет прилагать никаких усилий. Для полного комплекта.

Суровый говорил размеренно и кажется не шутил, обещая мне всё это. С каждой минутой я всё больше увязала в нашем странном соглашении и понимала, что это, увы, реальность… Если утром у меня ещё были некоторые иллюзии на счёт Сурового, то сейчас они окончательно растаяли без следа.

– Твоя жизнь может подняться вот так, – он поднял ладонь, демонстрируя уровень выше моей головы. – Всего лишь будь пай-девочкой и не путайся под ногами.

– Если вы о том, что я прибралась в квартире, то больше я этого делать не стану, даже если… посреди вашей комнаты соберётся мусорная гора. Я не привыкла бездельничать и не имела в виду ничего дурного.

– Я уже понял. Не надо по сто раз повторять. Ешь, Настя. Я не позволю морить голодом Моего Ребёнка.

– И вы не будете ко мне приставать.

Он поднял взгляд с раздражением, которое хорошо ощущалось в глубине его взгляда. Я чуть было привычно не опустила глаза, но с трудом выдержала его натиск и добавила немного дрогнувшим голосом:

– Даже в плохие дни.

– Особенно в плохие дни. Такой ошибки больше не произойдёт, – заверил меня Суровый.

Мы продолжили ужинать в тишине, которую нарушал только бубнёж диктора новостей. Но я больше не чувствовала напряжения между мной и Суровым. Надеюсь, что мы договорились и очертили границы, которые не станет нарушать ни один из нас. Хотя я смело могу вычеркнуть себя из числа нарушителей. Я точно не собираюсь добиваться внимания с его стороны.

– К переезду почти всё готово. Очень скоро я отправлю тебя жить в дом. Он находится за городом, в закрытом элитном посёлке. Он охраняется, там красиво и безопасно.

Суровый произнёс эти слова будничным тоном. Однако я почувствовала, как моя жизнь летит в неизвестное будущее, а я не выбираю её направления.

Глава 11

Следующий день снова начался в одиночестве. На второй день я встала гораздо раньше, чем накануне. Я проснулась задолго до звонка будильника. Очень раннее утро, по углам комнаты ещё таился предрассветный сумрак.

Часы показывали 6:20. Но в квартире стояла идеальная, густая тишина. Некоторое время я лежала и прислушивалась, ожидая, что Суровый как-то обозначит своё присутствие. Но оказалось, что мужчины нет ни в одной из комнат.

Во сколько же уехал Суровый? Почему я не проснулась и ничего не заметила? Должно быть, я сильно устала и перенервничала, поэтому спала крепко. Утро я провела за уборкой. Можно сказать, что в этом почти не было необходимости. Потому что в квартире царил порядок, а вчера я довела его до состояния идеальной чистоты. Но мне нечем было занять себя и после лёгкой зарядки я скоротала время за уборкой.

Только в спальне Сурового я не стала наводить порядок, потому что мужчина был недоволен, что я нарушила его границы и вообще высунула нос, давая о себе знать. Я лишь приоткрыла дверь и снова закрыла её. В комнате царил порядок и даже постель была почти в идеальном состоянии. При взгляде на чуть помятое покрывало можно было подумать, что Суровый едва прилёг и почти сразу же встал. Как человек и как мужчина, Суровый оставался для меня загадкой. Я могла бы целые сутки напролёт ломать голову над тем, что он из себя представляет и какие тайны скрывают его тёмные глаза. Но решила не ломать над этим голову.

Я хотела позавтракать, и как раз в это время зазвонил мой телефон. Глупое сердце ёкнуло и пропустило удар, когда я заметила имя на экране «Суровый». Я вытерла мокрые руки о бумажное полотенце и задержала дыхание на несколько секунда, прежде чем ответить на входящий звонок.

– Доброе утро, Настя.

– Доброе утро. Я не заметила, как вы уехали из квартиры.

– Очень ранним утром. А что? – внезапно спросил с усмешкой мужчина. – Хотела проводить меня?

– Ничего подобного я не хотела и вряд ли захочу. Это просто элементарная вежливость.

– Иначе говоря, ты говоришь то, что, как сама считаешь, должна сказать, а не то, что ты хочешь сказать на самом деле. К чему усложнять?

– Если бы я сказала всё, что захочу, то это вам точно не понравилось бы.

В ответ Суровый издал лёгкий смешок, как будто его забавлял наш разговор.

– Плохо спала? Или ещё что-то?

– Всё замечательно. Кроме того, что моей жизнью теперь распоряжаетесь вы.

– Не драматизируй, Настя. Тебе не к лицу.

– Разве у вас не полно своей работы? – спросила я внезапно и с враждебными нотками в голосе.

Суровый ещё не сказал мне ничего плохого. Но меня раздражала его манера постоянно подчёркивать собственное превосходство и навязывание своего взгляда на жизнь. Он был мужчиной, обладающим большой властью и авторитетом. Разумеется, он мог позволить себе говорить всё, что вздумается. Глупо было ожидать того же от меня! Да если бы я только осмелилась высказать ему всё, до последней мысли, мне бы не поздоровилось!

– У меня много работы. Но я звоню тебе не для того, чтобы потрепаться о пустяках.

– Да? Мне так не показалось.

– Сегодня ты бойкая, Настя. Это хорошо. Значит, у тебя полно энергии и переезд пройдёт как нельзя лучше.