bannerbanner
Никто не видел Мандей
Никто не видел Мандей

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 6

– Не-а, – ответила я, пожимая плечами.

– Врешь и не краснеешь! Хочешь сказать, что тебе никто не нравится? Ты что, никого не считаешь симпатичным? Даже Тирелла или Деметриуса?

Постукивая карандашом по блокноту, я силилась дописать эссе.

– Ну, они, конечно, милые, но в этом смысле мне не нравятся.

– Тогда кто? – не сдавалась она. – Ну же, признавайся!

Я вздохнула, утомленная тем, что теперь все наши разговоры сводились к новой увлеченности Мандей – парням.

– Должен же быть хоть один парень. – Она ухмыльнулась и подняла бровь. – Если только… это не девочка… ну, ты понимаешь. Кто-то, кто тебе нравится.

Я резко подняла взгляд от блокнота.

– Никто.

Она засмеялась.

– Дурочка, я просто шучу!

Под этим градом вопросов у меня начали пылать щеки. Ведь и в самом деле не было парня, который бы мне понравился или показался симпатичным. Для меня они все были отвратительными и глупыми.

– Ну… есть один парень, – неуверенно произнесла я, стараясь придать своей лжи достоверность. – Он милый, но… старше нас.

Мандей засмеялась.

– Конечно, тебе нравятся парни постарше, старушка.

– Неважно. Не каждый может влюбиться с первого взгляда, как ты.

Она прикрыла глаза, сияя улыбкой.

– Я рассказывала тебе, что мы сидели рядом на истории?

– Да. Тысячу раз. Или две.

Продолжая улыбаться, она наклонилась и вывела в моем блокноте: «Джейкоб + Мандей».

Джейкоб Миллер, конечно же, был самым красивым парнем в нашей школе. Всегда таким был. Он нравился всем девочкам и прекрасно знал об этом. И из-за своей заносчивости был мне отвратителен. Джейкоб расхаживал с таким видом, словно был королем всего Юго-Востока, настолько переполненным важностью, что мог бы воспарить в воздухе. Кому под силу устоять перед его миндалевидными глазами, коварной улыбкой, ямочками на щеках и пышной шевелюрой мягких каштановых кудрей, стянутых сзади широкой резинкой?

Мандей была влюблена в него так давно, что я не могла припомнить, чтобы она смотрела на какого-нибудь другого парня, кроме него. Когда она говорила о нем, глаза у нее мерцали, как будто под ресницами мелькали искры.

– Я слышала, как он говорил мисс Оде, что на следующий год будет поступать в школу Баннекера. – Она повалилась на пол, притворяясь, будто сдерживает крик. – Разве не круто? Мы будем ходить в одну и ту же старшую школу! Он будет в баскетбольной команде, а мы – в танцевальной… Боже, боже, боже! Может быть, он пригласит меня на свидание! Вот поэтому надо и тебе найти пару, чтобы ходить на свидания вместе, и все такое.

– Не ставь телегу впереди лошади. Вы с ним даже ни разу не разговаривали!

– Так только старухи выражаются… Я работаю над этим, но ты должна мне помочь.

Я засмеялась и открыла папку.

– Неважно. Вот, прочти мое эссе.

Она выхватила у меня из рук листок бумаги и озорно улыбнулась.

– Только если ты поможешь мне заарканить Джейкоба.

– Да, да, да. Просто прочитай это.

Она пробежалась глазами по странице, и мое сердце сжалось, когда я увидела, как быстро угасает ее улыбка. Мандей посмотрела на меня с нескрываемым недовольством.

– Клодия! Что я тебе говорила насчет этого? – рявкнула она, тыча пальцем в листок. Я даже думать не хотела, что могло оказаться не так. Очень многое. – Ты должна стараться! Мы не попадем в Баннекер, если тебя запихнут в класс для умственно отсталых. А мы должны пойти в одну и ту же старшую школу!

Я отшатнулась от ее обескураживающего гнева.

– Извини, – промямлила я, сдерживая слезы и теребя нитку, вылезшую из моего носка. Мандей вздохнула, и ее взгляд смягчился.

– Все хорошо. Давай, я просто… перепишу это за тебя.

Без колебаний я протянула ей свою тетрадь. Втайне у меня была надежда, что она это предложит. Все равно Мандей писала эссе лучше меня, но это был первый раз, когда она набросилась на меня из-за школьного задания. Обычно она разговаривала со мной мягче. Мысль о том, чтобы пойти в старшую школу вместе с Джейкобом Миллером, буквально сводила ее с ума.

– Знаешь, если так выйдет… ты можешь пойти в школу Баннекера без меня.

Мандей подняла голову.

– Что?

– Я имею в виду, ты можешь пойти туда… с Джейкобом.

– Что ты несешь? Я без тебя не пойду ни в какую школу!

– Ну, ладно, – заключила я, доставая раскраску; мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы успокоить свое раненое самолюбие.

– У нас есть план! Все будет в порядке.

– Дей-Дей! – позвал тонкий голосок. – Дей-Дей, ты где?

– Ш-ш-ш! Огаст, мы здесь! Не кричи так.

Маленькие ножки затопали в нашу сторону, и из-за угла вылетел Огаст. Он улыбался, на полной скорости несясь мимо стеллажей; рюкзак с картинкой из «Трансформеров» полураскрыт, в руке коробочка с соком, на лице крошки от печенья, косички расплелись.

– Ты почему такой неряха? Заправь рубашку!

– Смотри! Мисс Пол дала мне сок, – сказал Огаст, плюхаясь на пол.

– Это не оправдывает твой вид. И что стряслось с твоими волосами?

– Они чешутся, – хныкнул он, скребя ногтями голову.

– Это не значит, то ты можешь расплетать их при всех, – простонала Мандей. – Иди сюда! Нельзя идти домой, когда ты так выглядишь. Мама меня убьет!

Огаст кувырком подкатился к Мандей. Она достала из своего рюкзака расческу с длинными зубцами и запустила ее в кудри брата.

– Ой! – вскрикнул он. – Ой-ой-ой!

Мандей втянула воздух сквозь сжатые зубы.

– Заткнись! И ничего тебе не больно!

Огаст хныкал, крутя пуговицы на рубашке. Он с самого рождения был непоседливым ребенком и даже минуту не мог усидеть спокойно.

– Дей-Дей, мы пойдем плавать?

Она взмахнула расческой над его ухом.

– Хватит болтать ерунду! Ты вообще не умеешь плавать!

– Но…

– Заткнись! – прорычала она. – Помолчи хоть немного!

Отношения брата и сестры напоминали скорее материнскую диктатуру по отношению к сыну с суровой дисциплиной. Мандей невероятно уставала от того, что после школы ей приходится нянчиться с Огастом.

К тому времени, как я успела докрасить красный хвост дракончика, Мандей почти закончила с прической брата.

– Ого, как быстро!

Она пожала плечами.

– Я просто привыкла к этому.

– Знаю, но я имею в виду, что ты, наверное, можешь так же быстро делать прически и другим. Может, даже открыть парикмахерскую и заработать немного денег. – Я засмеялась. – Ты же видела в школе всех этих болванов с кошмаром на голове. Ты можешь зацепить их модными прическами. Они даже могут заплатить тебе.

Мандей не ответила – она старательно и быстро заплетала волосы брата в косички до самых кончиков. Неожиданно расческа выпала у нее из рук. Огаст подхватил расческу и стал с ней играть.

– Йо, подруга! – выдохнула Мандей и широко улыбнулась. – Ты гений!

* * *

На следующий день в школе Мандей вела себя куда более дерзко, чем обычно.

– Поверить не могу, что ты собираешься это сделать, – прошептала я, видя, как она разглядывает Джейкоба, Тревора, Карла и других парней из нашего класса, сгрудившихся во дворе.

– Это ты подала мне идею, – поддразнила она, трогая свои недавно уложенные волосы. Сложный узор из тоненьких косичек сплетался, словно прутья корзины, образуя две косы. Должно быть, Мандей потратила на эту прическу полночи.

– Да, но не так же!

Она ухмыльнулась и сунула мне в руки сумку, полную парикмахерских принадлежностей: расчески, бутылочка-пульверизатор с водой и крошечные черные резинки.

Мандей обладала той безрассудной храбростью, вызывавшей у меня желание схватить ее за горло и впихнуть ей в голову немного здравого смысла – словно мокрую одежду в сушилку.

– Не, макушка смешалась? Нажми стоп-кнопку! – «Ты с ума сошла? Не делай этого!»

Глубоко вдохнув, она направилась к парням. Будучи уверенной в неизбежности катастрофы, я пошла следом за ней.

– Эй, послушайте! – начала Мандей, высоко задрав голову; голос ее звучал бодро и непринужденно. – У меня к вам вопрос.

Парни, изумленные тем, что она к ним обращается, повернулись и умолкли. Шейла и Эшли, ошивавшиеся возле входа, сместились ближе; все во дворе смотрели на Мандей. Я покрепче сжала ее сумку, готовясь к бегству.

– Ну, чего? – хмыкнул Тревор, поглядывая на других парней и явно ничего не понимая.

Мандей ухмыльнулась.

– Кому-нибудь из вас нужно сделать прическу?

Парни в замешательстве переглянулись.

– Что?

– Я могу заплести вам всем волосы. Семь долларов с головы. Интересует? – спросила она, устремив взгляд на Джейкоба, чьи волосы были стянуты на затылке в неаккуратный хвост.

– Семь баксов, только и всего? – переспросил Карл – его густые волосы выглядели так, словно он не причесывался неделю.

– Ага.

Он хмыкнул.

– Ладно. Давай.

– Карл, откуда тебе знать, что она умеет это делать? – предостерег Тревор. – Будешь еще ходить после всего этого, как дурак!

– Оттуда, что она девчонка! Посмотри на ее волосы. Да она своего младшего брата заплетает, и вид у него просто зашибенный. Двоюродная сестра берет с меня пятнадцать баксов, так и разориться можно.

Парни пожали плечами – они явно все еще не были уверены, – но Карл отмахнулся от них.

– Ну можете и дальше клювом щелкать, – сказал он и повернулся к Мандей. – Где будешь плести?

– Вот там, – улыбнулась она, указывая на скамью позади нас.

Парни встали вокруг них полукругом, как будто Мандей собиралась показывать фокусы; Джейкоб торчал позади всех. Мандей сделала глубокий вдох и приступила к работе. Сначала она сбрызнула волосы Карла водой, чтобы сделать их мягче, потом решительно принялась расчесывать и распутывать узлы. Карл вздрогнул под ее беспощадной рукой, и парни зафыркали. Мандей разделила его шевелюру на несколько частей, заколола ненужные пряди, и ее пальцы быстро задвигались. Шейла и Эшли стояли поблизости, притворяясь, будто заняты разговором между собой, но каждые полминуты оглядывались через плечо.

Полчаса спустя все парни стояли и смотрели в полнейшем потрясении. Мандей кивнула мне, и я достала маленькое карманное зеркальце.

– Йо! Она так круто заплела меня! – воскликнул Карл. – А я вам говорил!

Тревор кивнул, соглашаясь.

– Можно, я следующий?

* * *

Позже в тот вечер мы с Мандей хихикали, сидя над курицей под соусом мамбо в нашей импровизированной палатке и вспоминая подробности этого дня.

– Боже, я в шоке, – взвизгнула Мандей, заплетая косы одной из моих кукол. – А какое у Шейлы было лицо… Она прямо вся извертелась!

– Слушай, я прям не дышала, пока на тебя смотрела! Я бы ни за что так не смогла!

– Нет, смогла бы. Нужно просто притворяться, будто умеешь делать всю эту фигню, пока на самом деле не сможешь, – возразила она, с бесшабашной улыбкой набивая рот курятиной. – Значит, так! Если брать по семь долларов с головы и заплетать, скажем, по четыре парня в неделю, это получится двадцать восемь долларов в неделю.

– А как насчет девочек? Ты, наверное, могла бы и им укладки делать!

– Черт, а правда… И ты! – Она села на колени лицом ко мне. – Ты могла бы брать деньги за маникюр. Можно открыть в школе целый салон красоты.

– Мы можем стать… э-э… как это называется?

– Частными предпринимателями?

– Да, именно!

Мандей порылась в пакете из-под еды и достала две банки «Кока-колы».

– За хорошую прибыль… партнер.

Я улыбнулась, вскрывая свою колу.

– Точно, партнер!

Мы чокнулись банками и припали к ним. Мандей, смеясь, пыталась опустошить свою первой.

– Ха, я тебя сделала! – воскликнула она, утирая губы тыльной стороной ладони.

– Ладно, ты победила! – выдавила я, хватая ртом воздух. – Хочешь перед сном посмотреть кино внизу или как?

– Ага. Сначала давай переоденемся в пижамы и принесем одеяла, – ответила она, выползая из палатки и отворачиваясь, чтобы стянуть свитер. – Ты же знаешь, мы наверняка просто уснем у телика.

Я тоже принялась выбираться из палатки – и замерла на полпути; мой рот сам собой приоткрылся при виде сине-красных пятен у нее на спине.

– Ого, что это у тебя за синяки?

Мандей одернула футболку и развернулась. Ее глаза расширились от ужаса, словно она забыла, кто перед ней.

– Я… я… э-э… – Добрых тридцать секунд ее лицо было совершенно пустым, а потом она рассмеялась гортанным смехом, больше похожим на кашель. – Я упала с кровати. – Пожала плечами, стискивая в пальцах край футболки. – Ты же знаешь, я во сне верчусь, как бешеная.

Она вовсе не вертелась во сне – наоборот, спала, словно придавленная невидимым валуном. Редко шевелилась, едва дышала, не чувствуя ничего.

– Опять? – спросила я, качая головой. – Может, тебе следует переехать на нижнюю койку?

– Ха! Эйприл на это не согласится. Она уже заняла половину комнаты своим барахлом.

Спальня Мандей была для меня абсолютной загадкой. Я всегда просила ее рассказать про эту комнату, потому что не могла побывать у нее дома. Но она только давала расплывчатое описание, заканчивавшееся пожатием плеч и словами «она не такая уж большая». У меня были собственные представления об ее спальне: огромная комната с кремовыми стенами, безупречно-чистый ковер цвета слоновой кости, золотистая двухъярусная кровать с пушистыми бледно-розовыми покрывалами, лампы в хрустальных абажурах и динамики для «Айпода». Не знаю, почему я вообразила ее именно такой – может быть, потому, что хотела для Мандей только самого лучшего.

– Так что будем смотреть? – спросила она. – Думаю, что-нибудь смешное, а?

И в одно мгновение снова стала сама собой. И хотя спина ее выглядела так, словно Мандей избила целая армия троллей с бейсбольными битами, как я могла не поверить ей? Она была моей лучшей подругой. Если она и лгала, у нее были на то веские причины.

Правда?

Прежде

Тема, предложенная для эссе, заставила мой желудок сжаться в комок. Я не думала, что какая-либо часть тела способна так сжиматься.

Тема: Опишите, почему вы хотите учиться в старшей академической школе имени Бенджамина Баннекера.

Я понятия не имела почему.

Мы с Мандей должны были работать над этим эссе вместе. В одиночку я могла выжать из себя лишь предельно глупый ответ: моя лучшая подруга хотела пойти туда, и мы договорились сделать это вместе.

– Клодия, ты меня слышишь?

Пришлось снова сосредоточить внимание на мистере Хилле, моем школьном консультанте; он сидел за рабочим столом, на котором царил идеальный порядок, в тесном и бесцветном кабинете.

– Э-э… что, извините?

– Я сказал, что школа Баннекера – сложный вариант. – Он вздохнул, протирая очки. – Кроме того, что для нее требуется средний аттестационный балл три-ноль и уверенная степень в DC CAS[14], тебе понадобятся также расширенное эссе и рекомендательные письма от директора, преподавателей математики, английского и от меня лично. Еще будет собеседование, которое обычно проводится весной. Ты уверена, что готова ко всему этому?

Старшая школа имени Бенджамина Баннекера – одна из десятка лучших школ в нашем городе с жесткой системой отбора. Это подразумевает трудности – а у меня и в средней школе было достаточно проблем. Было загадкой, почему Мандей так сильно хотела попасть именно туда. Но зная, насколько она одержима этим, я полагала, что у нее, очевидно, был какой-то план подготовки, и я должна была последовать ему.

– Да, уверена.

Мистер Хилл сжал губы и поправил галстук.

– Клодия, они также очень придирчиво относятся к выпускным тестам средней школы и среднему аттестационному баллу. Судя по тому, что я видел, твои оценки в этом семестре… заметно снизились. У тебя все в порядке?

Математика, естествознание и Мандей были единственными причинами, по которым мой средний балл еще не пробил дно, – до нынешнего года. За несколько коротких недель, прошедших после исчезновения Мандей, учебники так и остались непрочитанными, домашняя работа – несделанной, а тесты и классные задания я и вовсе была не в силах сделать.

Почему часы тянутся так долго, а дни пролетают мгновенно?

– Просто в этом году весь материал сложнее. Но я не одна такая! Другие ученики тоже жалуются на это.

Мистер Хилл кивнул и улыбнулся.

– Да, я слышал об этом. Но им предложено после школы посещать репетиторов в учебном центре. Может быть, тебе тоже следует подумать об этом.

Я подскочила так, словно подо мной развели небольшой костер – слова «учебный центр» сработали, подобно спусковому крючку.

– Нет! Я имею в виду, у меня все в порядке, – сказала я, засовывая бланк школы Баннекера в рюкзак между учебников и отступая к двери. – Я буду стараться лучше. Обещаю.

– Что ж, ладно.

Классная фотография, висящая на стене возле двери, навела меня на одну мысль.

– Мистер Хилл, вы не знаете, почему Мандей Чарльз больше не ходит в школу?

– Мандей Чарльз? – задумчиво протянул он. – Ах да, Мандей! Ну-у… не могу сказать точно. Думаю, она переехала куда-нибудь, так?

Я нахмурилась.

– Нет, она не переехала.

– Э-э… ну, ладно.

– Я пыталась дозвониться до нее, но телефон все время выключен.

– Хм… Кажется, у меня есть два ее телефонных номера. Я поищу и позвоню ей.

– Правда? – Я улыбнулась. – Спасибо вам!

Мистер Хилл встал.

– Пожалуйста. Ты уверена насчет репетиторов из учебного центра? – еще раз поинтересовался он. – Потому что я мог бы…

– Спасибо за предложение, мистер Хилл. До свидания!

Я развернулась, едва не врезавшись в закрытую дверь, жутко спеша оставить позади эти пылающие слова, и помчалась по коридору так, будто они гнались за мной.

– Все в порядке. Все в порядке. Все в порядке, – бормотала я себе под нос во время большой перемены. Ноги начинали дрожать всякий раз, когда я видела бланк, торчащий среди учебников. Стенки пузыря, в котором я пряталась, смыкались вокруг меня. Если Мандей не вернется в скором времени и не поможет мне раздвинуть их, я задохнусь в своем мирке, который сама создала для себя.

– Как ты думаешь, мать Мандей отослала ее подальше, потому что они были лесбиянками? – прошептал чей-то голос у меня за спиной.

– Скорее всего, – ответил другой голос. – Ты слыхала, их в прошлом году застукали в туалете, когда они там занимались всякими гадостями.

Я не хотела оборачиваться, хоть эти слова прожигали дыры в моем пузыре.

– Это просто сплетни.

– Ха! Какие могут быть сплетни, если кое-кто видел это своими глазами?

– Говорят, Мандей встречалась и с парнями, и с девочками. Шлюха по жизни… как и ее сестра.

– Ты слыхала, что «Эд Боро» скоро прикроют?

– Да… но городские власти говорят, что потом люди смогут вернуться на старое место. После того, как построят новые дома или что-то еще.

– Ха! Моя двоюродная сестра жила в комплексе «Кэпперс». С ними было то же самое. Снесли бульдозерами все дома, и ни одна из тех семей обратно не вернулась. Из «Темпл-Кёртс» просто сделали парковку. Сейчас кузина с сестрой живут где-то на краю света…

* * *

Библиотека хранила миллионы историй, заключенных в стеклянном здании. Один бросок камня – и все эти истории утекли бы наружу. Именно так я ощущала себя в пузыре. Один острый камень – и все мои секреты хлынут вовне. «Но мистер Хилл найдет ее, она скоро вернется», – надеялась я.

– Здравствуйте, мисс Пол!

Она подняла взгляд от стола и посмотрела на меня поверх стопки книг.

– Здравствуй, милая. Как у тебя дела?

Сейчас, когда Мандей не было рядом, а папа и мама пропадали на работе, дом казался пустым и гулким. В библиотеке, по крайней мере, становилось немного легче.

– Все в порядке. Хочу немного позаниматься в медиацентре.

– Хорошо. Я сообщу твоей маме, что ты здесь.

– Круто, – отозвалась я, направляясь в дальнюю часть здания.

– Ах да, Клодия… Ты знаешь, я уже довольно давно не видела Мандей. Как она поживает?

– Она… у нее все хорошо, – солгала я. – Просто она занята.

– А, ладно. Я так привыкла к тому, что она все лето болталась здесь, и теперь решила, что она переехала…

– Вы привыкли видеть ее… все лето?

Мисс Пол хмыкнула.

– Почти каждый день. Сестра записала ее в образовательный лагерь.

Мандей никогда не упоминала о том, что ходила в лагерь. Она утверждала, будто каждое лето только и делала, что торчала дома с братом и сестрами или ошивалась на баскетбольных площадках, наблюдая за матчами.

– Ну, неважно; я видела ее в списке должников и подумала, что она, наверное, переехала и забыла сдать книгу.

Не может быть. Мандей всегда беспокоилась о том, чтобы вовремя сдавать книги. Она готова была идти в библиотеку и в дождь, и в метель, лишь бы не платить штраф за задержку.

Я выдавила улыбку.

– Ну, я сообщу ей, что вы ее ищете. Подскажите, какую книгу она задержала?

– Э-э… вот, «Цветы на чердаке».

В желудке опять образовался тяжелый ком, и я отступила от стойки.

– Хорошо. Спасибо, мисс Пол, я напомню ей, чтобы она ее вернула.

Домчавшись до медиатеки, я остановилась, отчаянно пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли. Мандей взяла эту книгу за неделю до моего отъезда в Джорджию. Она брала ее много раз. Я запомнила обложку, странное название, уголки страниц, которые Мандей загибала, читая книгу в нашей палатке. Почему она все еще у нее?

* * *

С третьего класса мы с Мандей вместе ходили на Хеллоуин требовать угощения, наряжаясь в разные костюмы. Феи, клоуны, ведьмы… яйца с беконом. Но теперь мы готовились перейти в старшую школу, и нам нужно было придумать более взрослые и сложные образы. Я размышляла над идеей ангелов или французских горничных, пока не наткнулась в журнале на идеальный костюм: сексуальная полицейская форма в комплекте с пушистыми наручниками.

Конечно, наш план был таков.

Вечером в субботу, за неделю до Хеллоуина, я сидела за кухонным столом, намереваясь всю следующую неделю посвятить крупному проекту по истории. Мы с Мандей всегда работали над проектами вместе. Я занималась творческой частью: плакаты, обрамленные идеально выведенными узорами, заголовки, вырезанные из ватмана, макеты древних городов, сделанные из старых газет и втулок от бумажных полотенец. Мандей обеспечивала содержание. Так мы делали всегда. Мы. Неизменно – мы. Я не знала, как работать в одиночку. Почти каждый день я заглядывала в кабинет мистера Хилла, чтобы узнать, нет ли новостей о Мандей. И каждый раз мистер Хилл говорил мне, что известит меня, когда что-нибудь узнает. Мне начинало казаться, что этот день никогда не наступит.

– Время летит так быстро, что я даже не заметила, как подошел Хеллоуин, – сказала мама, чистя яблоки над раковиной, чтобы приготовить их в карамели для костюмированной вечеринки в честь дня рождения какого-то ребенка; в праздники у нее всегда была куча заказов. – Если б не эта вечеринка, я совсем забыла бы про него!

Я вздохнула, пролистывая учебник в поисках фраз и цитат. Это нечестно, но что еще мне делать! Мой проект грозил обернуться полным провалом. А слова… они выглядели как-то неправильно. Что-то в них казалось не таким, сколько бы раз я их ни переписывала. Я смяла еще один лист бумаги и швырнула на пол к остальным комкам, окружавшим меня.

– Кстати, странно, что ты еще не заговорила о покупке костюма. Или ты уже слишком большая для этого?

Я покачала головой, рассеянно раскрашивая поля в своем блокноте. Внутри пузыря клубился пар, словно под крышкой кастрюли, готовой закипеть.

Мама оглянулась через плечо на мой недоеденный ужин.

– Горошинка, что случилось? Ты не хочешь есть?

Закусив губу, я отвернулась от этих вопросов, бередивших рану, нанесенную исчезновением Мандей.

«Что случилось? С тобой все в порядке? Все хорошо?» Снова, снова и снова…

– Разве ты не рада Хеллоуину?

– Нет, – пробормотала я, вонзая ногти в собственное бедро.

– Правда? Почему? Вы с Мандей всегда веселились как сумасшедшие, когда наступало время ходить за угощениями.

От одного упоминания имени Мандей мне стало нехорошо. Меня охватила неудержимая дрожь, а потом слезы, копившиеся в течение нескольких недель, наконец-то вырвались наружу.

– Потому что мы с Мандей должны были нарядиться сексуальными копами, а теперь она пропала, и мне не с кем пойти выпрашивать сладости, потому что меня никто не любит!

Мама уронила яблоки в раковину и бросилась ко мне, когда я с размаху уронила голову на тетрадь.

– Ну-ну-ну, – заворковала она, гладя меня по спине нежными круговыми движениями. – Зачем ты говоришь такие глупости? Конечно же, у тебя есть подруги!

– Нет, нету! – рыдала я. – Меня никто не любит! Никто не хочет со мной дружить!

Мама покачала головой, словно говоря: «Глупышка!» – и вытерла мне слезы посудным полотенцем. Она не верила, что ее единственный ребенок может быть изгоем. Вздохнув, убрала остатки еды с моей тарелки и достала из морозильника упаковку мороженого. Я всхлипнула; слезы размывали строки в моей тетради.

На страницу:
4 из 6