начнется совсем неожиданно. А какие еще могут быть неприятности здесь? «Местные »? Полиция? До ближайшего населенного пункта километров пять, едва ли кто-то потащится в такую даль. Значит, только случайные заплутавшие или дикие звери, но, по слухам, в этих краях видели только мелких – белок, иногда зайцев, максимум – лис. Даже бродячую собаку здесь встретить было пробле-матично. Следовательно, самой серьезной опасностью оставалось

случайное пищевое отравление или случайная же травма при па-дении, скажем, с лестницы. Значит, волнение – пустое. Посему он

решил взять пример с Грейди, который уже снова успел задремать, и блаженно закрыл глаза: повозкой ему не править, куда-нибудь их

точно довезут.

Распределение мест за столом Ибарру не устроило. Когда прошло первое удивление (игроки, как и ожидалось, далеко не всегда

были похожи на своих персонажей: жгучий брюнет Грейди оказался блондином, хотя таким же тощим, Иван, лидер «Доминиканцев»

и самый отчаянный боец-одиночка – широкоплечей орясиной метра за два, а мускулистный капер Грандов Дас – маленьким и щу-плым, но столь же молчаливым, как и в игре) и отзвенели приветственные слова, вернулись старые предрассудки.

Конечно, замысел хозяев был ясен: примирить во что бы то не

стало непримиримых конкурентов. Чавес оказался на другом конце

стола, Конору тоже повезло – с одной стороны всегда дружелюб-ные и веселые Доминиканцы, Шурик и Валерка Фуэртэ, с другой

– добродушный Нэлл. Коллега по клану, Алекс Рейн сразу затеял

Юлия Каштанова

разговор с кем-то из новеньких, а Вальдес, их легендарный боец

и главное оружие против ударного блока конкурентов, как всегда, запаздывал… Фадрике разочарованно обвел взглядом зал. Конечно, сидеть рядом с друзьями-Грандами было приятно и почетно, но

зато напротив Призрака, вечного и постоянного противника – мягко говоря, сложновато.

Призрака недолюбливали почти все (кроме, разве что, товарищей по сообществу) за удивительное умение самыми простыми

фразами выводить людей из себя. То ли причина крылась в вечно

недовольном тоне, то ли выражения он выбирать не умел и не хотел, но общее впечатление от общения чаще оставалось негативное.

Конечно, лидер Альянса сам не мог похвастаться непогрешимо-стью: водился за ним грешок обижаться на мелочи. Ибарра поначалу даже хотел поменяться с кем-нибудь местами, но желание поболтать с друзьями пересилило.

Элеонора бродила по залу от компании к компании, с каждым

здоровалась, обменивалась несколькими фразами об игре и о жизни.

Как она успела выяснить так много обо всех и найти для каждого ин-тересующую только его тему, оставалось загадкой. Не удивительно, что многие присутствующие ее уважали: она действительно отличалась от большинства девушек в игре. Сперва Ибарре казалось, что

ее манит только власть: сильных характером женщин часто увлекает

именно эта сторона жизни. Но она сумела ее добиться играючи легко… и с радостью разделила с остальными. Что же тогда было нужно таинственной Элеоноре? Однозначно она любила играть, любила

примерять на себя разные роли, но без всякой видимой цели.

Кто-то окликнул его по имени, и, обернувшись, Ибарра увидел Конора.

– Скучаешь? – поинтересовался юноша, задумчиво разделяя

на дольки очищенный мандарин.

– Наблюдаю, – отозвался тот, меланхолично переводя взгляд

с одной компании на другую. – А ты, я вижу, уже со всеми пере-знакомился?

– Не успел только с опоздавшими, – смущенно признался собеседник. – Надеюсь, до начала пиршества наверстаю. Хотелось бы

увидеть наших «бравых южных адмиралов» в лицо.

Второй шанс для героя

Фадрике поморщился: упоминание о Реконкисте подпортило

настроение.

– Я и с Хуаном успел поговорить, – продолжал хвастаться он,

– и знаю о нашей маленькой проблеме.

– О какой это? – нахмурился лидер Альянса, смерив друга

пристальным взглядом.

– О той, что здание старое, часть его заколочена, а ближайшие

живые люди – километров за десять-пятнадцать, рядом только дет-ские летние лагеря да колхозные поля. Пробки заменили, но если

что-то случиться – жить придется при свечах.

– Это и так может потребоваться, – произнес уже третий голос, в котором оба друга узнали хозяина праздника.

Взглянув на адмирала Грандов они едва удержались от смеха: вид у Хуана был по меньшей мере странный. Поверх роскошного

бархатного камзола, через плечо у него висел длинный моток провода и сумка с инструментами, а на поясе рядом с красивой ста-ринной шпагой была закреплена рулетка и прибор для измерения

напряжения.

– Ну, и вид у тебя! – присвистнул Конор.

– А что тебе не нравится? – с наигранной обидчивостью поинтересовался Гранд.

– Не, всё в порядке! – собеседник поднял руки в знак примире-ния. – Просто не знал, что в средние века уже изобрели электричество.

Хуан хмыкнул, а Ибарра, которого гораздо больше интересо-вали факты, чем дружеская перепалка, осведомился ничего не значащим тоном:

– А почему ты считаешь, что у нас могут быть какие-то сложности?

– Ты предупреждение по радио слышал?.. Хотя откуда… – он

махнул рукой и добавил: – Гроза идёт. По району штормовое предупреждение объявлено.

– Понятно, – невесело усмехнулся лидер Альянса и развел руками: – Что ж, тогда будем сидеть, как в средние века. Ничего не

поделаешь!

– Ладно, оставлю вас, развлекайтесь, – произнес Хуан. – Надо

вернуть на место это «неисторичное оборудование».

Юлия Каштанова

– Как ты думаешь, про грозу – это не слухи? – поинтересовался Ибарра у Конора, когда друг удалился. – Часто ведь синоптики

ошибаются.

– Не знаю, – пожал плечами собеседник. – Что тебя испугало?

Грома боишься? Как же ты пушки слушаешь!

– Да ну тебя! – отмахнулся от него Фадрике. – Просто пред-чувствие нехорошее…

– У-у! – протянул Конор восторженно, хлопнув друга по плечу. – Так ты у нас пророк!

– Тьфу на тебя! – рассердился собеседник. – Я серьезно.

– А я тоже, – не моргнув глазом, заявил юноша и рассмеялся. Ибарра тоже улыбнулся: соклановец всегда смеялся так зарази-тельно, что умудрялся поднимать настроение даже ипохондрикам.

– Зря Мигель не приехал, – добавил он, запихивая остатки манда-рина в рот, – он много потерял. Здесь так весело!

– Обещали – значит, будут сюрпризы, – согласился собеседник, хотя сюрпризов он почему-то ожидал неприятных, и вовсе не

от устроителей праздника.

Конечно, Мигель приехал! Только никто кроме самого Мигеля об этом не знал. Он тоже получил приглашение на вечеринку, но углядел в нём исключительно издевку. А даже если и приглаша-ющая сторона об этом и не помышляла, встреча с лидерами кланов

для него были хуже пития прокисшего пива на сорокаградусном

морозе. Сам он этого никогда не делал, но по слухам – занятие от-вратное. Конечно, стоило появиться хотя бы ненадолго, чтобы «иде-ологические противники» не сочли его трусом, но всё это – потом.

Мигеля Мальеду, скандалиста-одиночку с большими амбициями, не любил никто. С недостатками других – ворчливостью Призрака, взрывным темпераментом Генри, язвительностью Вальдеса

или прижимистостью Чавеса – товарищи по оружию согласны были

хотя бы иногда мириться или хотя бы закрывать глаза. Они остава-лись честными и верными компьютерной Испании бойцами, несмотря на споры и противоречия. Они могли интриговать, но ни разу

Второй шанс для героя

не задумали злое против своих. Мигель был не таким. Мелочный и

трусливый, но жутко амбициозный, он не мог позволить кому-либо

другому встать между ним и вожделенной целью – главенству надо

всеми. Он мечтал быть первым, но не сумел завоевать расположение товарищей, зато неумелыми попытками и мелкими пакостями

восстановил против себя даже самых лояльных игроков. Он даже

приглашение на встречу воспринял, как издевку, из-за привычки

видеть в окружающих исключительно плохое и, вероятно, не самого широкого ума.

Главной целью нежданного гостя было поговорить с Элеонорой. Он готов был смириться с любыми ее действиями, но только

не с последним. Он давно забыл о том, что кому-то наговорил га-достей или кого-то оскорбил: ложь в любой форме для него была

делом обычным. Жизнь без обмана невозможна, тем более, обмана

во благо. Глава Грандов молчала долго, и ее гнев вылился в неожиданной форме. Достоянием игроков стала некая рукопись. Вроде

бы, событие вполне безобидное: роман в стиле Александра Дюма, об исторических событиях в Испании с легким налётом мистики –

беда была в том, что в роли героев там выступили игроки. Книга

пришлась по вкусу друзьям; они подшучивали над собственными и

чужими недостатками, ловко выставленными хитроумным автором

напоказ, радовались или грустили за своих героев…

Никаких оскорблений или откровенной лжи в рукописи не

было: каждый увидел себя таким, каким он выглядит со стороны, но Мигелю показалось, что в нём слишком много смешного. Он

был даже не отрицательным героем, а шутом гороховым. Требовалось что-то срочно менять. Вот он и решил поговорить с Элеонорой – может быть, попросить, может быть, пригрозить, – словом, неважно как, но убедить изменить повествование. А то почему это

какому-то Генри или Конору – все лавры, а ему – ничего?! Ладно

бы она еще своих соклановцев прославила, а то ведь – всех, кроме

него! Словом, Мигель считал себя незаслуженно обиженным и жаждал справедливости, причем до того, как книга увидит свет, ибо

потом будет поздно.

Казалось, все силы сговорились против него: и МПС, которое

не желало продавать билеты на поезд, прикрываясь их отсутстви-37

Юлия Каштанова

ем, и знакомые с родственниками, которые решили свалиться на

его голову в самый неподходящий момент, и начальник, не желав-ший отпускать с работы, и погода, которая перед самым отъездом

начала портиться и не улучшалась в течение всей дороги. Поезд

опоздал на четыре часа, потом никак не получалось найти подходя-щую электричку… Когда он прибыл на нужную станцию, разумеется, все встречающие уже уехали. Было около одиннадцати вечера, с

востока надвигалась гроза, на горизонте вспыхивали зарницы, хотя

раскатов слышно еще не было. Мигель поймал машину до пансионата, но возле поворота водитель почему-то остановился, высадил

его и заявил, что дальше не поедет, даже за двойную плату. И сле-пому было бы видно, что он чего-то боится. Мигель списал всё это

на дурную погоду (автомобилисты редко ездят в ливень: видимость

ноль, да и гроза – штука страшная). Идти было недалеко: за четверть часа он бы легко добрался, да и освещать своё появление не

хотелось. Так что Мигель расплатился с водителем за проделанный

путь и отправился дальше пешком.

Примерно спустя минут пять он понял, что ошибся: идти

оказалось дольше, чем он предполагал, поднялся резкий ветер, который почти сбивал с ног и пробирался под одежду. Уже стем-нело, наползли тучи, и стало настолько промозгло, что находить-ся на улице не хотелось. Но идти было надо: мысль о ночёвке в

ближайшем селе (за несколько километров отсюда) или вообще на

улице или вокзале приводила в еще больший ужас. Он даже едва

не заблудился.

Вдали уже слышались приглушенные раскаты грома, воздух

был наэлектризован; тут-то Мигелю и стало по-настоящему страшно. Не хотелось бы оказаться самой высокой и обвешанной металлом точкой посреди голого поля! Он прибавил шагу.

К пансионату нежданный гость вышел неожиданно: это оказалось огромное мрачное здание в стиле начала девятнадцатого

века: в прошлом, очевидно, усадьба. Наверное, при дневном свете

оно выглядело более привлекательно, но сейчас было другое дело.

Вдали виднелась крытая стоянка с несколькими машинами и двумя

конным повозками, еще дальше слышалось тихое ржание лошадей.

Где вход – неясно: освещены были только окна в центре здания, но

Второй шанс для героя

двери поблизости оказались заперты. Возможно, их закрыли перед

началом, оставив запасной вход… Вот только где он?

Лезть на балкон второго этажа он был не готов, хотя это и

выглядело бы романтично и вполне в стиле того времени. Мигель

с тоской и завистью взглянул на освещенные окна, из-за которых

доносились звуки музыки и голоса. Веселятся, сволочи! А он здесь

мерзнет… Он уже готов был пожалеть, что не принял приглашения

сразу, но взял себя в руки. Сперва дело, развлечения – потом.

Раскат грома, прозвучавший совсем близко, заставил поторопиться. Мигель обошел дом практически кругом – безрезультатно.

Он так засмотрелся по сторонам, что едва не провалился в сквозь

ветхую крышку в подвал. С минуту Мальеда, тихо ругаясь на тех, кто понаставил вокруг капканов, выкарабкивался из ямы и поднимался на ноги, потом осторожно огляделся. Дверь в подвал оказалась просто прикрыта. Кое-как нашарив выключатель, Мигель

приоткрыл ее и заглянул внутрь. Там было пусто и пыльно: явно

давно никто сюда не наведывался. Но тем не менее, подвал – это

вход в дом! Даже если он изолированный, наверняка там есть хотя

бы пожарная схема помещения: вдруг остались двери, которые он

просто не заметил? Или аварийные выходы, на худой конец…

Снова громыхнуло, окрестности осветила яркая вспышка, в

которой особняк предстал перед припозднившимся гостем в еще

более зловещем образе. Мигель на мгновение замешкался. Соваться наудачу в темный подвал, полный скрытых опасностей, было довольно рискованно: мало ли какие грабли там могут храниться?..

Но оставаться под грозой без крыши над головой было еще хуже. В

конце концов, в подвале есть свет – авось, не заблудится! Пожелав

самому себе удачи, Мигель медленно стал спускаться в подвал… На

своё счастье, он успел захлопнуть дверь прежде, чем ударила молния и упали первые капли.

***

Грейди остановил лошадь и запрокинул голову. Тяжелые тучи

заволокли почти всё небо, оставив только узенькую полоску далеко

на западе. А ведь когда они уезжали из пансионата, оно было чистым! Что за невезуха? А они-то намеревались покататься вдоволь

Юлия Каштанова

и вернуться самое позднее – сразу после начала банкета. Весельчак

Нэлл уговорил их прокатиться верхом перед банкетом, и пускай

они с Генри были не ахти какие наездники, согласились хотя бы

просто с целью потренироваться. Видя, как лихо ездят Гранды, их

тоже потянуло попробовать.

Вдали прогрохотало, Алекс снова взглянул на небо.

– Ну, ты и гоняешь! – Генри догнал друга и, остановив своего

мерина, вытер лоб тыльной стороной ладони. – Шумахер! Лошадь, случайно, не «Феррари» зовут?

– Нет, Цитадель, – засмеялся Грейди, но его всем известный

радостный смех на сей раз почему-то прозвучал неубедительно.

Друг это сразу же почувствовал. Он подъехал поближе и пристально взглянул ему в лицо.

– Что случилось, дружище? – поинтересовался он.

– Погода портится, – задумчиво протянул тот, но что на самом

деле он хотел сказать этой фразой, он объяснить не смог.

Генри тоже забеспокоился, бросил косой взгляд на небо, но

ничего подозрительного не заметил. Он еще раз вопросительно посмотрел на друга, а потом пожал плечами.

– Ничего особенного. Гроза как гроза.

– Это у вас, в Питере, может быть, ничего особенного, а в наших

краях такое бывает нечасто, – задумчиво протянул Грейди, поглаживая рыжую кобылу по густой гриве.

– В Москве?

– Нет, откуда я родом.

Генри не успел расспросить подробнее, потому как до них до-несся топот, и из-за деревьев выехал Нэлл. При даже условно посторонних молодой человек задавать вопросы не любил.

– Может, обратно поедем? – поинтересовался Нэлл. – А то

поздно уже, да и тучи эти мне как-то не очень нравятся. Приедем

мокрые насквозь – как к нам хозяева отнесутся?

Генри перевесил ногу через седло и раскуривал сигариллу.

– Посмеются.

– Поехали, – согласился Генри, разворачивая лошадь. – Только не разгоняйся: я не мастер родео, как некоторые.

Грейди же продолжал смотреть на небо. Друзья уже успели скрыться из виду, потерять его и начать звать, а он всё еще не

Второй шанс для героя

двинулся с места. Странные мысли тревожили его. Не так давно

прошло по радио ураганное предупреждение, а ураган никогда не

сулил ничего хорошего, это уж Грейди знал наверняка. В лучшем

случае, он повалит деревья и побьет машины, а может и проводку

оборвать или еще какие хозяйственные неудобства причинить.

– Грейди! Ну, где ты там?

Молодой человек развернул лошадь и направился было вслед

за друзьями, потом почему-то снова замешкался, присматриваясь к

чему-то вдали, где средь полей тянулась тоненькая серая ленточка

шоссе. По ней брела одинокая фигурка. Возможно, какой-нибудь

заплутавший местный житель… А кто еще может здесь бродить в

такую поздноту и «многообещающую» погоду? Возможно, прояви

он тогда большее любопытство, история повернулась бы иначе, но

Грейди решил не обращать на одинокого путника внимания.

Когда припозднившиеся друзья, поставив лошадей в конюшню, переступили порог главного зала пансионата, торжество уже

началось. В главном зале было шумно и тесно.

– Поспели к ужину, – тоном домашнего кота, узревшего миску

с рыбой, произнес Грейди. – А я как раз проголодался… Ну-ка, что

тут у нас…

Скинув плащ, поправив перед зеркалом одежду и пригладив

белобрысую шевелюру, молодой человек направился прямиком к

накрытым столам. Генри про себя отметил, что в праздничных на-рядах от киностудий и прокатных домов старые знакомые выглядели куда более привычно. Он сам немного задержался, осматривая

зал в поисках новых лиц: за время их отсутствия могли прибыть еще

люди. Конечно, принадлежность к кланам он мог определить только по причудливым бейджикам в виде гербов. Генри даже представил на мгновение, что будет твориться в зале через час-полтора, если присутствует здесь всего лишь половина: хозяйка оговорилась

накануне, что часть гостей задерживается. Интересно, кто?.. А так

же любопытно, кто еще из его соклановцев принял приглашение?..

Пытливый взгляд молодого бойца Реконкисты блуждал от одного лица к другому. Смешливый юнец с дерзким взглядом на дру-41

Юлия Каштанова

гом конце зала, беседующий с Ветром, очевидно, Чавес; еще один, на вид чуть постарше, блондин, щеголяющий длинной рапирой –

Рейн. Рядом с ними, ближе к окну, в компании симпатичных девушек в кринолинах – Фуэртэ, его он узнал по фотографии. Высочен-ный тип, которому явно мелковаты были дверные проёмы – Иван, глава Доминиканцев…

Эх, жаль, что в их авантюрном обществе так мало дам! Есть, конечно, Мануэлла из Альянса – привлекательная капризная дурочка.

Похоже, милая дама действительно считает, что больше всех знает…

Еще две или три других не вышли характером; их поведение, властное и претенциозное, простили бы юноше, но не девушке… Впрочем, нет – была на его памяти одна женщина, достойная песни…

– Генри! – звонкий голос бесцеремонно выдернул его из со-зерцательно-задумчивой медитации. – Ты что на пороге топчешь-ся, как бедный родственник?

Молодой человек обернулся, смущенно улыбаясь. Его облада-тельница в красивом черном бархатном платье, отделанном жем-чугом и золотым шитьем, смотрела на него, смеясь. Она прикры-ла лицо веером, так что видны были только дерзкие насмешливые

глаза. Можно было гадать сколько угодно, но всё равно до конца

невозможно выяснить, что она задумала…

– Просто так, – отделался Генри привычной фразой. Почему-то самые дурацкие слова вылезают первыми!

– Тогда пойдем к остальным, – хозяйка галантно поклони-лась, как знатная дама не менее знатному гостю. Генри смущенно

улыбнулся, неловко, как ему самому показалось, раскланялся и взял

хозяйку за руку. Ладонь ее была очень холодная, так что он даже

испугался.

– Ты не замерзла? – нахмурился он. – Руки ледяные.

– Всегда такие, – успокоила его молодая женщина. – Говорят, у творческих людей это частое явление. Отдаем окружающим

слишком много тепла – вот руки и мерзнут.

Она звонко рассмеялась, и тема разговора растаяла сама собой. Генри хотелось поддержать беседу, но серьезные философские

или научные вопросы поднимать не тянуло: слишком долго и муторно, а о глупостях болтать – скучно. Он задумчиво грыз губу, пока

Второй шанс для героя

не почувствовал вкус крови от содранной кожи: умных мыслей за

это время всё равно не появилось ни одной. Наверное, это свойство

светского общества – выдувать их остатки.

– Сложно было всё это организовать? – поинтересовался он

наконец, не придумав ничего лучше. – Столько сил, а вас немного…

– Непросто, но нам друзья помогли, – пожала плечами хозяйка. – К тому же, если дело в радость – оно не в тягость.

Генри снова замолчал: эта женщина могла уесть одной фразой, при этом не использовав ни язвительных, ни оскорбительных

выражений. Ему бы так! А еще частичку ее смелости. Он всегда вос-хищался храбрыми людьми, но считал данное качество уделом мужчин, а храбрые женщины встречались только в кино. Да и там они

мало походили на женщин – скорее на гренадеров в юбке. Здесь

же – девушка как девушка, но… Она была на его памяти единственным человеком, который мог сказать людям в лицо всё, что думает –

честно, не взирая на последствия. Он однажды подслушал, как она

пожаловалась Грейди, что устала и в гробу видела всю эту «политику» и драки… и всё равно бросалась в бой, потому что по-другому, наверное, не умела… Как, впрочем, и все лидеры.

***

Столы были составлены в каре, так что места для лидеров

оказались по центру. Ибарра волновался за своих коллег – Рейна

и Чавеса, которые слыли куда более мнительными и в любых, порой, самых невинных словах могли найти повод для обиды. Элеонора, лидер Грандов, частенько на это указывала, а она была не из

тех, кто предъявляет претензии беспочвенно. Лидеры Реконкисты

и Альянса молча смерили друг друга «дружелюбными» взглядами

и, даже не удостоив приветствиями, заняли свои стулья. Сидеть на

неудобном стуле с высокой спинкой лидер Альянса не привык, но

виду не подал. Он мельком взглянул на соперника: того тоже явно

не устраивало ни удобство, ни соседство, но он ничем старался это

не обнаруживать.

Соперничество между двумя самыми мощными «кланами»

началось чуть ли не с самого зарождения игры. Одно время чуть

не дошло до полного разрыва. Благо, именно в тот момент на не-43

Юлия Каштанова

босклоне зажглась «звезда согласия», которая пусть и разгоралась