Земля зомби. Вояж по области

С той стороны железной дороги лес занимал обширную площадь и был довольно густой. Сейчас на моей стороне была жиденькая лесополоса, которая разделяла железнодорожные пути и автомобильную дорогу. За дорогой шли бесконечные поля, разделённые на огромные квадраты деревьями. Передо мной встала дилемма, где мне идти: по жидкой лесополосе, которая даёт хоть и минимальное, но всё же укрытие, или уйти сначала глубоко в поле, и там уже двигаться назад, к своей цели.

Моё внимание привлекает что-то яркое, мелькнувшее впереди. Направляю туда бинокль и вижу зомби в ярко-оранжевой жилетке железнодорожника, её яркий цвет и привлек моё внимание. Только мертвый железнодорожник оказался не один, с ним была большая компания товарищей по несчастью, просто их одежда была не такая броская, поэтому издалека они были не так заметны, как приятель в ярком жилете. Если одного, максимум двух, я бы смог убить по-тихому и без риска, то такую толпу не получится. Значит, остаётся вариант углубляться в поля и по ним возвращаться назад.

Ещё раз осмотрев окрестности в бинокль, и, кроме зомби, никого не обнаружив, покидаю лесополосу, идя пятой точкой вперед, согнувшись и разравнивая перчатками свои следы на снегу. Углубившись в поле метров на пятьдесят, с облегчением разгибаюсь, развернувшись, перехожу на бег.

Добежав до конца поля и войдя в полосу деревьев и кустов, отделяющих это поле от соседних, останавливаюсь перевести дыхание. Присаживаюсь, облокотившись спиной о дерево, и сижу так, пока не восстановится дыхание. После достаю из рюкзака флягу с водой и, сделав пару глотков, продолжаю движение. Медленно иду, внимательно прислушиваясь к звукам и периодически делая остановки, осматривая местность в бинокль. Пройдя вперед и поравнявшись с тем местом, где мною были замечены зомби, останавливаюсь и пытаюсь рассмотреть в бинокль с этого ракурса, что там происходит.

Теперь нас не разделят множество деревьев – между нами только поле и дорога, поэтому сейчас я вижу полную картину, а не только мелькающих между деревьев многочисленных зомби. В лесу стоит большой автобус. Скорее всего, когда всё началось, он по какой-то причине слетел с дороги и на большой скорости протаранил деревья. Рядом с ним замерли два автомобиля «скорой помощи» и одна газель, принадлежащая, судя по её расцветке, МЧСникам. Картина была уже привычной, и восстановить происходящие тут события не составило большого труда.

Автобус с людьми ехал, как всегда, по привычному маршруту. Внутри были укушенные пассажиры, которые начали обращаться в зомби, и, напав на водителя, спровоцировали аварию. А может, и сам водитель где-то в городе успел получить укус, но, не зная ситуации, просто облив рану перекисью и замотав бинтом, продолжил работу, пока не превратился в монстра. Ну, а дальше, как всегда, на крупную автокатастрофу с пассажирским автобусом приехали медики и спасатели, которые тоже пребывали в полном неведении о том, что происходит на самом деле, и почти все погибли в первые часы на работе, разрываемые вызовами, а потом красноглазыми жуткими монстрами. Вот теперь и ходят там большой толпой, ставшие зомбаками, пассажиры автобуса, медики, спасатели и прочие случайные зеваки, как зомби в жилетке железнодорожника, который пришел помочь людям или просто поглазеть на аварию.

Дополняло эту страшную картину, состоящую из разбитого автобуса и брошенных рядом с ним автомобилей спецслужб, с толпой зомби, бесцельно бродящих вокруг них, слабо колышущееся на ветру тело повесившегося человека в петле из ремня, привязанного к толстой ветке дерева. Судя по всему, один «счастливчик» сумел в начавшемся безумии избежать укусов и залезть на пожарную машину. Неизвестно, сколько ему пришлось на ней сидеть, надеясь на помощь, в окружении тварей, обступивших его плотным кольцо. Видимо, долго сидел, раз психика не выдержала, и он решил, что повеситься на собственном ремне будет единственным выходом.

Хоть я уже и привык к подобным картинам, всё равно, настроение каждый раз ухудшалось, стоило увидеть подобное. Не сказать, что оно у меня, до этого было радостное, с учётом обстоятельств, загнавших меня в это поле, но после увиденного, на душе появилась грусть и тоска. Всю жизнь думал, что не люблю людей, даже работу всегда искал, чтобы было минимум контактов с людьми, отдавая своё предпочтение технике, а теперь, когда большинство людей погибло, превратившись в монстров, их стало жалко, и пришло осознание что, кто бы чего не думал, человек – существо социальное и ему тяжело жить без окружения других людей. И дело не в материальном или физическом аспекте, тяжесть заключается в образовавшимся вакууме общения и появившемся чувстве пустоты. Раньше, сам того не замечая, всё равно общался с большим количеством людей. Пускай, в большинстве случаев, через сообщения в соцсетях, но это не отменяет того факта, что общение было, а теперь стала ощущаться его острая нехватка.

Что-то тоска накатила в этот раз внезапно и сильно. Так можно и закончить на минорной ноте, как тот бедолага, висящий сейчас на ветке, на собственном ремне. К черту все эти сопли, самоубийство – выбор слабаков. И вообще, мысли пошли куда-то не туда, уже о самоубийстве подумал. Надо не фигню всякую думать, а идти к цели, причем делать это аккуратно и внимательно. Если витать в облаках, то до самоубийства дело не дойдет – быстрее «добрые люди» помогут.

Прогнав все ненужные и даже опасные мысли из головы, я продолжил свой путь. Пару раз мне слышались звуки в лесу, который находился от меня через железную дорогу и по которому мы с Артёмом убегали. Тогда я мгновенно падал в снег и нагребал руками перед собой небольшой сугроб. Скрываясь за ним, подолгу лежал и напряженно вслушивался, пытаясь понять, действительно что-то услышал или это моя паранойя шалит. К однозначному ответу на этот вопрос прийти не смог. С одной стороны, лес был далеко от меня, его отделяло целое поле, дорога и железнодорожные пути. С другой стороны, когда стоит такая мертвая тишина, звуки разносятся далеко. Поэтому, как говорил один мой знакомый, «Лучше перебздеть, чем недобздеть». Эта вульгарная фраза сейчас как нельзя лучше подходит к данной ситуации.

Зато звук едущей машины я услышал издалека и сразу лег, и окопался, чтобы меня не заметили. Когда звук автомобиля миновал меня, я немного приподнял голову и увидел одну из машин наших преследователей. Этот красный пикап на больших колесах, со множеством фар на блестящем кенгурятнике, я хорошо запомнил. Вжавшись обратно в снег, я мысленно похвалил себя за то, что, переходя дорогу и идя по полю, затёр свои следы перчаткой. При движении на машине, они их точно не заметят, а так бы уже через десять минут за мной по моим же следам началась погоня.

Подождав, когда шум мотора затихнет вдалеке, я встал, отряхнулся и продолжил движение. Периодически останавливаясь, осматривая окрестности в бинокль и прислушиваясь, я шел к месту стоянки второго броневика. Дорога назад заняла в два раза больше времени из-за того, что идти приходилось осторожно, выискивая возможную угрозу, затаившуюся впереди, и обходить по полям, делая большой крюк, то место, откуда мы с Артёмом спасались бегством. Когда я наконец добрался до места, где нас ожидали товарищи, то еле волочил ноги от усталости. Поход и забеги по глубокому снегу, сопряженные с нервным напряжением, отнимали много сил.

Глава 2. Мёртвый вокзал

Стоило мне подойти к товарищам, как Кузьмич взволновано напал с расспросами:

– Чё там у вас случилось и где картавый?! Мы слышали стрельбу, но, исполняя ваши указания, сидели тут, не рыпаясь. У меня от волнения даже бухло не лезет! Скажи, что с картавым всё нормально.

– С Артёмом всё нормально. Он не пальцем делан, и сейчас водит этих чертей кругами по лесу. А теперь, дай мне что-нибудь горячительного хлебнуть, раз тебе не лезет, то мне в жилу пойдёт. Нужно немного согреться и расслабиться, а то нервы натянуты, как струны у гитары.

– Каких еще чертей? Рассказывай давай, а то мы не знаем, что и думать после того, как вы уехали и началась пальба.

– Наши подозрения были не напрасны, эта красавица была приманкой для доверчивых путников, оказавшихся на этой дороге. А дальше к делу подключались её дружки, которые вместе с этой тварью обожают охоту, только вместо дичи предпочитают людей. Вот они и открыли стрельбу по нам с Артёмом, когда мы увидели приближающиеся машины и побежали в лесопосадку. Нам повезло, вовремя встали на лыжи и дали дёру. Если бы прощелкали хлебалом ещё немного, то вряд ли мы бы увиделись, по крайне мере, в людском обличии точно.

– Вот мрази, да я их голыми руками порву! С картавым точно всё нормально?

– Кузьмич, сколько тебе надо раз сказать, чтобы ты понял? Да, с ним всё нормально, он на ходу придумал хороший план, благодаря которому я сейчас тут, а преследователи будут бегать за ним по лесу, думая, что гоняют нас двоих.

– Прям камень с души упал. Тогда чего мы ждём? Поехали быстрее спасать картавого и мочить этих упырей!

Было видно, что все действительно сильно переживали, сидя тут и пребывая в полном неведении о происходящем. А Кузьмич, так вообще, был на взводе, бегал туда-сюда и размахивал руками, находясь на грани нервного срыва. Говорю ему:

– Не мельтеши перед глазами и дай, наконец, что-нибудь хлебнуть. Спасать, безусловно, поедем, но не прямо сейчас, сломя голову, а не спеша и следуя чёткому плану, который, кстати, разработал твой друг и просил соблюдать. Особенно он заострил внимание на том, чтобы соблюдал его ты!

Польщённый тем, что даже в такой ситуации его лучший друг выделил его из всех, Кузьмич, наконец, расслабился, и на его лице появилась улыбка. Извлекая флягу из-за пазухи, он проговорил:

– Дайка я угадаю, картавый про меня сказал что-то нехорошее и матом?

– Не угадал, он просто попросил именно тебе повторить раза три, а лучше пять, чтобы чётко следовал плану. Сказал, что другие и с первого раза это поймут, а ты – точно нет.

Кузьмич широко заулыбался, позабыв о том, что всего минуту назад рассказывал, что ему от волнения даже выпивать не хочется, присосался к фляжке, которую достал, вроде как, для меня. Сделав три мощных глотка, вытер рот рукавом и, блаженно крякнув, произнёс тост:

– За тебя, картавый, чтобы у тебя всё получилось, а мы будем следовать твоему плану.

– В его плане не было пункта о том, что ты нагло пьёшь алкоголь, который вроде бы предназначался для меня. – говорю Кузьмичу, который сразу стал веселым и жизнерадостным, как только понял, что его друг в порядке, и отнимаю у него флягу. Делаю пару больших глотков, и у меня перехватывает дыхание, глаза начинают лезть на лоб.

Не знаю, чем он руководствуется, каждый раз наполняя фляжки разными напитками. В этот раз его душа, видать, тосковала по самогону, причем очень ядрёному. После двух глотков я еле смог вздохнуть, а внутренности жгло как огнём. Уверен, это презент от бабули, выгнанный для личного пользования, с любовью. Кузьмич, внимательно наблюдая за мной, начинает смеяться, вынув из кармана мятный леденец, протягивает его мне, говоря:

– Выдыхай, бобёр! И, на вот, конфетку закуси.

Выдохнув пару раз, беру протянутую карамельку, развернув фантик, закидываю её в рот. Никогда не любил мятные леденцы, но после обжигающе крепкого самогона конфетка показалась очень вкусной. Дождавшись, когда жжение от ядрёного самогона прекратится, выплёвываю конфетку и с наслаждением закуриваю сигарету. Наблюдая, как выдыхаемый дым сносит в сторону ветер, сообщаю:

– Слушайте план действий, орлы. Артём выйдет к месту, где мы должны сидеть в засаде, только к утру. Времени еще много, поэтому предлагаю пока сделать разведку магазина, где у них временная база. Может, найдём что интересного.

Возражений не последовало и все начали собираться в дорогу. Машина была и так хорошо спрятана, поэтому перегонять её не было смысла. От места стоянки до магазина у железнодорожного переезда было около пяти километров, расстояние небольшое и преодолеть должны его быстро.

Через пять минут сборы были закончены, и все столпились вокруг меня, ожидая указаний. Внимательно проверяю каждого, чтобы не забыли рюкзаки, бронежилеты и оружие. Думаю, что пора уже Алёшеньку обучать владению огнестрельным оружием, а то с кувалдой в руках он слишком дико выглядит. В памяти всплыла старая компьютерная игра моей юности. Был там один персонаж с кувалдой, дикарь по имени Сулик, только всего его называли Сусликом. В той игре цивилизации, кстати, тоже настал конец. Только времени прошло гораздо больше и люди успели одичать. Прогнав ненужные воспоминания, говорю:

– Всё, молодцы, идем аккуратно, стараясь использовать любое деревце как укрытие, примерно за полкилометра до магазина делаем остановку. Внимательно осматриваем всё в бинокль, нужно понять, есть кто внутри или все свалили на охоту. Рациями не пользоваться, режим полного радиомолчания.

Подождав, пока все утвердительно кивнули, обозначив тем самым, что хорошо меня поняли, продолжил говорить:

– Теперь по ролям. Я иду первый, замыкающий – Кузьмич. Поскольку наш штатный снайпер, с дефектами речи, наслаждается природой, гуляя по лесу, назначаю на время его отсутствия нового. Витя, бери СВД, считай, всю жизнь в очках ходишь, поэтому к твоим двум прицелам добавляется еще один. Берсерк и Кирилл, в любой непонятной ситуации сразу падаете на землю, не дожидаясь команды от меня. А когда упали, то Кирилл действует как все. Если все стреляют, то он тоже стреляет, если все прячутся, вжимаясь в укрытия, то Кирилл тоже вжимается в укрытие. А Берсерк всегда, в любой непонятной ситуации, падает и вжимается в укрытие. Это понятно?

Все в очередной раз подтвердили, что хорошо поняли мои слова, Кузьмич сделал это особенно красочно, вплетя длинную метёную тираду. Её смысл был в том, что уже давно были бы на месте, а мы всё разговоры говорим. Я с ним был почти согласен, но стоило учитывать, что в отряде были совсем необстрелянные молодые люди, и, если за них всё не продумать, то может случиться трагедия.

Закончив с инструктажем, начинаем движение, идя друг за другом, держа интервал в метр. Стараясь, чтобы нас не обнаружили, иду через лесополосу вдоль железнодорожных путей. Она, конечно, жидковата, менее десяти метров, но всё лучше, чем идти по дороге. Там нас было бы видно издалека, а я что-то не хочу быть отличной ростовой мишенью для любого желающего. Как показывает практика, желающих пострелять по людям в последнее время развелось немало. Как там говорится в одной известной и классной игре: «Астрологи объявили неделю чумы». А сейчас у меня складывается стойкое ощущение, что те самые астрологи объявили сразу лет на десять беспричинную стрельбу друг по другу.

Так, гоняя на ходу всякие разные мысли, я шёл по лесополосе, пока взгляд не зацепился за что-то, чего в лесу быть недолжно. Резко остановился и, подняв руку вверх, приседаю на одно колено, все, кто шёл сзади, повторяют моё движение, опускаясь на одно колено, послышались щелчки предохранителей на автоматах.

Впереди, среди деревьев, валялся чемодан на колёсиках, такие обычно люди берут с собой в дальние поездки по стране или за границу. Где-нибудь в аэропорту он был бы вполне уместен, там каждый пассажир за собой катил такой, но в лесу он вызывал настороженность и много вопросов. А так, это был вполне обычный чемодан, средних размеров, синего цвета в чёрную клеточку. Сейчас он лежал на боку, маленькими черными колесиками ко мне. Присмотревшись внимательно, я обнаружил, что чуть дальше из-за дерева торчали ноги. Понять, кто там валялся: человек или зомби – по ногам было невозможно. Но то, что обладатель ног был мёртв, это точно, слишком неестественно они лежали. Осторожно отхожу назад и тихим голосом говорю:

– Не знаю, что там дальше, впереди, но стрелять нельзя, только в самом крайнем случае, если столкнемся с живыми вооружёнными людьми. С зомби придётся разбираться по-тихому, либо убегать, если их окажется слишком много. Будьте аккуратны и слушайте меня, я, по ситуации, дам команду.

Проведя краткий инструктаж и призвав всех к повышенной внимательности, начинаем продвигаться дальше вперёд. Пройдя мимо чемодана и держа наготове нож, я, первым делом, осторожно выглянул из-за дерева. Обладателем ног оказался молодой парень, уже давно мертвый, но не обращённый в зомби. Осмотрев округу и не найдя поблизости больше ничего подозрительного, подхожу к нему и, присев рядом, внимательно осматриваю труп. Его левый бок был весь в запёкшейся крови, сквозь разорванную одежду на теле виднелась глубокая рана. Я не судмедэксперт, поэтому понять, чем такую могли нанести, не смог. Ясно одно – причиной смерти стала потеря крови, а значит это не укус и не огнестрельное ранение. А самое главное – тело лежит давно, может быть, даже с первых дней. Это значит, что можно немного расслабиться и продолжать движение дальше.

Возвращаюсь к чемодану и аккуратно поднимаю его. Чемодан нетронутый, выходит, убили его, не пытаясь ограбить. Вскрывать не стал, копаться в носках и трусах мертвеца не было ни малейшего желания. Всякие патроны, гранаты и прочие нужные вещи там точно не будут лежать, человек его собирал еще в мирное время, скорее всего, для поездки на поезде. Поэтому, оставив чемодан сиротливо и нелепо стоять среди леса, недалеко от трупа своего бывшего хозяина, иду дальше.

Пройдя еще сто метров вперед, обнаруживаю очередную страшную находку. На этот раз умерший был без чемодана. Тело немного полноватого мужчины, лет около пятидесяти, было целое, чего не скажешь о его ногах. Обе ноги ниже колена, имели страшные открытые переломы с торчащими из лохмотьев посеревшего мяса, пожелтевшими костями. Следов не было видно, прошло немало времени с момента смерти, но судя по ободранным ногтям на пальцах рук, с застрявшей под ними землей, прежде чем умереть, он сумел доползти сюда сам. Что же там такое произошло впереди? Стали одолевать плохие предчувствия, но выбора нет и надо продолжать двигаться вперед.

По мере продвижения, страшных находок становилось всё больше, мертвые люди с различными ранами и повреждениями на телах стали попадаться всё чаще. В какой-то момент впереди показалось здание вокзала, с перронами по обе стороны железной дороги. Картина, представшая пред нами, превзошла многое виданное нами до этого. Кирилла сразу скрутило, и он мощным фонтаном выплёскивал содержимое желудка на землю. Витя снял запотевшие от волнения очки, начал протирать их молча. Берсерк стоял в ужасе и растерянно хлопал глазами. А мы на пару с Кузьмичом грязно выругались, как могут ругаться только люди, выросшие на самых окраинах города, в момент глубокого потрясения. Кузьмич полез за пазуху и достал оттуда флягу. Смотря, как он жадно глотает содержимое, я попросил:

– И мне дай, надеюсь, у тебя там тот же ядрёный самогон, он сейчас будет очень кстати.

– Держи, я не знаю, что там за мясорубка была, но без приёма по сто грамм, для снятия стресса, никому не советую туда идти. – произнёс он, протягивая мне флягу.

Я сделал пару глотков, даже не почувствовав вкуса, и передал фляжку дальше, велев всем отпить, даже Берсерку. Проследив внимательно, чтобы никто ни сфилонил, объявил перекур на пару минут. Достав сигарету, стал жадно глотать дым большими затяжками, пытаясь унять нервы. Все, кто курил, выкурили свои сигареты, так же, как и я, очень быстро, примерно за пять глубоких затяжек. Делаю несколько глубоких вздохов, стараясь унять волнение, и говорю:

– Сейчас все по очереди мочат свои шарфы самогоном и повязывают на лицо. По-хорошему, для такого лучше одеколон или духи, но, когда собирали вещи, никто об этом не подумал.

Проследив, чтобы у всех шарфы были смочены самогоном и закрывали носы и рты, проделываю то же самое со своим и говорю:

– Доставайте ножи, тварей вроде немного, нам придётся туда пойти по двум причинам. Другая дорога слишком опасна, и я никогда себе не прощу, если не пойму, что тут произошло, буду всю оставшуюся жизнь гадать.

Произнеся последние слова, встаю и сжимая в руках нож, выхожу из леса к зданию железнодорожного вокзала. Огромное пространство перед ним буквально усеяно трупами людей и зомби. Причем большинство, как в бредовом рассказе пьяного Кузьмича, разрезано по частям, размазано, раздавлено. Стоит ужасный смрад разлагающихся тел, тошнотворный сладковатый запах трупного яда быстро вытесняет аромат самогона. Кажется, что сам воздух превратился в прозрачный зловонный кисель, и ты в нем плывёшь. Среди валявшихся повсюду тел и их фрагментов, бродили зомби, их явно не смущала ужасная вонь и не менее ужасающее зрелище.

Твари заметили нас и, порыкивая, впившись злобными взглядами своих кровавых глаз, устремились в нашу сторону. У нас, наверное, сейчас взгляды были не лучше, чем у них, а желания уничтожать и разрывать, наверное, даже побольше. Ими двигали инстинкты, а нами —разгоревшаяся внутри ярость, порождаемая озлобленным от увиденного разумом. Мы не стали дожидаться, когда они подойдут, и сами устремились им навстречу, яростно убивая всех на своём пути. Особенно продуктивно с этим справлялся Берсерк. Если бы мы вели счет убитым, он бы одержал безусловную победу, убив, один, мертвецов, больше, чем мы все вместе. Кувалда в его лапах казалась игрушечной, но её удары были поистине чудовищной силы. Головы мертвецов с жутким треском лопались и ломались. Давно позабытое мною выражение «Вобью бошку в туловище» заиграло новыми красками. Если он обрушивал свою кувалду зомби на голову сверху, то она, конечно, не вбивалась в туловище, от головы просто ничего не оставалось, тело падало на землю уже без головы.

На помощь своим собратьям стягивались мертвецы с окрестности и выходили из здания вокзала, но их было слишком мало, чтобы заставить нас отступить. Хотя, я не уверен, что сейчас Берсерк, впав в безумие, убивающий своей кувалдой мертвецов, меня бы услышал и послушал, прикажи я отступать. Его глаза были мутными, а с уголка рта стекала слюна, хорошо, что он отличает нас от зомбаков.

Не знаю, сколько времени ушло на уничтожение тварей, и вряд ли кто-то сможет ответить, спроси я сейчас это у любого из стоявших рядом. Пока шло яростное истребление мертвецов, время застыло. Сейчас, когда все зомби были убиты, все стояли, тяжело дыша, как загнанные лошади, только что пену с морды не роняли.

Отдышавшись, молча идём к зданию вокзала, перешагивая через труппы людей вперемешку с зомби. Повсюду валяющиеся оторванные и отрезанные конечности, головы. Приходится почти всё время смотреть под ноги, ища место, куда поставить ногу. Вот лежит зомби без головы, явно работа Берсерка и его кувалды, рядом лежит нога, ровно отрезанная по бедро, в синих джинсах и высоких ботинках песочного цвета. Дальше раскрытый чемодан с выпавшими из него личными вещами. Труп женщины в возрасте, с замершей навечно гримасой страха на лице. Мужская рука, оторванная по локоть, на запястье замерли навсегда дешёвые часы, с разбитым стеклом циферблата. Две молодые девушки, лет по шестнадцать-семнадцать на вид, в модных белых курточках, джинсах со стразами и белых кроссовках, явно были подругами при жизни. Миниатюрная женская ладонь, оторванная в районе кисти, с маникюром и тонким колечком на пальце. Мужик, весь жутко переломанный, с вмятым вовнутрь черепа лицом, как будто Берсерк, надев кастет, со всей силы ударил его в нос.

По обе стороны от железнодорожных путей и на них самих валялись трупы, много трупов, без конечностей, целые, переломанные. Вперемешку с оторванными руками, ногами, головами, разорванные пополам люди, с длинными змеями кишок на земле. Тут же в беспорядке повсюду валялись чемоданы, рюкзаки, целые и закрытые, раскрытые и разломанные. Среди трупов и конечностей людей было так же немало трупов зомби, у большинства из них тоже не хватало конечностей на теле. Весь этот ужас дополнял невыносливый смрад разлагающихся тел.

Приходилось идти, перешагивая всё это, борясь с желудком, который так и норовил вывернуться наизнанку. В здание вокзала двери, выходящие к посадочным платформам, были распахнуты настежь, одна створка сорвана с нижней петли и висела на одной верхней. Вторые двери, ведущие из зала ожидания на улицу, тоже были распахнуты и разломаны. Весь пол был усеян разнообразными личными вещами пассажиров. Из угла послышалось рычание, издаваемое зомби. Я удивленно подумал о том, что странно, что он не вышел вместе со всеми, но когда увидел его, всё стало на свои места.

В углу стояла дорогая инвалидная коляска на электрической тяге, в ней сидел пристегнутый зомби, рыча, тянул руки в нашу сторону. Понятно, почему он не вышел со всеми остальными, когда мы появились. Подходим ближе и рассматриваем его. Скорее всего, раньше он был парализован по пояс, после обращения в зомби чуда не случилось, ноги всё так же были бездвижны. Помимо дорогой коляски на зомби была хорошая одежда, подобранная со вкусом. Даже несмотря на то, что местами она сейчас была порвана и в пятнах крови, было видно, что одежда стоила приличных денег.

Очень странный пассажир. Как говорится, врагу не пожелаешь родиться инвалидом или приобрести инвалидность в результате несчастного случая. А если ты инвалид в нашей стране, то жизнь вообще сплошной мрак. Конечно, по закону у нас должны быть всякие пандусы у магазинов и еще много чего, предусмотренного для таких людей, только на практике ничего этого не было, а была жалкая пенсия по инвалидности и презрительно-сочувствующие взгляды. На большее, к сожалению, люди, которым и так не повезло в жизни, рассчитывать не могли. Пенсии той хватало лишь на жалкое существование, а выход из дома, без помощи родных, вообще был не возможен, если такой человек жил в обычной пятиэтажке, без лифта, этаже на третьем. Поэтому увидеть вот такого инвалида, что сидел перед нами, было в нашей стране редкостью.