Девочка с чемоданом и мечтой

Девочка с чемоданом и мечтой

Александра Роллин

Дизайнер обложки Refia Sena Celik

© Александра Роллин, 2022

© Refia Sena Celik, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-2616-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девочка с чемоданом и мечтой

© Copyright 2021 – Все права защищены.

Запрещается воспроизведение, копирование или передача содержимого этой книги без прямого письменного разрешения автора.

Ни при каких обстоятельствах издатель не несет никакой юридической ответственности или не несет ответственности за возмещение ущерба, убытки или денежные убытки в связи с приведенной здесь информацией, прямо или косвенно.

Как жить, когда ты узнаешь, что вошел в список потенциальных смертников? Где найти силы, чтобы двигаться дальше?

Когда мне поставили диагноз рак, все говорили, что у меня есть только два пути: опустить руки или бороться. Но чем дольше я жила со своей болезнью, тем отчетливее мне виделась другая альтернатива – просто жить. Смеяться от души, танцевать, страдать, ненавидеть, плакать, собирать себя по частицам.

Вступление

Я уже дописала книгу, когда поняла, что она не про рак. Да, болезнь встряхнула меня, заставила, как четки, неторопливо перебрать всю свою жизнь. Ответить самой себе на множество вопросов. Но это все не про рак. Не про то, как из тупика, как мне тогда казалось, я постепенно прочертила новый путь. Хотя, когда после первой химиотерапии я стояла в чужой квартире в пригороде Парижа с видом на кладбище, мне казалось, что вся моя насыщенная событиями жизнь с размаху влепилась в это пыльное стекло и теперь мне предстоит наблюдать только тоскливый пейзаж за окном. Что ничего, кроме болезни, в моей жизни нет и уже не будет. Хотелось замереть и переждать этот страшный сон. Боль, страх, процедуры, анализы. И все же именно сквозь них и прорастала новая Я.

В апреле 2021 года моя жизнь резко изменилась. Врачи вынесли страшный для меня диагноз: рак правой грудной железы. Уже через месяц, в мае, мне удалили грудь. Назначили химиотерапию. Мое лечение – это 16 классических ударных доз химии плюс полтора месяца лучевой терапии. Впереди пять лет гормональной терапии. И все это при условии, что генетический анализ не выявит предрасположенности к раку и мне не придется удалять еще и вторую грудь, а также яичники.

Во время лечения я задавала сама себе множество самых разных вопросов и пыталась на них ответить. Наверное, так делают большинство людей, когда с ними случается любая беда, не только болезнь.

Так родилась и эта книга.

Надо сказать, что никто в моем окружении не болел раком и об этой болезни я знала только то, что сообщали скучные плакаты в лечебных учреждениях и социальная реклама. То есть практически ничего. Поэтому и к врачу я обратилась не сразу. Может быть, вообще не пошла бы, если бы на этом не настоял мой уже бывший бойфренд.

Я прекрасно помню тот день. Он ничем не отличался от любого другого мальтийского солнечного дня (в то время я жила на острове Мальта). Вернее, того, что с весны 2020-го мы привыкли считать нормой: локдаун, закрытые магазины, безумная жажда жизни. Подруга принесла ко мне на дом платье – примерить перед покупкой. Ее бизнес тоже переживал не самые лучшие времена, и она выкручивалась как могла. Это был последний раз, когда я так беззаботно любовалась собой в зеркале, не думая, во что могу превратиться.

Еще утром я мерила платье, а после обеда врач, рассматривая маммограмму, сообщил, что есть причины для тревоги, возможно, рак – точнее получится сказать после дополнительных анализов. Да, все шло по классической схеме. Моей первой реакцией было яростное отрицание: «Это ошибка, такого просто не может быть!» Однако анализы показали, что рак был уже запущенный и в силу возраста протекал в агрессивной форме: оказывается, чем ты моложе, тем быстрее развивается болезнь. И понеслось.

В поисках ответов

Параллельно с медикаментозным лечением мне порекомендовали общаться с энерготерапевтом, дескать, чтобы снизить побочные эффекты от вредных процедур. Почему бы не попробовать? До тех пор я, правда, никогда не обращалась к подобным специалистам, но после первой химии так накрыло, что я готова была хвататься за любую соломинку.

Рекомендованному мне специалисту было примерно сорок, и носил он загадочное имя Лунэ. Лунэ сразу заговорил о потаенных, скрытых причинах болезни. Обычно врачи не любят подобные разговоры, а мне они были необходимы и важны, ведь с того самого момента, как мне поставили диагноз, в голове бесконечно возникали вопросы: «Почему? Почему это случилось именно со мной? Ведь в моей семье ни у кого не было рака груди! Откуда вообще взялась эта гадость? Что теперь мне с ней делать?» Я пыталась говорить об этом с врачами, медсестрами во время процедур, но собеседники только пожимали плечами. Мол, экология, стресс, плохая еда, курение… Но ведь я не курю, занимаюсь спортом, живу не в Чернобыле. Что пошло не так?

Кабинет Лунэ находится в центре Парижа, на первом этаже старой пятиэтажки. Прямо под окнами бурлит жизнь в многочисленных кафе и ресторанах. Лунэ задает мне вопросы, я же стараюсь на них отвечать, одновременно пытаясь разобраться в себе. Похоже, самокопание стало моим главным занятием на время болезни… Тогда, в свой первый визит, я начала с самого мучительного для меня вопроса:

– Почему я заболела?

– А как вы думаете? – шершавый голос Лунэ расползался

по комнате.

– Может, я слишком многого от себя требую? – Я, конечно,

сказала ерунду – просто чтобы отгородиться дежурной фразой. Лунэ терпеливо ждал. – Наверное, у меня нет готового ответа, – выдохнула я.

– У больных раком обычно есть какой-то незакрытый психологический гештальт, поэтому очень важно, что на эту тему думаете лично вы. Бактерии и вирусы приходят извне, а рак – это ваши родные клетки, которые вдруг начинают вас атаковать. Получается, вы воюете сами с собой. Вопрос в том, почему вы это делаете.

– Вам не кажется, что надо быть осторожнее с такими гипотезами? – Я готова была взорваться. – Не хватало еще чувствовать себя виноватой в собственной болезни!

– Речь не о чувстве вины, только поиск причины. – Лунэ внимательно посмотрел на меня, как бы пытаясь убедиться в том, насколько понятен мне смысл его слов. – Вот вам история. Один из моих пациентов пришел ко мне в возрасте 63 лет с кучей опухолей в разных местах. Он расстался с женой, чтобы встретить старость с первой любовью. А супруга после этого заболела раком и умерла. Через год заболел и он сам. Итогом нашей с ним работы было удивительное признание: мужчина желал самому себе страдать так же сильно, как его жена, которую он бросил.

– То есть вы хотите сказать, что он сам вызвал свою болезнь?

– Я этого не утверждаю, но не исключаю такой возможности.

– Пожалуй, в этом есть определенный смысл. Я где-то слышала, что люди могут вызвать даже свою собственную смерть. Вы верите, что такое возможно?

– Я думаю, что человеческое сознание способно на многое. – Лунэ был хорошим слушателем, мысли и воспоминания захлестывали меня с головой.

– У меня был один коллега, который сильно изменился за

несколько лет до своей смерти. Он говорил тусклым, безжизненным голосом и пребывал в состоянии какой-то бесконечной тоски. Мне казалось, что у него просто пропало желание жить. И позже я несколько раз наблюдала подобные явления. Словно с человеком происходит внутренний суицид. Но я-то себе смерти не желала! – Мне показалось, что я оправдываюсь. – И мне еще столько бы хотелось сделать…

Лунэ кивнул, как бы подтверждая, что не сомневается в моих словах и скрестил руки на коленях:

– Расскажите вашу историю. Что случилось в вашей жизни… Возможно, нам удастся понять, что же произошло.

– Моя история началась… хм, довольно сложно сказать наверняка, откуда она берет свой отсчет. Но мой личный, внутренний кризис произошел примерно за три года до болезни. Кстати, мой лечащий врач предположил, что именно такое время, или чуть меньше, потребовалось болезни, – вдруг вспомнила я, но решила продолжить говорить о кризисе: – Что это было? Ощущение того, что я проживаю чужую жизнь. В какой-то момент стало совсем невыносимо. Словно я стою в центре запертой наглухо комнаты, а где-то там, снаружи, кипит жизнь, о которой я всегда мечтала. И самые важные для меня вещи случаются с другими людьми, но не со мной. А ведь я жила в Париже – в городе, который для некоторых сам по себе является мечтой. О нем когда-то мечтала и я. Пожалуй, моя история началась именно с Парижа, десять лет назад.

Моя французская история

Париж в январе не то чтобы пустынный, он, скорее, спокойный. Уже схлынуло безумие рождественских праздников и новогодних каникул, жизнь только набирает темп и скорость на весь год. Я приехала во Францию, чтобы быстро заговорить по-французски, поскольку планировала уехать в Квебек. Поэтому в хмурый парижский день начала нового 2011 года настроение у меня было самым радужным. Надо было успеть покататься на ледовом катке Эйфелевой башни, назначить пару свиданий, перенять повадки и манеры парижанок…

Знакомый, встретивший меня в аэропорту, всю дорогу рассказывал об особенностях жизни в Париже и первым делом повез меня в закусочную.

– Ты, главное, будь осторожна, – наставлял он.

Знакомый был приятелем моей подруги. Молодой человек два года учился в Париже и говорил со знанием дела.

– А чего мне опасаться? – Ох уж эта наивность приезжих…

– Да всего! Париж – опасный город. Сумку держи крепко, с незнакомцами никуда не ходи, и если видишь, что квартал подозрительный, то обходи его стороной.

Такое опекунство показалось мне чрезмерным. Я смаковала сочный кебаб, радовалась месту в хостеле с общим душем на улице. Я впервые оказалась в Европе, и мир казался мне прекрасным и удивительным! После двух чудесных дней в Париже мой путь лежал на юг Франции, в город Монпелье, где, собственно, и находилась языковая школа. Монпелье… Название мягко перекатывалось во рту, как леденец.

На вокзале меня встретила француженка с азиатскими корнями. Мои каблуки звонко стучали по тротуару, вдоль широкой аллеи росли пальмы – все это было ново и удивительно. Правда, поднимать чемодан на пятый этаж без лифта было непросто, а помогать мне никто не спешил. Много раз потом я вспоминала эту картину, и она казалась мне пророческим символом пребывания в новой стране: все надо делать самой, не ждать помощи и не забывать при этом улыбаться.

Моя спутница, она же и хозяйка дома, в котором я арендовала комнату, оказалась родом из Вьетнама. Девушка занималась юриспруденцией и работала с утра до позднего вечера, а ее муж трудился в какой-то государственной организации. У них было двое детей пяти-шести лет. Нижний этаж семья сдавала студентам, чтобы оплачивать счета за содержание огромного дома. Их условия мне подходили.

В доме мне показали комнату, где я буду жить. Она оказалась небольшой, но довольно уютной. Я поставила чемодан возле шкафа в своем новом жилище, сбросила обувь, откинулась на кровать и тут же уснула, даже не успев как следует помечтать о прекрасном будущем. Впрочем, мне и так тогда все казалось сказкой. Тем более что всего через месяц я познакомилась в этом городе со своим будущим мужем. И все мои точные планы на жизнь полетели в тартарары.

Марк сначала мне не слишком понравился. Когда он пришел на свидание, я подумала: «Опять эти штаны на бедрах…» В то время была такая мода, и все парни поголовно носили джинсы чуть приспущенными. Мы расположились в кафе «Три грации» на знаменитой площади Comédie. Марк был не очень разговорчивый, так что я взяла инициативу в свои руки и рассказывала на ломаном французском разные истории из жизни. Он лишь смеялся и поглядывал на меня с искоркой в глазах. Я была не против такого монолога, ведь это была прекрасная возможность еще и попрактиковаться в языке. Новому знакомому было 23 года, а мне вскоре должно было исполниться 27.

– Как я тебе? – спросил в конце встречи с улыбкой Марк.

– Ничего, – смущенно и немного кокетливо ответила я.

– Ты тоже ничего.

– Ты меня проводишь? – Мне уже не хотелось расставаться с ним.

– До дома? Нет, ты же рядом живешь. Давай тут и попрощаемся.

Я опешила, но виду не подала и вежливо попрощалась:

– Хорошо. Дойду сама. Спасибо.

Утром я рассказала историю знакомства своей учительнице французского языка, не забыв поинтересоваться, провожают ли парни девушек до дома во Франции.

– Конечно нет! – рассмеялась она. – Если он тебя не проводил, значит продемонстрировал тебе свое уважение. Кстати, если девушка просит парня ее проводить, это явное приглашение в кровать.

Вот такие тонкости чужой культуры.

Мы с Марком стали встречаться. Отношения складывались легко, без усилий: теннис, прогулки, болтовня, занятия любовью.

А потом я уехала. И он мне писал. Красивые письма, как настоящий романтический герой из любовных романов. Их хотелось читать вслух:

Mon amour, tu me manques. La vie à Montpellier est triste sans toi. Tu

me manques trop. C’est vraiment dur de ne pas être avec toi tu sais… je

t’aime.

Ton Mark, l’homme de ta vie…1

Je viens juste de lire ton email, j’aime que tu pense à moi,

mais je pense encore plus à toi. Crois moi nous pourrons vivre ensemble si

c’est ce que tu veux. Je t’aime mon bébé, je ferais tout pour être avec toi, je

te promet. Prends soin de toi, mon amour. J’ai rêvé de toi cette nuit, que

nous vivions ensemble et que nous étions heureux…2

С Марком нам предстояло решить дилемму: как быть вместе, несмотря на расстояние. Ведь выучив французский, я должна была вернуться домой в Казахстан и уже оттуда переехать в Квебек. Сначала я предложила Марку приехать ко мне в гости, тем более у меня на родине было собственное жилье. Мы бы могли пожить вдвоем, лучше узнать друг друга. Но Марк не мог оставить свою работу и взамен предлагал мне приехать во Францию, найти работу, получить рабочую визу и остаться в стране. Конечно же, Марк был далек от реальности и не представлял всех трудностей, которые неизбежно ожидают иностранца на чужой земле. Но я не питала ложных иллюзий и прекрасно понимала, что на первых порах будет очень сложно. А уж найти хорошую работу в европейской стране иностранцу и вовсе почти невозможно. Тем более я не программист и не инженер, а обычный журналист. Правда, был и другой вариант: поступить в университет, получить студенческую визу и приехать учиться. Но это тоже меня не слишком устраивало. Не хотелось снова становиться студентом, без работы, с ребенком… Меня пугала перспектива жить в чужой стране на птичьих правах, не зная, что будет после учебы. Где гарантии, что, окончив вуз, я смогу претендовать на приличную должность?

Замуж мне совсем не хотелось: я только-только вдохнула полной грудью запах свободы и новой жизни. К тому же я даже не была официально разведена с первым своим супругом, отцом дочки. Но другого выхода мы не видели… Нужно отдать должное смелости Марка. Ведь что значит брак для молодого французского парня? К тому же брак с иностранной девушкой, у которой уже есть ребенок. Не буду напускать романтический туман: мы перебрали все варианты союза, кроме брачного, но в итоге судьба все решила за нас.

Я уехала в Казахстан, он жил во Франции, и так бы все и продолжалось, если бы я серьезно не заболела. Вечером у меня поднялась высокая температура. Было холодно и страшно. Потом начались чудовищные боли в спине, ходить в туалет стало настоящей мукой, тогда моя мама вызвала скорую помощь. В больнице мне казалось, что я умираю, – настолько нестерпимой была боль.

– У вас отходит песок из почек, – поставил диагноз доктор. – Сейчас найдем место в палате, обезболим и будем лечить.

Примерно к шести часам утра я наконец уснула. Марк позвонил во второй половине дня и, конечно, очень расстроился, узнав, что я оказалась в больнице. Причем с каждым днем мне становилось почему-то не лучше, а хуже. Когда во время сеанса связи по Skype он увидел, какая я бледная, несчастная и потерянная, то принял решение:

– Мы должны пожениться. Ты приедешь во Францию, я найду тебе докторов.

Марк действительно взвалил на себя все хлопоты по организации моего переезда. Снял со своего счета деньги, которые долго откладывал,

арендовал квартиру, приобрел мебель. Были сборы документов, различные бюрократические проволочки, самолеты и поезда…

К тому моменту, когда я снова оказалась в Монпелье, мы не виделись с Марком чуть больше трех месяцев. Стоял июль – самый жаркий месяц на юге Франции. Марко вглядывался в окна поезда – как в тот момент, когда я уезжала. Кажется, мы даже вместе заплакали, когда увидели друг друга. Удивительно, как счастливы могут быть люди и каким коротким оказывается это счастье.

К встрече прилагались солнце, море, ночи любви. А еще мэрия, документы на брак и мой отъезд на родину для получения визы.

Свадьба у нас была очень скромная, ведь мы устроили все быстро, без подготовки. Конечно, мне бы хотелось разделить этот момент счастья с близкими, но у родителей шел полным ходом развод, а четырехлетней дочери посол не дал визу, потому что, согласно французскому законодательству, нужно сначала выйти замуж за француза, а уже после получать визу для ребенка. Мама Марка перепутала мое имя на пригласительных. Но разве это было важно? Я выхожу замуж за француза! Причем по любви!

До сих пор мне так смешно вспоминать это суматошное счастье: поездку за дочкой, дорогу назад, целых два чемодана и пятьсот евро в кармане. И уверенность, что я вытащила счастливый лотерейный билет.

– А потом началась борьба… – Я вернулась в реальность и вспомнила, что все еще сижу на приеме у энерготерапевта.

Пауза затягивалась. Лунэ с интересом смотрел на меня, а я молчала: мне не хотелось прямо сейчас продолжать эту историю, отпускать ощущение пережитого счастья, любви. Лунэ все понял. Он посмотрел на часы и предложил:

– Давайте перейдем непосредственно к сеансу и поработаем с вашими энергиями.

В кабинете стояла кушетка, на которой располагался пациент, а энерготерапевт делал пассы руками над телом, точно маг. Не то чтобы я верила в эту методику, но сейчас хотелось закрыть глаза и просто молча полежать.

– А что конкретно вы делаете? – не удержалась я.

– Я не лечу тело или орган на физическом уровне, но помогаю пациенту понять, какие убеждения послали телу импульс заболеть. Затем попробуем включить режим самовосстановления.

– Не думаю, что все так просто. Если бы существовала кнопочка, включающая и выключающая болезни, то мы бы давно все были здоровы. – Кажется, у меня даже вырвался циничный смешок.

– Конечно нет, – улыбнулся Лунэ, – я только помогаю. Путь излечения – это личный путь каждого человека. Здесь нужно быть осторожными. Работа с энергиями не заменяет консервативного лечения. Вам необходимо делать все, что назначает ваш врач. Но рак имеет тенденцию

возвращаться, поэтому так важно найти первопричину болезни и запустить программу самоисцеления.

Скажу честно, я не очень верила в эту заманчивую гипотезу о взаимосвязи болезни и личных убеждений. Но когда ты ждешь первую химию, то от страха готов попробовать все. Лунэ некоторое время водил руками над моим телом, а затем сказал:

– Я удивлен, что вы болеете, у вас очень здоровое тело! – И тут же добавил, с оттенком печали: – Но очень много эмоций накопилось тут, – он указал на грудную клетку. Судя по всему, Лунэ имел в виду сердце или душу. И конечно же, попал в точку.

Последние три года буквально добили меня. Было ощущение, что декорации меняются, а внутри расползается огромная пустота: казалось, меня никто и нигде не ждет, я никому не нужна и меня ничто не держит. Эдакая обратная сторона свободы. Может, я и правда сама запустила некую программу саморазрушения? Вот с какими мыслями я

шагнула в химиотерапию. Однако сначала позвольте рассказать вам о том, как мне удалили грудь – о своем первом шаге на пути отчаянной борьбы с онкологией.

Моя вторая половинка

В мифологии первыми людьми были андрогины, они соединяли в себе мужские и женские признаки. Однажды андрогины возгордились, почувствовали себя всесильными и решили напасть на богов, за что те их разделили надвое и рассеяли по миру. С тех пор люди обречены на поиски своей половины.

Когда я впервые увидела вмятину вместо второй груди, у меня появилось ощущение, будто я тоже разгневала небеса. Иначе за что мне такое наказание? Я стояла в скромной ванной комнате больничной палаты и совершенно невозмутимо смотрела в круглое настенное зеркало. Однако это спокойное принятие случившегося было крайне странным, может быть, я еще находилась в состоянии шока, точно не знаю. Сама процедура по удалению груди прошла быстро. И до этого времени на раздумья практически не было. А теперь пришло словно успокоение от того, что самый первый этап предстоящей мне долгой борьбы позади. Знаете, то самое особое ощущение, когда закончил что-то важное. Или когда у тебя есть блокнотик с огромным списком дел, и ты вдруг махом зачеркиваешь все, что успел выполнить, чтобы прийти к цели.

Мой список дел перед операцией был просто нескончаемым. Анализы, переезд, снова анализы, сложности с результатами. После моего возвращения с Мальты в Париж, врачи провели повторную биопсию, чтобы подтвердить диагноз, однако результат показал, что никакого рака у меня нет. Тут я совсем растерялась: как такое вообще может быть? Неужели мальтийские медики ошиблись? Ведущий хирург направила меня на очередную макробиопсию (обширный анализ), то есть это был уже третий (!) раз, когда мне в грудь вводили иглы и брали образцы тканей. Процедура не слишком приятная.

Результатов нужно было ждать целых семь дней, и за эту неделю я по-настоящему поверила, что не больна, хотя меня, конечно, предупреждали, что не стоит обнадеживаться. Но мне очень хотелось иметь эту надежду. А вдруг все было просто страшным сном?

Мир заиграл цветными красками. Это было счастье, это было желание жить, любить, наслаждаться каждым моментом, строить планы на будущее. Не зря говорят: хочешь сделать человека счастливым – отбери у него все, что у него есть сегодня, а затем верни обратно. Вот в таком же состоянии находилась и я.

Я стала судорожно читать о медицинских оплошностях, о том, случалось ли, что людям ошибочно диагностировали рак. Как выяснилось, такие случаи были. Так, одной девушке отрезали грудь, отдали ее на анализ в лабораторию и выяснили, что рака не было. Какого-то мужчину едва не прооперировали – его спас лаборант, подоспевший вовремя в операционную, чтобы сообщить об ошибке. То есть иногда врачи ошибаются, иначе как объяснить, что одни медики мне диагностировали рак, а другие его не находят? Кто-то из них все-таки ошибся!

Но я была так счастлива, что не стала тратить эти радостные моменты на выяснение того, кто виноват, а кто нет. Просто кошмар прекратился, и это было здорово. В то же утро, когда я получила результаты, то выпорхнула на парижские улицы, наполненная счастьем. Вот пробежали красивые подтянутые сотрудники спасательной службы. Такое ощущение, что во французскую службу спасателей набирают исключительно мужчин-моделей, настолько они все шикарно выглядят. И вот я смотрю на этих бегущих мужчин и просто улыбаюсь. Жизнь налаживается!

За эту неделю я сходила в парикмахерскую, опубликовала в социальных сетях, что планирую написать книгу и очень хотела бы обсудить нюансы с уже опубликованными авторами. Мне ответило несколько французских авторов, с кем-то мы даже созвонились и обстоятельно поговорили о том, что я задумала.

Повседневные радости, которые я раньше не замечала, вдруг стали для меня значимыми. Теперь каждая встреча, каждый разговор, каждый вздох, каждый шаг – все казалось другим, ценным, важным. У меня словно выросли крылья. Жаль, что я не могла жить все эти годы с таким же ощущением, как в эти семь дней.

Но настал день, когда пришли новые результаты биопсии, и на этот раз диагноз не только подтвердился, но оказался даже серьезнее, чем изначально. В груди обнаружили сразу три разные раковые опухоли и массу предраковых образований. У врачей не было другого выбора, кроме как лишить меня правой груди. С таким диагнозом было не избежать химиотерапии, лучевой терапии и пяти лет гормональной терапии. Пять лет! Помню, я заплакала. Впервые после постановки диагноза. Я так горько и долго рыдала, жалея себя и сетуя на свою судьбу… Все было снова разрушено.

И снова началась эта чертова круговерть. Операция была запланирована на следующий день, и теперь мне нужно было срочно бежать в аптеку, покупать какие-то пластыри и лекарства, сдать тест на Covid-19 и сдерживать слезы перед всеми этими незнакомыми людьми. В лаборатории медсестра недовольно начала бурчать, что я пришла слишком поздно сдавать мазок, и пустилась было читать мне мораль, но я не собиралась выслушивать ее брюзжание и сухо отрезала: