Единственная для сурового

Он сделал вескую паузу и посмотрел в мои глаза, проникая взглядом в самую душу, рождая необъяснимое волнение и трепет, который не ощущала прежде. Мне захотелось отдаться от мужчины, увеличить дистанцию между нами и улизнуть из-под его контроля. Но он не позволил. Его пальцы усилили захват. Я заглянула в глаза Сурового, окончательно потерявшись в их глубине и яростных эмоциях.

У Сурового были пронзительные глаза, несмотря на их темноту, я всей кожей ощущала, куда именно он смотрел и как медленно он очерчивал жаркие дорожки на моём лице. Он смотрел на меня, а я в ответ была вынуждена смотреть в лицо этого зрелого, взрослого мужчины, очень опасного и вместе с тем красивого. Я едва не задыхалась от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко. Он словно раздевал меня взглядом, но смотрел глубже и пристальнее чем если бы просто сорвал одежду и снова взял меня.

Суровый видел меня насквозь. Под его взглядом, тёмным, умудрённым опытом, я казалась себе совсем девчонкой, глупышкой. Почему я решила, что смогу обмануть такого человека, как он?! Мой жест был продиктован отчаянием и страхом. Только так я могла оправдать своё поведение. Но Суровому не было дела до моего лепета и жалких оправданий. Он хотел получить ребёнка, зачатого месяц назад. Больше его ничто не интересовало: в особенности мои мысли чувства по этому поводу. Для него словно не существовало моего мнения. Наверное, именно так и было в мире этого жестокого мужчину, которого прозвали «Суровый».

– Мне страшно, – выдохнула я.

Он отпустил меня, но не отодвинулся. Суровый продолжал буравить меня тёмным взглядом, произнося по слогам:

– Расслабься. Стрессы вредят беременности. Мне нужен только ребенок. Как баба, ты меня не интересуешь.

Почему-то меня задели его слова. Я оскорблённо посмотрела на мужчину, произнеся едва слышно:

– Если бы мне что-то не подсыпали, я бы тоже… никогда на такого, как вы, никогда не посмотрела.

В ответ он хрипло рассмеялся и воздуха в салоне автомобиля стало вполовину меньше.

– Тот день был очень плохим. Я бы и на корову залез… От голода.

Мы обменялись взаимной неприязнью, я предпочла перевести взгляд в окно. Как раз в этот момент из подъезда вышел Заур. Он неторопливо подошёл к машине и открыл багажник, опустив туда небольшой предмет. Я узнала одну из своих спортивных сумок. Водитель занял место за рулём и отчитался перед Суровым:

– Я собрал документы и кое-что из одежды. На первые сутки должно хватить. Алкаша упаковал. Он прикован у батареи. Через минут десять подъедут наши ребята, отправят мужика в каталажку и сменят все дверные замки.

– Отлично. Теперь поехали. И на этот раз постарайся не упустить девчонку. А ты… – обратился ко мне. – Не пытайся бежать. Если не хочешь провести всю беременность запертой в одной комнате.

Я с ужасом посмотрела на Сурового. Он кивнул.

– Я не шучу. Итак, что ты выбираешь? Будешь рыпаться и собирать на пятую точку проблемы? Или станешь пай-девочкой со всеми вытекающими поощрениями твоего хорошего поведения.

Он не оставил мне выбора. Я молча кивнула, а потом подтвердила вслух:

– Я не буду пытаться убежать.

Заур отвёз нас по адресу на квартиру, ту самую, где произошло роковое событие. Я, как могла, отгораживалась от правды, называя простое и понятное действие иными словами. Хотя истина была намного прозаичнее тех параллелей, что я проводила в своей голове.

Заур распрощался с Суровым на просторной лестничной площадке, убедившись, что всё в полном порядке. Он коротко кивнул и ушёл, а я осталась один на один с мужчиной. Возле двери квартиры, стены которой напоминали мне слишком многое о том, что произошло и о том, что я совсем хотела забыть и никогда в своей жизни не испытывать. Суровый провернул ключ в замочной скважине и гостеприимно распахнул дверь:

– Проходи.

Внутри сработала охранная сигнализация и мужчина первым шагнул в дверной проём, чтобы ввести код отмены. Он производил нехитрые действия и мне следовало войти, как он и приказал. Но я замерла на пороге, не решаясь войти внутрь. Мне казалось, что если я сделаю этот шаг, то навсегда потеряю себя, как личность, и стану пешкой в чужой игре. Оттого я дрожала на пороге, за моей спиной была открытая дверь. Я тешила себя мыслью, что могу убежать, хоть и знала в глубине души, что у меня не получится этого сделать. Он не позволит.

– Долго ты будешь порог мять? – нетерпеливо спросил Суровый, застыв напротив меня.

Он находился в своей квартире и чувствовал себя свободно на знакомой территории, а я дрожала и за миг покрылась холодной испариной от тисков неизвестности и не знала, как вести себя.

– Настя.

Он произнёс моё имя коротко и чётко. Едва ли не по буквам. Никто не звал меня по имени так, что от каждого звука начинало шуметь в голове, а по телу крупными волнами бежали мурашки и сердце заходилось в сладострастном ритме.

Суровый сверлил меня взглядом и медленно расстёгивал рубашку. С лёгким звоном на комод полетели золотые запонки, а я подумала, что впервые имею дело с мужчиной, рубашки которого требуют запонок и стоят, наверное, как моя годовая зарплата на всех работах – и это только рубашка.

– Что застыла? Проходи.

– Пообещай.

– Что?

– Что ты не тронешь меня!

Я выпалила слова, терзавшие меня изнутри, и схватилась пальцами за дверной косяк, чтобы не упасть. Мне необходимо было найти внутренних сил, отыскать резерв спокойствия, но выходило с трудом. Я едва сдерживалась, чтобы не убежать.

– Ты не в моём вкусе, Настя. Слишком тощая, бледная и неопытная. Заходи сама или затащу силой и привяжу. Ты же не хочешь провести первую ночь, будучи прикованной к батарее наручниками?

Суровый потянулся к комоду, выдвинул ящик и звякнул металлом. Я не видела тот самый предмет, но фантазия нарисовала именно то, о чём сказал мне мужчина. Я представила наручники и предпочла войти по доброй воле, нежели быть насильно связанной.

– Молодец, – скупо похвалил меня Суровый и выложил на поверхность комода связку ключей.

Именно они и звякали, догадалась я. Суровый просто обманул меня. Но не стоило рассчитывать, что я имею дело с весельчаком. Суровый им не был. Уверена, что он не бросал слова на ветер, как и в том, что на просторах огромной прекрасно обставленной квартиры были припрятаны тайники и сейфы, в которых вполне могли находиться и наручники, и оружие…

– Квартира тебе уже знакома. Располагайся.

– Вообще-то не очень знакома, – призналась я.

Я скромно потупила взгляд, разглядывая ворс тёмного ковра, в котором ноги буквально утопали. Всегда мечтала о таком ковре и вздыхала, глядя на цены даже дешёвых, китайских аналогов, не говоря уже об оригинале.

– Ты же была здесь, – возразил Суровый.

– Была, конечно. Но мой визит начался на пороге и закончился… в спальне. Всё произошло так быстро, что я не успела ничего толком разглядеть и точно не смогу ориентироваться так, будто это пространство мне знакомо.

– Ясно. Пошли, покажу, что и где. Но учти, здесь ты жить не будешь. Это моя хата. Я здесь бываю часто.

– Чаще, чем в том доме, куда собираетесь отправить жить меня?

Я подстроилась под широкий, размашистый, уверенный шаг Сурового, но всё равно безнадёжно отставала, разглядывая его широкую спину и великолепные плечи, обтянутые тканью. Коротко стриженый затылок и мощная шея притягивали взгляд. В этом мужчине всё было опасным, завораживающим и волнующим.

– Гораздо чаще. Мой бизнес требует постоянного присутствия. Я не из тех людей, кто любит тратить время зря. Поэтому я чаще кантуюсь здесь, чем бываю дома. Но дом обставлен всем необходимым, там регулярно делается уборка. Сейчас я хочу увеличить количество обслуживающего персонала. Планирую усилить охрану и нанять постоянную уборщицу и повара. Должен же кто-то готовить…

Я хотела возразить несмело, что и сама могу справиться с кастрюлей и сковородой на кухне. Но я вовремя прикусила язык, поняв, что Суровый, хоть и предпочитает проводить время в холостяцкой квартире в городе, иногда появляется в доме. Думаю, в такие моменты он предпочитал питаться так изысканно, как привык питаться в фешенебельных ресторанах, а не поглощать простую еду, которую я могла бы приготовить своими руками. Даже если бы я вдруг захотела удивить мужчину и выложилась бы на кухне по полной программе, навряд ли бы он оценил мои старания.

Суровый привык к другому уровню жизни. Это касалось не только крупного, но и отражалось в мелочах. Поэтому я не стала возражать мужчине и с досадой заставила себя прекратить думать в том направлении. Стараться ради него на кухне?! Ещё чего! С какой стати…

Суровый тем временем водил меня из комнаты в комнату, давая краткую характеристику каждому помещению. Но я бы и без него смогла догадаться, какая из комнат кухня, а какая ванная. Квартира внутри оказалась гораздо больше, чем я могла себе представить. В квартире Сурового было даже отдельное помещение, с расставленными спортивными снарядами и силовыми тренажёрами. Я уже поняла, что Суровый много времени уделяет спортивной форме и, заметив тёмно-красную бокрсёрскую грушу, представила, как он лупит её со всей силы. От этой невинной мысли моё тело бросило в жар и я поспешила перевести своё мышление в другое русло. Но взгляд, словно нарочно, упал на полотенце, свисавшее с ручек велотренажёра. Оно было сложено жгутом и выглядело так, словно мужчина, вытерев им пот, бросил небрежно на тренажёр и забыл о нём. Наверняка, тёмно-серое полотенце ещё хранило мускусный запах мужского тела…

– Спать будешь в спальне. Я проведу ночь в гостиной.

– Нет!

Мы как раз находились на пороге спальни, где я и лишилась девственности, проведя очень жаркую, бесстыдную ночь с мужчиной, который сейчас стоял слева от меня и обжигал одним фактом своего присутствия. Я почувствовала, как дрожат все, без исключения, нервы, натянутые до предела.

– Нет. В гостиной буду спать я, – пробормотала, немного заикаясь, и поспешила покинуть злосчастное место, напоминавшее мне о роковой ошибке и невнимательности.

Я заняла место в гостиной на большом диване и для большей убедительности вцепилась в свою спортивную сумку, пытаясь расстегнуть замок-молнию.

Как назло, он не поддавался моим усилиям.

Сумку с вещами собирала не я, а Заур. Наверняка он небрежно застегнул замок и часть подкладки попала под молнию.

Суровый наблюдал за моими тщетными попытками расстегнуть злосчастную молнию и отобрал сумку со словами:

– Давай я помогу.

Суровый резко дёрнул замок. Раздался жутко громкий звук рвущейся материи. Силы Суровому было не занимать и вместо того, чтобы расстегнуть заевший замок, он просто вырвал молнию вместе с местом крепления. Мне оставалось лишь снова поразиться его мощи и проглотить возмущение, чтобы не накалять обстановку больше необходимого. Я ожидала, что мужчина вернёт мне сумку, но он поступил иначе. Суровый перевернул сумку вверх дном и небрежно потряс её над диваном. Содержимое сумки вывалилось на чёрную, кожаную обивку. Заур собрал мои вещи не церемонясь и положил их небрежно, вперемешку.

Сейчас в горе вещей на диване хлопковые трусики соседствовали с мягким кардиганом и юбкой ниже колена, а документы покоились под несколькими лифчиками.

– Ваш человек очень… бестактный! Он рылся в моём нижнем белье! Почему нельзя было позволить мне самой собрать вещи? – возмутилась я, краснея.

Суровый проигнорировал поток возмущения. Моё мнение по этому поводу едва ли волновало его хладнокровную натуру. Он не оставил меня наедине с вещами, но наклонился и отыскал в горе белья и вещей мои документы.

– Забираю, – сказал он под моим взглядом и ничуть не смутился, когда я посмотрела на него со всей ненавистью, на которую была способна.

Он забрал документы и покинул комнату, предоставив мне возможность выбрать, во что переодеться на ночной сон. Я выбрала из кучи вещей просторную футболку, надеясь, что она прикроет мою попу. Заур выбрал для меня пару юбок, но не побеспокоился положить штаны или хотя бы шорты. Придётся прикрываться полотенцем.

– В ванной висят халаты. Гостевые. Бери любой.

Мужской голос раздался позади меня и я невольно вздрогнула, от неожиданности прижав к груди вещи.

– Не пугайся. Это лишь я. Ты голодна? – поинтересовался мужчина. – На кухне в холодильнике ты навряд ли найдёшь что-нибудь съестное. Там много напитков. Но не думаю, что тебе можно глушить пиво или энергетики. Так что если хочешь перекусить, скажи, я закажу еду с доставкой на дом.

Суровый решительно сжал между пальцев телефон, глядя на меня с ожиданием.

– Спасибо. Но я не голодна. Не думаю, что мне полезет в горло хотя бы маленький кусочек. Я хотела бы принять душ и немного попить. Если в доме есть чистая вода, конечно же.

– Вода имеется. Иди в ванную. Умойся. Я достану минералку из холодильника и поставлю сюда, на стол, – Суровый показал кивком, куда поставит воду.

– Спасибо.

В ответ на мою благодарность Суровый как-то странно взглянул на меня и даже нахмурился. Он покинул комнату и не стал смущать меня своим присутствием ещё больше. Реакция мужчины на простую благодарность завела меня в тупик. Почему он повёл себя так, словно ему непривычно слышать «спасибо»?

Это же так просто, элементарная мера воспитанности, не более того! По большому счёту мне не за что было благодарить мужчину, ведь я с чистой совестью и полной уверенностью могла считать, что он похитил меня и удерживает меня в плену! Суровый насильно заставил меня принять решение оставить ребёнка и даже отобрал мой паспорт.

Я так и не заметила, куда он припрятал паспорт и документы на квартиру. Но была уверена, что я не скоро увижу свои документы. Теперь я точно не смогла бы и шагу ступить без него. Ведь известно, что без документов в нашей стране человека за такового не считали. К тому же у меня не было ни денег, ни связей, что автоматически превращало меня в полный ноль.

Глава 9

Первой мыслью после пробуждения в незнакомой обстановке был шок и лёгкий приступ паники. Я разглядывала роскошный, модный интерьер и не могла понять, где я нахожусь. Что я могу делать в этой квартире? Попала сюда по ошибке? Или до сих пор сплю. Но потом реальность напомнила о себе. Я по крупицам вспомнила события дня, произошедшего накануне.

Я вспомнила, что нахожусь в квартире Сурового. Не знаю, сколько было времени. Комната уже залита светом, но я не слышала звуков присутствия другого человека. Как будто я находилась в квартире совершенно одна. Выпутавшись из плена одеяла я ела и обратила внимание, что поверх одеяла лежал ещё и плед – пушистый и невероятно тёплый. Наверное, именно из-за этого я перегрелась и футболка, в которой я легла спать, прилипла к спине.

Внезапно раздался громкий звонок. От неожиданности я подпрыгнула на месте и застыла, не зная куда бежать. Мне не хотелось, чтобы меня застали именно в таком виде – в одних трусиках и просторной футболке. Я быстро шмыгнула под одеяло и натянула его до самого подбородка. Лишь спустя секунд тридцать я поняла, что звук исходит не со стороны двери, но от телефона, лежащего на низком журнальном столике рядом с диваном, на котором я спала. Я посмотрела на последнюю модель Айфона и заметила имя звонившего. Контакт был лаконично подписан «Суровый». Я протянула руку к телефону, решив, что кроме меня в квартире звонить некому. По крайней мере, оглушающая тишина и полное отсутствие звуков позволяли думать, что я нахожусь в квартире одна. С непривычки у меня не сразу получилось ответить на звонок.

– Алло? – выдохнула в телефон ослабевшим голосом.

– Доброе утро. Ты выспалась?

Это на самом деле был Суровый. Его низкий, хриплый баритон ласково коснулся моего слуха, лаская, словно бархат.

– Доброе утро. Да. Спасибо. Я выспалась.

– Я ушёл ранним утром. Ты ещё спала. Я не взялся тебя будить. Телефон, по которому ты сейчас разговариваешь, теперь твой. Все контакты скопированы в телефонную книгу. Я добавил свой номер телефона, чтобы ты знала, кто тебе звонит. Но крайне не рекомендую тебе звонить мне в ответ по всякой ерунде, вроде зачесавшегося носа или невозможности справиться с посудомоечной машиной.

Что?! Я едва открыла глаза и такой поток речи был словно ушат ледяной воды, опрокинутый над моей головой. Я не совсем поняла цель его звонка. К чему были слова про ответные звонки? Мне бы и в голову не пришло позвонить такому человеку, как он. Даже по важному делу, не говоря уже о пустяках.

– Я могу получить обратно свой старый телефон?

– Дешёвую китайскую подделку ты называешь телефоном? Исключено. Он настолько старый и испорченный, что в любой миг мог просто отключиться. Ты будешь пользоваться тем телефоном, что я тебе оставил.

– Знаете, это очень дорогой телефон! – внезапно вспылила я. – Мне не по карману такие дорогие смартфоны. К тому же я не могу принять этот презент и…

– Разве я у тебя спросил, хочешь ты принять телефон или нет? Ты его примешь. Будешь пользоваться. Это не подарок, а необходимость. Я хочу знать, что ты находишься на связи.

– Хм…

Пожалуй, это единственное, на что я была способна с утра. Я не знала, как расценивать слова и поведение Сурового. Как искреннюю заботу или просто привычку обеспечивать своих игрушек всем необходимым?

– Надеюсь, вопрос закрыт, – с явным раздражением произнёс Суровый.

В чём дело? Недоволен, что я не оценила такой роскошный подарок? Как, по его мнению, я должна была отреагировать? Выразить бурную радость и отблагодарить в самых цветистых выражениях? С какими девушками Суровый привык иметь дело? Наверное, с теми, кто за сумочку от Гуччи и последний Айфон продадут всё, включая собственную совесть и родную семью. Меня возмутило подобное отношение. Что я могу сказать?

Звонок Сурового стал отрезвляющим и не на шутку взбодрил меня. Я поняла, что остатки сна пропали без следа, а в крови забурлила горячая решимость и необходимость сделать хоть что-то.

– Возле квартиры дежурит охрана. Не пытайся убежать, – предупредил меня мужчина. – Какой завтрак ты предпочитаешь?

Перепады его настроения и смена тем были такими резкими, что у меня чуть не закружилась голова, а пол под ногами стал зыбким. Я села на диван, чтобы наверняка не упасть и попыталась мыслить рационально. Нужно не поддаваться эмоциям и привыкать к новым условиям.

– Я только открыла глаза и ещё не думала о завтраке.

– В холодильнике ничего нет. Кроме выпивки. Какой завтрак ты предпочитаешь: итальянский, французский, немецкий? Или ты завтракаешь по-английски?

Я растерялась в море слов и громких названий. В противовес его словам я могла сказать, что пока не сгорел старенький тостер, я поджаривала хлеб и смазывала его плавленым сыром. В комплект к моему хлебу обычно шёл растворимый кофе с сухими сливками или чёрный байховый чай. Ни о каких французских завтраках и речи быть не могла. Я даже не стала ломать голову, чем завтракают жители европейской страны.

– Может быть, я просто прогуляюсь до супермаркета и куплю продуктов? – с надеждой спросила я.

– Нет. Сиди в квартире. Я сделал заказ. Выберешь сама, что пожелаешь. Курьер доставит тебе еду. Там будет визитка с номером телефона и буклет с меню. Обед можешь выбрать сама. За деньги не переживай. Я уже внёс на личный счёт оплату.

– Спасибо.

В ответ послышались гудки. Суровый отключился прежде, чем я успела его поблагодарить и уж точно не собирался прощаться, соблюдая рамки приличия. Я оказалась предоставлена самой себе и чтобы визит курьера не застал меня врасплох, раздетой и непричесанной, первым делом направилась в ванную комнату и приняла душ, освежившись.

В зеркале отражалось моё лицо с небольшими серыми тенями, залёгшими под глазами. Неудивительно, что я выглядела уставшей: события предыдущего дня измотали меня и лишили душевного равновесия. Я выбрала из вещей, собранных Зауром, трикотажную кофточку и юбку. Потом прибрала за собой постель: сложила одеяло, подушку и плед в шкаф, откуда Суровый достал эти спальные принадлежности. Поскольку я находилась в квартире одна, я могла прогуляться и осмотреться уже без пристального внимания со стороны Сурового.

Квартира была пятикомнатной. Места в ней было столько, что хватило бы на размещение целой футбольной команды с болельщиками. Мне было непривычно находиться в помещении таких габаритов, где одна комната была размером с квартиру, доставшуюся мне от матери. С небольшим волнением я подумала, что у меня остались свои проблемы в прошлой жизни: например, квартирный вопрос так и был нерешённым. К тому же я подрабатывала и посещала учёбу. Позволит ли Суровый и дальше жить так, как я привыкла?

Надежда на это была слабой. Откровенно говоря, ничтожной. Я лишь тешила себя мечтами, что изменения не будут глобальным и не затронут всю мою жизнь. Обойдя все помещения, я застыла на пороге спальни Сурового, вновь испытав коктейль эмоций: в них был и страх, и волнение, и странные вибрации, от которых становилось горячо в самом низу живота. К счастью, я не успела погрузиться и окончательно утонуть в этих ощущениях. Мои мысли прервал звонок в дверь. Я была искренне благодарна этому, не желая зацикливаться на мыслях о Суровом.

Я направилась к двери, но когда замок зашевелился раньше, чем я к нему притронулась, испытала приступ страха. Дверь отворилась и я, не зная, чего ожидать от неожиданного визитёра, прислонилась плечом к стене, декорированной под кирпичную кладку.

В коридор протиснулся высокий, широкоплечий мужчина, одетый в тёмный костюм. По комплекции и невыразительному лицу, лишённому эмоций, я предположила, что это охранник, и не прогадала.

– Я из охраны Сурового, – представился мужчина.

Я повнимательнее пригляделась к мужчине и даже заметила проводок, ведущий к уху и уходящий под бортик воротника.

– Вам доставили завтрак.

Мужчина передал мне в руки большой, полиэтиленовый пакет, с фирменным логотипом одного из ресторанов города. Я не бывала там ни разу, потому что мои финансы позволяли разве что прикупить кофе в одном из кофе-автоматов, но имя ресторана было на слуху среди работников офиса, где я раньше работала уборщицей.

– Спасибо, – поблагодарила охранника, принимая из его рук пакет с едой.

От пакета исходило приятное тепло, то есть вся еда была свежеприготовленной, и я испытала какое-то то странное волнение, почти детский трепет, возникающий при получении подарка. Охранник кивнул и предупредил, что за квартирой ведётся наблюдение, и вечером, в районе семи часов будет смена караула.

Дверь закрылась, но я успела увидеть, что мужчина был не один, но в компании такого же мужчины внушительной комплекции. Я отнесла пакет на кухню и с любопытством заглянула внутрь. Картонные коробки были сложены одна поверх другой. Сбоку виднелись надписи, по которым я могла понять, что содержится внутри, и сделать выбор. Пересмотрев все коробки, я ахнула от удивления. Теперь понятно, к чему Суровый перечислял варианты завтрака. Поскольку я не смогла определиться, он заказал… всё!

Несколько видов завтрака! Он сумасшедший! Еды здесь хватило бы, чтобы накормить целую семью, а не только одну девушку хрупкой внешности и не самой упитанной комплекции. Я остановила свой выбор на итальянской кухне: мне пришлась по вкусу фриттата и кальцончини с сырной начинкой. Из набора продуктов французского завтрака я выбрала стаканчик кофе, не позволив напитку остыть. На стаканчике с кофе стояла пометка: «без кофеина». Наверное, это было продиктовано моей беременностью.

Еды осталось до неприличия много. Я бы не осилила это и за три приёма пищи. Поэтому оставшиеся коробки я сложила в холодильник, рассудив, что теперь мне не придётся заказывать еду на обед. Я вполне могу разогреть готовую еду и пообедать тем, что осталось после пышного завтрака, устроенного Суровым. После завтрака я стала думать, чем бы занять себя. Мне хотелось позвонить сестре и поговорить с ней, но потом я отложила эту идею в сторону. Я пока не могла сообщить ей ничего конкретного, а зря тревожить её мне не хотелось.

Дарья всё равно не знала всех интимных подробностей, а я пока не горела желанием сообщать ей о них и в то же время не знала, как объяснить мою ситуацию, обходя стороной неприглядную правду. Иначе говоря, моя ситуация была очень непростой и запутанной. Мне нужно было время, чтобы разобраться и понять, поверить самой во всё, что происходило в моей жизни. Я начала осматривать квартиру Сурового, более тщательный, чем до этого и почти сразу же теряюсь в обилии сложной бытовой техники.

Квартира Сурового обставлена ультрасовременной техникой, всюду чёрные, сенсорные гладкие поверхности, к которым страшно прикоснуться, чтобы не задеть случайно пальцем один из режимов работы. Посудомойку я точно решила обойти стороной, тем более не было ничего сложного в том, чтобы вручную помыть запачканную мной тарелку, вилку и ещё парочку столовых приборов. Но и здесь меня ждал сюрприз. У кухонного крана тоже было несколько режимов работы, а сам шланг гнулся и поворачивался во все стороны, как шланг от душа. Намучавшись с техникой в кухне, я решила оставить её в покое и прошла в ванную комнату, заметив скомканные Суровым полотенца и даже мятую, вчерашнюю одежду валяющуюся на полу.