Марс

– Ломать – не ломать не было. – И зажатое у меня подмышкой сухожилие затрещало. Я перевернул его на спину. Это был контролер. Более того, мертвый контролер жд билетов. А ведь сначала я его не узнал.

– Готов? – спокойно спросил второй. Он только что вошел. – Не надо было возвращаться, – добавил он, – плохая примета. Но теперь уж нечего делать, придется тебя грохнуть.

– Что характерно, – сказал я, – куда ни сунься, везде одни и те же наглые рожи. Почему так не знаете?

– Думаю, что знаю, – ответил он, и добавил: – мы как раз те, кото ты ищешь. Но уже никому этого не расскажешь, окей?

– Конечно. И знаете почему? Я прибыл сюда не болтать, а просто на просто для ликвидации.

– Ты убежал из электрички, – сказал контролер, – но отсюда еще никто не убегал. Поэтому я предлагаю тебе на выбор: – Работать в Котловане, в самом низу, будешь кочегаром. Или нет, и тогда уже навсегда останешься здесь. И знаешь, что, – он поднял руку ладонью вперед, – подумай, прежде чем принимать необдуманное решение. Потому что в противном случае ты останешься здесь навсегда не мертвым, но живым рабом.

– И кем я здесь буду, машинистом экскаватора?

– Удивительно, но ты угадал, будешь забивать сваи пердежным паром.

– Это серьезно, или просто на просто очередное оскорбление? – спросил я.

– Нет, натурально, тебя будут кормить спецдиетой, состоящей из одной капусты, чтобы способность пердеть была у тебя не периодической, а постоянной.

– Вы хотите сказать, что молот, забивающий сваи в котловане способен работать на пердежном паре? – удивился я.

– Способен, – закончил он дискуссию.

– Невероятно.

– Хорошо, – сказал он, – я задам вам последний вопрос: почему?

– Стыдно как-то.

– Нет, ошибаетесь, привыкают.

– Значит, я буду не первым?

– Конечно нет, люди давно здесь работают. Так-то вообще ни к чему не способны, но демократия движется вперед, и им придумали работу, чтобы могли приносить пользу.

– Кто этот такой умный, что позаботился о пленных землянах?

– Не я, – ответил контролер, и провел, тварь, неожиданную подсечку в падении. Как Жан-Клод Ван Дамм брату своей черной с розовыми губами любовницы. Тогда выходит, что я негр в тяжелом весе. Не получится. Кулаки не такие двухпудовые. Представить себя можно и быком, но рога все равно не вырастут. Хотя если поставить руки перед собой шаровая молния между ними появляется. Тем не менее, прежде чем продолжить бой, я посмотрел в маленькое зеркальце над умывальником, и понял, что сзади меня кто-то есть. Показалось. Но я тут же почувствовал себя больше, сильнее, как бык.

– Надо же, – сказал я. И даже потрогал рога на голове.

– Чё? – спросил киллер, – рога ищешь? Так я уж их тебе обломал Дэметом. Слышал про такой удар, как из-под земли.

Но мне удалось провести ему прямой в голову, а потом и джеб.

– Вы не ожидали, что я владею всеми видами единоборств, и не только?

Он сделал удивленную рожу, и вышел из сарая.

– Хорошо на свежем воздухе, – он расставил в стороны руки, и глядя в мрачное небо, добавил: – Я тебя боюсь.

В подтверждение своих слов он прилег на бугорок, и похлопал себя по пузу волосатой лапой.

Я понял, что идти не надо. Но пошел. Его пузо тянуло меня, как магнит.

– Нет, – сказал я, но было поздно, тигр схватил меня за горло.

Тут я почувствовал, что кто-то из меня вышел. Кто бы это мог быть? Значит, мне тогда не показалось, что в меня кто-то вошел.

– Афродита! – крикнул я радостно, но про себя. А она схватила тигра за хвост, и намотала ему на шею. Потом спросила ласково:

– Вам завязать галстук? – Он убежал, так и не откусив мне голову. Прокашлявшись вместо спасиба я спросил:

– Зачем вы его отпустили?

– А где спасибо? – напомнила она правила.

Я положил ее на плечо и побежал в соседний лесок. Через три с половиной часа я повторил вопрос:

– Ты кто? – И если можно не ври пожалуйста. Ты Афродита? Так просто войти в человека другой человек не может, не правда ли? Ты Люда?

– Что за Люда, с Сосновой?

– С Еловой.

– С Елоховской?

– Нет, нет, пожалуйста, не заговаривай меня, ты не она.

– Почему ты так думаешь?

– Я вижу. Она бы не смогла вот так просто войти в меня, а потом выйти, и спасти от хитрого тигра.

– Ну, ты больше ничего не хочешь?

– Ну-у, не знаю может быть чуть позже.

– Ну-у, позже – так позже. – И она исчезла. Д-е-ла. Значит, это действительно была Афродита. В следующий раз надо придумать, как не отпускать ее без передышки. С другой стороны, так тоже нельзя, чуть задумался – уже бежит куда глаза глядят. А куда, собственно.

Я пробрался через сосенки. Карьер был тут. Но здесь уже ничего не добывали. Шум был где-то дальше.

– И что самое удивительное, – сказал я, – этот карьер очень похож на тот, где мы так счастливо жили. Значит. Значит – это тоже остров. Абсолютно не понимаю, как здесь ориентироваться. Тем более, что два противника здесь еще остались. Как бы не превратиться в бурмашину, которую они мне обещали.

Я осмотрелся.

Никого. И подошел к краю котлована.

– Желтый песок и больше ничего. – Так бывает? Зачем его рыли на такую глубину? Скорее всего, кому-то был нужен желтый песок. Невероятно. Зачем?

Я лег на кусочек травки, и посмотрел вниз. Скатиться невозможно. Кто так роет? Стены почти отвесные. Бежать? Догонят. Дело в том, что метрах в пятидесяти шли люди, так это не спеша, явно пробирались на трахтодром. Вот как раз на то место напротив которого я лежал. Оно отличалось от других тем, что когда-то здесь был костер. Ясно, что они шли на свое место. Все существа всегда хотят побывать там, где были счастливы.

– Где они имели большой авторитет. – И не обязательно это должна быть улица Марата. Здесь перед кустами у дороги тоже было хорошо. Как говорится:

– Был бы авторитет.

У них был, потому что обычные люди в это время работают, а эти шляются с телками.

Превратиться бы в муху. Нет, сказки. И они меня, естественно, увидели.

– Стой там, иди сюда! – сказала одна из дам. И я побежал. Они за мной ухватом, в том смысле, что трое побежали, а один остался у костра. И догнали. Одна из них, симпатичная более-менее и с тонкими губами, как… впрочем, там видно будет.

Другая подошла уже почти шагом.

– Совсем ты загонял жаркую блондинку, – сказала она.

– Дай ему по морде, – сказал парень, и даже согнулся – до чего набегался.

– Ты брось ты, Леха, – сказала жаркая искусственная блондинка, – мы как будто побывали на охоте.

– Я рассчитывал на рыбалку, – тяжело дыша ответил синий Леха. Я подумал, что он похож на одного из синих контролеров, потому только что Леха был в синей майке, и синих шароварах. Он добавил: – Я сегодня мясо, наверное, есть не буду. Шли на рыбалку, почему я должен перестраиваться?

– Да не бойся, – сказала жаркая блодэ, – он шутит. – А вторая добавила:

– Скорее всего.

– Зачем я вам нужен?

– Будешь поддерживать огонь в очаге, – сказала вторая.

– И всё?

– Пока собирай по пути дрова.

Только сели, как второй окунь представился:

– Валет.

– Что?

– Кто? – передразнил он меня. И добавил: – Ты главное с нами вместе не садись. Просто стой и шевели угли.

– Зачем? – спросил я, – у вас и так всё есть.

Действительно, оказывается, у них была с собой сумка, а в ней всё как в лучших домах Ландона: помидоры, свежие пупырчатые огурчики, зеленый лучок, красная редиска, картошка сырая, которую они как раз и хотели запекать, пару пузырей самопала, и большая плетеная бутыль какой-то барматухи.

– Шашлыки щас будешь жарить, – мягко сказала жаркая блондэ.

– Простите, не знаю вашего имени отчества, но где мясо?

– А ты, что, сделан из рыбы? – грубо сказал Леха.

– Бросьте, бросьте, не пугайте его, он мне нравится.

– Хочешь, чтобы он держал тебя за ноги? Я сам подержу.

– Так ты эта, пока насаживай мясо, – сказал Валет.

– А вы? – задал я неуместный вопрос.

– Они нас будут насаживать, – сказала блондэ.

– Чё ты заставляешь девушку краснеть? – рявкнул Леха, и дал такую оплеуху широкой ладонью, что я упал. Честно, не ожидал. Да и мне почему-то казалось еще рано их валить. Хотя совершенно ясно, что твари приличные. Скорее всего, это они. И, как будто подслушав меня, Валет спросил Леху, и кажется, всех остальных тоже:

– Это он?

– Он. – Это ответила худая Нина с тонкими губами, хотя и симпатичная. Сначала я даже думал:

– Если придется трахать, то лучше ее. – Оказалось невозможно. И знаете почему?

Они все по очереди таскали в кусты жаркую блондинку Соньку, как в конце концов выяснилось ее зовут. А потом так увлеклись, что и все четверо не вернулись. А шашлыки были уже готовы. Я перевернул их последний раз и побежал в обратную сторону. Куда? Не знаю, но подальше от котлована. Только одна мысль меня беспокоила:

– Оставить шашлыки на углях, чтобы подольше был слышен вкусный запах, или наоборот, чтобы они подольше не думали о них. Нет запаха и есть не хочется.

Угадал, обрадовался я: где-то впереди застучали по рельсам колеса.

– Хотя, конечно, лучше бы обмануть их, – решил я, стоя под лиственным тополем у платформы. Обычно мне почему-то встречались тополя с тремя веточками, как посаженные для примера дрова:

– Вот, смотрите, было бы желание, а жить всё равно можно.

И я уже двинулся дальше, но вдруг увидел, что и четверка возможных преследователей пролетела мимо платформы куда-то вглубь континента. И что характерно:

– Даже не бросили сумку с остатками еды, вот эта Сонька, которую все трахали и бежала с ней последней. Трое мужиков и одна хозяйка.

Подошла электричка, я сел и поехал.

– За билет платить будешь? – спросила контролерша. Хорошо, хоть не мужик. Значит, это настоящая.

– Я сейчас выхожу, – сказал я.

– Не получится. Это поезд дальнего следования, и остановился здесь в глуши только потому, что сменщик начальника поезда живет в этом поселке.

– Больше вообще не будет остановок никогда? – спросил я с улыбкой.

– Ладно, – она тоже улыбнулась, – сходите пока в вагон ресторан, а там разберемся, чем с вас взять.

Я покрутил перед собой пальцы.

Она кивнула в противоположную сторону:

– Там.

Я вспомнил про деньги только когда наполовину съел Цыпленка Табака. С чесноком, вкусный, подали даже чашу с лимоном, и что характерно: не сделали даже намека:

– Это для рук. – Культурно.

– Мальборо, Честерфилд, может быть, сигару? – спросил официант, прежде чем положить на стол книжечку со счетом.

– Сигару, – ответил я, – большую, кубинскую. И эту, как ее?

– Концерезку? Само собой. Мы заранее не откусываем. – Это последнее резюме, немного меня насторожило. Шутки вообще-то в ресторане не уместны, если официант еще не пьяный.

– Закажи нам че-нибудь.

– Что? Кто? – я выпустил изо рта дым кольцами, как Лимонадный Джо, надеясь понять, что будет дальше: пойдет он восьмерками, или так и будет, как всегда, банальными кольцами распространяться в сторону буфета. И я переменил направление в сторону Эха.

Я даже опустил и опять поднял голову несколько раз, как делает иногда собака, произошедшая из змеи, как-то:

– Стаффордширский Терьер, – чтобы решить точно, кто перед ней: кошка, или просто пустой черный пакет колеблется на ветру. И понимает:

– Пакет. – Почему? Кошку бы я узнал сразу.

Я даже попытался наклонить голову буквой Г по отношению к остальной части тела, тоже сомнительный способ рассмотреть получше букву при большом желании получить права профессионала для работы таксистом.

– Только любителем. Хотите?

Тем не менее, несмотря на применение этих телескопических приемов, ничего не изменилось, и в нижнее, и в верхнее кольцо Восьмерки было видно практически одно и то же:

– Валет, Леха, Соня и Нина.

– Вы т-тоже в р-ресторане? – почти без запинки спросил я.

– У тебя деньги есть? – спросила Нина, чтобы как-то продолжить неудачно начатый разговор. А Валет добавил:

– Ну, ты бегаешь! можно использовать заместо этого кочегаровоза.

Глава 9

И они нагло заказали себе тоже по Цыпленку Табака, как будто у них не было с собой шашлыков, которые я приготовил, большой салат, и что-то на сладкое. Плюс жареную картошку. Тоже самое, что заказала русская журналиста, жившая и работавшая в Америке, Алику Гинзбургу и его друзьям по тюрьмам и концлагерям в Нью-йоркской гостинице. Сами они просто на просто забыли, что как называется. Да и тем более давно считали, что жрать помногу стыдно. Мысли, что можно заказать не всё меню почему-то не приходило.

– Вы обожрались печеной картошки, неужели всё мало? – спросил я мягко.

– Пузо больше – всё влезет, – сказала Сонька блондэ, и кстати показала его, и даже нежно похлопала.

– Что, как? – спросил с улыбкой Леха.

– Надо было выбирать ее, – ответил я.

– А ты выбрал меня? – даже удивилась Нинка. Я даже подумал, что прямо сейчас предложит выйти. А надо было заставить ее выйти. Пока не нажралась сделала бы всё, что я хотел. Нет, опять упустил моментум морэ. В принципе оно и лучше, но пока не знаешь сути, всё равно жаль.

Подошел официант и сказал, что сейчас принесет еще один счет.

– Спасибо, но я пока больше ничего не хочу, – корректно заметил я.

– Уверены?

– На все сто.

– Хороший ответ, – без улыбки ответил он, и добавил: – Жаль, что не вовремя. Надо было раньше говорить.

– Раньше чего, я не понял?

– До Заказа, а не после него.

– Это они, может, заказывали, – я кивнул на Нинку, которая совершенно равнодушно взглянула на меня через проход, как будто меня здесь и не было, а крыло цыпленка между тем держала в зубах, как лиса:

– Крепко

– По глупости я принял заказ, – сказал официант и кстати представился:

– Витя, – а также добавил: – У вас есть деньги. Вон там, в правом боковом кармане, – показал он авторучкой.

– Нет.

– Да, да.

– Нет, я имею в виду, что если да, то конечно, пожалуйста, даже с десятипроцентными чаевыми, но только я знаю, даже уверен, что нет. Нет у меня денег.

– А если есть – пятнадцать не пожалеете?

– Без сомнения. – И. И я вытащил из бокового кармана импортного – скорее всего, польского пиджака – желтый бумажник немецкого производства. Неужели эта дама в пилотке с бейджиком уже соблазнила меня? Когда? Нет, если деньги есть, значит:

– Да, было.

К сожалению, я даже позу не помню. Неужели так много выпили? Но когда? Хотя, если да, то понятно:

– Ох, где был я вчера? Не найду днем с огнем. Помню только, что диваны были синие с розовым. Дальше тишина.

– Всё еще впереди, – сказал Виктор. По поводу чего – непонятно. Неужели здесь вот так возможно:

– То, что уже было – только еще будет. – Нет, было, но заархивировано. Как кино:

– На те вам! – Какого-нибудь Лапшина. – А посмотрите через двадцать лет. Уже всё есть, и приводные ремни в частности, но сам транвай поедет тока через двадцать лет. Всё также, как на Земле, только если с небольшими недоразумениями.

Далее, драка в вагоне-ресторане и секс в купе проводницы.

– Сколько вообще всего? – спросил я Витю.

– Там всё написано, – ласково ответил он.

– Одно из двух, – подумал я, – или слишком много, или этот Витя не только уже напился, но уже и не скрывает этого.

– Триста, – прочитал я.

– Это по-старому?

– По-старому уже давно не берем.

– Тогда моему уму просто не постижимо, как можно набрать триста рублей за пять цыплят.

– Шесть.

– Шесть? А! Себе вы тоже заказали.

– Нет, теще, она тоже едет в этом поезде, и сказала, что не пропишет меня у себя, если я не докажу ей свою полную лояльность.

– Может быть она имела в виду что-нибудь другое, а не Цыплята Табака?

– Это было бы еще дороже.

– Всё равно очень не похоже на правду, – вздохнул я. – Шесть цыплят по полтиннику за штуку? Так не бывает.

– А большой салат? Торт Бизе и торт Прага. Сэндвичи с ветчиной и сэндвичи с салями.

– Нет, ну вот этого последнего точно не было.

– Так естественно, – ответил Виктор, – их вы возьмете с собой в купе. Более того, две пива Двойного Золотого и бутылка шампанского Брют. Из холодильника, между прочим. Так что, как видите, я просто так денег никогда не беру.

– Всё равно, – уперся я, – триста слишком много.

– Хорошо, наверное, я не сказал, что утром вы можете прийти на завтрак. Бесплатно.

– Согласен, но и на обед тоже.

– У меня кайфа не будет здесь работать.

– Ну, окей, окей, не знаю, есть ли только у меня эти баснословные триста.

– Как раз, – даже сам удивился я. – Можно подумать, что здесь работает какая-то внеземная мафия.

У меня хватило ума пригласить Нину в купе Виктора. Он там жил не один, но:

– Сейчас свободно, – подмигнул он мне.

Но я строго добавил:

– За те же триста?

– Окей, – согласился он. В принципе нормально, если в эти триста всё входит.

Дело в том, что эти трое куда-то вышли. А ее оставили. Зачем? Я не стал заморачиваться:

– Может пьяная согласится.

Правда плохо, что, похоже, она никогда не пьянеет.

– Пойдем, – без улыбки ответила дама. – Куда?

– Сейчас назад, потом прямо, а дальше направо.

Я шел сзади, и старался поднять в себе дух бодрости и веселья. Чем? Я решил:

– У нее узкая жопа, а значит, хвалиться особенно нечем.

Мы только разделись, как я запутался, кто из нас кто. Почему? Ответ:

– Она пристегнула к своим худым, хотя и симпатичным ляжкам искусственный член, и попросила меня, одновременно повернувшись:

– Завяжи сзади. – Я че-то не понял и хотел снять в нее лифчик, в том смысле, что расстегнуть, но она сказала:

– Я сама его сниму.

– В к-каком смысле?

– У меня титьки очень маленькие, поэтому он снимается сам. А ты давай сначала деньги.

– Извините, но я так понял, что в триста всё и входит, Более того, а зачем нам два члена? Я не понимаю.

– Не понимаешь?

– Ты сидела в тюрьме и трахала там баб, что ли? Ничего другого я не могу предположить.

– Я смотрю, ты глуп до невозможности. А – Амазонка.

– Если ты Амазонка, зачем тебе искусственный член?

– Я тебя предупреждала: не лезь ко мне, я Амазонка Сони, а ты продолжал настаивать.

– Скорей всего, я просто ошибся. Ты такая красивая.

– Да мне по барабану, о чем ты думаешь обычно. Плати, или хуже будет. Хотя я уже настроилась, – добавила она, и провела мне удар левой точно в челюсть. А потом и полезла на меня. Но решила сначала пристегнуть мои руки к спинке кровати, которую здесь заменила блестящая ручка, за которую, видимо, надо было держаться, когда поезд пойдет под откос, или, по крайней мере резко затормозит, или ускорится.

К счастью вошел Виктор и сказал, что может заменить меня.

– Тем более, у него всё равно нет денег.

Тогда она, прежде чем отпустить меня, провела ему удар в солнечное сплетение. Да такой сильный, что официант упал на колени.

– Жди, – сказала она и выгнала меня.

За дверью я почему-то подумал, что это:

– Жди, – вполне могло относиться и ко мне. – Маловероятно, но вполне возможно. Этот Виктор пьяный может не удовлетворить эту Жанну Дарк, в полной мере.

Я побежал по проходу, в надежде, что найду тот вагон, где была знакомая проводница. Урки были уже опять за столом. Я взял круглый поднос из нержавейки, и пробежал мимо них, чтобы меня не было вообще видно.

– Официант! – только успел крикнуть мне вслед Валет.

Но оказалось, что не только, послал вслед Леху.

– Стой!

– Чё? – без дальнейших разъяснений шлепнул Леху по балде подносом, открыл дверь поезда, и отпустил, как инструктор боязливого новичка-парашютиста:

– Прямой ногой в тазобедренный сустав. – Да, кажется, там и сустава не было – просто наглая жопа.

Но дальше не повезло. Добежал до конца поезда, но знакомого никого не встретил. Куда? Назад, естественно. Абсолютно не помню, в какой вагон я тогда вошел. В первый? Нет. В последний? Тоже нет. Значит, по середине. Но народ был бестолков до невозможности. Кого ни спроси – никто не знал, насколько далеко его вагон находится от хвоста или от головы поезда. Наконец, я сам догадался, что конец мне известен, и надо только опять вернуться туда, и отсчитать сколько-нибудь вагонов. Однако теперь я уже не мог определить где, собственно, конец, а где его начало?

– Во попал!

– Зайди ко мне, – услышал я голос, как будто с самих Винов. Я пошел, хотя до конца не был уверен, что это она. Так-то сзади ничего. Хотя чем больше, тем, конечно, лучше. Но это надо искать не в поездах, а в приемных банков.

– На один раз сойдет.

И услышал в ответ:

– Ты на мне женишься? – Она уже развязывала галстук. В том смысле, что снимала его, так как галстуки госслужащих не развязываются, а просто снимаются с шеи, как хомут с лошади.

– Овса?

– Что?

– Прости, сначала я хочу прилечь, как следует.

– Давай, давай, хотя торопиться некуда.

– Почему?

– Ночь, все спят.

– Это, пожалуй, единственная хорошая новость за последнее время.

– Не спать, не спать, – она ущипнула меня за щечку. Прошу прощенья совсем заговорился, это я ущипнул ее за щечку, за что она в ответ чуть не откусила мне нос. Я-то стоял, ждал, думал хочет поцеловать в нос, а она тяпнула, но, разумеется, не сильно. Хотя я спросил:

– Кровь не идет?

– До свадьбы заживет.

Ну и трахнул ее капитально. В том смысле, что после первой заснул. Наверное, рефлекторно решил не доставлять ей слишком большого удовольствия, чтобы не настаивала на женитьбе, а тем более на замужестве.

Тем не менее, утром она напомнила, даже еще не поставив на столик картофельное пюре с тремя колетами и свежим огурцом:

– Хорошо было?

– Естественно, – ответил я.

Тем не менее, я опять поперся в ресторан. Она ушла на прием к начальнику поезда, а я сюда. Он был еще закрыт, но Виктор открыл дверь.

– Как чувствовал, – улыбнулся он, – заходи.

– Вы пьяный? – сказал я. И добавил уже за столом: – С утра, а как тогда работать.

– Посплю – пройдет.

– А кто работать будет?

– Я ждал тебя и рад, что вижу.

– В каком смысле? Она у тебя спит?

– Да-а, – расплылся он в улыбке.

– Тем не менее я ничего не понял. У меня денег нет еще до сих пор.

– Деньги всегда есть.

– Хорошая мысль, но для меня слишком глубока. Я с такого дна достать их не могу.

– Я тебе помогу.

– Ты кто?

– Официант.

– Выходит, ты предлагаешь мне поработать официантом, пока ты спишь.

– Хорошо, что ты понял.

– Но я боюсь этих бандидос, ведь они точно припрутся опять, и не захотят платить, скажут:

– У тебя есть чаевые, заплатишь. – Представляешь, они держат меня за своего раба.

– Позовешь, если что, буфетчицу Нинку.

– Какую Нинку, с…

– Да нет, нет, та спит в моем купе.

– А никого другого нет, может быть, лучше повара?

– Повара сегодня нет.

– Где он, пьяный?

– Как ты догадался?

– От противного. Обычно повара всегда пьяные на Земле, а здесь на Марсе, значит, должно быть все наоборот. Спрашивается, почему тогда он все равно пьяный? Ответ:

– Просто вчера у него был День Рождения. – И, следовательно, это не правило, а из него исключение.

И они, как говорится:

– Не прошли мимо. – Люди, даже если они обычно сидят у костра, очень любят кабаки. Прямо за уши не оттащишь. А уж на халяву прибегут даже с Текстильщика.

В поезде вообще деваться некуда.

– Вот и встретились два одиночества, – спела жаркая Соня, как только увидела мою приближающуюся походку.

– Принеси нам чё-нить легкого, – сразу сказал Леха, – главное, чтобы было бесплатно.

– У него деньги есть, – добавил Валет.

– Я не он, – сказал я.

– Кто ты?

– Я официант.

– Что это значит? – спросил Леха. И добавил: – Заплатишь.

Несмотря на его тупоумие, я ответил:

– Я не беру с собой на работу денег.

– Не выпендривайся, – сказал Валет.

– Если вы не будете ничего заказывать, то вы не нужны. – И не дожидаясь результата их размышлений, ударил Валета по балде. Ужас. Он не свалился со стула, как я ожидал. Леха встал и вытянул вперед руку. Это был удар, но к счастью, мимо.

Я не стал ловить его руку в замок для дальнейшего перелома, а просто провел свой коронный прием Болевой из стойки. И в результате все-таки сломал ему руку прямо на столе. Сонька не помогла ему, а наоборот схватила Леху за яйца, что, как она считала должно было помочь мне.

– Они мне надоели, – объяснила она свое неординарное поведение.

– Спасибо, – ответил я. – Не отпускайте его, пожалуйста, потому что Валет еще может встать.