Ниточка к сердцу

До дороги Моури добрался за пару часов до заката, покрыв одним махом целых тридцать километров, лишь один раз остановившись ненадолго перекусить. Не выходя из-за деревьев на обочине, поставил чемодан, сел на него и с наслаждением вытянул ноги, осматривая тем временем окрестности. В небе было пусто: значит, землян-шпионов пока не ищут. На земле тоже все тихо. За пятнадцать минут, что он здесь сидел, по трассе не проехал ни один автомобиль.

Переведя дух, Моури стряхнул с обуви и штанов налипшую грязь, поправил шейный платок (завязанный хитрым узлом, который знали лишь сирианцы) и придирчиво оглядел себя в зеркальце. Костюм, хоть и сшитый на Земле, был весьма правдоподобной копией местных нарядов. Приплюснутые уши и машамский акцент прекрасно дополняли образ типичного коренного жителя. Вряд ли кто раскусит его легенду. Тем более ни одному здравомыслящему сирианцу даже в голову не придет такая глупость – чтобы землянин притворялся одним из них? Вот умора-то!..

Моури смело вышел на дорогу и оглянулся, желая хорошенько запомнить это место. Бог знает, в каких обстоятельствах ему придется искать обратный путь в пещеру, а лес по обе стороны трассы стоял плотной стеной.

Метрах в пятидесяти росло приметное на вид высокое дерево с перекрученным стволом и корявыми ветками. На всякий случай Моури подтащил к нему приметный плоский камень. Результат получился весьма неординарным – словно одинокая могилка под дубом. Так и просится надпись: «Джеймс Моури. Землянин. Пал от рук Кайтемпи». Не к добру, конечно, такие мысли перед началом столь сложной операции…

Он отогнал невеселые думы и зашагал по трассе, старательно вскидывая колени в стороны. С этого момента и телом и духом он превратился в истинного сирианца по имени Шир Агаван – лесничего, сотрудника министерства природных ресурсов, освобожденного в силу своих обязанностей от воинской службы.

Если надо, Моури мог притвориться кем угодно – в школе обучали и маскировке, и подделке документов.

По трассе шагалось еще легче. Медленно темнело. Пора бы и попутку поймать, но сперва лучше отойти подальше от того места, где он вышел на дорогу. Среди сирианцев, как и любых других рас, встречаются болтуны. А еще среди них есть типы, которым платят, чтобы они внимательно слушали и собирали сплетни. Сложив два и два, всегда можно получить четыре. Главную опасность для Моури сейчас представляли не военные с пушками, а длинные языки и любопытные уши.

Он прошел больше километра, когда навстречу один за другим наконец проехали сразу два динокара и пыхтящий грузовик. Водители даже не взглянули на одинокого путника. Спустя еще пару километров сзади появилась попутка – тоже грузовик, грязный, рассыпающийся на ходу монстр.

Приняв надменный вид, который вызывал трепет у любого сирианца, не облеченного властью, Моури махнул рукой. Грузовик, под завязку набитый овощами, рывком остановился, утонув в клубах вонючего дыма. В кабине сидели два нечесаных оборванца в грязной мешковатой одежде.

– Я государственный служащий, – высокомерно сообщил им Моури. – Мне надо в город.

Пассажир открыл дверь и сдвинулся к водителю, освобождая место. Моури кое-как втиснулся на сиденье, чересчур узкое для троих. Чемодан он положил на колени. Грузовик, громко фыркнув, тронулся.

– Вы, должно быть, из Машама, – рискнул начать разговор водитель. Сирианец, оказавшийся посередине, молча поглядывал на чемодан.

– Верно. Выдаем себя первым же словом, да?

– А я вот в Машаме никогда не был, – продолжил водитель с певучим акцентом, присущим жителям Джеймика. – Хотел бы съездить разок… Говорят, там хорошие места. Правда, Снат? – Он толкнул приятеля локтем.

– Угу, – пробормотал тот, по-прежнему разглядывая чемодан.

– А еще в Машаме, да и на Диракте вообще, поспокойнее, чем здесь. Может, там я устроился бы получше… А то сегодня плохой день выдался. Просто отвратительный. Правда, Снат?

– Ага, – подтвердил тот.

– Почему? – поинтересовался Моури.

– Да эта развалюха уже три раза ломалась! И дважды застревала в болоте. Последний раз пришлось полностью ее разгрузить, а потом запихивать все обратно. Та еще работенка. – Он сплюнул в окно. – Правда, Снат?

– Ага.

– Да, не повезло, – посочувствовал Моури.

– Да и вообще нас всех сегодня порадовали, – сердито выпалил водитель. – Хотя вы и сами знаете.

– О чем? – уточнил Моури.

– Новости не слушали, что ли?

– Я в лесу с самого рассвета. Там новости не передают.

– По радио в десять часов сообщили, что опять увеличивают военный налог. Как будто мы мало платим! А в двенадцать передали, что в небе шныряет корабль этих проклятых спакумов. Хотели, наверное, смолчать, да не удалось – все слышали, как по нему палят. Люди ж не глухие, и глаза у нас есть, а он висит тут прямо над крышами. Правда, Снат?

– Угу, – буркнул тот.

– Нет, вы представляете?! Паршивые спакумы летают над самой головой! Ясно ведь, зачем прилетели – ищут цель для бомбежки. Хоть бы наши его вдребезги разнесли!..

– Так им и надо! – в ложным приступе патриотизма воскликнул Моури и толкнул соседа в бок. – Верно?

– Угу, – буркнул Снат.

До самого города водитель не затыкался, жалуясь на тяжкую судьбу, кривые руки автомехаников, трудности военного положения, а заодно поражаясь наглости вражеского корабля, летавшего над Джеймиком среди бела дня. Все это время Снат буравил чемодан Моури глазами и односложно угумкал, если к нему обращались.

– Высадите меня здесь, – сказал Моури, когда они миновали окраинные улочки и въехали на широкий проспект. – Долгих лет.

– Долгих лет, – отозвался водитель и покатил дальше по своим делам.

Моури задумчиво наблюдал, как колымага исчезает за поворотом. Что ж, первое испытание он прошел. Ни водитель, ни Снат не заподозрили, что он тоже спакум, то есть клоп (так здесь пренебрежительно именовали землян). Кличка ничуть его не оскорбляла – он проникся новой личностью и стал считать себя Широм Агаваном, урожденным сирианцем.

Перехватив поудобнее чемодан, Моури зашагал по улице.

Он был в Пертане, столице Джеймика, – крупнейшем городе планеты с населением около двух миллионов. В военном и административном центре, самом сердце противника.

А еще в опаснейшем месте для землянина-одиночки.

Он бродил по центральным улочкам до самых сумерек, присматриваясь к местности и подыскивая отель. Наконец остановил свой выбор на небольшой гостинице, расположенной в стороне от шумной магистрали. Это тихое скромное место станет неплохим убежищем на первые дни, пока он не подыщет что получше. Однако заходить внутрь Моури не спешил.

Сперва надо убедиться, что с удостоверением личности все в порядке. Его снабдили самыми достоверными копиями документов Сирианской империи годичной давности. Однако за это время могли произойти какие-нибудь изменения. Предъявить устаревший паспорт – значит выдать себя с потрохами.

Случись это в отеле, бежать будет некуда: дверь – где-то там, за спиной, а вокруг полно сирианцев. На открытой улице он еще сможет удрать: если не косолапить, как местные, за ним и черт не угонится.

Так что Моури миновал отель и обошел все соседние улочки, пока не наткнулся наконец на полицейского. Наскоро оглядевшись и на всякий случай отметив пути побега, он натянул маску наивного простака и подошел к сирианцу.

– Простите, сэр, я только что прилетел с Диракты… Всего пару дней назад.

– Вы заблудились?

– Нет-нет. Знаете, мне так неловко… – Он пошарил в кармане и выудил удостоверение личности. Натянувшись внутри как струна, протянул его полицейскому и как можно стыдливее продолжил: – Один приятель из Пертана говорит, мои документы недействительны, потому что теперь нужно фотографироваться в голом виде. Но он частенько надо мной подшучивает, так что я не знаю, можно ли ему верить…

Полицейский хмуро изучил карточку с обеих сторон и вернул Моури.

– С документами все в порядке. Ваш приятель врет. Таких глупых правил не было и быть не может. И лучше бы ему трепаться поменьше. – Полицейский заметно посуровел. – А то мало ли… Кайтемпи не очень-то церемонятся с теми, кто распространяет ложные слухи.

– Конечно, сэр. – Моури мысленно перевел дух, внешне стараясь выглядеть испуганным. – Я обязательно его предупрежу. Долгих вам лет!

– Долгих, – лаконично отозвался полицейский.

Вот теперь можно и в отель!

Моури величественно, как хозяин, вошел в вестибюль и бросил портье:

– Мне комнату с ванной на десять дней.

– Ваши документы, если позволите.

Моури передал ему карточку.

Портье записал данные, вернул удостоверение и протянул Моури регистрационную книгу.

– Здесь распишитесь, пожалуйста.

Очутившись в номере, Моури первым делом хорошенько вымылся. Затем прикинул план действий. Комнату он снял на десять дней, но лишь ради прикрытия. Сидеть столько времени на одном месте нельзя. Если на Джеймике те же порядки, что и во всей Сирианской империи, то еще до конца недели здесь объявится какой-нибудь любознательный сыщик, который сунет нос в регистрационную книгу, а потом начнет задавать каверзные вопросы. Моури, конечно, найдет что соврать, однако задача «осы» – вообще не попадаться властям на глаза.

Он приехал в город слишком поздно, чтобы найти менее приметное убежище. Завтра надо будет пройтись по рабочим кварталам, обитатели которых не задают лишних вопросов, и подыскать меблированные комнаты. А сегодня можно пару-тройку часов просто погулять по столице, изучить район, прикинуть, что к чему.

Однако сперва он сытно поужинал.

Коренному землянину еда показалась бы странной, даже отвратительной. Однако Моури ел с удовольствием: эти запахи вызывали у него ностальгию. Интересно, как справляются другие «осы»? У неискушенного гурмана местная кухня запросто могла вызвать приступ тошноты.

Оставшийся вечер он вроде бы бесцельно бродил по городу, запоминая, однако, все тупики и проулки. Мало ли, вдруг придется бежать… А еще – и это было куда важнее – прислушивался к разговорам, чтобы понять настроения жителей.

Когда правительство развязывает войну, его власть перестает быть абсолютной. Можно приводить самые справедливые, самые гуманные доводы, объясняя необходимость боевых действий, – но в ответ обязательно зазвучат голоса недовольных. Еще никогда рядовые граждане не сплачивались, не вставали плечом к плечу по чужой воле.

Всегда есть оппозиция. Кто-то не хочет жертвовать личным комфортом, кто-то боится потерять близких; одни вообще не верят в эффективность войны как способа разрешения конфликта, другие не доверяют властям или не желают пассивно идти у них на поводу. Есть такие, кто сомневается в победе, или эгоистично выступает против стада, или просто не любит приказов… И как ни пытайся истребить недовольных, ничего не выйдет – те просто отступят в тень, спрячутся в ожидании своего часа.

Значит, и здесь, на Джеймике, должна быть оппозиция. Пацифисты, псевдопацифисты, а еще преступники, которых волнует лишь легкая нажива, но никак не долгие марши на военном плацу. «Осе» пригодится каждый, кто равнодушен к звукам боевых труб и барабанному бою.

В отель Моури вернулся к полуночи. Вылазка прошла успешно. Он перекидывался парой слов с прохожими на автобусных остановках, подслушивал чужие разговоры в баре. Предательских речей, конечно, при нем никто не произносил – застарелый страх перед Кайтемпи затыкал рты даже самым ярым оппозиционерам. Однако многие фразы звучали довольно двусмысленно. Заговорщический вид выдавал «предателей» с головой, в толпе таких было видно за версту, никакой соглядатай не нужен. Вот только сами произнесенные реплики крамольными не были, а взгляды и намеки на суде за доказательство не сойдут…

Зато эгоистичных и тщеславных моральных уродов вполне можно использовать в своих целях – как козлов отпущения. Когда не хватает собственных сил, надо искать слабое место противника.

Уже засыпая, Моури зачислил всю эту тайную оппозицию в ряды подпольной организации под названием Дирак Анджестун Гезепт – Партия свободы Сириана. Себя же он назначил президентом ДАГ, а заодно секретарем, казначеем и исполнительным директором в планетарном секторе Джеймика. И пусть его никто не выбирал, да и вообще не слышал о партии – это не важно.

Как не важно и то, что за «членство» в несуществующей партии кое-кому придется отдать голову – уже скоро Кайтемпи объявят охоту на участников ДАГ. Если сирианцы начнут убивать друг друга, землянам останется меньше грязной работы.

С этой счастливой мыслью землянин Джеймс Моури, он же сирианец Шир Агаван, уснул. Для существа с багровым лицом дышал он на удивление медленно и поверхностно, храпел недостаточно громко и спал не на животе, как полагается, а на спине. Однако разоблачить самозванца в запертой спальне было некому.

Когда одному человеку приходится заменять собой целую армию, важно перемещаться быстро и не тратить усилий зря. Моури предстояло обойти весь город и подыскать более надежное убежище. А заодно сделать первые шаги в своей игре.

Он отпер чемодан строго выверенными движениями с помощью специального ключа в пластиковой оболочке. По спине, как всегда, сбежала холодная струйка пота. Замок только выглядел обычным – внутри пряталась взрывчатка. Моури не покидало дурное предчувствие, что однажды он забудется и возьмет обычный ключ, а не пластиковый. Тогда взрыв уничтожит все на сто метров вокруг.

Кроме смертоносного замка, чемодан таил еще немало сюрпризов: например, несколько загадочных свертков, пачку листовок и целую кипу денег. По меркам сирианцев Моури можно было считать миллионером. А если вспомнить про запасы в пещере – так и вовсе миллиардером.

Он отсчитал несколько десятков листовок – чтобы хватило на весь день и в то же время не топорщилось в кармане, вызывая лишние подозрения. Потом осторожно запер чемодан и промокнул на лбу капли пота.

Да уж, взрывное устройство – дело опасное. Зато, если какому-нибудь любопытному полицейскому взбредет в голову обыскать комнату в отсутствие хозяина, доказательства погибнут вместе с ним. А еще взрыв поднимет такой переполох, что Моури быстро узнает о случившемся и вовремя исчезнет.

Он сел на двухэтажный городской автобус и, воспользовавшись тем, что салон пуст, прилепил первую листовку на заднее стекло верхнего уровня. На следующей остановке сошел, а с десяток новых пассажиров поднялось наверх.

Крупные буквы сразу бросались в глаза:

ОДНИ – ЖИРЕЮТ НА ВОЙНЕ, ДРУГИЕ – ДОХНУТ С ГОЛОДУ.

ДИРАК АНДЖЕСТУН ГЕЗЕПТ НАКАЖЕТ ВИНОВНЫХ И ЗАЩИТИТ НУЖДАЮЩИХСЯ.

Как удачно его прибытие совпало с повышением налогов! Теперь подобные призывы падут на благодатную почву. Жители негодуют – а значит, вряд ли в приступе патриотизма сорвут листовку. Скорее наоборот, расскажут друзьям и знакомым о таинственном движении, рискнувшем бросить вызов правительству, военным и Кайтемпи. Более того, их рассказы, как водится, обрастут фантастическими подробностями и сплетнями, усиливая эффект.

За последующие пять с лишним часов Моури удалось незаметно развесить восемьдесят листовок. Пару раз он едва не попался, но сумел ускользнуть. Особенное удовольствие ему доставила пятьдесят шестая листовка.

На улице как раз столкнулись две машины. Водители стали выяснять отношения, и вокруг них понемногу собрались любопытствующие зеваки. В суматохе, пока все глядели на дорогу, Моури шлепнул листовку на витрину магазина и быстро ввинтился в толпу. Уже через минуту кто-то изумленно завопил. Прохожие, обернувшись, мигом забыли про аварию и потрясенно вылупили глаза. Моури заохал вместе с остальными.

Тощий сирианец средних лет, заикаясь, тыкал пальцем в витрину.

– Т-только посмотрите! Да они, д-должно быть, совсем спятили в этом магазине. Кайтемпи живо им п-покажет!

Моури шагнул ближе и прочитал вслух:

– «Сегодня вы с трибуны призываете к войне, а завтра умоетесь слезами на эшафоте. Дирак Анджестун Гезепт». Да нет же, люди в магазине ни при чем, – нахмурился он. – Они бы не рискнули.

– Кто-то же рискнул, – не сдавался Тощий.

– Ага. – Моури уставился ему прямо в глаза. – Ты первым ее увидел. Может, ты и налепил?

– Я? – опешил тот, бледнея до сиреневого цвета. Будь он землянином, стал бы белее белого. – Вы что, д-думаете, я совсем больной!

– Ну, ты же сам сказал: кто-то ведь ее налепил.

– Это не я! – возмущенно заорал Лупоглазый. – Это какой-то псих с катушек свинтил!

– Слетел, – поправил Моури.

– Я так и сказал!

– Вряд ли это псих, – вмешался в разговор другой сирианец, помоложе и посмекалистей. – Дело тут серьезное.

– Да ладно… – затрясся Тощий.

– Псих просто написал бы от руки. – Парень кивнул на листовку: – А эта гадость отпечатана в типографии. И кто-то решился приклеить ее у всех на виду. Наверняка за ним целая организация стоит.

– Да вон же, так и написано! – раздались крики из толпы. – «Сирианская партия свободы».

– Никогда о такой не слышал, – пробормотал другой.

– Вот и услышал, – заметил Моури.

– Н-надо что-то д-делать, – испуганно размахивал руками Тощий. – Кого-то позвать…

Звать не пришлось – крепкий мускулистый полицейский уже и сам расталкивал людей. Он оглядел дорогу в поисках мертвого тела, встал на четвереньки и заглянул под машины – вдруг погибший под колесами. Никого не обнаружив, выпрямился и свирепо прорычал:

– Ну? В чем дело?

Тощий по праву первооткрывателя ткнул пальцем в свою находку:

– В-вот! П-полюбуйтесь!

Полицейский поднял глаза – и увидел листовку. Он смотрел на нее очень долго и успел прочитать как минимум дважды, наливаясь яркой бордовой краской. Потом медленно повернулся к зевакам:

– Кто посмел?

Тишина.

– Что, все разом ослепли?

Судя по молчанию, было именно так.

– Кто первым ее заметил?

– Я, – гордо отозвался Тощий.

– И при этом не видел, кто налепил?

– Н-нет…

Полицейский задумчиво почесал подбородок.

– Точно?

– Т-там авария была, – нервно пояснил Тощий. – Все т-туда смотрели. Н-на этих д-двоих во-во-во…

Вконец захлебнувшись словами, он умолк.

Потеряв к нему интерес, полицейский обвел толпу суровым взглядом.

– Если кто-то из присутствующих видел преступника и покрывает его, виноваты будут оба.

Люди в задних рядах вдруг вспомнили, что, вообще-то, торопятся по своим делам. Толпа начала таять. Осталось лишь несколько самых любопытных – и Моури вместе с ними.

Он тихонько произнес:

– Может, в магазине что-то видели…

– Не лез бы ты, коротышка, не в свое дело! – огрызнулся полицейский.

Однако, громко фыркнув, все-таки зашел в магазин и потребовал управляющего. Тот торопливо выскочил на улицу, с ужасом оглядел витрину и нервно сглотнул.

– Сэр, мы впервые ее видим! Уверяю вас, это не мы. Смотрите, она снаружи приклеена, не изнутри. Ума не приложу, почему выбрали именно нас! Здесь работают только самые верные подданные империи и…

– Кайтемпи быстро проверит этих ваших «верноподданных», – цинично перебил его полицейский.

– Я сам – офицер запаса и…

– Заткнись, – рявкнул полицейский, тыкая пальцем в злосчастную листовку. – Снял живо!

– Да, сэр! Конечно. Уже снимаю.

Управляющий подцепил ногтями уголок листовки. Однако бумага будто вросла в стекло – земляне делали на совесть не только оружие, но и клей. После нескольких безуспешных попыток управляющий смущенно покосился на полицейского, забежал на минутку в магазин и вернулся с ножом.

С его помощью удалось ободрать края листовки бахромой, однако сам текст остался нетронут.

– Горячей водой смочите и потом уже снимайте! – теряя терпение, рявкнул полицейский и обернулся к толпе: – А вы все пошли прочь!

Люди неохотно стали расходиться. Заворачивая за угол, Моури успел увидеть, как управляющий выносит дымящееся ведро и мокрой щеткой принимается соскабливать бумагу. Вот и отлично – под воздействием горячей воды гидрофтористая краска даст химическую реакцию.

Кружа по району, Моури прилепил еще пару листовок в самых заметных местах.

Двадцать минут спустя, когда реакция с краской на листовке номер пятьдесят шесть должна была завершиться, он не стерпел и вернулся к магазину.

Листовки, конечно, уже не было, зато на ее месте красовался намертво впечатанный в стекло текст.

Полицейский и управляющий жарко спорили под любопытными взглядами прохожих.

Моури, проходя мимо, услыхал вопли полицейского:

– Да плевать, что она стоит две тысячи гульдеров! Хотите – разбивайте стекло, хотите – заколачивайте витрину досками, но чтобы через минуту этой дряни здесь не было!

– Сэр…

– Делайте что говорят! Вы ведете незаконную пропаганду! Доказывайте потом другим, что это не вы!.. Забыли, что у нас война?!

Моури неторопливо удалился. Предстояло налепить еще восемнадцать листовок.

Он управился до сумерек – а заодно присмотрел новое жилище.

Глава третья

Вечером Моури подошел к регистрационной стойке своего отеля и сокрушенно сказал портье:

– С этой войной не знаешь, что будет завтра… Опять все планы насмарку. – Он помахал вывернутой кистью – вроде как пожал плечами на сирианский манер. – Представляете, мне придется уехать на неделю. Вот досада!..

– Хотите отменить бронь номера?

– Нет-нет, я заплачу за все десять дней. – Он вытащил из кармана пачку гульдеров. – Вдруг управлюсь быстрее, тогда будет где жить. А если нет – это уже мои проблемы.

– Как пожелаете, мистер Агаван.

Портье невозмутимо выписал счет. Постояльцы вольны делать что угодно – даже выкидывать деньги на ветер.

– Благодарю, – кивнул Моури. – Долгих вам лет.

– И вам, – отозвался портье таким тоном, будто пожелал клиенту немедленно испустить дух.

Моури заглянул в ресторан и поужинал. Потом вернулся в номер, прилег ненадолго, чтобы дать отдых натруженным ногам, и дождался полной темноты.

Когда солнце село, прихватил еще пару листовок, вооружился куском мела и снова вышел на улицу.

Дело предстояло куда более легкое. Кварталы освещались плохо, да и здешние места он уже изучил. За оставшиеся до полуночи четыре часа Моури перепортил немало стен в самых оживленных днем местах: налепил ровно сто листовок на дорогие стеклянные витрины магазинов и офисов, а возле остановок общественного транспорта двадцать четыре раза вывел мелком крупные белые буквы ДАГ.

Мел тоже был земным – при смывании водой он коварно проникал в пористый кирпич. Чем сильнее скоблить, тем глубже он впитывался. В общем, избавиться теперь от этих надписей можно только одним способом – снести стену и построить новую.

Утром после завтрака Моури покинул отель. Не обращая внимания на вереницу такси-динокаров, сел в автобус, проехал пару остановок, вышел и пересел на другой. Подобный маневр он повторил еще раз десять, чемодан при этом то оставлял в камере хранения, то возвращался за ним, чтобы запутать следы. Вероятно, его никто и не выслеживал, но лучше заранее предусмотреть все варианты.

Например:

– Кайтемпи. Проверка. Покажите регистрационную книгу. Хмм… Все те же лица. Разве что вот этот Шир Агаван… Кто он такой?

– Лесничий, кажется.

– А документы вы видели?

– Да, сэр. Конечно. Все в порядке.

– Где он работает?

– В министерстве природных ресурсов.

– На карточке был штамп министерства?

– Не помню. Наверное, да. Точно не скажу.

– Что значит «не скажу»? Вы же знаете, что при проверке первым делом спрашивают про штампы!

– Простите, сэр. Я не могу помнить каждого гостя за всю неделю.

– А надо!.. Ну да ладно. Не думаю, что с этим Агаваном будут какие-то проблемы… Хотя все равно проверю – пусть знают, как серьезно я отношусь к службе.

Звонок, короткий разговор, потом резкая тирада:

– В списках министерства нет никакого Шира Агавана! У этого типа поддельные документы. Во сколько он выехал из отеля? Не упоминал, куда собирается? Может, нервничал или волновался? Да отвечай уже, ты, идиот! Дай ключ от его номера, надо обыскать. Он уехал на динокаре или ушел пешком? Как он выглядел? У него был с собой чемодан? Какой именно? Ну же!

Вот что значит прятаться не в какой-нибудь глухой норе, а у всех на виду. Моури рискует, крепко рискует, и вряд ли в застенках Кайтемпи его утешит мысль, что попался он по чистой случайности. Помощи ждать неоткуда, а значит, надо всегда быть на шаг впереди соперника.

Убедившись, что его не выследит даже самая пытливая ищейка, Моури втащил чемодан на третий этаж дешевой гостиницы: в свои новые двухкомнатные «апартаменты». Воздух здесь был спертым и вонял кислятиной; остаток дня пришлось потратить на уборку, чтобы привести номер в относительно жилой вид.

Найти новоприбывшего тут будет гораздо сложнее. Хозяин, неприятный тип с бегающими глазками, не спросил никаких документов – тем более «Гаст Хуркин, служащий железной дороги» оказался достаточно честным и глупым, чтобы внести арендную плату на месяц вперед. Сомнительные постояльцы в здешних местах были только на руку – в карманах у них, как правило, водилось гораздо больше монет.