Мой враг, моя любимая

– Ты ничего не перепутал? – поинтересовалась я. – Это здесь решаешь не ты. И даже не я. А главный охотник. То есть, мой отец. Если такой умный, то должен знать, что грозит нарушителям границ заповедника. Это закрытая территория.

В глазах Ивара пронеслось что-то, чему я не смогла найти определения.

– Это ты все перепутала, Кира, – приглушенным голосом произнес он, и что-то внутри меня дрогнуло. – Ты оказалась не на той стороне. Сама-то когда была за пределами своей закрытой территории? В городе никто не знает, что ты существуешь.

Я едва не попалась на удочку, когда стала припоминать свой последний выезд с папой. Месяца четыре назад, кажется… когда мне захотелось самой выбрать подарок на день рождения Коли… но пленника это не касалось. Обычно мы с папой посещали нужные магазины и быстро уезжали обратно. Он тщательно избегал встреч с какими-либо знакомыми, а я не возражала.

– Главное, что обо мне знают те, кто мне дорог, – ответила я ровным голосом.

– Да ты, наверно, всю жизнь под замком просидела. Не ходила в школу? Даже читать не умеешь? – прищурился он.

– Умею! – я не выдержала и невольно сжала кулаки. – Папа меня сам учил. Мы с ним всю школьную программу прошли. И, к твоему сведению, я отлично умею стрелять и метать ножи. По-моему, это должно беспокоить тебя сильнее, чем знаю ли я буквы. Тебе вроде бы вообще три класса школы в гетто положены?!

Я не понимала, к чему пленник завел этот разговор. Закон разрешал лекхе только начальное образование. Это был еще один способ сдерживать и контролировать их. Никто бы не стал тратить государственный бюджет, чтобы обучать социально опасных существ. Враг покорен, пока чувствует себя слабее, а знание – это тоже порой оружие.

– Темная невежественная девочка, – если бы не легкая гримаса страдания, проскользнувшая по лицу, когда Ивар пошевелил плечами, я бы подумала, что он получает удовольствие от нашей пикировки. – Я закончил университет.

– Университет хвастовства? – не осталась в долгу я. – Стою здесь уже пять минут, а у тебя прямо рот не закрывается себя нахваливать. Ни за что не поверю, что дикое существо смогло получить высшее образование.

Похоже, мой укол достиг цели, потому что Ивар только устало прикрыл глаза.

– Напомни показать тебе диплом, – недовольным голосом проворчал он.

– Угу, – поддакнула я, – вместе с паспортом. А лучше моему отцу их покажи. Вместе с пояснением, зачем ты взломал окно в моей спальне и искал жилу. Он же имеет полное право тебя пристрелить теперь! И друзей твоих тоже.

Вот теперь из этого сухаря удалось выбить хоть какие-то эмоции, кроме ледяного презрения. Глаза Ивара распахнулись, он весь напрягся, неудержимо притягивая мой взгляд к своему совершенному телу. Грудная клетка расширилась, отчетливо проступили ребра, хотя худым этого верзилу точно нельзя было назвать. Живот подтянулся. Кулаки сжались в бессильной попытке порвать цепи.

Беспокойство. Этот мужчина умеет беспокоиться о чем-то?!

– Что с ними? – отрывисто бросил он.

Я подумала, что спекулировать информацией о друзьях будет жестоко даже по отношению к дикому лекхе.

– Они в клетке. Один ранен, – увидев, как вытянулось его лицо, я поспешила успокоить: – Не знаю, кто, но если бы его ранили смертельно, то просто отвезли бы труп в могильник. Если он сидит в клетке, значит, будет жить.

Ивар слегка расслабился, с шипением посмотрел наверх, покрутил запястьями в кандалах, пристраивая руки поудобнее.

– Они не виноваты. Их нужно отпустить.

Я ответила ему красноречивым взглядом. Повторяться не хотелось. Отец в здравом уме не отпустит никого из чужаков, пока не выяснит о них все.

– Хорошо, – на этот раз Ивар, похоже, сдался. Неужели новости о друзьях так повлияли? Верил, что им удалось сбежать, и рассчитывал только на себя? – Я расскажу тебе правду. Я пришел сюда за жилой, потому что она – моя.

– Ну да, – я со скучающим видом посмотрела на ногти правой руки, – сейчас скажешь, что у тебя есть свидетельство о праве на нее. Вдобавок к диплому и паспорту. А мне придется тебе напомнить, что лекхе не имеют права владеть землей. Нигде. Не говоря уже о заповеднике. Это государственная земля. Даже мы ей не владеем, а только охраняем.

– Она принадлежит мне по праву рождения.

– Что?! – я подумала, что ослышалась.

– Твой отец, Кира, захватил эту землю у моей семьи. Этот дом, – Ивар кивнул в сторону жилища, – на самом деле, мой дом. Твоя комната – это моя комната. – Он опустил голову и помолчал. – Наша… бывшая детская.

– Наша?

В такие моменты я очень жалела, что никогда прежде не задавалась вопросом, кто построил этот дом. Но можно ли верить врагу? Зачем я стою здесь, развесив уши, и слушаю его вранье? Мне следовало развернуться и уйти, но Ивар продолжил, а я так и не сделала ни шага.

– Твой отец убил моих родителей. Застрелил моего брата и сестру. Сестре, между прочим, года два или три было. Мы все жили здесь. С захвата жилы началась перемена законов, Кира. Мир, в котором мы живем сейчас, стал таким из-за твоего отца.

По моему телу пробежала странная дрожь. Мой папа? Убийца маленькой девочки? Я не могла в это поверить. Он всегда так любил нас. Был так нежен со мной. Я ощущала себя самой дорогой и любимой из всех его детей. Нет. Я не могла поверить, что ему хватило бы духу застрелить другого ребенка.

– Я тебе не верю, – покачала я головой. – Папа не стал бы нарушать главный закон нашего клана. Для нас все равны. Мы поступаем справедливо.

Горькая усмешка на мужских губах. Молчание. Выжидающий взгляд.

– Ты все врешь, – снова заговорила я, сама не зная, почему так стараюсь доказать ему свою правоту. – Даже в мелочах. У лекхе паспортов не бывает. И как ты выжил? Почему мой отец тебя не застрелил?

– Он застрелил, – невозмутимо возразил Ивар. – Просто выстрел был сделан не в голову. В сердце. Я не знаю почему.

Мои глаза невольно вернулись к старому шраму на мужской груди. Нет. Выстрел в сердце тоже смертелен. Если, конечно, сделан особой пулей. Все это знают. Очередная уловка? Не отрывая взгляда от белесого рубца, я подошла ближе, попутно отметив, как Ивар опять напрягся и втянул в себя воздух.

Неизвестно почему, но я не испытывала страха, стоя так близко от него. Тогда, в моей комнате, с пистолетом в руке против него, сильного и опасного – да, я боялась. Теперь его сдерживало и обессиливало особое железо. Но дело было даже не в этом. Что-то в выражении его лица подсказало: не тронет.

Он отпрянул назад, насколько позволяло положение. Но вечно пятиться от меня не смог бы. Мне отчаянно требовалось потрогать его рану, чтобы убедиться в ее реальности. Смогу ли я отличить след выстрела отца? Даже если рана настоящая, ее мог нанести кто-то другой.

Я подняла руку и нечаянно задела костяшками пальцев его гладкий живот. Ивар вздрогнул и промычал что-то сквозь стиснутые зубы, но я уже гладила его шрам, чувствуя под подушечками пальцев узелки рубца. Мне хотелось делать это снова и снова. Пленник дернулся, пытаясь увернуться от прикосновений. Зазвенели цепи.

– Сколько тебе было лет? – зачем-то спросила я.

– Пять. Так мне говорили, – мучительно процедил он.

– Мой отец не мог этого сделать. Ты бы не выжил. У тебя был фамильяр?

– Был. Мне так говорили. Но после того случая он исчез.

– Ты бы не успел призвать фамильяра. Это же мгновенная смерть, – я покусала губы в раздумьях. – Скорее всего, пуля была обычной. Не из особого железа.

– Посмотри на меня, Кира, – вдруг послышался над самым ухом свирепый шепот пленника. – Один из твоих братьев сегодня проверял на мне свой нож из особого железа.

Мои братья пытали его? Зачем?! Я удивленно уставилась на широкую мужскую грудь. Тоненькая бледно-розовая полоска тянулась вниз. Теперь понятно, чья на нем кровь. Следы вели от зажившего пореза.

– А до этого, чуть левее, он проверял обычный нож, – продолжил Ивар, больше не уворачиваясь от моих прикосновений. – Видишь?

Я тщательно изучила его тело, но следов не обнаружила. Намек был более чем прозрачным. Шрамы остаются только от особого железа.

– У кого в то время были такие пули? – дыхание пленника прерывалось.

– Папа говорил, что первые особые пули отлили из маминого ожерелья…

Несмотря на очевидный ответ, мое сознание продолжало отвергать эту версию. Я вскинула глаза на Ивара. Хотела отыскать в его взгляде какой-нибудь намек на ложь. Что-нибудь, лишь бы продолжать надеяться в справедливость и доброту папы.

Но увидела…

Я увидела его лицо слишком близко от своего. Губы Ивара были приоткрыты, и он неотрывно смотрел на мои. Моя рука покоилась на его груди, словно приклеенная намертво. Между нами что-то происходило, и я никак не могла понять, что именно. Ясным оставалось лишь одно – я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Низ живота свело судорогой. Скорее, приятной, чем болезненной. Неужели таково влияние этого перепачканного кровью и закованного в кандалы дикаря?! Меня волновал его запах, его бешеный взгляд, застывший на моих губах, но это напоминало лишь животные инстинкты. Те, которые подходили для лекхе, но не для охотника!

Я вспомнила утренний сон. Похожее томление. Но там все происходило по-другому. Во сне я точно знала, что рядом со мной – равный. Не низшее существо!

И мой воображаемый любовник из снов испытывал ко мне другие чувства. Теплые чувства. Он любил меня и признавался в этом. В чем может признаться этот мужчина? Он только что пытался настроить меня против отца!

– Даже не вздумай… – пробормотала я, но так и не смогла сформулировать, от чего предостерегаю своего пленника.

– Почему? – его губы пошевелились, и я поймала себя на мысли, что, оказывается, тоже смотрю на них уже какое-то время.

– Потому что ты не для меня. Тебя расстреляют, если узнают, что ты поцеловал женщину не своего вида против ее воли. Это приравняют к изнасилованию.

– А это будет против ее воли? – в его голосе послышалась ирония.

Для себя я поняла две вещи. Первая – нельзя позволять, чтобы мой первый поцелуй случился с лекхе. И вторая – я уже никогда не стану прежней после нескольких минут в такой сумасшедшей близости от этого мужчины. Кажется, у моих любовников из сновидений наконец-то появится лицо…

Ивар быстро взглянул куда-то поверх моего плеча.

– Прости меня, Кира.

– За что? – удивилась я.

– Потом узнаешь.

Внезапно он рванулся ко мне, насколько позволяли цепи. Прижался бедрами, высекая из моей груди испуганный вздох. Нечто твердое уперлось в мою ногу и вызвало мурашки по спине. Я не успела отступить, как почувствовала прикосновение губ Ивара. Под моими закрытыми веками перевернулся весь мир.

Последние несколько месяцев я жила с ощущением тоски. Чего-то не хватало. Думала, что посвящение в клан отца удовлетворит меня. Но ошибалась. Мне не хватало адреналина. Бешено колотящегося от страсти сердца. Ощущения, что земля уходит из-под ног, а здравый смысл отступает перед чувствами.

И все это я ощутила с лекхе. Если верить его версии, мы были кровными врагами, потому что мой отец уничтожил его семью. Но даже если нет, это не упрощало ситуацию. Ивар нарушил закон, и в лучшем случае его посадили бы. В худшем – привели бы в исполнение высшую меру наказания.

Вздох не то радости, не то огорчения вырвался из моих губ, когда кто-то третий с силой отшвырнул меня в сторону, а над ухом прозвучал гневный голос:

– Да ты охренел?!

Самый старший из моих братьев выглядел взбешенным не на шутку. Как я могла не услышать его шагов? Перейдя от слов к делу, Николай с размаху впечатал кулак в живот пленника. Ивар согнулся пополам и повис на руках.

– Что ты делаешь! – невольно воскликнула я и попыталась помешать следующему удару.

– Что я делаю? – брат просто рассвирепел. – Это ты что здесь делаешь, Кира? Это грязное животное тебя хочет!

– Но это всего лишь животное! – я перехватила руку Николая и повисла на ней, пока Ивар откашливался и сипло дышал.– Ты сам так сказал. У него сработал инстинкт.

– Да, – Коля попробовал высвободить локоть и при этом не покалечить меня, – он – похотливый кобель. И я не позволю ему пачкать тебя своими грязными руками!

– Но его руки связаны, – настаивала я, бросив взгляд на Ивара.

Да он в своем, вообще, уме? Он же поцеловал меня специально, когда увидел Николая. Теперь я все поняла. И зачем только, ведь слышал, что его ждет? Думал, что за это по головке погладят?!

– Ты что, его защищаешь? – вдруг застыл брат.

От неожиданности я даже выпустила его локоть.

– Н-нет.

– Ты защищаешь вонючего мужика, который только что терся об тебя своим членом?! Он залез в наш дом и хотел поразвлечься с тобой!

Николай посмотрел на меня так, будто я сама была лекхе.

– Коля, нет! – воскликнула я. – Не защищаю, просто это вышло… случайно. Я, наверно, подошла слишком близко… не подумала…

– Значит, я прав. Кобель хотел воспользоваться моей невинной сестренкой, – тоном, не терпящим возражений, подвел итог брат.

Резким движением он выхватил из-за пояса длинный нож. В глазах Ивара мелькнула тревога. Пленник весь подобрался, наверняка ожидая следующего удара. Но Николай лишь потянулся и разрубил веревки, продетые сквозь цепь кандалов.

После долгого нахождения в напряженной позе ноги пленника, как и следовало ожидать, не выдержали неожиданной нагрузки, и он рухнул на четвереньки. Правда, стоять так Ивару пришлось недолго, потому что мой брат с размаху пнул его под живот. От удара пленника отбросило на спину. Из-за боли он явно на какое-то время потерял ориентацию в пространстве. Николай деловито оседлал его, на ходу вытаскивая из кобуры пистолет. Пока Ивар приходил в себя, брат схватил его рукой за подбородок и заставил открыть рот. Звук металла, стукнувшегося о зубы, вызвал у меня неприятные ощущения.

Увидев пистолет, снятый с предохранителя, во рту у пленника, я испытала шок. Не так представляла себе реальность, с которой придется столкнуться в качестве охотника. Совсем не так. Когда наемники трепались об очередной облаве, в воображении все выглядело как красочный фильм.

Теперь из красок была только кровь на разбитой губе Ивара.

Взгляд у лекхе стал более осмысленным и медленно переместился на меня. Пленник не делал попыток бороться, и слава Богу, ведь в противном случае я не знала бы, кому из них двоих помогать.

– Ты не можешь его убить, отец с ним еще не закончил, – напомнила я, тщательно избегая встречаться с Иваром взглядом. Ну и чего он, спрашивается, добивался?

– Отец не мог решить, отпускать лекхе или нет. Я решу за него, – брат поудобнее перехватил рукоять, – не отпускать. Кира, лучше отвернись. Сейчас здесь станет грязно.

Отвернуться очень хотелось. Едва поборола в себе этот порыв.

– Тебе все равно придется как-то объяснять этот выстрел, – предприняла я новую попытку.

– Да что тут объяснять? – хмыкнул брат. – Скажем, что застрелили при попытке ворваться в дом и напасть на беззащитную девушку. Две статьи за один раз – и подходящее наказание. Отворачивайся, Кира! А то потом кошмары будут сниться.

Я в нерешительности покачала головой. Ивар продолжал смотреть на меня немигающим взглядом. Николай поджал губы.

– Отвернись, кому сказал! – рявкнул он.

Я сглотнула. Мой старший брат был не из тех людей, с кем принято шутить. И судя по тому, как напрягся его палец на спусковом крючке, мне на самом деле следовало отвернуться. И чем скорее, тем лучше. Я сдалась и поспешила выполнить просьбу брата.

Тогда и увидела, что со стороны дома к нам торопятся двое. Один из них сильно хромал. Папа и… дядя Миша? Старый охотник по привычке прижимал к боку покалеченную слабую руку.

– Не стреляй, – выдохнула я и сама удивилась облегчению, заполнившему грудь.

Брат и сам уже заметил отца. С недовольным видом он вытащил пистолет изо рта Ивара, но остался сидеть на своей жертве, прижимая ее к земле.

– Что здесь происходит? – сухо поинтересовался отец, не доходя пары шагов до меня.

Его цепкий взгляд оценивал обстановку. Дядя Миша выглядел обеспокоенным. Я предположила, что именно он заметил потасовку и позвал папу.

– Лекхе приставал к Кире, – бросил Николай.

– Что? Что он тебе сделал? – папа подошел и положил руку на мое плечо, с тревогой вгляделся в лицо.

– Ничего, – пожала я плечами. – Всего лишь попытался поцеловать…

– Господи, малышка, – папа обнял меня и прижал к груди. – Это не «всего лишь». Это недопустимо! Как он подманил тебя?

Я засомневалась, стоит ли говорить о тех обвинениях, которые выдвигал Ивар? О том, что мой отец – убийца. Может, стоит поднять эту тему более аккуратно и наедине? Не хотелось повторять грязные сплетни при посторонних.

– Я сама подошла. Из любопытства.

– Сама?! – у отца округлились глаза.

– Он хотел воспользоваться ее невинностью, – с отвращением добавил Николай.

– Малышка… – папа замялся. – Твой брат прав. Ты просто не понимаешь еще. Тут есть и моя вина, что ты не знаешь кое-каких вещей. Но взрослый мужчина способен на ужасные поступки в отношении молодой девушки. Лучше тебе о таком даже не слышать. Коля молодец, что вмешался.

Ивар презрительно фыркнул, услышав эти слова. Нет, он специально старался нарваться на большие неприятности! Отец медленно повернулся и оглядел распростертого на земле пленника.

– Нам стоит просто покончить с ним, – воодушевился поддержкой мой брат.

Папа задумался. Казалось, все затаили дыхание в ожидании его решения. Ведь слово, сказанное главным охотником, должно стать последним. И оспаривать его уже никто не имел права.

Где-то вдалеке шумела река. Перемазанная грязью и кровью грудь Ивара под коленом моего брата поднималась и опускалась на удивление спокойно. Он уже не смотрел на меня, все его внимание притянула фигура отца. Лицо пленника словно заледенело. Мне даже стало страшно при мысли, что может скрываться за этой маской.

– Мы допросим его, – произнес, наконец, папа. – Нужно разобраться в причинах, побудивших лекхе атаковать заповедник. Только после этого я смогу что-то решить.

Николай выглядел очень недовольным. Он неохотно слез с пленника, продолжая удерживать того на мушке. Я порадовалась, что отец не такой скорый на руку, как брат. Коля предпочитал сначала делать, потом думать. И его желание защитить меня так, как он это понимал, я не могла осуждать. В скором времени мой брат бы сам осознал, что поторопился вершить правосудие, только вряд ли бы признал это вслух.

Ситуация, казалось, разрешилась вполне благополучно, когда вдруг прозвучал хрипловатый голос Ивара:

– Трус.

Отец собирался уже проводить меня в дом, но замер на одном месте и повернулся, держась за больную ногу.

– Что ты сказал, парень?

– Трус, – Ивар повернул голову и выплюнул на землю сгусток крови. – Твоя малышка – сладкая конфетка. Я не забуду, как она пахнет, особенно долгими зимними вечерами.

Я просто обомлела. Лекхе все-таки хочет умереть?

– Да ты… – Коля сделал шаг, но отец удержал его жестом.

– Чего ты добиваешься, парень? – спокойным голосом поинтересовался он, разглядывая Ивара.

Только, пожалуй, близкие родственники знали, что за подобным тоном скрывается настоящая угроза. Отец мог быть суровым, когда это требовалось.

– Я оскорбил честь твоей дочери, хромой. Что подумают другие охотники, когда узнают, с кем она целовалась? Кем ее станут считать, если решат, что это было добровольно? Неужели тебе все равно? Я готов за это ответить. Как мужчина мужчине. Только ты и я. Никакого огнестрела. Насмерть.

Даже Николай застыл от такого заявления. У отца побелели губы. Дядя Миша сдавленно охнул. Я не могла поверить своим ушам. Так вот к чему стремился лекхе! Он довел ситуацию до такого предела, когда в ответ на милосердие главного охотника бросил тому в лицо оскорбление и вызвал на смертельный поединок. Папа находился в трудном положении. Нога не позволила бы ему полноценно бороться, а предусмотрительный Ивар ограничил использование огнестрельного оружия, вынуждая к ближнему бою. Отказаться отец не мог без потери репутации пусть даже в глазах дяди Миши. Не будь рядом старого охотника, мы бы с Колей попробовали отговорить его от подобного шага. Но в то же время, несмотря на все кодексы чести, я никак не могла допустить, чтобы папу убили.

Отец едва заметно кивнул. Мое сердце оборвалось. Ивар прищурился и, позвякивая кандалами, принял сидячее положение.

Месть. Лекхе собирается мстить моему отцу за ту историю с семьей. Хочет рискнуть и умереть самому или убить врага.

– Думаю, отец вполне может выбрать представителя, – заявил Николай, который успел опомниться от удивления. Он взглянул на пленника. – Как и ты, лекхе. Если хочешь, призови своего фамильяра.

Я сама говорила брату о том, что у чужака нет фамильяра, и теперь слова Коли прозвучали как насмешка.

– Я буду драться только с ним, – глухо ответил Ивар и кивнул в сторону папы.

– Не-а, – мой брат поиграл пистолетом и ухмыльнулся. – Наша земля. Наш клан. Наши правила. Сейчас я об тебя только размялся. А за сестру и попотеть не жалко. Готовься, кобель.

Пленник явно не ожидал, что дело так повернется. Его брови нахмурились, лицо стало озадаченным. Коля, наоборот, расправил плечи и повеселел. Теперь перевес сил был в пользу него. Я не сомневалась, что Ивар протянет недолго, если выступит против самого старшего и самого сильного из моих братьев.

Неужели мужчины не могут обойтись без смертей?!

Я выдохнула, сама не понимая, что толкает меня вмешиваться в это дело.

– Лекхе оскорбил мою честь, – произнесла я громко и четко, хотя внутри не ощущала такой уверенности, – поэтому мое право – получить сатисфакцию. Я сама за себя постою.

Все собравшиеся уставились на меня, как на привидение. Не исключая Ивара. Ага, мне снова удалось вывести его на эмоции. Вполне однозначные эмоции, к слову.

Он был просто в шоке. Проклятый лекхе! Сколько можно спасать его задницу? Если он и в этот раз все испортит, я просто умою руки.

– Кира, ты не можешь выйти против него, – строго заметил отец. – Этим должен заниматься кто-то из мужчин твоего клана.

Я заглянула в его усталые глаза и мысленно попросила прощения. К сожалению, единственный выход не оставлял мне выбора.

– Это если бы я была простой и беззащитной девушкой. Или пожилой женщиной.

– Но ты и есть беззащитная девушка! – повысил голос папа. Мое упрямство его задевало.

– Я не беззащитная. Я все умею. Коля меня учил, – я перевела извиняющийся взгляд на брата. – Как бы, по-твоему, я поймала этого лекхе, когда всех вас не было рядом?

Николай побледнел.

– Это правда? – угрожающим тоном поинтересовался у него отец.

Если бы брат мог убить меня на месте, то наверняка бы это сделал. Намерения так и читались на лице.

– Да, – наконец, выдавил он. – Кира обучена самому необходимому.

Ивар тихонько присвистнул, и мне захотелось прибить его чем-нибудь тяжелым.

– Все равно я не выпущу единственную дочь против лекхе! – возмутился отец.

– Сейчас я говорю не как твоя дочь, а как охотник.

– Технически, Кира имеет право на то, о чем просит, – вмешался дядя Миша, и я мысленно поблагодарила его за поддержку.

Отец так на него посмотрел, что старик смутился.

– Значит, ты больше не охотник, – папа шагнул ко мне, сгреб в кулак пулю и дернул цепочку на шее.

Резкий щелчок – и я ощутила, как две тонкие змейки сползли по груди. Пуля осталась в руке папы, а концы цепочки свисали вниз и покачивались. Слезы едва не брызнули из моих глаз. Столько лет я ждала этого подарка! И теперь, побыв всего полдня охотником, лишилась. И все ради человека, которого знала от силы полчаса. Да что со мной такое?!

– Разговор окончен, – отрезал отец. – Коля, а с тобой я хочу поговорить по поводу Киры.

Брат позеленел. Его ждала расплата за то, что ослушался отца и учил меня.

– Технически, ты все равно не можешь отказать Кире, – послышался мягкий, но неумолимый голос дяди Миши. – Она потребовала права защищать себя, когда еще была охотником.

– Нет! – зарычал отец, повернувшись всем корпусом к нему и сжав кулаки.

– Нет! – зачем-то прорычал следом Ивар. Впрочем, его мнение вряд ли кого-то волновало.

Дядя Миша вздрогнул, но не сдался.

– Да. Это закон нашего клана. Охотник имеет право требовать самому постоять за себя.

Папа бросил мне взгляд – как ножом пронзил. Но я выдержала его.

– Хорошо, – он закрыл глаза ладонью и простонал: – Поверить не могу, что отправил свою дочь на смертельный поединок.

– Все равно мы знаем, кто победит, – многозначительно проворчал Николай, убирая пистолет в кобуру. – В кандалах сильно не развернешься.

Он нагнулся и подхватил пленника, чтобы увести. Ивар уставился на меня, и в его глазах читалось раздражение. Недоволен исходом? И кто из нас теперь темный невежественный человек, раз не понимает очевидного? Мне придется убить лекхе, только в отличие от своего брата я постараюсь не причинять жертве сильной боли при этом. Там где Коля стал бы мучить пленника, там, где папе, возможно, не хватило бы сил, я буду быстрой и милосердной. А потом отвечу перед дорогими родственниками за представление, которое устроила.