Застенчивые кроны

– Вы не обязаны передо мной отчитываться, Герман Маркович.

– Прекрати! – рявкнул Герман. – Это по работе, и ничего больше. Мы ведь обсуждали, что не будем афишировать отношения… Не могу же я ее выгнать взашей!

Он был прав. Именно об этом они и договаривались. Просто увидеть Ладу сейчас… было вообще последним делом. Как-то не осталось сил на игру. И на черную ревность, которая вдруг всколыхнулась в душе. Как сквозь пелену, Дашка услышала, что с ней поздоровалась подошедшая Лада. Она ответила на приветствие и даже улыбнулась, рассказывая о ливне, в который попала. Но всем сердцем Даша мечтала очутиться где-нибудь далеко. Одной… Снова одной… Чтобы можно было перестать играть, а прислонившись к окну, залитому слезами дождя, и себе тихонько повыть от невыносимой боли.

Наконец, протокол был соблюден, и Даша смогла откланяться. Она пошла к номеру, и только там, закрыв за собой дверь, без сил сползла на пол. Грязные кеды оставляли серые следы на безупречном напольном покрытии – плевать. Всхлипнула. Закрыла ладошкой рот. Слезы обожгли холодную с улицы кожу. Даша, кажется, даже поскуливала… Тихонько, чтоб, не дай бог, никто не услышал. Было ужасно больно. Хотя и понимала, что Герман не сделал ничего такого. Просто она так хотела его утешения, так нуждалась в нем. Сейчас… После всего, что ей довелось пережить! Так нуждалась…

Она не знала, сколько так просидела. И не совсем отчетливо запомнила, как встала и дошла до кровати. Нервы окончательно сдали. Сознание уплыло. Она провалилась в сон. Странный, вязкий, как полузабытье. В себя Дашу привел какой-то грохот. Женщина резко вскочила на постели, ничего не соображая. Провела рукой по лицу, будто бы стряхивая остатки сна. С удивлением отметила, что опять плакала… Как еще объяснить влагу на щеках? Грохот повторился, и только тогда Даша поняла, что это стучали в дверь.

– Герман? – удивилась Дашка непривычной панике, написанной на лице любовника.

Он ничего не ответил. Отодвинул ее от входа, чтобы пройти самому. Захлопнул дверь, и только потом, схватив Дашку чуть повыше локтей, взволнованно поинтересовался:

– Что, мать его, произошло?

– Ты о чем?

– О твоей, мать его, машине! Ты почему не сказала, что попала в аварию?! С тобой все хорошо?

Даша отстраненно наблюдала за действиями любовника. Тот в панике её ощупывал, и она не знала, чего в его взгляде было больше – тревоги или бессильной злости.

– Со мной все хорошо, как видишь. И я не попадала в аварию.

– Тогда что произошло с твоей машиной?!

– Ничего такого. Один парень решил, что будет весело столкнуть меня с моста.

Герман застыл, видимо, обдумывая ее слова. А Дашка, на которую вновь обрушились воспоминания о случившемся ужасе, нервно провела ладонями по волосам.

– Почему ты мне сразу ничего не сказала? Как это произошло?! Даша! – Герман снова встряхнул Дашку, едва не рыча от того, что снова увидел в ней. Совершенно спокойное, какое-то отрешенное даже лицо, широко распахнутые глаза… Она снова от него закрылась! Будто бы вновь стала чужой. В один момент…

А Дашка смотрела на него, не мигая. Секунды складывались в минуты, в окна стучал дождь… Мыслей не было, не было слов. Только звенящая пустота. Опять пустота… Так было, сколько она себя помнила. Может быть, даже всегда… И теперь, рядом с ним. Она снова была сгустком пустоты, по какому-то недоразумению окруженной оболочкой.

– Да, как-то не зашел разговор.

– Твою мать, Дашка!

– А что мне надо было делать? При твоей невесте рассказывать?!

– Она не невеста мне! Я все объяснил Ладе еще вчера! И ты бы узнала об этом, если бы не накрутила себя, абсолютно без причины!

– Почему ты сразу не сказал мне, что она заявилась?! – закричала Дашка. Знала… Знала, что была не права. И ничего не могла с собою поделать.

– Я не хотел портить тебе день рождения! – проорал Герман в ответ. – Черт! – выругался он, нервно откидывая волосы ото лба. Достал сигарету, подкурил. – Черт… Дашка… Ты что думаешь? Я вот так, запросто, могу… С тобой, с ней? Считаешь, мне без разницы? Может, когда-то так и было… Только, сейчас все по-другому! Я думал, ты понимаешь это. Осознаешь…

– Осознаю что? – без всякого видимого интереса спросила Дашка.

– Что я люблю тебя…

Даша вскинула взгляд. Затравленный. Недоверчивый. Зачем он так говорит, боже? Она ведь не переживет… Что может быть хуже всего, что с нею случилось? Только поверить вновь! Боль обрушилась с новой силой. Заставила вспомнить то, от чего она тщетно пыталась скрыться…

– Герман…

– Я люблю тебя… Люблю, глупая!

Это случилось… То, чего она так долго хотела… С тех самых пор, как какой-то маньяк попытался отправить ее на тот свет. Она упала в его объятья!

– Герман…

– Люблю… Чуть с ума не сошел, когда твою машину увидел… – шептал в промежутках между короткими, жадными поцелуями, которыми он собирал ее слезы.

– На мосту… Он пытался столкнуть меня с моста… Если бы не Костя, меня бы и не было уже… Это так страшно, Герман. Так ужасно страшно! Ты бы знал…

Он знал… В голову бахнуло так, что на секунду он вообще будто ослеп. От понимания того, что мог в любой момент её потерять, не сумев защитить, несмотря на все попытки… Чувство вины пригвоздило к земле.

– Даша… Дашенька… – шептал, целуя макушку, вдыхая нежный, в подкорку въевшийся аромат. Воспламеняясь рядом с ней. Он уже пробрался руками под Дашкину футболку, когда вдруг опомнился. Стоп… Что он творит?!

– Эй… Ты почему…

– Погоди, сладкая… Не сейчас…

– Почему? – удивилась Даша.

– Потому, что нам не следует оставлять случившееся без внимания. Пока еще не слишком поздно.

– Поздно. Дождь смыл все следы.

– Все равно. Ты должна написать заявление в полицию и рассказать все моим людям. Это профессионалы. Они смогут помочь.

– Не хочу об этом вспоминать… – прошептала Дашка куда-то в шею Германа.

– Ты справишься. Я буду рядом. Всегда. Чтобы ни случилось, я буду рядом.

Даша кивнула, и уже через несколько минут они сидели напротив людей Николая Ивановича. Герман ужасно злился, видя, как по мере рассказа из Дашки по капле вытекает жизнь.

– Дарья… А вы никогда не думали рассказать обо всем своему отцу? – спросил напоследок один из присутствующих мужчин.

– Ставру? – Даша оживилась, облизнув пересохшие губы. – Знаете… Мне бы не хотелось его волновать. Папа… Он не молодеет… И еще Люба… Она тяжело больна. Ставр ей нужнее. Не хочу перетягивать одеяло на себя.

– Тогда постараемся сработать без него.

Герман посмотрел на следователя. Перевел взгляд на белую, как мел, Дашку. И понял, что сделает все, чтобы ее уберечь. Абсолютно все. Даже подключит тех, кто, вполне возможно, посчитает его слабаком, не способным защитить собственную женщину. По х*ру. Лишь бы с нею все было хорошо. Он наступит на хвост собственной «самости». Он, вообще, что угодно сделает, лишь бы только её защитить…

– Ну, что? Пойдем уже? – едва слышно прошептала измученная Даша, когда спецы закончили свою работу.

– Да, конечно… Пойдем. Слушай, Даш… Ты не хочешь выпить, а?

– Я не пью… – растерялась та. – Совсем, – добавила зачем-то.

– Совсем? Ну, а мне точно не помешает… Слушай, ты иди… Тебя проводят, – Герман покосился на вездесущих охранников. – А я сейчас в бар за бутылкой сгоняю… И подтянусь.

Дашка растерянно кивнула и в сопровождении мужчин, все также неуверенно оглядываясь, двинулась дальше по коридору. Дождавшись, когда она скроется за поворотом, Герман резко развернулся:

– У вас есть контакты Ставшего?

– Конечно.

– Отлично. Просто отлично.

И еще, минуту спустя:

– Ставр Яныч, добрый вечер. Герман Серебрянский. Уделите мне пару минут?

Глава 27

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Их встреча со Ставшим была такой же законспирированной, как свидание Штирлица с женой в кафе Элефант. Причину этой таинственности Герман пока не понимал. Да и не слишком пытался в ней разобраться, потому что сам не хотел лишний раз беспокоить Дашку. А она бы обязательно стала переживать, если бы узнала, что он решил подключить к решению их проблем Ставра.

В назначенное место Герман приехал на несколько минут раньше, но его уже ждали. Дашкин приемный отец и еще один мужик, которого Гера уже видел на базе Ставших, но с которым так и не удосужился познакомиться. Обменявшись рукопожатиями с мужчинами, Герман уселся напротив, заметив:

– Я думал, это будет конфиденциальный разговор.

– Так и есть. Костя не посторонний. Выкладывай… Что случилось?

– На жизнь Даши покушаются.

Собеседники одинаково подобрались. Вроде, и не поменялось ничего: ни позы, ни выражения лиц, но Герман, привыкший работать с эмоциями людей, мгновенно уловил произошедшие изменения.

– Покушаются, значит?

Герман кивнул и в деталях описал все, что ему было известно на данный момент. Четко, по делу, как ему казалось, вдаваясь в детали. Но все равно после ему устроили настоящий перекрёстный допрос.

– Чьих людей, говоришь, подключили? – спросил тот, кого Ставший представил как «Костя».

– Охранное агентство Капустина. А после первого покушения нам стали помогать люди Сватова Николая Ивановича.

– Я встречусь с их главным, – бросил Ставшему Константин.

– Да… И наших людей подтянем. Медведь… Старый… Нужно разузнать, кто где.

Эти двое переговаривались между собой так, как будто Германа здесь не было вовсе. Будто бы это не он стал инициатором встречи.

– Подождите… Я не перекидываю на вас свои проблемы!

– Свои? А когда Даша стала твоей проблемой? – бесстрастно поинтересовался Ставший.

– Не важно, когда. Главное, что стала. И теперь она напугана. Не показывает этого, но… – Гера махнул рукой и, нервно щелкнув зажигалкой, продолжил. – Мне сказали, что вы можете помочь покончить с этим как можно скорее. Я бы справился сам… Но не хочу подвергать Дашу опасности. Испытывать судьбу! Если вы сможете сработать быстрее… Если вам известно что-то, что может помочь… Я буду по гроб жизни обязан.

– Ты ничего мне не должен. Она моя дочь. Я буду защищать её. Всегда.

– А лучше бы выпорол, – буркнул Константин.

– Извини? – переспросил Ставший у друга.

– Выпороть, говорю, её надо! За то, что сама все не рассказала… Я еще на празднике заметил, что что-то не так. Но списал все на Дашкину истерику из-за этой чертовой статуэтки!

Герман наблюдал за их разговором, но мало что в нем понимал. О какой статуэтке шла речь? О какой истерике? Даша ничего такого ему не рассказывала. Впрочем, и времени на это у них не было…

– Поздно уже пороть… – устало потер глаза Ставр. – Ты еще не понял, что она никогда ни о чем не попросит? Она ж, бл*дь, самостоятельная!

– Даша не хотела вас беспокоить, – вступился за Дашку Герман.

– Она никогда не хочет… Только дурость это все, – отмахнулся Ставр и тут же, без всяких пауз: – Костя, ты остаешься здесь. Держишь руку на пульсе. Организуешь ребят. Пусть шуршат, как они умеют. Выяснят, где этот кусок дерьма залег. Если это, конечно, он. Охрану постоянную, круглосуточную. Проверяете все. От оборудования до транспорта, на котором Дашка передвигается. Еду, питье… Все!

– Это все уже делается, – жестко заметил Герман.

– Хреново делается, режиссер. – Ставший смерил его холодным взглядом льдистых глаз.

Герман проглотил упрек. В конце концов, в нем была некая доля истины. Меры безопасности не срабатывали. Они и на шаг не приблизились к разгадке. Хотя все прекрасно понимали, что убийца затаился среди членов команды.

– Мне понадобится поименный список всех членов съемочной группы… – влез в разговор Костя. – И данные о тех, кто отсутствовал на съемках в тот же день, что и Дашка.

– Эта информация уже собрана. Я скажу своим людям, чтобы они переслали её вам. Только без толку все. Отсутствовали всего два человека, алиби которых уже подтвердили. У нас нет зацепок. Просто нет…

– Дерьмово. Но не критично. И не с таким справлялись, – уверенно кивнул головой Ставр.

Герман пожал плечами. Он очень надеялся, что эти люди знали, о чем говорили. Очень рассчитывал, что они смогут помочь. Он дал им все вводные. Умолчав разве что о пленках и фотографиях. Мужчина понимал, что Дашка никогда его не простит, если узнает, что он рассказал её родным о грязи, от которой она их всех оберегала столько лет. Возможно, конечно, такое решение было ошибкой. Но… Она искренне верила, что поступает правильно. И Герман был не вправе раскрывать ее секреты.

– Где вы остановитесь? – спросил Герман у Кости перед тем, как уйти.

– Неподалеку.

– Неподалеку?

– Да. Рядом.

Он так и не понял, что тот имел в виду. Пожал плечами и встал из-за стола. Ему предстояла куча дел. И еще один разговор с Ладой. Он не соврал Даше, когда сказал, что поговорил с бывшей невестой. Только Герман до конца не был уверен, что та нужным образом оценила его решительность. Она свела разговор к тому, что им обоим просто нужно все еще раз обдумать. Может, это была и его вина. Гера не стал вдаваться в подробности своего решения. Не хотел накалять обстановку. Мужчина просто сослался на то, что в ближайшие полгода ему предстоит большая изматывающая работа над фильмом, а потому времени на отношения у него просто не останется. Лада согласно кивала головой и твердила, что она все понимает. Но разговора не вышло. К моменту его приезда Лада уехала на какую-то встречу. Ну, и черт с ней.

Недолго думая, Герман переоделся и пошел к Дашке. Она открыла ему дверь, разговаривая с кем-то по телефону. Вроде бы, ей удалось успокоиться. По крайней мере, её лицо выглядело уже не таким измученным.

– Нет, Люб… Пусть дома будет… Да, на полочке над камином самое то… Ага… Знаешь, я как подумаю, сколько трудов Косте и Ставру потребовалось, чтобы ее найти, сколько времени… Сколько? – Даша удивленно распахнула глаза и плавно осела на кровать. – Я даже и подумать не могла… Да, нет, Люб, не волнуйся. Я в норме. Просто… Просто поверить не могу, что они… А, черт, давай о чем-нибудь другом, не то я опять разревусь.

Дашка еще поболтала о чем-то с приемной матерью, попрощалась с ней и посмотрела на Германа, который так и стоял в сторонке, внимательно за ней наблюдая.

– Поверить не могу… – прошептала она, покачивая головой.

– Что случилось?

Герман подошел поближе, сел рядом на кровать и, обхватив руками Дашкино лицо, внимательно на нее уставился.

– Ничего плохого… Просто каким-то образом Косте и Ставру удалось разыскать мою Пальмовую ветвь. Они искали статуэтку все эти годы, а сейчас нашли… Представляешь?!

– Спустя годы это, очевидно, было нелегко сделать, – согласился мужчина, отвел волосы от лица и нежно коснулся ее губ пальцем.

– Нет, ты не понимаешь… Они все эти годы ее искали. Тринадцать лет, Гера… Только для того, чтобы меня порадовать…

– Твоя семья очень любит тебя.

– Да… – казалось, Дашка только сейчас до конца осознала эту простую истину, – а ведь меня совершенно точно не за что любить. Знал бы ты, как моя семья со мной намучилась… О том, что я подсела на кокс, они узнали слишком поздно. Не знаю, как мне столько времени удавалось их дурачить. Наверное, они списывали мое состояние на радость от съемок. Да и не виделись мы почти. Я тогда даже сына не видела. Сбагрила Любе и Ставру – и рада стараться…

– Даш… – начал было Герман, но Даша не позволила себя прервать. Коснулась тонкими пальцами его губ и продолжила:

– Но в Каннах мое состояние уже было невозможно скрыть. Они, как мне кажется, сразу догадались, что происходит. Ставр – так точно. Я плохо помню те дни… Это был какой-то непрекращающийся ужас. Вечеринки, пьянки, наркотики, секс… Керимов и компания…

– Даш, не надо, девочка…

– После вручения Люба и Ставр пригласили меня в ресторан, но мне было совершенно не до них. Я уехала с Вадиком и какими-то мужиками. Он хотел меня представить какому-то важному человеку… Не помню, удалось ли ему… Я вообще ничего не помню… Очнулась в больнице, после того, как меня нашли в какой-то канаве. В тот день я чуть не сдохла от передоза…

– Девочка, моя ласковая девочка… Я люблю тебя.

Даша уткнулась ему в плечо. Обвила шею своими тонкими руками.

– За что вы только меня все любите? За что?

– За все… За все, Дашка!

Она ничего не ответила. Подняла взгляд. Влажный, немного испуганный. Со слипшимися стрелочками ресниц. Герман снова коснулся пальцами губ, немного придавил:

– Ну, вот зачем ты их искусала?

И своими нежными поцелуями принялся врачевать ее раны. Лизнул, толкнулся языком в рот, аккуратно запрокинув голову руками. Даша сместилась, встала на постели на колени и, обхватив его плечи руками, жадно ответила на поцелуй.

– Я так скучала…

– Правда?

– Очень… Поцелуй меня!

Разве он мог ей отказать? Одежда полетела куда-то в сторону. Губы слились. Страсть вырвалась наружу. Вот только на этот раз все было как-то иначе. Даша стала другой. Более несдержанной, что ли? Она как будто себя отпустила. Герман немного отстранился. Поймал ее расфокусированный взгляд. Скользнул костяшками пальцев по лицу, шее, задел острый сосок, прошелся по животу. Дашка дробно подрагивала. И жадно, отчаянно втягивала в себя воздух. Не отрывая от нее взгляда, скользнул пальцами между ног. Прижал клитор.

Даша сходила с ума. Она была настолько напряжена, что не могла двигаться, не могла дышать, не могла думать… Полностью поглощённая силой своего желания, она наблюдала за Германом, боясь того, что он с нею делает, но еще сильнее боясь, что он остановится. Ее губы раскрылись, и он тут же этим воспользовался, подарив ей еще один поцелуй. Едва их тела соприкоснулись, хриплый стон вырвался из Дашкиного горла.

– Да, сладкая… Вот так.

Она плавилась. Грудь отяжелела, бедра невольно качнулись вперед, прижимаясь к его. Даша всем телом чувствовала желание Германа, его твердость и болезненную потребность в ней. В прикосновениях ее рук и рта к телу. Она успела полюбить эти моменты прелюдии. Этот постепенный переход от едва ощутимого томления к безумной, лишающей воли потребности.

Даша отстранилась. Облизнула губы, наслаждаясь его вкусом.

– Можно я…

– Да! Все, что угодно…

Даша скользнула руками вдоль его тела. Поцелуями провела дорожку от скулы, вниз по шее к крохотным бусинкам сосков. Замерла, прижавшись щекой к груди, слушая, как колотится сердце Германа. Пальцами погладила выступающую косточку на бедре, прошлась по подтянутому животу и обхватила его бархатистый член.

Его ласкали так тысячу раз. И даже гораздо более изощренно… Но когда Дашкины губы несмело накрыли его головку, он испытал то, что никогда до этого не испытывал. Где-то здесь был его рай…

Глава 28

Время шло, съемки перевалили за половину и двигались к своему логическому завершению, но они так и не отыскали мразь, покушавшуюся на Дашку. Носом землю рыли, но так и не нашли зацепок. Никто из членов съемочной группы не мог быть в тот день на мосту. Однако никто из посторонних не мог ослабить крепления на решетке. Непонятно также было, зачем кому-то подбрасывать Даше записку. Обычно те, кто угрожали людям таким образом, в действительности не были способны на какие-либо реальные действия. А тут два покушения… Факты не складывались. И это только подтверждали психологи-криминалисты, которых к делу подключил Ставр.

Охраны на площадке было едва ли не больше, чем членов съемочной группы и, наверное, поэтому никаких эксцессов больше не происходило. У преступника просто не было шансов. Что, безусловно, не могло не радовать. И Герман, конечно, радовался, но как-то без особого энтузиазма. Он не мог избавиться от мысли, что все происходящее – всего лишь затишье перед бурей. А тут еще и мероприятие намечалось, на котором он был обязан присутствовать… Ежегодный кинофестиваль. По такому случаю у него даже был освобожден день между съёмками.

– Даш… А хочешь поехать со мной?

– Куда? – роющаяся в шкафу Дашка вскинула голову и растерянно посмотрела на мужчину.

– На открытие фестиваля. Я только мелькну, где надо, представив свою последнюю картину, и сбежим… Хочешь?

– Не знаю… Мы ведь решили пока не выпячивать наши отношения… А кинофестиваль – это пресса. Тем и повода особенного давать не надо. Увидят вместе, и насочиняю даже то, чего отродясь не было.

Герман потянулся, как кот, и, улыбаясь во весь рот, поинтересовался:

– А что, существует что-то такое, чего между нами еще не было?

– Гера! Я же серьёзно!

– Я тоже… – мужчина лениво встал с кровати и подошел к любимой. Обнял ее со спины. Сжал пальцами соски под рубашкой, потерся носом о светленькую макушку, – мне жуть как понравилась та вчерашняя штучка…

– Это – комбидресс… – выдохнула Дашка.

– Угу… ты в нем была такая горячая…

– Гера… Через две минуты нужно быть на площадке.

– Угу… Ну, так ты поедешь со мной? Мы могли бы не светиться перед камерами вместе. Тебе тоже полезно мелькать на мероприятиях такого рода. Налаживать связи…

– Я не знаю. Мне нужно подумать. И платье… Это ведь нужно платье красивое!

Герман рассмеялся. Когда они познакомились, Даша была такой сложной девочкой. Со столькими трещинками, столькими ранами… И теперь он так радовался, когда она вела себя, как самая обычная женщина, и беспокоилась о всякой чепухе.

– Платье будет, какое только захочешь! Может быть, даже выгуляешь мой подарок.

Дашу обернулась и кивнула. За всеми событиями, последовавшими за покушением, о своем подарке Герман вспомнил не сразу. Но через пару дней опомнился и вручил Дашке красивый винтажный браслет. Белое золото, усыпанное бриллиантами. Вряд ли его презент мог соперничать с вернувшейся к хозяйке статуэткой Пальмовой ветви, но… Даша была очень тронута. А ему так нравилось ее радовать! За время, проведенное с нею, Герман понял, что осчастливить Дашку могло что угодно. Она, как никто, умела радоваться мелочам. Каким-то совершенно обыденным вещам… Тем, что он раньше не замечал вовсе. А рядом с ней научился.

Даша подружилась с Марго… Они регулярно созванивались и о чем-то болтали. Герман с каким-то удивлением наблюдал за этими разговорами и все сильнее падал в любовь. Это было странное падение. Падение вверх…

Где-то спустя пару недель после покушения Дашка познакомила Германа кое с кем особенным. С сыном. Точнее, они уже встречались с Яном, но это было совсем другое. На этот раз его представили официально. Как свою пару. Он знал, как нелегко далось Даше это решение, знал… И не мог не восхищаться её решительностью. Впрочем, он и сам волновался. Знакомство с Яном всколыхнуло давно утихшую боль. У него самого мог бы быть ребенок такого возраста. Мог бы быть…

Дашкин сын оказался совершенно удивительным человеком. И за мать он стоял горой. Поэтому Герман подвергся своеобразному допросу. Довольно тактичному и завуалированному. Он даже не сразу сообразил, что его пытают. Тем веселее было, когда до него, наконец, дошло, как ловко парнишка все провернул.

– Ловок ты… – в восхищении протянул мужчина.

– Отца школа, – пояснил Ян, улыбаясь на все тридцать два. – Ты хотя бы засек. Другой бы и не догадался.

– Значит, не совсем плох…

– А вот это мы еще посмотрим. Отец меня не только разговаривать учил, – все так же улыбаясь, заметил парень, однако на этот раз улыбка не коснулась его глаз.

Герман кивнул, признавая право…

– Я никогда ее не обижу.

– Вот и хорошо! – и без всякого перехода, – мам Даш, ну, что ты застряла? Скоро кино начнется!

Тот вечер прошел замечательно. Впервые Герман ощутил свою причастность к Дашиной реальной жизни. И было так интересно наблюдать за ней такой: домашней, расслабленной, веселой… Они сидели в зале рядового кинотеатра, ели пересоленный попкорн и смотрели какой-то третьесортный ужастик. Яну нравилось. Даше, по всей видимости, тоже. А ему для счастья было достаточно ее улыбки.

Несколько раз к ним наведывались Ставшие. Вроде, просто… проведать дочь. Но Герман понимал, что это всего лишь предлог. Когда Дашка с Любой выбирались по магазинам или на выставку, за закрытыми дверями номера Константина шла упорная, кропотливая работа по поимке преступника.

– А этот тип? – вскинул бровь Ставр, постукивая по фотографии одного из подозреваемых. – Не нравится он мне…

– Мы приглядываем за ним. Этот парень – один из тех, кого наняли на месте для подсобных работ, – отчитался Костя и тут же покачал головой. – Местных мы проверяли в первую очередь.

– Мутный он. Дергается…

Костя, соглашаясь, качнул головой.

– Но он не мог быть на мосту. Порядка десяти человек подтвердили его присутствие совсем в другом месте. Они как раз переустанавливали оборудование.

Ставр покосился на Германа. Тот кивнул:

– Я лично его видел несколько раз в тот день.

– Все равно, Костя… Не спускайте с него глаз.

– Обижаешь…

– У меня плохое предчувствие, – нахмурился Ставр. – А с камерами что?