Если…

На следующий день, движимая непреодолимым желанием «насолить» Володе за вчерашнюю неловкую ситуацию, – именно насолить, «отомстить» будет не совсем верно, так как мне от рождения это неведомо, не присуще, – идеальным способом (уже не вспомню, как я до этого дошла) осуществления своей затеи я видела начать демонстративно перед ним курить. Я не планировала, конечно, вводить это на постоянство или, тем более, в разряд вредной привычки! В моем представлении это было временное явление, чтобы подразнить, позлить парня (но, как мы знаем, к моему нынешнему сожалению, нет ничего более постоянней времянки, – уверена, читатель сообразил, о чем это я), который, как я думала, из-за любви ко мне ради меня, моего здоровья откажется от сигарет навсегда, – и в этом я была уверена, сродни тому, что меня зовут Татьяна. Чтобы не откладывать в долгий ящик, пока предоставится тот случай, я заранее подготовилась, точнее, «вооружилась» уже по дороге в университет. Не скрою, то ли по любопытству, то ли по желанию выглядеть убедительно, одну сигарету я все же закурила и… тут же пожалела об этом. Нет, грудная клетка не разрывалась от кашля и глаза не слезились, но такого головокружения и тошноты я еще не испытывала никогда. Мне казалось, что сердце бьется в висках, а желудок вот-вот перекроет горло. Через силу я закончила свою «трапезу», но довольно быстро последовало и облегчение. «Не смертельно!» – решила я.

День предстоял тяжелый, хотя это уже не новость. И основная проблема заключалась в том, что между занятиями, первыми и последними, был большой промежуток свободного времени (около трех часов); среди студентов такое явление называлось «окном». Казалось бы, надо радоваться, что есть возможность передохнуть, перекусить и даже размять ноги, но от такого отдыха устаешь еще больше, чем от самой учебы, особенно когда «окна» становятся обычным делом и ты просто не знаешь, куда себя деть. Я покинула свой корпус для бесцельного шатания по району, и, пройдя несколько оживленных проулков, меня осеняет: а ведь можно зайти в гости к Наталье, если она здесь! Тут-то всего минут пятнадцать ходьбы! Наберу-ка я ее…

Как уже, наверное, вы догадались, Наталья и есть та родственница, о которой ранее неоднократно говорилось. К сожалению, обойти стороной в данной книге этого человека никак мне не удастся, и в дальнейшем, когда по течению моего рассказа все станет на свои места и окончательно проясниться, такие отступления излишними «отвлекающими маневрами» выглядеть уже не будут. Еще в начале сего повествования я обещала своему читателю правдивую историю пережитого личного опыта со всеми скелетами в шкафу, без прикрас и недомолвок, потому прошу простить меня за столь утомительное отвлеченное описание второстепенных действующих лиц, на первый взгляд маловажных, и позволить еще немного отклониться от заданного курса.

Итак, Натали… По родословному древу она приходилась (и приходится) мне двоюродной тетей; в подробностях – дочь родной сестры моей бабушки по материнской линии. Разница в возрасте у нас невелика и, по крайней мере во взрослой жизни, мало ощутима – восемь лет. Мы были очень дружны еще с моего раннего детства; насколько способна воспроизвести моя память, лет с пяти. В тот период родители успешно лавировали по волнам малого бизнеса середины 90-х годов: был достаток материальных благ, но катастрофическая нехватка времени насладиться духовными. Постоянные разъезды, в основном – ночные, деловые переговоры и лишь пару часов на сон – их ритм. Маленькому ребенку выдержать не под силу, потому я часто ночевала то у родной бабушки, то у двоюродной. Признаюсь, второй вариант мне нравился намного больше… и преимущественно из-за Натальи. С ней всегда было интересно и весело, уютно и беспечно; я тянулась к ней душой и была привязана настолько, что умудрялась даже ревновать то к ее подругам, то к парням. А ее первое замужество в девятнадцать лет мне далось совсем не детскими переживаниями. Брак оказался кратковременным; моему детскому счастью не было предела, когда она вернулась домой и снова попала в мою «зону досягаемости». Правда, после этого пройдет всего пару лет, как связь между нами начнет стремительно ослабевать, а к моим годам шестнадцати исчезнет и вовсе: она снова покинет отчий дом, переедет сюда, в столицу, и родит дочь в мой день рождения (вот так совпадение!); я же буду готовиться к предстоящим переменам в своей жизни, и собственные заботы каждого превратят нас в практически чужих людей. Гражданский муж ее, Сергей, сам родом был из нашего города, но уже несколько лет там не жил. После развода с первой женой, от которой у него остался сын двенадцати лет, он перебрался в эти края и основал свой бизнес, связанный с автомобилями. Видимо, мужчина довольно неплохо стоял на ногах, раз его финансовое положение позволяло ему разъезжать на хорошей иномарке, снимать квартиру в весьма престижном районе, откладывать деньги на постройку частного загородного дома, уплачивать алименты и делать дорогие подарки своим пассиям. После знакомства с ним, Наталья изменилась до неузнаваемости. Всегда приветливая, тихая, скромная девушка из очень простой семьи (таких часто называют «забитыми») превратилась в увешанную, как новогодняя елка, драгоценными украшениями высокомерную, «ядовитую» девицу. Особенно явно эти метаморфозы проявлялись, когда по случаю какого-либо праздника наша семья собиралась под одной крышей; их замечали все, но относились по-философски спокойно.

На мой звонок последовал оперативный ответ. Первая хорошая весть за сегодня – мне не придется слоняться по шумным проспектам в ожидании следующих пар: она здесь! С появлением ребенка, какой бы «деловой» она нынче не была, ей очень не хватало общения. Тут у нее никогда не было ни работы (как и желания работать), ни увлечений, ни приятельниц, но поначалу хоть свобода перемещения могла немного разнообразить серость будней, а сейчас… постоянно одна в четырех стенах, до ночи дежуря, пока не приедет муж, которого все равно нельзя охарактеризовать как открытого, общительного человека, ее «должность» домохозяйки, погрязшей в быте, наложила сильный отпечаток уже не только на душевном, эмоциональном состоянии, но и на лице. Я думаю, именно поэтому Наташа была искренне рада моему появлению на пороге ее дома.

Того дня ее гостеприимность побила все рекорды. И первое блюдо, и второе, чай, кофе, торт на десерт – все, что душе моей угодно, все содержимое холодильника было выставлено передо мной на столе. Я сделала свой выбор в пользу бутербродов и, конечно же, сладкого, уплетая за обе щеки одно за другим, пока тетушка суетилась на кухне с кашей для малютки Веронички и беспрерывно что-то рассказывала о «прелестях» материнства. (Признаюсь, если бы не вкусный обед, я бы, пожалуй, заснула на первых же пяти минутах.) Когда моя троюродная сестренка была накормлена и уложена спать, мы прошли в гостиную и уселись на диванах напротив друг друга. Наталья, наконец-то чуть отдышавшись и расслабившись, всецело погрузилась в расспросы. Как в старые добрые времена, я выдала ей всю подноготную. Не трудно догадаться, какая же тема стала самой обсуждаемой. Начиная с истории знакомства и до событий последнего часа, – все поведала не просто в красках, а в тонах и даже полутонах. Моя собеседница слушала очень внимательно, смотрела понимающим взглядом, была чуткой и милой, как в детстве, не осуждала и не пыталась учить уму разуму, наоборот, всячески оказывала поддержку, подбадривала и в знак одобрения, что меня особо впечатлило, предложила разложить карты… на любовь. Она частенько игралась в гадалку, утверждая, что ей достался дар от нашей общей прародительницы; я не берусь доказывать наличие такового, но определенные знания у нее все же были. Мне это показалось заманчивой идеей, и я согласилась.

– Расклад, в общем-то, хороший, – как-то неуверенно заговорила Наталья, не отрывая глаз от колоды. – Но вот что могу сказать с гарантией… Вижу, тебя обманывают. Владимир не до конца честен с тобой. Карты не дают четкого представления, в чем заключается этот обман, они лишь предупреждают.

– Думаю, я и так уже знаю, где собака зарыта. Однако… Что еще? – сгорала я от нетерпения.

– Еще? Хм-м-м… Ну, он находится под сильным влиянием. Но тут вряд ли задействован кто-то из ближайших родственников, искать надо среди друзей. Они что-то очень недоброе наговаривают ему на тебя. Не скажу, что он верит, но бесследно это тоже не проходит. Пока что все!

– Друзья? – растерялась я. – Кто? Мы же даже не видели никогда друг друга! – но, едва закончив эту фразу, вспоминаю о Романе. – Точно! Буквально вчера… Рома! Больше некому!

Я долго ломала голову, пытаясь понять, что такого отвратительного стал наговаривать на меня этот человек, а главное – почему и зачем. Я уж никак не могла перейти ему дорогу и вроде бы не обижала. Возможно, он хочет развести нас с Володей! Но для чего? Ему какой прок? Наталья несколько минут молча и пристально смотрела на мои «мучения», угадывая по мимике шараду из мыслей и чувств, но все же вмешалась:

– Мужчины… они такие! Ничем не отличаются от женской половины, что бы они ни говорили! Такие же сплетники, интриганы и завистники! Только скрывают это. Не рви себе душу! Владимир любит тебя! А это самое важное! Просто не дави на него, не стремись перевоспитать! Ну… по крайней мере, не так, как это делаешь ты! Я-то тебя знаю! Будь хитрее! Ты же девушка!

– Ты предлагаешь не реагировать? – я возмутилась.

– А у тебя разве есть выбор? – заулыбалась она. – И что ты сделаешь? Позвонишь парню и скажешь: «Не дружи с Романом, он плохой! Мне карты сказали»? Не смеши! Умная девчонка, а такие глупости порой городишь!

– Да, ты права… Мне нужны веские доказательства, чтобы прижать обоих к стенке!

– Тьфу ты! Что в лоб, что по лбу! – психанула Наталья и со словами «поступай, как хочешь» махнула на меня рукой.

На том нашу дружескую беседу пришлось прервать: пора возвращаться в университет. Уже выйдя из подъезда на свежий воздух и вдохнув полной грудью, я попыталась более трезво взглянуть на ситуацию. С одной стороны, было бы здраво последовать совету, тем более… ее гадание, по сути, всего лишь предположение, а не факт; с другой стороны… Это была бы не я. Стоп! Словно выстрелом сразило! Мне светят очень реальные неприятности, если все мои откровения она передаст матери… Да, я взболтнула много лишнего, чересчур поддавшись ностальгическим воспоминаниям и потеряв осторожность. Хоть у меня и не было весомых причин ей не доверять, недооценивать все равно не стоит, лучше переоценить.

На последних занятиях я присутствовала лишь телесно, пытаясь неосознанно копировать какие-то «закорючки» с доски себе в тетрадь. Все, на чем я могла сейчас сконцентрироваться, были поиски путей отступления в случае втягивания третьих лиц – родителей; картежная история же с «нашептыванием» друзей в итоге отошла на второй план. Спустя пару часов, окончательно устав от нервного напряжения и осознав, что в конечном счете все мои ходы неизбежно приведут к шаху и мату, внутри все затихло; лишь странное чувство смиренности перед надвигающимся штормом и слабый голосок надежды, что он все-таки не потопит твой корабль, оставались со мной вплоть до схождения на родной берег.

По приезду домой выяснилось: переживания были напрасными, можно расслабиться и заняться нужным делом – уроками. Однако, едва приступив к штудированию учебников, меня подхватила вторая волна. «Что-то мне давно Володя не звонил!» – красной лампочкой в уме зажглась мысль. Дождавшись удобного момента, я тут же набрала его номер, и через несколько секунд в трубке раздался неестественно веселый голос. Мои опасения подтвердились: снова рабочая ночь плавно перетекла в разгульный день, а следом вечер, и снова «на подхвате» верный товарищ и соплеменник Роман… Видимо, тогда возлюбленный не был настроен на «интимные» беседы, так как практически на каждую мою реплику он отвечал или иронически, или агрессивно. Для меня это и было тем самым веским доказательством плетущегося «заговора», о котором «стало известно» намедни благодаря Наталье. Эмоции били через край! Обида, злость, ревность – все бурлило в одном котле, разбрызгивая кипяток в разные стороны и обжигая всех приблизившихся. Слово за слово, будто капля за каплей, телефонный разговор вылился в грандиозный скандал, виновником которого я считала отныне главного моего недоброжелателя. Я не удержалась и высказала свое убеждение, что Володин друг имеет дурное влияние на него, – с ним парень превращается в совершенно невменяемого! Владимир лишь посмеялся надо мной, сквозь дикий хохот проговорив:

– Это не он на меня дурно влияет! Это я его всему нехорошему научил!

Продолжать диалог или даже ругаться не было толка, как нет толка пытаться сдвинуть с места каменную стену. Хоть мое состояние и напоминало легкий приступ бешенства, я все же совладала с собой и предпочла просто положить трубку, чтобы дать себе возможность выровнять пульс. Я знала, что завтра, когда спесь уйдет вместе с дурманом загула, Володя перезвонит как ни в чем не бывало и у меня будет шанс взять реванш, – такое уже случалось. Я не преследовала цель порвать дружбу между ним и Романом, глупо даже думать о подобном, но дозировать ее мне очень хотелось. По моему воззрению, когда у мужчины появляется дама сердца, друзья с совместными кутежами автоматически должны значительно потерять в своем рейтинге. Безусловно, это касается не только представителей сильного пола, но и слабого. Однако нам, женщинам, зачастую сея «процедура» дается быстрее и практически безболезненно. В случае с моим молодым человеком, он не то что пошел на это добровольно, он вряд ли об этом когда-нибудь даже задумывался. Именно донести до него свои «пожелания» и было моим намерением, что подтолкнуло бы его к запуску данного процесса.

…Ночи мчались тройками вороных; казалось, едва глаза прикрывала, как тут же предательски звонил будильник. На автопилоте проделывая одни и те же манипуляции с утренним туалетом, ничего, кроме жалости к самой себе и обостренного чувства несправедливости за участь так страдать, я не испытывала; в эти минуты меня не тревожили ни ссоры с любимым, ни холодный прием однокурсников, ни какие-либо, даже глобальные, проблемы человечества. К слову, утро за утром, неделя за неделей, рвения к учебе оставалось все меньше, а совесть просыпалась все реже. Я снова и снова при малейшей возможности бежала из вуза домой к Наталье, но все чаще обратно уже не возвращалась. Честно говоря, она никогда и не выступала против, а порой сама зазывала, ведь на меня можно было оставить годовалую дочь и спокойно отойти на пару часов по делам. Мы делились с ней своими секретами и тревогами, поддерживали друг друга и советовались, когда это было необходимо, вместе смеялись и вместе плакали. В общем, со мной вся ее мишура «избранности» спадала и она становилась все той же простой отзывчивой девчонкой, коей ее знали с малых лет. Я ей всецело доверяла и неистово обожала. Мы были ближе и родней, чем когда-либо! Мне лучшей подруги и не сыскать! Володя, конечно же, знал, где я пропадаю по полдня, и поначалу был настроен категорически отрицательно к столь тесным родственным связям, полагая, что все они вносят раздор в наши отношения, но позднее успокоился, убедившись, что Наталья, вопреки законам логики, что бы между нами ни происходило, была нашим союзником. Правда, все же поспешу оговориться, что спустя несколько месяцев, когда состоится их очное знакомство, о нашей тесной дружбе я сильно пожалею. Ну а пока обо всем по порядку…

К началу второго учебного месяца сезонная работа Володи наконец-то закончилась. Свободный, словно ветер в поле, все, чем он занимался сутками напролет – это безрассудная трата всех заработанных денег. Конечно, без желающих помочь ему в этом «тяжком» труде, как обычно, не обошлось. Да, безусловно, я не была ущемлена недостатком его присутствия, но побыть вдвоем нам редко удавалось. Так, буквально за считанные дни я перезнакомилась со всеми его друзьями и просто собутыльниками, которых он великодушно угощал и развлекал. Тогда я осознала, что тут корни проросли намного глубже, чем мне казалось, и такой «зловредный» Роман есть только видимая крошечная часть вершины всего гигантского айсберга. В зависимости от поведения, к кому-то я относилась скептически, к кому-то цинично, но никто не удостоился моего расположения; среди них я сразу же прослыла «стервой, как и все красивые девушки», отчего Володя еще выше задирал нос. Он с нескрываемой гордостью рассказывал мне, как я нравлюсь парням и как они ему тайно завидуют. Это и льстило, и раздражало одновременно. Для Владимира же это было предметом хвастовства и необузданной ревности. …Безумный ревнивец, гений преобразования мухи в слона! Нет, он не являлся сторонником рукоприкладства, в отличие от большинства ослепленных чувством собственничества мужчин, – для него это было унизительно и неприемлемо, – но устраивать допросы с требованием полного отчета о своих действиях, с проверкой достоверности твоих слов, и скандалить по любому, пусть и ничтожному, поводу стало настолько обыденным делом, как выпить стакан воды. Начистоту, первое время меня это подзадоривало; каюсь, пару раз сама его подначивала, в отместку после какой-нибудь крупной ссоры, где он не захотел признавать свою неправоту, – чтобы «не расслаблялся», – но чуть позже, когда этот несущийся снежный ком начал походить на каток, грозящий сровнять тебя с асфальтом, желание играться с «легко воспламеняемым веществом» быстро пропало. Честно говоря, я и сама ему в этом не уступала. Конечно, у меня не наблюдались поползновения изучать список контактов в его телефоне, читать сообщения или, еще хуже, оставлять «сигнальные огни» на шее в виде засосов с оповещением для окружающих «парень занят», что не скажешь о нем, но безжалостно потрепать нервы лишь из-за показавшегося мне нескромным взгляда на какую-нибудь проходящую мимо девушку, это запросто! Для меня это стало открытием: оказывается, на «публичное выступление» с бурной жестикуляцией, ярко выраженной мимикой и искрами из глаз я тоже способна…

Первую половину октября, как часто у нас бывает, погода нас еще баловала. Последние теплые солнечные деньки перед длительным сезоном дождей, плавно переходящем в зимние морозы с сильными леденящими ветрами, всегда навевали мне безысходную тоску и необъяснимое чувство трепета перед чем-то более могущественным, неподвластным людям. Я никогда не любила осень и уж тем более зиму, по крайней мере, крымскую. Осень – за предвестие холодов, зиму – за серость пейзажей и томительное ожидание пробуждения природы. Снег здесь явление редкое, к тому же надолго не задерживается: едва припорошил землю, как тут же растаял, оставив после себя вязкую грязь. С закатом солнца города почти «вымирали», после шести часов вечера на улице лишь единичные силуэты. Идти некуда: один из главных недостатков морских курортов – практически вся инфраструктура рассчитана лишь на летний период. В горных районах полуострова, конечно, положение чуть лучше: туда съезжались почитатели лыжного спорта, имеющие неограниченный бюджет, благодаря чему там наблюдалось хоть какое-то движение круглый год. Нам же, обитателям степей, в полной мере не были доступны даже традиционные детские забавы, как катание на санках или лепка снеговика, поэтому все мы, от мала до велика, развлекались всегда однообразно – дома у телевизора. Так и вышло, что моя нелюбовь к этой поре года возникла уже в раннем возрасте и постоянно укреплялась по мере взросления. Но теперь… я видела и ощущала все немного иначе! И метеорологические показатели перестали отражаться на моем настроении. Этому способствовали два основных фактора: во-первых, мне была по нраву столица, такая живая, шумная, подвижная, даже не смотря на временные трудности, преодолеваемые мною пять дней в неделю, здесь я чувствовала себя уютнее; во-вторых… да что тут говорить, все понятно без объяснений! Простите, снова отвлеклась! Хм-м, к чему же это я..? Ах да! Продолжаем…

…За первую половину октября в каждодневных гулянках со всевозможными «друзьями» вся заработанная Владимиром хорошая сумма денег была благополучно спущена под ноль. Как в прямой пропорциональности, с исчезновением наличных разбежались и все до единого вчерашние побратимы, по-джентльменски оставив нас в обществе друг друга. Однако, хоть шумное раздолье парней с морем пива, и не только, глупых пьяных выходок и всего прочего наконец-то окончилось, мне намного лучше не стало. Теперь нам едва представлялась возможность видеться один-два раза в неделю, когда Володя, совладав со своей гордостью, решался взять взаймы у матери, чтобы доехать до города и побродить со мной по улицам, – спокойно, тихо, неприметно. Он был угрюм, часто молчалив и задумчив, холоден до безразличия и просто трудно выносим. Понимая причины его состояния, я старалась эту тему не затрагивать (и уж тем более не «пилить» его), но и жалеть не собиралась, – сам виноват, – и ему пойдет на пользу, а мне только сыграет на руку, если он осознает «истинность» дружеских отношений и пересмотрит свою модель поведения. Поэтому я терпела, скрипя зубами, терпела и подстраивалась. А время шло… Он с головой ушел в компьютерные игры, сменив реальность на гонки и стрелялки, а я, пытаясь справиться с «кошачьим бунтом» на душе, все так же неслась к Наталье поплакаться в жилетку.

– Это все ерунда! – утешала она меня. – Мой Сергей вообще мне изменяет, а я меньше убиваюсь, чем ты по такому пустяку!

Не знаю, что больше меня в тот момент шокировало: то, что было сказано или то, как это было сказано, но о своем «горе» я тут же напрочь забыла.

– Как изменяет?! И ты так ровно об этом говоришь?! Зачем ты позволяешь так с тобой обращаться?!

Наталья громко вздохнула, натянула меланхолическую улыбку и медленно произнесла:

– Танюша, поверь, измена – не самое страшное, что может произойти в жизни! Сначала она всем кажется полным крахом, непростительным предательством, но… Да, очень неприятно и обидно, но есть вещи, которые куда сложнее пережить, чем природное мужское желание «везде преуспеть».

– Я убеждена, если мужчина действительно любит и уважает свою женщину, он никогда не допустит того, чтобы «природное желание», как ты выразилась, взяло над ним верх.

– Безусловно! Но знаешь, всякие бывают ситуации… И всем нам свойственно ошибаться! А вот давать человеку второй шанс или сжигать мосты – уже смотреть по обстоятельствам.

– То есть, ты хочешь сказать, что, если Володя при каких бы то ни было обстоятельствах мне изменит, я должна его простить? – в моем голосе послышалось явное недоверие.

– Я не говорю, что ты что-то должна, – все так же ровно продолжала Наталья, – это будет сугубо твое решение. Ты сама выбираешь, достоин ли данный человек еще одного шанса или вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда. Но, по моему мнению, если что-то произошло единожды и человек искренне в этом раскаялся, то прогонять его все же не нужно. Физическая измена – не конец света и вовсе не обязательно даже конец отношений.

– Так… как же насчет Сергея? Насколько я могу судить по постановке ключевого глагола, это не единичный случай минувших дней? Он каждый раз раскаивается, а ты каждый раз в надежде на что-то прощаешь?

– Нет, разумеется! Просто здесь совершенно другое дело! – оправдывалась она. – Я и первый-то раз не простила!

В моих глазах застыл немой вопрос. Наталья сразу же уловила его и поспешила изъясниться:

– Я допустила тогда большую оплошность! Меня изнутри разрывало на куски; я бесилась, кидалась на него, била посуду, сыпала угрозы и проклятья, порывалась уйти, но сама же искала повод остаться, получив взамен лишь слабые, ничего не стоящие извинения. Все, о чем он сожалел, было лишь то, что я об этом узнала. Я не могла простить, а вместе с тем и не хватало смелости собрать свои вещи и забыть о его существовании, будто никогда и не было. Я дала слабину, а этого ни в коем случае нельзя делать! Мужчины такое чувствуют, многие этим пользуются. Он сообразил, что, кроме истерик, ему бояться нечего. Поэтому изменял снова и снова. Не так открыто, но и не сильно скрываясь. Меня ослепила жажда мести! Я завела себе связь на стороне! Эдуард… Какой мужчина! Просто «ах!» Он был намного старше, хорошо обеспеченный женатый человек бандитского мира. Высококлассный любовник! Такой нежный, страстный… он умел обращаться с женщинами… В отличие от Сергея, который эгоистичен и довольно груб… У нас были достаточно продолжительные отношения, мы очень нравились друг другу и, возможно, встречались бы и по сей день, но он уехал и залег на дно, пока не утрясутся очередные проблемы с законом.

– И что? Сергей нормально это воспринимал? – у меня возникло ощущение сходства нашего диалога с беседой психиатра и пациента.

– С ума сошла?! Я была очень осторожна! Боже упаси, чтобы он хотя бы догадывался об этом!

– Извини, но тогда я не совсем понимаю, а в чем же суть твоей мести, если человек, которому мстишь, о ней даже никогда не догадывался? Чем ты ему сделала хуже?

– Я думала, мне станет легче, пусть только от мысли, что мы квиты, но все-таки легче…