С любовью, Вадик!

Я не успел ответить Лисицыной, потому что меня окликнул Лёнька. Видать, потерял.

– Эй, Винник, ты там куда запропастился? Ау-у-у-у-у! Ва-а-а-ади-и-им!

– Чё орёшь на весь лес? Природу будишь, – буркнул я, возвращаясь к машине. – И вообще, чё мы долго ещё тут разъезжать по лесам будем? Не надоело тебе, Лёнь?

– Ой, заткнись, а. Поехали, поехали, раз тебе охота дома сидеть, сложа руки.

Ланка будто бы зависела от Келлера. У него сейчас плохое настроение, значит и у неё тоже. Именно поэтому, наверное, мне было сложно с ними. Такое чувство было, что они – одно целое, а я по отдельности.

Дорога к дому оказалась молчаливой. Келлер опять дулся из-за того, что я, видите ли, не даю ему покататься на этом драндулете, а тяну домой. Да что тут в этой деревне делать? Я понимаю, если б в городе – пошли бы сейчас в бар, посидели бы под музычку, а тут что? Печку топить? Ладно, не буду портить себе настроение перед самой новогодней ночью.

Я задумался и сам не заметил, что мы, кажется, едем слишком быстро, а по дороге, ещё издалека я увидел, как идёт человек. Переходит дорогу по пешеходному. Келлер видать тоже был в раздумьях и не заметил, как наехал на этого самого человека…

Мы вышли из машины, чтобы посмотреть, кто попался под колёса моего драндулета. Не очень высокий парень лежал, съёжившись и не мог произнести ни слова.

– Чё делать, Вадь?! – тут же перепугался Лёнька. Хорошо хоть Ланка осталась сидеть в машине. Не хватало ей ещё тут видеть этот ужас и панику разводить.

В моей голове нарисовалась ужасная картина. Как нас с Келлером отвозят в полицию и говорят, что тот человек не выжил. От этих мыслей по коже пробежали мурашки.

– Вадь, он живой?

– Откуда мне-то знать, давай попытаемся поднять его.

Я наклонился к парню и потрепал его по руке, отчего он поднял на меня испуганные глаза. Фу-х! Хорошо, что живой.

К моему огромному удивлению, мы с Келлером обнаружили, что под колёса нашей тачки попал тот самый Эдик, друг Ирки. Мне аж не по себе стало из-за этого. Если Лисицына узнает…

Эдуард доехал с нами до дома, и мы тут же положили его в кровать и постарались, чтобы он сам оклемался. Петрову было плохо, он просил стакан воды, чтобы прийти в себя. Ну вот как можно было попасть в такую ситуацию? И перед самым-то новым годом.

Тем временем до полуночи оставалось полтора часа. Эдик пришёл в себя и принялся собираться домой, ведь время не раннее.

– Ты точно сможешь дойти? Проводить не надо? – спросил я, чуя перед пацаном вину.

– Дойду, – буркнул Эдик. – Как-нибудь.

– Ты к кому сюда приезжаешь-то? – прорезался голос Лёньки.

– Он вроде к дяде Коле, да, Эдь? Ира же говорила, – вспомнил я рассказ Лисицыной.

– Да, к дедушке. Он уже наверно весь переволновался, пока я тут попадаю вот в такие вот ситуации.

– Извини ещё раз… – промямлил Келлер. – А ты вообще куда шёл-то?

– В магазин шёл, решили с дедком салат сварганить, колбасы и горошка не было.

– Ну забыть купить горошек на новый год, мне кажется, это уже всеобщая традиция, – заржал я. – Ладно, Эдик, чё мы тут тебя задерживаем, да задерживаем…

– Иду уже. Пока!

– Давай, мужик, извини ещё раз…

Пока сладкая парочка накрывала кухонный стол, я отошёл, под предлогом «в туалет», а сам стал звонить Ире. Она долго не брала трубку, но, когда взяла, голос её был каким-то подавленным. Неужели она уже знает про Эдика?

– Ир, ты уже знаешь, да? – испуганно спросил я.

– Что знаю? Про Петрова?

– Да…

– Знаю. Дядя Коля бабуле звонил, она аж вся заахала и заохала, как узнала.

– Жесть… ну мы правда случайно, Ирка… За рулём вообще Келлер был, я ему, конечно, доверять тачку не хотел. Хотя… Драндулет было не жалко, ему уже лет двадцать, не меньше.

– Нелепая вышла ситуация…

– Ну этот дядя Коля ничего ведь на нас… Заяву не напишет?

– Да не, не должен. Просто всё-таки аккуратнее ездить нужно. Хоть деревня, но люди-то тоже здесь живут.

– Да, понимаю…

– Как у вас там новогоднее настроение? – уже веселее произнесла она.

– Да в целом есть, но как-то не очень.

– Отмечаете втроём или ещё кто?

– Втроём с Келлером и Ловенецкой. Мы ж тут больше никого не знаем.

– А-а-а, ну да…

– Ир, а тебя бабушка к нам не отпустит?

– Вряд ли, конечно. Мишка потом тоже напросится, а её одну тоже не вариант оставлять. У нас же традиция – каждый новый год встречать вместе.

– Тут согласен. Ну а потом, Ир? После двенадцати…

– Посмотрим, Вадим, я обычно сразу спать ложилась… В общем, что бабушка скажет!

– Хорошо… Ну, если что, я готов прогуляться с тобой, как вчера…

– Надеюсь! – вздохнула она. – Ладно, Вадик, пойду я, бабушке ещё помогу, да и Мишка тут уже вокруг меня вертится, как хвост. Пойду.

– Давай! С наступающим, Лисичка! – улыбчиво произнёс я, жаль она не увидела эту улыбку.

– С наступающим… – смущённо произнесла она.

***

– Это самый лучший новый год в моей жизни! Я ещё никогда не чувствовала себя такой счастливой!

Встретиться после боя курантов у нас с Ирой всё-таки получилось! Её бабушка согласилась пойти внучке навстречу, хотя очень остерегалась меня, ведь это именно под нашу машину попал соседский мальчик Эдик. Мы встретились у «Маяка», я крепко обнял её, а она кричала, что очень рада видеть меня.

– Ты что бросил Лёньку и Ланку? – вдруг опомнилась она.

– Да они сами кого хочешь бросят. Пусть вдвоём будут, я им вечно всё порчу, – заржал я, обнимая её. – Куда пойдём? Как тогда? До «волшебного» знака «Никитино»?

– Пошли! Правда, боюсь, сегодня нам попадётся навстречу оче-е-е-ень много людей…

– А пофиг!

Выйдя на главную улицу, мы, взявшись за руки, направились навстречу падающему снегу. Прям точь-в-точь, как в тот вечер, тридцатого декабря. Наши следы оставались на только что выпавшем снегу и тут же заметались им же. Людей долго не встречали, любовались природой. Но, когда дошли до того самого знака с названием нашей деревни, нас вдруг сзади окликнули. Точнее меня:

– Э-э-эй! Вади-и-им!

Я обернулся и увидел двух парней. Кажется, одним из них был Эдик. А вторым…

11 глава

Ира

– Мишка?! – воскликнула я, увидев друга вместе с Эдиком Петровым. – А что ты здесь делаешь? То есть вы…

– Спокуха, Ирусь! – каким-то незнакомым голосом проговорил он. – Нам надо с Вадиком разобраться.

Я вопросительно посмотрела на них, а затем перевела взгляд на испуганного Винника. Надеюсь, Петров не пришёл разбираться с Вадиком из-за того, что те на него наехали.

– Ну что, убить меня захотел, да? Ирку ты всё равно не получишь! – орал на всю улицу Эдик. Где-то вдали показались фары машин, и я поняла, что это полиция. Только не это! Ну не мог же, надеюсь, Эдик вызвать полицию?!

– Что, прости? – спокойно спросил Вадик. – Я тебя убивать и не собирался. Под колёса лезть не надо.

Полицейская машина, к счастью, ехала не к нам. Она развернулась на ближайшем перекрёстке и направилась в противоположную сторону.

– Что, дружка позвал и сразу смелым стал? – продолжил Вадим.

– Ты тут давай на него не гони. Сам наехал, так ещё и права качаешь, – вмешался Журавлёв.

– Миша, ты что с дуба рухнул? Или вы там выпили где-то вдвоём? – рыдая, спросила я. Но Мишка первым напал на Вадима. Я стояла и рыдала, не зная, чем помочь дерущимся друзьям. Было дико страшно. Вскоре избивать Винника подключился Петров.

– Что вы делаете? Что?! Что вы творите? – кричала я, стараясь протиснуться к мальчикам. Но они только оттолкнули меня, отчего я чуть не полетела в ближайший сугроб.

– Не лезь, Лисицына, хуже будет! – выпалил Мишка. – Мы щас Вадечке твоему немного объясним, что такое хорошо, а что такое плохо, и отпустим.

Конечно же, вдвоём они повалили Винника на землю. Я закрыла глаза от страха и отвернулась. Когда Петров с Журавлёвым уходили, Эдик только крикнул Вадиму:

– Всё равно Ира будет моя!

А меня от этих слов аж затошнило. Что-то очень отталкивающее было в Эдике. И сейчас я поняла, что мстительность. Мстительность и склонность к этим дебильным дракам. Особенно, если на пару с Мишкой. Они вообще потом вдвоём такие обезбашенные становятся. А с самим Журавлёвым разговаривать вообще не хотелось. Так себя повести…

Я подбежала к Вадику, который в это время, скукожившись, лежал на земле и морщился от боли.

– Куда они тебя?

– Да неважно уже. Дебилы, – произнёс он. – Не, ну почему всегда из-за Келлера страдаю я?!

Я обняла пострадавшего друга, отчего он даже перестал говорить то, что хотел сказать…

– Я ещё в детстве поняла, какой Петров на самом деле, – начала я, поглаживая Вадима по голове. Лоб был разбит и размазан кровью. – Мишке тоже без приключений не живётся. Но чтоб так…

– Надо полным придурком быть, чтоб так.

– Сколько уже время? – я глянула на свои наручные часы, которые мокли от падающего снега. – Почти два…

– Загулялись… – вздохнул он. – Интересно, Келлер с Ловенецкой дома или свалили уже куда?

– Думаю свалили, – смеюсь я. – По крайней мере, они всегда находят приключения на пятую точку.

– Надо как-то подняться, – сказал Винник, вставая на локти. – Ой-ой-ой, кажется, получается!

– Давай-давай! – помогаю ему я. – Получа-а-а-ается….

И Вадик встаёт на ноги! Правда сначала немного покачивается, но я, держа его за руку, помогаю держать равновесие.

– Стоишь? – спрашиваю я, отпуская его руку.

– Стою! – радуется он. – Стою!

– Это хорошо… – улыбаюсь я, любуясь парнем. – Ты такой красивый, когда улыбаешься.

– А когда злюсь не очень? – ржёт Винник.

– А когда злишься, ты похож на тигра! Ха-ха! На тигрёнка!

– Слушай, Лисичка, а может ко мне? Ланка с Келлером всё равно должны были свалить.

– А если не свалили?

– Свалили, свалили. А если нет – значит, мы их выгоним, – продолжал в голос ржать он. Будто и не был той драки, закончившейся всего десять минут назад.

– Ладно, пошли… – неуверенно сказала я. – Я ещё никогда у тебя на даче не была.

– И не только на даче, Лисицына!

***

Дома у Вадима, действительно, никого не было. Всё-таки Келлер с Ланкой решили свалить. Как говорит Вадик. Он разогрел нам чай, чтобы мы поскорее согрелись и включил телевизор на кухне.

Я уже и забыла, что такое старинный телевизор, привыкла к плазме. Ведь даже у бабушки в деревне уже лет пять была установлена плазма. А у семьи Винника, видимо, руки не доходят поставить на дачу новый, нормальный телевизор. Хотя, впрочем, не ради телевизора я к нему пришла.

Осмотрев все комнаты в доме Вадима, вплоть до кладовки, я вернулась к нему на кухню. У него в руках были какие-то часы.

– Чё ты делаешь? – спросила я, подойдя ближе.

– Часы сломались. Вернее, их наверно Лёнька сломал. Уж не знаю, зачем было лезть к часам! – возмутился Винник, но быстро отошёл: – Чай наливаю?

– Давай я сама налью, чини свои часы.

Я подошла к стеклянному шкафу, в который были помещены чашки и красивые блюдца, наверное, специально для гостей.

– Отсюда брать кружки? – спросила я у него.

– Да, можешь оттуда. Мама специально для гостей их держит. Хотя я ещё ни разу не видел, чтоб к нам на дачу приезжали гости. Да и самим родителям уже наскучило сюда ездить.

– Давай тогда не будем в них пить? Они же совсем новые… – достала я одну их фарфоровых кружек.

– Ир, они там уже два года стоят, никому ненужные, доставай!

Я послушно достала из шкафа те самые чашки и принялась наливать горячую воду с чайника.

– Ни фига себе! – воскликнула я.

– Что такое?

– У вас столько чаёв разных! И зелёный, и чёрный… И мятный! … И клубничный!

– Да, Лисицына, и угадай чьих это рук дело?

– М-м-м… Ланки?

– Именно! Я ей сказал: «Купи в магазине пачку чая», так она вот и купила. Пачку!

– Ха-ха! Мы, девчонки, между прочим, любим необычные вкусы, – засмеялась я, наконец, опустив чайный пакетик в горячую воду. – Кстати, я нам клубнично-бананового намешала, ты такой любишь?

– Ой, Ир, честно говоря, я даже внимания на этот вкус не обращаю, – проговорил Винник. – А я, кстати, часы починил!

Он продемонстрировал мне стрелку циферблата, которая громко тикала, нарушая тишину.

– Умничка! – похвалила я. – А теперь давай чай пить. У меня, кстати, даже сон прошёл, а ведь время уже…

– Половина третьего, Лисицына! Можно я прочитаю тебе свои стихотворения?..

…

– Мне тебя подарило Лето.

Мне тебя обещала Осень.

Стали ярче сиять рассветы,

И растёт на макушке проседь.

Мне тебя нагадали Тени,

Чёрной картой накрыв колоду.

И в объятья любви затмений

Я бросаюсь, как будто в воду.

Мне тебя ниспослало Небо

На крылах, что чернее ночи.

Не хочу ни воды, ни хлеба,

Лишь хочу быть с тобою. Очень.

Мне тебя предписали Звёзды.

Судьбы стянуты тонкой нитью.

Может быть, мне ещё не поздно

Воссоздать двух сердец обитель?

Даже если никто не спросит,

Повторять буду вечно это:

Мне тебя обещала Осень.

Мне тебя подарило Лето… (Константин Банщиков)

– Где ты научился так красиво писать, Вадим?

– Говорят, всё нужно брать из вдохновения… Вот смотришь на человека и пишешь свои творения!

– Здорово… А главное – это очень красиво. Даже красивее музыки, хотя и её я очень люблю.

– Как ты нашла меня в инстаграме?

– В моих рекомендациях одни только стихи, вот ты и попался.

– На самом деле прикольно. А давно ты на меня подписалась?

– Ну не очень! – засмеялась я, вспомнив, как специально для этих стихотворений искала чистую тетрадку, чтоб потом переписывать их туда и читать, когда будет настроение… Но почему-то боялась признаваться в этом Вадиму.

– Серьёзно? – удивлённо улыбнулся он. – А я думал уже давно… Читала «Это ты потушил звёзды»?

– М-м-м… Вроде бы да. Оно твоё самое любимое?

– Можно сказать и так. Оно научило меня относиться к людям также, как и они относятся к тебе.

– Зачитаешь? Может я вспомню.

– Застилают глаза слёзы

Замерзают без губ губы,

Как обидеть тебе просто,

Как простить мне тебя трудно.

Растворилось во мгле утро, —

Это ты потушил звёзды,

Зажигать мне их так трудно,

Не гаси же их так просто.

Сказку ты превратил в будни,

Поняв это, увы, поздно

– Как живёшь ты без них?

– Трудно.

– Научить зажигать звёзды? (Алиса)

– Ты очень красиво пишешь! – зарыдала я и чмокнула его в щёчку. – Ты пишешь так, что у меня от твоих стихов мурашки по коже бегают…

12 глава

Вадим

После наших откровений за чашкой чая, Ира вскоре уснула. Прямо на кресле-качалке в кухне. Я прикрыл её пледом, а сам ещё долго не мог заснуть. И всё-таки, как люди так быстро влюбляются? Ещё неделю назад, до приезда сюда, на дачу, я страдал по Алисе. Для меня это расставание давалось непросто. Я посвящал ей стихи и выкладывал в профиль, я иногда даже ночью не спал, думая только о ней. Но чувства… Они растворились. Растворились, будто бы никогда их раньше не было. Возможно, оставалась просто привязанность, а я думал, что любовь. Но любовь я нашёл в другом человеке…

Я проснулся от звука кипения чайника. Вставать с тёплой кроватки было лень, поэтому я просто недовольно ворочался и старался заткнуть уши. Позже услышал тихий голос Лисицыной. Она, кажется, с кем-то разговаривала по телефону. Я взглянул на часы и понял, что уже половина одиннадцатого. В окно пробивалось радостное утреннее солнышко.

Потому как в квартире было тихо, значит мы с Ирой по-прежнему были одни. Лёнька с Ланкой так и шлялись где-то ещё с ночи. Даже ночевать не пришли. Странно. Я осторожно приподнялся с кровати. Когда вылез из-под одеяла, понял, что дома дико холодно. А ведь вчера вечером мы не затопили печку. Вот дырявая моя голова, с этими праздниками про дом совсем забыл.

– Да, я тебя поняла. Вадим правда хороший… – я прислушался к голосу Иры. – Нет. Он нормальный, мама! … Сейчас он проснётся, я пойду к бабушке. Всё. Давай, пока!

Ещё минуту я украдкой на неё любовался. После телефонного разговора она выглядела не очень довольной. Кажется, мама Иры волнуется, что её дочь сидит у какого-то незнакомца Вадима, который может её похитить и увезти в лес!

– Доброе! – выскочил я из комнаты, сильно напугав девушку.

– Вади-и-им! Ты чё так пугаешь! – принялась возмущаться она, а я стоял и ржал, как ненормальный.

– Я пришёл, чтобы тебя похитить и взять в плен! – засмеялся я ещё сильнее.

– Ты подслушивал мой разговор с мамой?

– Ну почему сразу подслушивал? Слышал краем уха. Ты так громко разговаривала!

– Да иди ты, – отвернулась она к окну.

– С Новым годом, Лисицына! Как тебе спалось на новом месте?

– Также, как и всегда, – буркнула она, так и не повернувшись к моей персоне.

– Ничё себе! – удивился я, глянув на плиту. – Ты что нам уже и яичницу пожарила?

– Как видишь…

– Не ребёнок, а золото! – гордо произнёс я, подойдя сзади и обняв её.

– Ну всё, всё, – отмахнулась она. – Прощаю!

Позавтракав и болтая о чём попало, мы с Ирой вспомнили про Келлера и Ловенецкую. Точнее вспомнила Ира, а я как-то уже и думать про них забыл.

– А Лана и Лёня? Они вообще приходили?

– Боюсь, что нет, – улыбнулся я.

– Вот всё тебе смешно. А где они могут быть?

– Понятия не имею, Лисичка. После тех отморозков я думаю они могут быть где угодно!

– А если они снова на них нарвались? – сделала испуганные глаза Ира. – Вдруг что-то случилось, Вадик?

– Ты предлагаешь сейчас опять с самого утра сорваться и бежать их искать? – возмутился я. Всё-таки очень бесило безответственное поведение друга. – Много чести!

– Я не знаю… Но ты можешь им хотя бы позвонить?

– Никому звонить не буду! Не хотят возвращаться – не надо. Я не собираюсь напрашиваться. Просто раздражает то, что Келлер сам напросился со мной на эту дачу и в итоге просто кинул меня же.

Я был крайне раздражённым и злым, даже вот сорвался на Иру. Но уже ничего не мог с этим поделать. Злобы на Келлера не хватало.

– Ладно. Пусть гуляют, ты в чём-то прав, – признала она, а я счастливо заулыбался. – Что, хвастун, улыбки мне тут строишь?

– Я всегда прав! – усмехнулся я.

– Ой, всё, начинается… – заржала Лисицына и встала из-за стола.

– Ты куда это?

– Домой. Бабушка уже, наверное, меня потеряла.

– Так она тебе даже не звонила! – нашёлся я.

– Плохо она в телефонах разбирается, не всегда звонить получается. А время, между прочим, уже двенадцать почти, я пойду, проводишь?

– Конечно, Лисичка! Щас только оденусь и печку растопить надо, а то холод нас с тобой погубит!

Я по-быстрому растопил печку (дрова Лёнька уже вчера занёс; да! Хоть что-то этот оболтус сделал) и накинул на себя демисезонный плащ, который «жил» у меня на даче постоянно. Я носил его только когда приезжал сюда.

– Кстати, Мишке своему передай, чтоб больше такого не повторялось. А то, что это за наглёж такой? – сказал я Ире, когда мы уже вышли из моего дома, вспомнив вчерашнюю ситуацию с Журавлёвым и его дружком.

– Я и сама собиралась. Разговор с ним серьёзный устроить, а то реально поступил он, мягко говоря, ужасно.

– Не то слово, блин! – буркнул я, пнув камень, который попался нам по пути.

– Нового года, честно говоря, даже не ощущается… – перевела тему Лисицына, осматривая улицу. Сегодня снова был мороз, светило яркое солнце и отдавалось отблесками на снегу. – Будто бы обычный день.

– Это, наверно, потому что деревня. В городе так движ стоит, салют вчера запускали.

Что-что, но если выбирать между жизнью в городе или в деревне я бы, не задумываясь выбрал город. Мне по душе движение и шум, чтоб вокруг не было гнетущей тишины.

– Может быть. Я, кстати, даже бабуле подарок никакой не приготовила. Интересно, тут в «Маяке» можно ей что-нибудь присмотреть?

– А что она у тебя любит?

– Я думала, может вязаный шарфик новый… Или носочки? Ей должно поднять это настроение.

– Знаешь, что! Давай-ка зайдём сейчас в супермаркет и посмотрим вместе?

– А давай. Ты мне поможешь с выбором! – тут же обрадовалась Лисицына.

– Помогу, помогу, пошли, – поторопил её я, хотя сам и вовсе никуда не торопился…

***

Подарок Ириной бабушке мы выбрали быстро. Стоило только мне, Вадиму Виннику, зайти в этот магазин, как я тут же бросил взгляд на милый халатик. Как раз бабульки такое любят. Они ж всё равно целыми днями дома просиживают.

Я проводил Лисицыну до дома, но сам заходить не стал. Всё-таки чувствую какой-то негатив и злость на Мишу. Да и бабулька их наверно уже по-всякому меня обозвала, ведь внук ей рассказал всё совсем по-другому. Так, как выгодно ему. Ну а что – нашли на кого вину переложить.

Домой возвращался в хорошем настроении. Было уже полпервого, а я никуда не спешил. Всё равно – делать здесь нечего, буду опять просиживать соцсети и глазеть в маленький квадратный телевизор, который остался ещё с детства моего папы.

Подходя к дому, увидел силуэт высокой девушки. На ней была надета розовая шубка (прямо как на кукле Барби) и белые сапожки. Она пыталась до кого-то дозвонится, но, кажется, у неё не получалось. И всё-таки чем-то мне эта девица напоминала Алиску…

Сделал вид, что не замечаю её, хотя сам заметно на неё косился. Уже собрался заходить в калитку, как она меня окликнула. Калитка с неприятным скрипом закрылась.

– Молодой человек!

Я обернулся.

– Вы не знаете, где здесь улица Маяковского?

Я посмотрел в яркие зелёные глаза и убедился, что это вовсе не Алиска. У Алиски глаза лазурные! Такие голубые, что, мне кажется, их хоть какой краской покрась – они всё равно такими и останутся. Да и вообще, чего это я снова вспомнил о бывшей девушке?!

– Э-э-э… – неуверенно протянул я, любуясь необычными чертами лица этой незнакомки. – Во-от там! Соседняя.

Прямо возле нашей была улица Маяковского по соседству (ну и Киевская, конечно!). И я ещё с детства знал её, потому что там жил один мой друг, с которым мы играли во всякие догонялки и подобное. Перестали общаться, наверное, ещё будучи оба в начальных классах. Да и не виделись уже больше, выросли, приезжать в эту деревню перестали.

– А вы к кому? – нагло спросил я, не дав девушке даже сказать: «спасибо, молодой человек!».

– Где-то здесь была наша дача, но мы её забросили ещё лет пять назад. Вот, меня родители попросили съездить посмотреть, как тут всё. Сами работают, некогда. Дали адрес, сказали: «разберёшься», но я что-то никак разобраться не могу. Спасибо вам, кстати!

– Я Вадим! – улыбнулся я.

– Наташа, – улыбнулась она в ответ сияющей улыбкой. Хорошо хоть не Анатольева!

– Могу проводить, чтоб уж точно не заблудилась!

– Ой, спасибо, я была бы благодарна…

С такой же сияющей улыбкой я «повёл» свою новую знакомую на названный ею адрес. И всё-таки девчонка показалась мне очень симпатичной и милой. Ещё и эта её розовая шубка!

– Маяковского четырнадцать, верно? – переспросил я её. Не потому, что у меня была плохая память на цифры, а потому что мне очень захотелось с ней как можно больше поговорить.

– Да, – улыбнулась она. – Дом уже заброшенный. Я помню с ним где-то рядом киоск был, где конфеты продавали.

– А-а-а! – вдруг дошло до меня. – Я понял.

Я ускорил шаг. Наташа как-то не очень уверенно последовала за мной. Мы подошли к небольшому заброшенному киоску, который закрыли уже года два назад, потому что спрос был на конфеты почему-то небольшой, а возить с города достаточно далеко.

– Где-то здесь твой дом?

– Да, я помню этот киоск. Он что больше не работает?

– Нет. Закрылся. Говорят, что мало покупали, хотя мы с другом постоянно сюда бегали, один раз даже воровали, когда продавщица отлучится куда-то, – засмеялся я.

– Ого! Я, кстати, продавщицу помню. Такая бабулька в круглых очках. А больше её почему-то никто не заменял. Сколько помню – всегда она была.