Мой бывший темный

Он подошел ко мне и сгреб в охапку, буквально вынеся из репетиционного зала. Мы едва свернули за ближайший угол, как он зашипел мне на ухо:

– Ника, какого дьявола ты сюда приперлась? Ты хоть понимаешь, насколько здесь все серьезно?!

– Максим, – едва слышно выдохнула я, надеясь, что он сам все поймет.

– Что? – он нахмурился.

– Это твой брат напал на Раиса утром. И он подкинул ему микросхемы, и меня подставил тоже он. Телефон, с которого мне звонили, принадлежит Марии, я…

– Тшш… – он приложил палец к моим губам. – Ника, я все это знаю.

Теперь настала моя очередь удивляться. Губы округлились, я вся превратилась в немой вопрос, что это, черт побери, значит. Он… знает?! Он что, сам стоит за всем этим?!

Картина мира в очередной раз сделала невероятный переворот. Я была словно выброшенный из поезда жизни пассажир. Поезд мчится все дальше и дальше, а я лишь смотрю на него, сама оставаясь на обочине железной дороги, помятая после падения.

– Максим неплохой финансовый аналитик, но вот затирать следы не слишком хорошо еще научился. Даже ты его раскусила.

– Что все это значит? – сердце словно вырезали из груди и сунули прямо мне в руку. И оно еще трепыхалось, истекая кровью, но это была агония.

– Ника, если ты думаешь, что я за этим стою, то ты ошибаешься. Макс делал все это лишь с одной целью – достать меня. Это из-за меня он стал вампиром и, в общем, похоже, так и не простил мне этого. А с месяц назад я рассказал ему про свои исследования. Что ищу способ заранее выявлять людей с определенным набором генов… И, видимо, он решил остановить меня во что бы то ни стало. Сначала стравил нас с оборотнями, но когда арбитры закрыли на это глаза, начал искать другой способ. Каким-то образом выяснил, что у Раиса появилась дочь, начал это раскручивать…

– Но… как давно ты узнал, что это его рук дело?

– Догадываться начал раньше, но точно все стало понятно два дня назад. Мария, которую он привел… она морф. Может менять внешность по своему желанию. Я сначала подозревал ее в собственной игре, но нет. Она просто влюбленная дурочка. Я ведь сказал тебе, что все уладил. Наконец разобрался и со СМИ, и с полицией, даже акции «Алмаз-фарм» снова пошли вверх… Макс во всем сознался после того, как я прижал его. Мы поговорили, он умолял дать ему еще один шанс…

– И ты ему поверил? И даже посадил меня после этого к нему в машину? – последнее мне казалось особенно отвратительным. А что если бы тот решил просто прикончить меня, чтобы досадить своему создателю?

– Он не стал бы. Я его знаю семьдесят лет… – покачал головой Виктор.

– Видимо, плохо знаешь! Он подставил тебя! Сразу же после того, как ты дал ему этот самый «второй» шанс. За решетку по людским законам посадить у него не вышло, так значит, он решил пойти по вашему правосудию?

– Тише… – мужчина тяжело вздохнул. – Ника, мне уже много лет, а Макс… Дьявол, он же был мне как приемный сын.

– Так ты ради приемного сына был готов пожертвовать тем, кто еще не родился?

Лицо мужчины окаменело, он облизнул сухие губы и произнес на грани слышимости:

– Пожалуйста, не говори так. Ты не представляешь, насколько больно это слышать.

– Ты не представляешь, насколько больно это слышать мне! Я пришла сюда, думая, что тебя надо спасать! Почему ты не скажешь им, кто виноват?

Хреновы манипуляторы! Есть тут хоть что-то настоящее и правдивое?

– Его убьют, Ника. Я… нет, – он на мгновение прикрыл глаза. – Я сам с ним разберусь.

Внутри вскипела настоящая буря. Он издевается? Разберется он, как же! Я сутки просидела без воды из-за депрессии какого-то престарелого подростка-эмо?

Вырвав руку из хватки Виктора, развернулась и зашагала обратно в зал для репетиций.

Раис встретил меня довольной улыбкой.

– Я так сегодня ни на какое свидание не попаду… – едва слышно прошептал Нагицкий, даже не пытаясь скрыть кислую мину на лице.

– Можете заканчивать свое заседание, – громко произнесла я, – Виктор не нарушал договор.

– Что ты несешь?! – Раис даже привстал. – Меня вырубили! Натравили полицию! Мне пришлось бежать из тюремной больницы… А ты говоришь, не было нарушения.

Руслан опасливо покосился на родителя и, на всякий случай, отошел подальше.

– Ника! – Виктор стоял позади, в его взгляде была невысказанная просьба.

– Виктор не нарушал договор, потому что Раис первый его нарушил, – закончила свою мысль я.

– Что?! Она лжет! – рассвирепел мой биологический папаша.

– Это довольно серьезное обвинение, – нахмурился Герман. – Ты понимаешь, что может грозить за…

– Он сказал, – я повысила голос, перебивая мужчин, – «подтверждаю, что не трону больше ни ее, ни твоего ублюдка. Ни словом, ни делом, как говорится…». Но, тем не менее, он отравил мня.

– Это наглая ложь!

– Ложь? Ты сам мне в этом признался! – легко парировала я. – Мне стало плохо, я начала задыхаться, как только мы отъехали от театра, а потом меня рвало… и… Максим Алмазов сказал, что у меня странный вкус крови. Это теоретически могло быть следами отравления. Но мне повезло, похоже. Отравитель из моего папаши так себе.

Каждое из сказанных слов было правдой. Я не знала, имело ли это значение.

На мгновение в репетиционном зале воцарилась гробовая тишина, которую нарушил Раис:

– Мерзавка! – он вскочил со стула, двинувшись на меня, но Виктор оказался быстрее, бросившись наперерез, успел остановить его, легко откинув в сторону, словно бы тот ничего не весил.

Руслан тут же поспешил на помощь к отцу, закрывая того собой. Парень оскалился, словно дикий зверь, и +Виктор нехорошо усмехнулся, глядя на него, и предупреждающе покачал головой. Весь его вид словно говорил: «Не стоит этого делать, мальчик».

– Сказанное тобой правда? – осторожно уточнил Герман, словно бы не замечая, что вот-вот снова начнется драка.

– От первого до последнего слова, – кивнула я.

– Она лжет! Это не так… – заорал Раис, тяжело поднимаясь на ноги.

– Ты сам сказал, что отравил меня!

– Да, но…

Нагицкий перевел удивленный взгляд на Галавиц.

– Это совсем меняет дело, – хмыкнул меценат.

– Я просто пошутил! Да, я сказал это… но я не травил ее, просто не хотел, чтобы она сбежала раньше времени.

– Тогда почему мне стало плохо? Я думала, сознание потеряю. Ты меня отравил! – не сдавалась я.

– Так, – Герман громко хлопнул в ладоши, – Виктор Альбертович, отойдите от сирых и убогих. Несолидно.

Виктор сделал вид, что отряхивает пыль с костюма, а затем уселся обратно в кресло.

– А ты, Раис, уверен, что все еще хочешь вызвать арбитров? – продолжил Нагицкий. – Они проверят ее, и если окажется, что она говорит правду, то тебя просто убьют за умышленное нарушение договора, гарантами которого они являются.

– Но… – уверенность вышла из оборотня, словно воздух из шарика.

Глава 14

– Но… Она же беременная! Откуда я знаю, почему ее там рвало.

– Ах ты, тварь… – Виктор зашипел, как рассерженная змея, готовая снова броситься в атаку. – Она же твоя родная дочь.

– Не было никакого яда.

– Им хватит ее слов для приговора. Если, конечно, она говорит правду. Если нет, то убьют ее, – пожал плечами мужчина. – Ну так что? Есть что сказать?

Я сглотнула. Убьют?

– Нет, – буркнул Раис. Тяжело переставляя ноги, доковылял до кресла и буквально рухнул в него. Видимо, короткая стычка с Виктором не прошла для него даром.

– Хм… – Герман на мгновение задумался. – Похоже, придется признать договор недействительным.

Я заметила, как губы Виктора сами собой расплылись в довольной ухмылке. Он предвкушающе потер ладони друг о друга.

Раис же, напротив, зло оскалился, скрестив руки на груди. А вот стоящий позади Руслан… Пожалуй, он был здесь единственным, кого мне было действительно жалко. Он грустно ссутулился, устало потер виски.

А ведь это Максим развязал этот конфликт! Оборотни не были белыми и пушистыми, да и зная о том, из-за чего я вообще появилась на свет, глупо было бы сочувствовать им. Вот только…

– Один-один? Разве нет? – я понимала, что от меня здесь ничего не зависит, но Руслану все равно хотелось помочь. – По-моему, просто оба инцидента следует считать исчерпанными. И вы можете идти на свидание, Герман Игнатьевич.

Я попыталась придать своему лицу самое невинное выражение.

– Ника! – Виктор удивленно посмотрел на меня.

– Гениально. Мне она определенно нравится, – Нагицкий хлопнул в ладоши и поднялся на ноги. – В таком случае, заканчиваем. Выход найдете сами.

Я поймала взгляд братца. Тот несмело улыбнулся и указал на телефон. «Я напишу», – произнес он одними губами. На это оставалось только кивнуть.

Меценат буквально сбежал с высокого собрания, спеша к своей балерине. Следом за ним по узкому коридору вышли мы с Виктором. Я надеялась еще раз увидеть сцену, но оказалось, что есть другой выход.

Мы вышли на улицу с обратной стороны от парадного входа. Там же стоял припаркованный автомобиль.

Вот только, не дойдя до него, мужчина остановился, взяв меня за руку. Сначала мне показалось, что он начнет отчитывать, но вместо этого я услышала:

– Это было… впечатляюще. Признаться, я не ожидал. Спасибо. Правда, спасибо.

Его глаза лучились теплотой, заботой и благодарностью. Было сложно не улыбнуться в ответ, но внутри скреблись беспокойство и напряжение.

– Вероника, Виктор! – словно из ниоткуда к нам подошел Максим.

Мужчина был явно обеспокоен. Волосы слегка растрепаны, тонкая куртка расстёгнута и небрежно накинута поверх мятой рубашки.

– Как все прошло?

Я почувствовала, как напрягся Виктор, и тут же вспомнила, что не успела рассказать ему о своей выдумке.

– Да, Руслан признался, что убил отца, и его, в общем… В любом случае, к нам нет претензий, – повернулась к Виктору так, чтобы Максим не видел, и сделала «страшные» глаза.

– Садитесь оба в машину, – вздохнул мужчина, едва заметно кивнув мне.

Я прошмыгнула на заднее сиденье.

Завелся мотор, автомобиль тронулся с места. Я думала, мы отправимся на Сиреневую улицу, но машина выехала за город.

Время тянулось мучительно медленно. Каждый стук собственного сердца казался вечностью.

Сперва Максим пытался о чем-то расспрашивать, снова предлагал мятную жвачку, но разговор не клеился, и в итоге остаток пути прошел в напряженном молчании.

– Не хочу повторяться два раза. Рассказывать, так сразу всем.

Я сидела, сцепив руки в замок, и только и делала, что кусала губы.

Как и в прошлый раз, мы остановились у красивого здания. «Логово вампиров», как звала я его про себя.

– Ника, подождешь в машине? – обернулся Виктор. – Пойдем, Макс.

Не знаю, подозревал ли Максим хоть что-то или нет. Но, выходя, он улыбнулся мне и стукнул костяшкой по стеклу.

– Не скучай, эксперимент, – сказал он мне напоследок. – Береги себя.

– Пока… – негромко отозвалась я.

При этом у меня было чувство, что я лично отправляю его на Голгофу.

Мужчины ушли, оставив меня одну. С неба валил пушистый снег, уже через десять минут запорошив оставленные на дорожке следы ног.

И снова мучительно долгое ожидание. Я сначала вздрагивала от любого малейшего шума, а затем словно бы отключилась от реальности, поглощенная собственными переживаниями.

На переднем сидении заметила куртку, которую оставил Максим.

Только попыталась приподнять ее, как тут же выпал серебристый кулон в виде летучей мыши.

Металл чуть нагрелся, когда я взяла его в руки, янтарные глаза плотоядно заблестели.

Погруженная в себя, не услышала, как дверь открылась. Лишь почувствовала чужое тепло рядом, чья-то рука опустилась на мое плечо.

Обернулась. Виктор рассеянно и тоскливо смотрел на меня, в его глазах были нежность, трепет вперемешку с болью…

– Он жив?

– Да, но больше тебя не побеспокоит.

Воздух шумно вышел из легких, оказывается, я задержала дыхание.

– Это хорошо, – облегченно улыбнулась ему, и в ответ на эту улыбку он порывисто обнял, крепко прижимая к себе.

– Ты со мной. Вот это по-настоящему хорошо. Ника…

– Ммм? – от крепких объятий я могла только промычать в ответ что-то нечленораздельное.

– Ты же выйдешь за меня? – он отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза.

Его слова прожгли горящей стрелой. Такого вопроса я не ждала. Не сейчас, когда только-только сумела смириться с новой действительностью и наконец разобраться с проблемами.

Готова ли я была связать всю свою последующую жизнь с этим человеком? Принадлежать лишь ему? И чтобы он принадлежал мне?

– Ты уверен? – я все еще слишком хорошо помнила о том, что говорил Максим, а также о том, что есть кошка по имени «Кошка», к которой ему не хочется привязываться слишком сильно. – Ты ведь будешь жить намного дольше, чем я, и…

– В чем смысл такой долгой жизни, если отказывать себе в том, чтобы быть счастливым? Да и оборотни тоже живут немало. Если мои исследования увенчаются успехом, то, вполне вероятно, остатки наших жизненных сроков будут примерно равны.

– Как романтично, – хихикнула я.

– Ника, – его тон стал вдруг предельно серьезным. – Я люблю тебя. Тебя и нашего еще не родившегося ребенка. Я просто не смогу без вас.

– Я согласна, – шепнула, тронутая искренностью его слов и тем, как они отзывались внутри меня сладкой песней. – Я тоже тебя…

Окончание потонуло в прикосновении губ. Время словно замерло. Казалось, даже воздух вокруг накалился. Теплая волна прокатилась по телу. В этом поцелуе было больше, чем можно выразить любыми словами.

Эпилог

– Вот тут у нас голова… – врач УЗИ водил по моему животу датчиком, комментируя все, что видит.

Я смотрела на экран, расположенный на стене прямо надо мной, и от волнения закусывала губы.

– Смотрите, папа, – живо улыбнулся врач, кивая Виктору. – Ребенок вам помахал. Ручкой пошевелил, как будто машет. Похоже, да?

Виктор сидел рядом, держа меня за руку, и так же не отрывал глаз от монитора.

– Развитие соответствует сроку, к предполагаемой дате родов вес малыша должен будет составить приблизительно три с половиной килограмма.

Это уже через пару недель! Я взволнованно выдохнула, сильнее сжимая руку жениха. Виктор предлагал расписаться до родов, но я уговорила его провести свадьбу уже после. Слишком уж тяжело мне дались последние месяцы, постоянно хотелось только три вещи: есть, спать и ходить в туалет.

– Лучше бы он не рукой махал, а кое-чем другим, чтобы мы с именем определились, – фыркнул Виктор.

Все УЗИ, которые мы делали до этого, не могли точно определить пол ребенка из-за того, что малыш все время отворачивался. По косвенным же признакам одни говорили, что будет мальчик, другие, что девочка.

– Яички еще не опустились… – продолжал тем временем комментировать доктор. – Зато посмотрите…

– Подождите, – я замерла, не совсем поняв, к чему относится предыдущая фраза, – у кого еще не опустились?

Доктор смерил подозрительным взглядом меня, затем Виктора, затем посмотрел на себя.

– Мальчик? – театральным шепотом спросила я, наконец догадавшись. Из глаз невольно брызнули слезы, в горле встал ком.

Мне был безразличен пол ребенка, но сейчас, когда мне сказали, кого я жду, я словно стала к нему немного ближе. Еще немного, и я смогу взять его на руки, обнять, поцеловать.

Виктор крепче сжал мою руку и, не удержавшись, наклонился и поцеловал.

– Мальчик, – подтвердил доктор. – Так, подождите, мне надо закончить.

Он еще какое-то время водил датчиком по животу, написал заключение, распечатал нам фотографию нашего малыша.

Из кабинета я выходила абсолютно счастливая, в каком-то невероятном состоянии, словно бы и не иду вовсе, а лечу, не касаясь пола.

– Мальчик… Ты представляешь! У нас будет сын! – восторженно повторила я Виктору, словно и не он сидел рядом со мной на УЗИ.

– Я знаю, – кивнул он, обнимая меня, и в его голосе было столько любви и восторга, что я завидовала сама себе.

Мгновение вдруг прервала вибрация телефона. Я почувствовала, как в кармане дрожит мобильник, и принялась доставать его.

– Ника, – Виктор сунул мне в руку брелок от машины. – Подожди меня у выхода. Я еще по работе забегу тут к одному человеку.

– Хорошо, – кивнула я.

Мой жених умчался по делам, а я достала телефон. Номер был незнаком.

– Слушаю? – я уже приготовилась отшить очередной «холодный» звонок, впаривающий какие-нибудь услуги, но на том конце раздался неуверенный женский голос.

– Это Вероника Романова? Я правильно позвонила?

– А кто спрашивает? – насторожилась я.

Прошла по больничному коридору и, толкнув двери, оказалась на крыльце медцентра. В лицо пахнуло свежим воздухом и дурманящим запахом цветущей сирени.

– Здравствуй… то есть, здравствуйте, то есть… Скажите, вы воспитанница семнадцатого детского дома?

– Кто это? Вы меня знаете? – сделала пару шагов, спустившись по ступенькам вниз.

– Я… Я ваша, то есть… – женщина сбилась, а затем едва слышно произнесла. – Я твоя мама.

– Что? – у меня чуть телефон не выпал из рук, я машинально схватилась за живот, словно бы что-то могло грозить сейчас малышу.

– Я знаю, что вы можете не захотеть со мной встречаться, – кажется, женщина на том конце провода плакала. – Но я так долго искала тебя. Мужчина, от которого я забеременела, не очень хорошо поступил со мной, и я на эмоциях… Господи, это было так давно…. Я уже лет десять пыталась тебя найти, даже детектива нанимала… Он сказал, что кто-то нарочно перепутал все данные… Прости меня, пожалуйста.

Она закончила полузадушенным шепотом, и я услышала глухие рыдания.

– Мы можем увидеться? Если что, я работаю в драматическом театре костюмером, график свободный, могу отпроситься в любое время.

Я провела рукой по лицу и только тут поняла, что оно все залито слезами, которые градом катились по моим щекам.

А она оказывается в театре работает! Дак вот откуда у меня любовь к драме!

– Да, но… – начала я неуверенно, но тут же отбросила все сомнения. – Да, я очень хотела бы увидеться. Мне только надо договориться с мужем, мне рожать скоро, и…

– Ох, я стану бабушкой, – услышала я нервный смешок, который тут же потонул во всхлипываниях.

– Пожалуйста, не плачьте, – прошептала я, хотя прекрасно понимала, что не плакать в такой ситуации просто невозможно.

И, несмотря на слезы, в тот момент я была самым счастливым человеком на всей планете.

После Эпилога

– Дочь, делай аборт, – непререкаемым тоном вынесла вердикт мать. – Ну куда тебе сейчас рожать? Только-только в труппе закрепилась, партии давать стали. Ты сейчас сразу на своей карьере крест поставишь.

Мамин голос на том конце телефона звучал строго, нравоучительно. Словно в детстве. И Ирина была с ней полностью согласна. Ну куда ей сейчас ребенок?

Вот только стоило вспомнить сияющее лицо доктора на сегодняшнем УЗИ и его бойкий тон:

«Поздравляю! У вас двойня!»

Как горло начинало судорожно сжиматься, и на глаза наворачивались слезы. Господи, двое! Тут и с одним не знаешь, как поступить. ДВОЕ!

– Мам, я, может, еще и не беременна. На УЗИ так и не попала сегодня… – соврала она, – зря я тебе вообще все это рассказала.

– Ничего не зря. Маме виднее. Не беременна, и слава Богу, а если что – сразу на аборт. Ты меня поняла?

– Да, конечно, мамочка, – тихо произнесла девушка и поспешила отключиться.

Встала со стула. Подошла к шкафчику, в котором лежали несколько бутылок с алкоголем, подаренных на работе. Достала самый крепкий. Налила прямо в кружку.

Если уж решила, что все равно аборт делать… Поднесла кружку ко рту и тут же скривилась от резкого запаха.

Господи, что она делает?

Поспешно вылила все в раковину, при этом рука дрогнула, и часть пролилась футболку.

Выругавшись, поспешно все вытерла и убрала бутылку обратно в шкафчик.

Ведь это еще не дети, просто две точки на экране монитора аппарата УЗИ…

А с такими, как тот мужчина, от которого она беременна, вообще лучше не иметь ничего общего, а уж тем более детей. Черт дернул с ним связаться! Всю процедуру нужно будет делать тайно, чтобы он не узнал. Может, даже в другом городе…

А потом жить как ни в чем не бывало.

Не в силах сдержать эмоции, смахнула с глаз набежавшие слезы и набрала номер телефона лучшей подруги Светки.

Ну, как лучшей… За всё время работы в театре она толком не смогла наладить дружеских отношений. Девчонки хоть друг другу и улыбались, спиной старались не поворачиваться. Не хотели получить в неё пару ножей. А может просто сами держали за спиной по острому лезвию.

А Света в отличие от них была доброй, отзывчивой и простой в общении. И Ирине казалось, что той тоже чужда вся эта конкуренция и снобизм. Поэтому ничего удивительного, что они друг к другу тянулись.

– Беременна?! – буквально проорала Светлана в трубку, когда Ира поделилась новостью. И это та еще про двойню ничего не сказала. – От Германа Игнатьевича?! Так у вас все-таки было?!

Показалось, или в голосе Светы проскользнула какая-то обида? Видимо, считает, что подруга должна была сразу все рассказать.

– И что ты делать планируешь?

– Что-то… аборт! – зло огрызнулась Ира, сама не понимая, почему так задели ее слова о планах на будущее. – А у меня еще варианты есть?!

– Сейчас вызову такси и приеду к тебе! – ее тон моментально стал деловым, и Ира отбросила лишние мысли.

Где-то через час в дверь позвонили, и хозяйка поспешила открыть.

Но когда подошла к створке, та вдруг сама собой распахнулась.

На пороге стоял Герман. Тот самый мужчина, чьих детей она сейчас носила под сердцем.

Откуда у него ключи? Откуда он вообще знает, где она живет?

От волнения снова начало тошнить.

Он был в дорогом костюме, с легкой щетиной на лице, но при этом с таким злым и колючим взглядом, что пробирало до самых костей.

Он с легкой брезгливостью осмотрел обстановку.

– Ну здравствуй, Ира, – прошипел на грани слышимости.

Боже! Да что вообще происходит?!

– Скажи мне, радость моя. Разве я тебя не предупреждал? – его тихий голос не сулил ничего хорошего.

Ира была не из пугливых, но тут почему-то от какого-то инстинктивного страха аж дыхание перехватило. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Только и смотрела, как он подходит. Медленно, шаг за шагом.

Когда между нами осталось не больше полуметра, он поморщился.

– От тебя воняет. Ты что, пила?

Ира отрицательно помотала головой, но по лицу было видно, что он не поверил.

– Знаешь, я пытался уважать твои желания. Я смирился с тем, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего. Но теперь кое-что изменилось. Я не позволю тебе угробить моего ребенка.

Это Светка ему рассказала? Вот стерва! Змея!!

От нахлынувших эмоций и обиды Ира наконец отмерла.

– Это все не дает тебе права вот так ко мне вламываться! – уверенно произнесла она, хватая первое, что попало под руку, в качестве орудия защиты.

Это оказалась расческа, но, ничуть не смутившись, замахала ей перед его лицом.

– И вообще, ты меня пугаешь! Только попробуй что-нибудь сделать!

Глаза его на мгновение как-то странно сверкнули, но, возможно, это просто освещение сыграло злую шутку. Он медленно вдохнул, затем выдохнул. В какой-то момент показалось, что он сейчас ударит, но вместо этого Герман заговорил уже более спокойным тоном.

– Сколько ты хочешь? Миллион? Два? Просто выноси, роди ребенка, и я исчезну из твоей жизни вместе с ним. Ты получишь лучшие партии во всех постановках. Я договорюсь, что тебя примут в Большой. Ты ведь мечтаешь об этом? Стать знаменитой. Объехать весь мир…

– Я добьюсь всего, чего хочу, своим талантом. Так что мой ответ – нет. А теперь, пожалуйста, выйди из моей квартиры. Что делать с детьми, я решу сама.

– Детьми? У тебя двойня? – в его голосе послышалось странное придыхание, от которого стало не по себе.

Ира отвернулась, и тут взгляд зацепился за зеркало позади мужчины. Лицо Германа в нем начало неуловимо меняться, а на голове как по волшебству выросли… РОГА?!

Что за чертовщина?!

– Двойня… – хмыкнул он тем временем. – Что ж, это многое меняет.

А отражение в зеркале облизнулось раздвоенным языком.

Дорогие читатели! На этом книга «Мой бывший темный» подходит к концу. Продолжение серии история Германа и Ирины «Рогатый папа».