Тайна старой усадьбы. Серия «Семнадцатый отдел»

– Странно! – произнес Джордж, когда я высказал свое мнение.

– Слушай, – с расстановкой начал я. – Я и не подумаю стучать в дверь. Я как-нибудь постараюсь открыть окно, и мы просто-напросто войдем в дом. Раз дом считается наглухо заколоченным, это значит, что в нем находится кто-то, не имеющий ни малейшего права там быть. А так как дом по праву мой, то никто не может помешать мне войти.

– Полностью с тобой согласен, – рассмеялся Джордж. – Почему ты меня не предупредил еще в Лондоне, что тут будет такая интересная история? Я бы упаковал свое ружье, а сейчас захватил браунинг, который остался в отеле. Такие приключения мне очень по душе, друг мой.

Я охотно верю, что мой приятель говорил правду. В одну секунду он выхватил свой перочинный нож и стал ковырять задвижку окна. А я тем временем прокрался на лужайку перед главным фасадом дома и посмотрел наверх. В окне, между занавесками, еще виднелась полоса света. Я вернулся к Джорджу.

– Открыл, – прошептал он, – теперь запрыгивай на подоконник, рядом со мной, и толкай. Эй, осторожней, не так сильно, старина! Если окно заскрипит – мы пропали. Хотя и нисколько не удивлюсь, если мы застанем здесь старушонку-уборщицу с ведрами да щетками, решившую полакомиться старым джином из твоих погребов. Впрочем скоро мы все узнаем. Так, осторожнее! Ну, вот!

Окно, наконец, поддалось нашим усилиям. Я перекинул одну ногу на подоконник, нащупал пол и соскочил. Джордж присоединился ко мне.

– Лучше оставим окно открытым, – предложил я моему спутнику. – В случае, если понадобиться поспешно ретироваться. Мне не хотелось бы почувствовать на своей голове щетку какой-нибудь тетушки или, еще хуже, быть облитым грязной водой или содержимым из бутылки джина.

Мебель повсюду была покрыта чехлами, сквозь темноту можно было различить белые контуры. Мы открыли дверь в переднюю и постояли там, прислушиваясь.

Сверху до нас доносился отдаленный говор. По-видимому, в доме находилось несколько человек. Это все, что мы могли понять, стоя в темной передней. Кругом царила полная тишина, прерываемая лишь шелестом ветра на деревьях парка и звуком приглушенных голосов.

Над нами на фоне громадного окна с цветными раскрашенными стеклами выделялись массивные перила дубовой лестницы.

– Идем, – прошептал я, – наконец. – Мы поднимемся наверх, и посмотрим, кто там.

Ступени громадной лестницы были покрыты ковром. Таким образом, мы дошли до площадки, не издав ни одного звука. Теперь голоса казались громче: казалось, что двое мужчин очень сосредоточенно и серьезно обсуждают что-то. В конце коридора, на стене виднелось светлое пятно.

– Я пойду вперед, – обратился я к Джорджу и пошел прямо на это желтое пятно света.

Дверь была открыта почти нараспашку. Мы остановились. До нас долетали звуки двух голосов. Один был резкий и отрывистый, другой – ровный, спокойный. Резкий голос говорил постоянно, почти без пауз.

Я сделал еще шаг вперед и стал вглядываться. Комната с высоким потолком имела уютный, несколько старомодный вид. Мебель была старинная, дубовая. Тяжелые портьеры закрывали окна, и насколько я мог видеть, все четыре стены были сплошь уставлены книгами, в богатых кожаных переплетах. От вида комнаты веяло удобством и роскошью. Перед камином стоял необъятных размеров стул, и на нем стояла свеча. Неподалеку, на другом стуле, помещался рыжий человек, с громадной головой и доброй физиономией. Он изредка вглядывался в своего соседа, громадного мужчину, стоявшего рядом с его стулом. У него было бронзовое от загара, хитрое и неприятное лицо.

Пока я их разглядывал, мои уши привыкли к их голосам, и я мог разобрать отдельные слова из их беседы.

– Как-то мы должны пробраться сюда.

Это сказал рыжий человек – отрывистый голос принадлежал ему.

– Здесь есть кое-что, касающееся нашего дела. Готов поклясться, что мы найдем то, что нам надо.

Я заметил, что они находились перед громадным, закрытым письменным столом, и что говоривший барабанил по нему нервными пальцами.

– Мы можем взломать замок, – проговорил другой, бородатый. – Работа будет трудная, но я полагаю, что…

– Нет, – отрезал рыжий. Он, по-видимому, был предводителем. – Только не это. У этого типа Блэра из Эдинбурга соколиный глаз. Он не должен и подозревать о том, что здесь что-нибудь трогали. Что тогда случилось со всеми ключами?

– Блэр забрал их вчера – он все взял с собой…

– Чертов нотариус, сует свой нос повсюду. Он, вероятно, забрал и… Мы сами болваны, надо было явиться сюда до того, как он приехал.

При этом рыжий снова стал нервно выстукивать мелкую дробь по крышке письменного стола. Звук мягко разлетался по драпированной комнате.

По-видимому, этот звук и подвигнул меня на решительный шаг. По какому праву они находились тут? И что хотели они достать из этого письменного стола? Моего письменного стола! Во всяком случае, раз они были врагами мистера Блэра, нотариуса нашей семьи, они не могли быть моими доброжелателями. Во мне вдруг загорелся огонь горькой ненависти и злобы. Я уверенно, без малейшей боязни, вступил в комнату и громко спросил:

– Какого черта вы тут делаете?

Если бы гром и молния вдруг разразились в этой комнате, впечатление было бы не менее сильным. В один момент рыжий субъект вскочил, и в ту же секунду рука накрыла пламя свечи. Комната погрузилась в полную темноту. Этот жест ясно свидетельствовал, что мы имеем дело с преступниками. С минуту длилось повисшее в воздухе молчание. Наконец, я решил прервать его.

– Вперед! – крикнул я, обращаясь к Джорджу, и бросился вперед. Ни минуты не сомневаясь, что двое молодцов, как мы, не встретят никаких трудностей в схватке с этими пожилыми нарушителями порядка.

– Хватай их за ноги! – ответил мне Джордж деловито, бросаясь вперед рядом со мной.

Я наметил место, где находился рыжий, и смело кинулся туда, сжав зубы. Но вдруг мои руки ударились о что-то твердое и холодное. Это был камин, а значит, я пролетел мимо цели. Я снова бросился назад. В эту минуту услышал тяжелое дыхание человека, вероятно, напрягавшего свои силы и в следующий момент почувствовал, что падаю по направлению к камину от удара чем-то тяжелым по голове. Затем на меня навалился стул.

С минуту я был совсем беспомощен, скорее от растерянности, неожиданный удар ошеломил меня.

– Поймал! – долетел до меня голос Джорджа.

Затем последовал шум свалки, и затем падение на пол чего-то тяжелого.

– Лежи тут, мошенник, – продолжал голос Джорджа, но вдруг оборвался и захрипел. Я откинул стул, под которым лежал, и вскочил на ноги. Я еще не совсем сознавал, в чем дело, но стон моего приятеля вернул мне способность размышлять и анализировать. Где-то с пола до меня доносились стоны, удары и приглушенные голоса. Я уже собрался было ринуться в эту свалку, как вдруг мне пришло в голову, что есть лучший выход из положения: я выхватил из кармана коробку спичек и зажег одну из них.

Шорох зажигаемой спички совпал с шумом удалявшихся шагов. Крошечное пламя осветило Джорджа, поднимавшегося с пола. Лицо его горело гневом, а руки старались расправить воротник.

– Я убью этого борова, – воскликнул он. – На меня навалилась эта громадина, и я его почти одолел, когда рыжий в очках схватил меня за горло. Тьфу, он чуть не отправил меня на тот свет! Идем. Мы еще успеем их поймать.

В то время, как он говорил, спичка потухла. Мы направились к двери. На лестнице слышались удалявшиеся шаги, которые громко затопали внизу, по каменным плитам передней. Мы кинулись вслед за ними. Но к тому времени, как мы очутились внизу, весь дом снова погрузился в тишину.

Мы остановились. Казалось невероятным, что каких-нибудь пять минут тому назад мы были наверху и боролись с неизвестными мужчинами. Они исчезли настолько внезапно, что все произошедшее могло показаться странным сном.

– Как ты думаешь, они еще в доме? – спросил я у Джорджа.

– Бог его знает. Впрочем, не думаю. Мы будем ослами, если сейчас пустимся на их поиски. Чего бы они ни добивались – мы спутали им все карты. Так что пока они и не подумают возвращаться. А я предлагаю отправиться на постоялый двор спать.

– Согласен. Предложение принимается единогласно, – ответил я.

Джордж, с помощью бесценного карманного ножа, открыл задвижку окна позади нас, и через несколько минут мы уже шагали по большой дороге по направлению к деревне.

Когда мы проходили мимо белой калитки у дома священника, нас остановили.

– Простите, – обратился к нам чей-то голос. Я сразу же узнал, что с нами говорит та девушка, которую мы встретили по пути в старый дом.

Маргет

Девушка открыла калитку и вышла к нам на дорогу.

– Я беспокоилась, все ли в порядке? Вы нашли дом? – тон ее был обычный, но в голосе была слышна дружеская симпатия.

– Спасибо, все хорошо, – ответил я.

– Конечно, там с дороги плохо видно, ворота ведь заперты. А когда-то парк был очень красивым.

– Да… Мы не дошли до ворот, – признался я. – Мы просто прошли вдоль стены парка и… вернулись.

– Надеюсь, что вы не сочтете меня слишком любопытной, но мне очень хочется помочь, если могу. Мой отец был очень дружен с покойным стариком, мистером Драйсдейлом, который умер на прошлой неделе. Поэтому, если вы думаете снять всю усадьбу, или что-нибудь подобное, я могла бы вам подсказать, у кого можно справиться и где достать ключи, если это нужно.

Я рассмеялся.

– Спасибо, я не думал об этом. Дело в том, что меня зовут тоже Драйсдейл, и усадьба, по-видимому, принадлежит мне.

Когда я сказал это, девушка так же, как и в первый раз, вдруг задержала дыхание.

– Мне это уже приходило в голову, – медленно ответила она. Затем замолчала. – Я, – тут она снова рассмеялась, – я намеревалась спросить вас это прямо, без обиняков. Как приятно будет снова иметь соседа – папе это будет очень приятно. После смерти старого мистера Драйсдейла он сам не свой. Да, я забыла… вы, может быть, не намерены остаться тут жить? Вы, вероятно, планируете сдать дом? Простите мне мое соседское любопытство. Но, заметьте, я не скрываю его.

Она снова рассмеялась. Смех ее звучал свежо, гармонично и приятно.

– Я еще ничего не решил, – ответил я. – По крайней мере, ничего не думал на этот счет до сегодняшнего вечера, но теперь я окончательно решил, что я должен делать. Я приеду и буду сам жить в Брэкенбридж-Холле.

Эти слова, удивили меня больше всех. Правду говоря, до этого момента я вообще не задумывался над этим вопросом. Человеческий разум нередко играет с нами разные шутки. В тот момент мой разум сыграл со мной такую шутку. Позднее размышляя над событиями того дня, я обнаружил, что мысль о переезде в родное гнездо все время вертелась где-то в моем подсознании. Зародилась она, когда мы в первый раз увидели девушку. События в старом доме еще больше укрепили мою мысль. Жилка авантюризма – можете назвать это как угодно – внезапно проснулась во мне. Любопытство окончательно взяло верх, и решение созрело: я сам поселюсь моем доме.

– Вы должны зайти к нам и познакомиться с папой, – немедленно же сказала девушка. – Он будет очень рад встретиться с вами.

Мы стали отказываться, ссылаясь на поздний час, но она не пожелала слушать наши оправдания. Вскоре я, Джордж и девушка прошли по темной аллее к дому и попали в переднюю, где горела огромная лампа. Через несколько минут мы уже входили в кабинет. Седой священник с гладко выбритым лицом сидел за письменным столом. Лампа на столе, приспособленная специально для чтения, бросала небольшой круг на книги, на лицо священника. Остальная часть комнаты была погружена во мрак.

Нервным движением он вскочил из-за стола, когда мы вошли. Девушка ушла, предварительно объяснив, кто я такой.

– Вы – мистер Драйсдейл? – проговорил священник, дружески пожимая нам руки. – Я очень счастлив познакомиться с вами и с вашим товарищем. Мое имя – мистер Шоу. Пожалуйста, садитесь. Вы, не теряя времени, приехали взглянуть на ваше… гм… ваше новое владение? Хорошо сделали, очень хорошо.

– Я остановился по дороге в Эдинбург – там я должен повидать мистера Блэра, – объяснил я. – Мистер Кольер и я, мы остановились в деревне, на постоялом дворе. Не все ли равно было, где останавливаться – мы решили выбрать Брэкенбридж.

– Так, – кивнул он головой. – А как же моя маленькая дочка нашла вас? Она обладает даром приобретать друзей.

– Мы обратились к ней с просьбой показать дорогу.

Говоря это, я нервно перебирал в руках шапку.

Он снова кивнул головой.

– Я рад, что вы обратились к ней. Я должен сознаться, что мне жаль моей малютки Маргет. Здесь ей нестерпимо скучно, хотя она стойко держится и не показывает этого, ради меня. Вам здесь тоже будет невесело, но вы, вероятно, сдадите дом.

– Нет, – ответил я. – Я сам перееду сюда, как только смогу устроить это.

Он вздрогнул. Удивился настолько, что даже не пытался скрывать этого. Опустив глаза, он ничего не произнес в ответ. Раз или два взглянул на меня очень нерешительно, а затем вдруг перегнулся через стол, как будто решившись на что-то. Когда он снова заговорил, голос его звучал глубоко и серьезно.

– Не делайте этого, молодой человек, не стоит делать этого.

Сказав это, он снова откинулся на спинку своего кресла, как будто слова эти стоили невероятных усилий. Было ясно, что он поддавался своим расстроенным нервам, и раз или два он быстро оглядывался через плечо, как бы для того, чтобы убедиться, что мы действительно одни в комнате.

Одно из окон позади него было открыто. Он быстрым движением встал и запер его, несмотря на то, что ночь была теплая. Руки священника, освещенные лампадой, казались нервными и худыми.

– Почему? Что-нибудь неладное с домом? – спросил я.

– Этого я не могу вам сказать, – с расстановкой ответил он. – Я знаю очень немного и предпочел бы забыть об этом. Дорогой усопший мистер Драйсдейл был моим большим другом, и он взял с меня клятву молчать. Теперь он умер, и на мне лежит двойная клятва.

– Все это очень интересно. Но звучит как-то страшно.

Мистер Шоу нервно уцепился руками и крепко сжал ручку кресла, в котором он сидел.

– Не знаю, почему я говорю вам это. Просто… мне просто кажется, что это мой долг. Моя обязанность – предупредить вас. Вы симпатичный молодой человек, мистер Драйсдейл, и мне хочется предостеречь вас от возможной беды.

Он снова быстро оглянулся через плечо, чтобы убедиться в том, что позади никого нет. Затем он понизил голос до шепота.

– У меня кроется подозрение – простите меня, я знаю, что это звучит наивно – подозрение, что мой старый друг Драйсдейл умер неестественной смертью. Я вам сообщаю о своем убеждении, как его ближайшему родственнику, но с обязательством абсолютного молчания. Вы должны простить меня, если я так просто и резко высказался.

Я привстал с места.

– Вы хотите сказать, что его убили?

Он покачал головой.

– Не знаю. Как я могу знать? Я только подозреваю. Но я чувствую, что это подозрение – правда, ужасная правда! Конечно, я не осмелюсь заявить об этом публично. Положение от моих слов лишь ухудшится. Да и, кроме того, дело сделано. Мне было бесконечно тяжело начинать все с начала.

– Но кто, кто виноват в этом? – настаивал я.

Он снова покачал головой.

– Не знаю. Даже если бы и знал, что я могу поделать?

– Вы подозреваете, – сказал я, – что это дело какой-то неосязаемой силы, чего-то сверхъестественного?

– Нет, – он поднялся с места и, вытянув руку, указал куда-то в темноту. – Это дело рук человека, человека умного, хитрого и очень расчетливого. – Он протянул вторую руку и медленно соединил пальцы обеих рук. – Вот, как капкан, который медленно захлопывается.

Плечи его вдруг передернулись, как будто от дрожи. Он отвернулся от темного окна.

– Но, молодой мой друг, вы еще, пожалуй, станете смеяться надо мной, старым дураком. Да, в некоторых отношениях я, может быть, дурак. Может быть, так, может быть, так. Но послушайте совета старого дурака. Оставьте в покое Брэкенбридж-Холл. Сдайте дом и уезжайте. Я бы тоже уехал отсюда, если бы мог.

– Но, – возразил я, – разве вы не понимаете, что факты, которые вы мне только что сообщили, еще больше усиливают мое желание и решимость остаться тут и жить в Холле – и добраться до самой сути всего этого дела?

Он закрыл лицо руками.

– Господи, в таком случае, зачем я все это говорил!

Мне стало ясно, что этот человек на грани нервного срыва, и что ему следует отдохнуть и чем дольше, тем лучше.

– Напротив, я очень признателен вам за откровенность, – заметил я. – Вы можете довериться моему другу и мне. Я могу только добавить, что я очень благодарен вашей дочери за то, что она пригласила нас сюда познакомиться с вами. Мне было очень неприятно думать, что намерением моего родственника было оставить вам все имущество и что я… и что, действительно, оно должно по праву быть вашим теперь, а не моим.

Лицо мистера Шоу затуманилось.

– Я очень сожалею, что вам это известно. До его смерти я не имел ни малейшего понятия, что он все завещал мне. Я не могу передать вам моего облегчения, когда я узнал, что есть законный наследник у всего этого имущества. Деньги и земли для меня ничего не значат. Я очень рад, очень рад тому, что кто-то другой будет владеть Брэкенбриджем, и я вдвойне рад, что вы – наследник.

Прощаясь, мы пожали друг другу руки. При этом он заглянул мне в глаза:

– Не забывайте того, что я вам сказал, и хорошенько обдумайте все мои слова.

Я снова поблагодарил его, и мы тронулись в путь. По дороге Джордж остановился.

– Что это? – быстро спросил он. – За нами слышались легкие шаги. Я догадался, что это была Маргет, прежде, чем услышал ее голос.

– Могу я на минуту переговорить с мистером Драйсдейлом? – спросила она.

Джордж пошел вперед.

– Что вам сказал мой отец? – спросила она. – Он уговаривал вас не приезжать и не жить в Брэкенбридж-Холле?

Я признался, что ее догадки правильные и невольно спросил себя, куда гнет и чего добивается эта девушка.

– Да, там творятся странные вещи. Это все, что я знаю. Я не думаю, что папа знает больше меня. Мистер Драйсдейл, мне бы хотелось просить вас последовать его совету.

Она положила мне на руку свои пальцы, и я взял ее маленькую ручку. Она была теплая и слегка дрожала. Девушка стояла возле меня так близко, что я чувствовал ее дыхание на своем лице.

– Не возвращайтесь сюда, – прошептала она. – Никогда не возвращайтесь.

А уже через секунду она весело крикнула нам «спокойной ночи» и скрылась в темноте.

– Что за чудеса! – обратился я к Джорджу. – Маргет сказала…

– Маргет?

– Да, эта девушка, ну, да ты знаешь…

– Однако, ты далеко продвинулся за столь короткое время, – насмешливо заметил Джордж.

– Замолчи ты, болван! Ее отец так называл ее. Будь на минуту серьезным. Она сказала, чтобы я убирался отсюда – чтобы я уезжал, если я дорожу своей жизнью.

Джордж присвистнул.

– Она тоже сказала это? Священник произвел на меня впечатление безумца. Вероятно, смерть старого лэрда отразилась на его разуме. Но если девушка повторила то же… Да, либо они рехнулись, либо стараются вытурить тебя отсюда… С другой стороны… – Он снова перебрал в уме события вечера и замолчал. – Знаешь, Ронни, теперь, когда у меня есть возможность обдумать все происшествия, – внезапно сказал он, – я бы мог поклясться, что в той комнате сегодня вечером были трое: три человека, а совсем не два.

– Трое – в библиотеке старого дома?

– Да, там был третий, – медленно произнес Джордж. – Которого мы не видели.

Я узнаю неприятные подробности

Утро следующего дня было чудесное и солнечное. Проснувшись, я услыхал, как Джордж распевает песню, плескаясь в ванне. И поразился его необыкновенному добродушию, поскольку ванна, в которой он сидел, была просто-напросто большим круглым цинковым чаном. Сидеть в ней можно было, только вытянув ноги наверх, и они болтались обычно, точно два мокрых флага. За завтраком мой приятель был таким же веселым как обычно. Все происшествия прошлого вечера как будто бесследно улетучились из его головы, и он весело болтал о пустяках, о том, что надо купить в Эдинбурге: рыболовные снасти, патроны для ружей и еще разные другие мелочи. Я тоже должен был закупить кое-что, чего я не успел купить в Лондоне. Все это, было необходимо, поскольку мы с Джорджем собирались привести в исполнение наш заранее составленный план, но вместе с тем мой ум продолжал неустанно анализировать происшествия прошлого вечера, которым я пытался нати какое-нибудь объяснение.

– Ну, развеселись, филин ты эдакий! – сказал Джордж, залезая в автомобиль. – Ты что, все обдумываешь то, что сказал тебе священник?

– Все это меня очень беспокоит, – ответил я. – Я бы даже не сказал «беспокоит», – поправился, – но я не могу точно определить мое чувство, я вообще не могу объяснить то, что это было.

– Ты глупо поступаешь, сын мой, – возразил мне на это Джордж, зажигая мою и свою папиросы. – Не думай об этом и не загадывай ничего наперед. Когда увидишь своего нотариуса, он многое тебе объяснит. И, вероятно, все окажется намного проще, чем ты думаешь, или совсем не требующим объяснения.

– Ну, знаешь, этих гостей в библиотеке объяснить совсем не так просто, – проворчал я.

– Да, ты прав. Все это странно. Но все же послушай моего совета. Поговори со своим нотариусом, а я за это время куплю все, что нам нужно. К завтраку мы встретимся у ресторана «Каледония». Ты его легко сможешь найти.

Мы быстро проехали сорок миль, отделявшие нас от Эдинбурга. На широком бульваре Принц-стрит, с красивым садом, ведущим к Замковой Скале, с одной стороны, и с великолепными отелями и виллами – с другой, мы расстались. Джордж проехал дальше, а я прошел на Кастл-стрит в поисках конторы Блэра и Баллэнтейна, сгорая от любопытства и нетерпения.

Мистер Блэр оказался маленьким господином с живыми, проницательными серыми глазами и резким, высоким голосом. Если бы на него надеть маленькую шапочку и очки, я уверен, что из него вышел бы настоящий диккенсовский герой. Но в его манере говорить не было ничего старомодного.

– Итак, вы – молодой Драйсдейл? – процедил он, окидывая меня зорким взглядом. – Так-с… Гм… Садитесь, пожалуйста. Вы видимо очень торопились с приездом. Я только сегодня утром получил письмо от мистера Монкса.

Я согласился с его замечанием. Наступило молчание.

– С чего это вы так спешили? – спросил он, как будто вспомнив что-то.

Я объяснил, что мне интересно было посмотреть мои новые владения.

– Да, – снова заговорил мистер Блэр. – Вы, вероятно, пожелаете осмотреть имение?

– Дело в том… – начал я и замолчал. Я собирался сказать, что мы провели ночь в Брэкенбридже, и что осмотрел часть дома, насколько это позволяла темнота. Но, увидев эти недоверчивые серые глаза и заметив известную сдержанность его манер, я решил умолчать об этом факте.

– Дело в том, – снова начал я, – что я хотел бы увидеть все как можно скорее, если вам это удобно.

– Так-с… гм… – снова ответил Блэр.

– Но до этого, – продолжал я, – мне хотелось бы узнать кое-какие подробности.

– Да, я как раз собирался объяснить вам все, – сказал мистер Блэр. – Да, да. Если вы вообразили, что вы богатый человек, то вам следует отказаться от этой мысли. Разве только вы и до этого наследства были богатым человеком.

– Нет, – ответил я. – Все мое состояние равняется доходу в триста фунтов в год.

– Вы должны быть счастливы от этого, – сухо проронил мистер Блэр. – В вашем имении около тысячи акров, всего-навсего. Сюда входят фермы и луга. Несколько сот акров расположены в горах, и там же есть несколько разрушенных домишек – насколько я знаю. Имение заложено, и после уплаты процентов остается годовой доход около семисот фунтов. Но скоро, вероятно, и эта сумма уменьшится. Кроме того, придется выплачивать налоги – а это влетит вам в хорошую копейку.

– Что же, – сказал я. – Лучше это, чем ничего.

Мистер Блэр согласился.

– Но у вас в руках остается еще этот громадный дом. Вы, конечно, не сможете поддерживать его в должном порядке. Дом и земля, парк и сад, насколько мне известно, в полном запустении, и вам остается лишь один выход, мистер Драйсдейл. У меня тут лежит письмо от одного человека, который предлагает снять дом за двести фунтов в год. По-моему, он сошел с ума. Я предлагаю вам принять его предложение.

– Да, двести фунтов в год – это не понюшка табаку, – согласился я.

– Еще бы! – воскликнул мистер Блэр. – И, кроме того, вы не будете ничем связаны. Сдадите дом, и у вас на руках останется чистых денег девятьсот фунтов. Делайте, что хотите, и идите, куда пожелаете.

– А как жил мой родственник? – спросил я.

Мистер Блэр покачал головой.

– Очень плохо, – коротко отрезал он. – Старый мистер Драйсдейл, приходившийся двоюродным братом вашему отцу, прожил свою жизнь в бедности. Я должен вам сказать, что наша фирма работает на вашу семью уже больше семидесяти лет. Надеюсь, что вы не обидитесь, ведь вы принадлежите к этой семье, если я скажу вам, что худших клиентов мы никогда не видели. Все, как на подбор, – бирюки и упрямцы. Всегда делали, что хотели, и буквально плевали на советы нотариуса. Если бы вы прочли хоть несколько писем, написанных вашим умершим родственником, из пачки, которая хранится в погребах под этой конторой, вы бы удивились, почему наша фирма давным-давно не вернулся все ваши бумаги и не отказалась действовать для вашей семьи. Надеюсь, вы не похожи на него?..