Сентябрь в Алустосе

Анастасия Калько

Сентябрь в Алустосе

ПАМЯТИ ВИКТОРА ШАДРИНА ПОСВЯЩАЕТСЯ.

… "Бархатный сезон

В дымке сентября,

Он прошёл, как сон,

Растревожив зря…"

/Из песни М. Шуфутинского/

Все персонажи и события романа являются вымышленными. Любые совпадения случайны. Города Алустоса в Крыму нет, как и Кефы, и Акмесджита.

***

Осень не торопилась предъявлять свои права здесь, на юге, и сентябрь радовал приезжающих тёплой солнечной погодой. По-прежнему ласково пригревало солнце, море оставалось тёплым и тихим, а на улицах сладко пахло цветами и фруктами. Их ароматы перемешивались с аппетитными запахами южных лакомств из дверей кафе и ресторанчиков. Люди наслаждались "бархатным сезоном" и спешили получить от него максимум удовольствия.

Вероника Орлова стояла на балконе отеля "Морской", любуясь с третьего этажа пёстрой шумной набережной и таким же оживлённым городским пляжем.

Они приехали накануне, и Ника предвкушала прекрасные две недели на берегу южного моря.

Она перевела взгляд на гору, вздымающуюся на горизонте. Их здесь было много, они окружали город, защищая его от сильных ветров.

В Алустос Вероника и ее друг Виктор собрались еще летом, увидев в интернете рекламу отеля "Морской". "Отель имени меня, – развеселился Виктор, – интересно, что он из себя представляет!"

И небывалое дело – у вечно занятого Морского и погруженной в журналистские расследования Вероники как по мановению волшебной палочки выкроились полмесяца свободного времени. Веронике нужно было только дописать и отправить в редакцию последнюю главу подборки статей о законченном деле, а у Виктора прекрасно получалось вести дела Краснопехотского, где он был мэром, и свой бизнес по удалённой системе. "Все сейчас по дистанту, – говорил он, – примета времени. Вот только любовь по дистанту – понятие эфемерное!"

До последнего момента Ника не знала, едут ли они, дадут ли ей отпуск, сможет ли Витя оставить свой город так надолго. И уже гуглила, можно ли будет сдать путевки, если поездка отменится в последний момент, когда ей позвонили по домофону и раздался веселый голос Морского: "Выгляни в окошко, дам тебе горошка! Ну и дома у вас на "Парнасе", каждый как пол-Краснопехотского!

Морской стоял около машины напротив Никиного парадного. За его спиной переминались с ноги на ногу двое бодигардов, которым он не доверил ни огромный букет роз, ни коробку конфет такой же величины.

– А на кого ты оставил Масю? – спросила Вероника, забрав у Виктора букет, больше похожий на клумбу в Летнем саду.

– Тётя согласилась пожить в моем доме и присмотреть за ним, – отметил Морской. – Она уже научилась ладить с Масей.

Любимец Морского – четырехлетний манул Мася – жил в доме Виктора с младенчества. Четыре года назад, отдыхая в Саянах, бизнесмен нашел в парке возле своего коттеджа крошечного жалобно пищащего котенка и увез его с собой. Мася платил хозяину за спасение беззаветной преданностью.

На другой день Виктор и Ника уже сидели в купе спального вагона "Таврии" и поезд наматывал километры на юг.

– Люблю ездить по железной дороге, – признался Морской, – детство, конечно, но нравится смотреть в окно, слушать стук колес. Люблю читать книгу, лежа на полке, и чтобы стакан в подстаканнике позвякивал на столе… На машине или самолете – это не то. И к тому же, целых двое суток мы будем наедине, – улыбнулся он Веронике.

Его охранники занимали соседнее купе.

– Для тебя это дорожная романтика, а для меня – образ жизни, – ответила Вероника, отложив кроссворд и поудобнее поправила подушку. Всю страну уже исколесила, бывает, что в месяц двадцать дней провожу в вагонах. Чаще, правда, в плацкартных, на СВ я всю зарплату прокатаю. "Был курсант молодой, беззаботный, влюбленный, а теперь офицер – суховат он и строг. С ним всю жизнь кочевать по квартирам казенным, да в плацкартных вагонах железных дорог", – процитировала она Долматовского.

– Не знаю, какие сейчас плацкартные вагоны, – Виктор закинул руки за голову и вытянулся на своем диванчике, – но когда мы с семьей в них ездили в мои детские годы, это… Не хочу грубо выражаться, поэтому продолжать не буду.

Вероника познакомилась с Виктором Морским два с половиной года назад. Приехав в отпуск в Краснопехотское, откуда были родом ее родители, она оказалась в эпицентре загадочных и криминальных событий. Конечно же, остаться в стороне журналистка не пожелала. А потом, узнав о приезде петербургской специалистки по журналистским расследованиям, к ней обратился молодой бизнесмен, негласный хозяин области, собирающийся идти в политику. Он выставил свою кандидатуру на предстоящих выборах губернатора города, а развернувшиеся события бросали тень на его репутацию и могли подорвать рейтинг. Виктор хотел выяснить, кто и зачем пытается забросать его грязью и лишить поддержки электората. Он всячески поддерживал журналистку и однажды даже помог. Так начались их отношения.

***

Прошлой весной Ника, Виктор и их друзья, Наум, Лиля и Тася с дочерью, приехали на пасхальную неделю в идиллический городок Синеозерск. Через несколько дней на турбазе, куда они приехали на пикник, произошло убийство. Потом выяснилось, что в пасхальную ночь некая группа диверсантов готовит теракт…

"Нормальные люди на отдыхе по музеям ходят, – усмехался потом Наум, – в ресторанах местную кухню вкушают или на пляже пузо греют, а мы диверсантов по лесам да болотам гоняем!"

А всего три месяца назад Ника и Наум, расследуя дело об угрозе массового заражения в Выборге, увидели, что незатейливое на первый взгляд дело скрывает за собой сплошное переплетение загадок, тайн, и из решения является небезопасным. И снова им на помощь пришёл Виктор. "Мне уже начинает нравиться роль доктора Ватсона при тебе, моя дорогая мисс Холмс! – смеясь. сказал он Веронике, когда они уезжали из Выборга, – люблю детективные квесты в реальном режиме!"

Мост они пересекли ночью, а сразу после завтрака прибыли в Акмесджит. С грузовой платформы бережно сняли внедорожник Морского, а на стоянке уже ждала взятая напрокат машина для телохранителей Виктора.

Вид на море открылся такой, что у Вероники дух захватило от восторга. На юге все было так не похоже на строгую неброскую природу севера с ее спокойными тонами и сдержанной утонченностью.

Яркость, многоцветье, калейдоскопическая смена контрастов – всего здесь было "слишком". Пышная зелень, вздыбившиеся до неба горы, ярко-синее море, выцветшее от солнца небо, сладкие ароматы цветов и фруктов, изобилие южных лакомств в кафе, ресторанах, магазинах и придорожных рынках, архитектура – вперемешку блочные дома, дачные домики, мазаные хаты и восточный колорит. Стоило машинам остановиться, как наперебой начинали кричать зазывалы, заманивая гостей налитыми гроздьями винограда в плетеных корзинах, соблазнительно пошлепывая по бокам здоровенных арбузов и шершавым дыням, размахивали связками лука и сушеных грибов. Из автобусов, которых тоже было немало, выбегали туристы и, не торгуясь, хватали все подряд.

Значительную часть пути они ехали высоко над морем по "серпантину", и далеко внизу, в густой зелени проплывали города и поселки с незнакомыми уху северян названиями. Аудиогид неустанно бубнил, повествуя о том, что они проезжают; рассказывал местные легенды – о Диве, Монахе и Кошке, о кузнеце с Демерджи, о Медведь-горе и источнике молодости…

– Нам он пока не нужен, – сказал Виктор, – лучше не будем его искать, ладно?.. Я совершенно не умею обращаться с младенцами, – он прикоснулся губами к щеке Вероники.

– Конечно, лестно в 37 лет услышать, что я могу превратиться в младенца от одного глотка, – улыбнулась молодая женщина, – но я тоже подумала: лучше туда не ездить. А то мне потом придется менять тебе подгузники и купать в череде, а это так неромантично!

– А если бы мы оба превратились в младенцев, – рассмеялся Морской, – что бы мы делали? Как бы я управлял городом, не выпуская изо рта пустышку?

– Погремушкой бы из колыбельки грозил!

В Алустос они приехали ближе к вечеру. На узких улочках старого города пришлось сбавить скорость почти до пешеходной, чтобы лавировать между многочисленными машинами, электромобилями и туристическими автобусами. По тротуарам сновали ярко одетые отдыхающие. Неутомимо кричали зазывалы, приглашая в сувенирные лавки или на экскурсию. Многочисленные таблички с указателями заманчиво повествовали о музеях и достопримечательностях городка; о парках и увеселительных заведениях.

– Красивый вид из парка, – выйдя из машины, Виктор посмотрел на зеленеющее высоко на горе имение знаменитого местного мариниста советской поры Степнова-Морского. – Если бы я каждый день гулял там по аллеям, любуясь морем и горами с высоты птичьего полета, я бы тоже, наверное, стал писателем…

– Не продается, – предупредила его Вероника, – музей – общественное достояние.

– Знаю-знаю, не такой уж я тупой "новый русский". Но помечтать-то можно?

– Что с тобой? – Ника изучала буклеты в экскурсионной лавке. – Ты давно стал мечтателем?

– Я в отпуске, и могу себе позволить расслабиться.

– Ясно, а я уже начала бояться, что тебя подменили.

– Пещеры, квадротур, парк тигров и львов, – заглянул ей через плечо Виктор, – страусиная ферма, прогулка на яхте вдоль побережья… Берем все, – он достал портмоне. – А как насчет вертолетной экскурсии над городом? Согласна? Супер. Заверните, – купеческим тоном велел он обрадованной продавщице.

В отеле "Морской", стоящем в начале огромной многоцветной набережной, Виктор и Ника получили ключи от забронированного по интернету люкса на третьем этаже. Номер был с эркером, и его огромный балкон выходил как раз на набережную и море. Едва расположившись, молодые люди тут же поспешили на пляж – освежиться с дороги. Перед купанием Вероника предложила Виктору перекусить в ресторане "Лукоморье" около отеля. Ресторан был декорирован деревянной резьбой и фигурками сказочных героев. Виктор уже успел прикупить карту и путеводитель по городу в киоске "Союзпечати" и, пока они ждали свой заказ, отмечал интересующие его места в Алустосе.

… Пляж поразил их своей многокилометровой длиной. Возле крутых ступенек прилепились две крошечные расписные кабинки для переодевания. Обе оказались свободны.

– Прекрасно, можем сэкономить время и не толкаться опами, – улыбнулась девушка.

– Можно и не опами, – заговорщицки шепнул ей на ухо Морской и со смехом шарахнулся, получив кепкой по спине. – Эй! Что за невербальные коммуникации? Я бы и без них понял, что мое деловое предложение отклоняется!

В 34 года всемогущий Виктор Морской, некоронованный хозяин области по прозвищу Витька-Святоша, владелец преуспевающего холдинга и мэр Краснопехотского, выглядел как парень лет 20-25. Худощавый, быстрый, с туго стянутыми в "хвостик" темно-русыми волосами и лучистыми серыми глазами. Одевался он неформально, предпочитая удобство деловому стилю: джинсы, футболки или водолазки, кроссовки. Он был остер на язык и любил шутки и розыгрыши. Но тем, кто хоть немного знал Морского, и в голову не пришло бы не воспринимать его всерьез. С Витькой-Святошей шутки были плохи, и те, кто вывел его из себя, очень скоро горько об этом жалели. Веселый и внешне бесшабашный, Виктор мог быть и жестким, и решительным, и неумолимым. Круг людей, которых он впускал в свое личное пространство, был очень узок. Мало кто решался с ним пререкаться. В числе этих людей была Вероника. Но она никогда не злоупотребляла доверием Морского и его расположением и не искала себе привилегий на правах его подруги. Она ценила Виктора, как человека, с которым у нее установились взаимопонимание и доверие.

Журналистка из отдела расследований ежедневника "Невский телескоп" Вероника довольно долго считала, что не создана для близких отношений и что ей вполне достаточно для счастья любимой работы. За ней пытались ухаживать, но одних Вероника непреклонно отшивала, с другими переводила отношения в дружеские, а третьи сами отсеивались, видя твердый независимый характер девушки и понимая, что не впишутся в ее плотный график. Виктор стал исключением. Он принимал Веронику такой, какая она есть и правильно понимал ее.

После купания и ужина Вероника и Морской отдыхали. Сказывалась смена поясов – обоих ощутимо клонило в сон уже после вечерних новостей. Утром Виктор открыл скайп, чтобы провести совещание мэрии и решить деловые вопросы холдинга. Ника вышла на балкон, обдумывая завершение подборки, которую сегодня нужно отослать ответсеку.

Начинался прекрасный сентябрьский день, и Ника счастливо улыбнулась. Впереди целых две недели в этом чудесном краю! И они будут прекрасны…

***

– Что "послушай"? Что "послушай"?! Какой же ты урод!

Вероника вздрогнула и подняла голову. Голос доносился сверху, с четвертого этажа над ними.

– Да все это я уже слышала, – зло всхлипнула женщина, невидимая Веронике. – У тебя на всех есть время, только не на меня и на ребёнка. Со всеми ты – само обаяние, а со мной – м…к!

Вероника хотела уйти с балкона, но тут все тот же "хрустальный" голос плаксиво выдал крепкое ругательство, больше подходящее подвыпившему маргиналу, проводящему большую часть времени под забором.

– Другого ты не заслуживаешь, – хлюпнула носом соседка, – можешь не приезжать! Я не хочу тебя больше видеть. И ребёнка ты больше не увидишь. Да, я сказала: больше ты ребёнка не увидишь!

"Что же такого страшного он натворил? – Вероника невольно встала на сторону мужа плаксивой матерщинницы. – Не купил ей лабутены как у Маши или спорткар как у Глаши? Не поехал к теще на блины, полки прибивать?" – Орлова терпеть не могла людей, выставляющих напоказ свои эмоции, готовых вот так рыдать, сморкаться, скандалить и материться там, где это видят и слышат другие люди. Она считала это распущенностью и слабостью характера.

Внезапно наверху стукнула балконная дверь, и бархатистый мужской голос со смешком сказал:

– Да ты сегодня в ударе, кисуля!

Хихиканье. Смешок. Звук долгого и жаркого поцелуя.

– Расстроился, идиот, – дама с четвертого этажа поразительно быстро успокоилась после "безутешных" рыданий по телефону, – пусть теперь повертится. Небось уже в "Картье" на Мойку несется. Еще и виноватым себя чувствует!

Снова раздался звук поцелуя.

– Он и правда идиот, – сказал мужчина. – Свою жену я бы за такое просто пришиб.

– А ты бы и не знал. Умная женщина умеет хранить свои маленькие тайны.

– Так я для тебя МАЛЕНЬКАЯ тайна? – в голосе мужчины прозвучал фривольный намек.

– Очень даже БОЛЬШАЯ, – захихикала дамочка с теми же развязными интонациями. – Ой, что ты делаешь? Не здесь же! С набережной могут увидеть…

– А нефиг на чужие балконы зырить, – запыхтел мужчина, – морем пусть любуются, горы пофоткают… Сама же говоришь: пошли они на…!

Вероника все-таки вернулась в номер.

– Я уже почти закончил, – сказал Виктор, – как погода?

– Летняя, – ответила Ника, – удивительно. У нас сентябрь – это уже осень, и "ветер вновь играет рваными цепями", как в песне.

Через пятнадцать минут Виктор захлопнул крышку лэптопа, и они быстро переоделись для поездки и вышли из номера.

В лифте с ними оказалась парочка – мужчина и женщина лет тридцати. Женщина – маленькая, вертлявая, хихикала над чем-то, обсуждаемым ранее. Улыбка у нее оказалась некрасивой. Большой рот, вздернутая губа. И, когда женщина улыбалась, обнажались ее влажные десны и непропорционально крупные, "лошадиные" зубы. Она походила на Джулию Робертс, только попроще. Но одета была дорого и модно – не хуже голливудской кинозвезды. И, несмотря на раннее утро, дама была обильно увешана украшениями, блистая ими, как новогодняя елка. Никакой дешевой бижутерии – только настоящие дорогие украшения. Золото, платина, камни. "Ого, – подумал Морской, знающий толк в ювелирных изделиях, – сколько же сотен тысяч она на себя навесила? Весь золотой запас надела, или в номере есть еще?" Потом он посмотрел на Веронику, у которой на шее висел только крестик на простом черном шнурке. "Подарю ей что-нибудь от Картье, Тиффани или Бушерон на Новый год. Ника этого достойна. Да эта пеструшка ей и в подметки не годится…"

– А так всегда, – сказала дама спутнику, – кто меня достает, тут же об этом жалеет. И кто меня бесит, тот возле меня больше не появляется. И эта горняшка чумазая у меня еще станцует!

Вероника мрачно посмотрела на нее. Радостное предвкушение расправы над не угодившей горничной было отвратительно, как и натянутое до отказа узкое личико соседки и выставленные напоказ бледные десны. И только когда все четверо вышли в вестибюль на первом этаже, Орлова сообразила, что именно этот голос услышала с соседского балкона этажом выше. Эта женщина сначала в чем-то слёзно укоряла мужа, а потом смеялась над ним с любовником, обзывая идиотом.

Ее спутник был похож на гостиничного жиголо из фильма "Плащ Казановы". Высокий мускулистый красавец с холеными черными кудрями нежно обнимал хихикающую любительницу пластических операций и украшений от "Картье" за талию; для этого ему приходилось порой неавантажно наклоняться вбок. Иногда его рука шаловливо прохаживалась по пятой точке партнерши. Дама, хихикая, пошлепывала его в ответ по тому же месту, продолжая сладострастно расписывать, как проучит горничную.

– Мы к ним приехали и платим деньги за отдых, – верещала она, – и за наши деньги они должны делать так, чтобы мы были довольны. Не те времена, когда на койку в ср…м курятнике очередь стояла и перед квартиросдатчиками приходилось заискивать. Сейчас рыночная экономика, законы бизнеса: хочешь зарабатывать – умей удовлетворять клиента. Не умеешь – кыш на помойку!

Морской, не удержавшись, обернулся и громко хмыкнул. Парочка остановилась.

– Над чем вы смеетесь? – со сладкой улыбочкой предвкушающей вкусный завтрак акулы спросила "зубастая" особа.

– Скажите, может, и мы посмеемся, – угрожающе нахмурился лощеный "жиголо".

В самых простых синих джинсах и белой футболке в рубчик Виктор выглядел не грозным хозяином немаленькой территории, а обычным парнишкой-отдыхающим. Распущенные волосы сделали его еще моложе. А значит, большеротой склочнице он показался удобной жертвой.

– Конечно, смешно, когда человек гордится победой над заведомо безответным противником или думает, что за деньги и ноги на стол может класть, – сказал Виктор. – А уж если при этом он сам из себя ничего особенного не представляет, то и подавно похож на нелепого индюшонка. Гордиться надо победой над превосходящими силами. А с горничными воевать… – он выразительно усмехнулся и покачал головой. – Чем же тут хвастаться?

– Все ясно, – поджала подкачанные губы соседка, – очередной мальчишка-"мажор", к каждой бочке затычка, у самого понты вместо мозгов, а туда же, рассуждает! Вам мама уже разрешает встречаться с девушками?

– М-да, со зрением у вас тоже дело плохо, – фыркнул Виктор и увлек Веронику к выходу. Вслед им донеслось ядовитое:

– Интересно, она хоть знает, что такое педикюр? И где только откопала свой прикид – на барахолке в ящике "Все вещи по сто рублей"? Тоже мне, приличный отель, пускают кого попало…

Ника остановилась, высвободила свою руку из-под локтя Морского и неспешно подошла к настороженно примолкшей даме.

– Не делайте поспешных выводов о том, чего не знаете, – сказала она, – меньше шансов остаться в дураках. Хорошего вам дня!

Они увидели у гостиницы белоснежный экскурсионный автобус и заспешили к нему. Группа желающих увидеть пещеры уже рассаживалась в салоне.

Дама, ощерив лошадиные зубы, плюнула вслед Нике и Виктору:

– Ну, я этой с…е еще устрою вырванные годы, пожалеет, что рот на меня открыла!

– Ладно тебе, – сказал парень, – подумаем лучше о деле.

– Подумаем. Но я этим двоим еще шило вставлю…

– Да, я бы этого малолетку тоже поучил, чтобы надолго не до смеха стало, – буркнул "жиголо". – Но давай уже потом. Сначала дело сделаем…

***

– Ника, зачем ты с ними еще о чем-то разговаривала? – спросил Морской, пропуская Веронику в салон первой. – Не стоит перед ними бисер метать.

– Не стоит, конечно, – Вероника села у окна. – Но уж очень неприятная особа, – молодая женщина рассказала Виктору о том, что слышала на балконе. – Хотелось слегка ее осадить.

Автобус уже закрыл дверь. Экскурсовод встала со своего места с микрофоном в руках. И тут водитель нажал на тормоз и впустил в салон еще одного припозднившегося экскурсанта, высокого представительного мужчину в белых джинсах и гавайской рубашке.

– Прошу прощения за опоздание, – сказал он, входя в салон и спешно пробираясь к своему месту, как раз перед Никой и Виктором, – каюсь, каюсь, что задержал. Вот утырки, – бормотнул он себе под нос, бегло взглянув на телефон и убрав его в нагрудный карман.

Вероника уловила сильный аромат парфюма "Ангел Шлессер Ориентал" и постучала соседа по плечу, просунув руку между креслами:

– Привет, Наум! А я и не знала, что ты тоже здесь.

– Я и сам еще позавчера этого не знал, – обернулся Наум Гершвин, – прилетел вчера вечером, – он поздоровался с Морским. – Ну как вам бархатный сезон в дымке сентября?

– Может, будем экскурсовода слушать, а не вас? – сварливо спросили откуда-то сзади.

– А разве экскурсовод уже о чем-то рассказывает? – не остался в долгу Виктор.

– Итак, вся группа в сборе, – снова взяла микрофон девушка-экскурсовод. – Теперь можно отправляться, – она сверилась со списком. – Доброго вам утра и отличного дня! Меня зовут Алина, я буду вашим гидом. Водителя зовут Алексеем, поприветствует его!

В салоне дружно зааплодировали.

– Сегодня мы посетим знаменитые Мраморные пещеры, – продолжала Алина, – экскурсия продлится…

Когда автобус разворачивался, выезжая с набережной, Вероника увидела за столиком летнего кафе над морем парочку, с которой они схлестнулись в вестибюле. Девица что-то говорила парню, наклонившись к нему почти вплотную через столик. На влюбленных, наслаждающихся обществом друг друга, они были меньше всего похожи. Даже не верилось, что всего полчаса назад они хихикали и обменивались ласками в лифте. Сейчас они больше напоминали деловых партнеров…

***

– Наум, а ты сюда на отдых или по работе? – спросила Ника на стоянке, когда они вышли покурить. Адвокат ответил не сразу.

– Как сказать… Возможно и то, и другое. Тут такое дело… Хммммм! – он пригладил свои тонкие щегольские черные усики. – Потом расскажу, в отеле. Горы-то какие! – Наум сделал селфи на фоне бело-зеленых склонов. – Интересно, что это за порода камня? Я впервые вижу абсолютно белые горы!

– Гугл в помощь, Наум Моисеевич, – к ним подошел Виктор и закурил "Трисурер".

Монотонно ныл какой-то ребёнок, жалуясь, что ему надоело, жарко, хочется спать, мороженого, мультиков, чипсов, в аквапарк. Рядом с непроницаемым видом стояла его бабушка.

– И что за радость от такой поездки? – понизил голос Гершвин. – Показать ребенку пещеры? Так он и не воспримет ничего, просто отключит восприятие, будет сам томиться от скуки и всех вокруг изведет. Из-под палки удовольствие получают только мазохисты. Как она, – адвокат указал взглядом на бабушку капризника, – этого не понимает? И самой никакой радости от поездки, когда все время над ухом канючат и за подол дергают, и мальчик эти пещеры будет ненавидеть. И зачем было его тащить с собой? В отеле прекрасная бэби-зона, хорошие аниматоры – оставить бы его там, дать планшет с мультиками, пусть наслаждается, а самой ехать. И все довольны.

– А это называется "приобщать ребёнка к прекрасному, хочет он того, или нет", – пояснила Ника. – Или "не умеешь – научим, не хочешь – заставим". Зато вечером она, "усталая, но довольная", поставит галочку в плане: "Сводила Ваню-Даню-Ясю в пещеры!"

– Ага, окружена вниманьем, окружена любовью бабушка Прасковья, – усмехнулся Виктор, – меня как-то вот так же "для галочки" родители потащили на какой-то концерт этнических меньшинств. Я с тех пор все эти "самоделки" терпеть не могу. В девять лет я права голоса не имел, отказаться не мог и три часа высидел в зале, скрипя зубами и ожидая, пока это дрыгоножество и рукомашество закончится и злился на родителей, которые с восторгом взирали на этих ряженых. Теперь меня на какие-нибудь этнические песни-пляски и палкой не загонишь. Обратный эффект получается. Нельзя полюбить то, к чему тебя за шиворот притащили и носом тычут, как котенка в лужицу под буфетом…

– А сейчас наоборот считают, что счастье насильно очень даже возможно, – поморщилась Вероника, – после весны появилось много опусов от людей, чьим семьям самоизоляция, якобы, принесла счастье. Люди, вырванные из привычного ритма жизни и принудительно запертые в квартире, получили от этого удовольствие и даже не хотели снова выходить "в мир"…