Застенчивые кроны

Она стала чаще задумываться о смерти. То есть тема смерти и раньше занимала ее мысли, но теперь Даша размышляла о ней постоянно. Думала о том, что после всего, случившегося с ней, наверное, и не жила… Нет, жизнь, конечно, продолжалась, и в ней происходило много чего хорошего, но… Она как будто зависла в прошлом, наблюдая за всем со стороны, просеивая все происходящее через сито пережитого ею кошмара. И не чувствовала в полной мере вкуса жизни.

С появлением Германа все изменилось. Он дал ей то, чего у Даши никогда не было. Будто бы вывел из комы. Обрушил на нее тысячи различных эмоций… Наполнил её иссушенную душу счастьем. И ей понравился его вкус.

– О чем задумалась?

Даша обернулась на голос.

– Даже не знаю. В голове столько всего… Но… все хорошо, правда.

– Я рада за тебя. Очень рада…

– Спасибо, Люб. И еще раз извини, что сбросила на тебя подготовку праздника.

– Вот еще. Начнем с того, что ты вовсе его не хотела. Так что, все происходящее целиком и полностью на нашей с Яном совести. Да и готово уже все. Не о чем переживать.

– И ромашками зал украшен? – подколола женщину Даша.

– Нет… – рассмеялась та. – Ромашками все украсят ночью. Иначе, задохнемся от их запаха. Знаешь, эти цветы имеют не очень приятный аромат.

– Как-то я не подумала об этом…

– Ну, и пусть! Это сейчас не важно. Лучше скажи, ждать ли нам новых гостей.

– Новых гостей? – удивилась Дашка.

– Ну, я подумала, что ты, возможно, захочешь пригласить кого-то из съёмочной группы. Вдруг ты с кем-то успела подружиться… Что скажешь? Нет?

Даша пожала плечами. Это был тот праздник, который бы она хотела провести исключительно в кругу семьи. Родных, тысячу лет знакомых людей. Она даже и не задумывалась о том, чтобы пригласить кого-то из своих новых приятелей. Единственным человеком, которого она хотела бы видеть сверх утвержденного списка, был, разве что, Герман. Но он не мог присутствовать на вечеринке. Они и без этого выбились из графика. В общем, Дашка даже предлагать ему ничего не стала. Не хотела ставить в неловкое положение. Все равно, работа Германа бы не отпустила. Он был той одержим…

– Нет. Никаких новых гостей.

– Ну, и ладно… Ты не передумала надевать то шикарное платье от Zuhair Murad?

– Не-а. Оно висит в шкафу и ждет своего часа.

Дашке было немного неловко, что она не может разделить с Любой ее любовь к шикарным дизайнерским тряпкам, поскольку сама была к ним равнодушна. Но наряд, подаренный ей Любой на прошлый Новый год, вызывал трепет даже у нее. Произведение искусства, а не платье!

– Ты будешь в нем великолепна!

– Ага…

Дашка отвела взгляд. Удивительно, ей столько раз делали комплименты, но она до сих пор не научилась их принимать достойно. Воистину, комплексы родом из детства неистребимы…

– Ну, ладно… Я тогда пойду, ты, наверное, с дороги отдохнуть хочешь?

– Немного. Но потом можешь рассчитывать на меня. Я помочь не отказываюсь.

– Да, в принципе, все уже готово… – растерялась Люба. – Но ты можешь мне рассказать что-нибудь интересное о съемках…

– Хорошо, – улыбнулась Дашка Любиному энтузиазму. – Дай мне пару часов.

Вечер накануне Дашкиного тридцатилетия так и прошел – она рассказывала Любе киношные байки и помогала готовить ужин. В тот день они разошлись по домам довольно рано. Ян изъявил желание ночевать с Дашкой, и они еще немного погоняли с ним в приставку. Однако уже через час, несмотря на протесты сына, та отправилась спать. Давно у нее не было такой возможности – лечь пораньше. С тех самых пор, как она стала спать с Германом. Интересно, как он сам выдерживал такой темп? И на площадке, и в постели?

Дома спалось хорошо. Родные стены тому способствовали. А может, и правда вымоталась сверх меры, да и напряжение спало. Все-таки только здесь Дашка чувствовала себя в полнейшей безопасности. А там… Несмотря на наличие профессиональной охраны – все равно оставалась настороже. Привыкла сама о себе заботиться и не изменяла своим привычкам.

Не успела Дашка проснуться, как на пороге ее спальни возник сначала сервировочный столик, а затем и Ян, собственной персоной. Сын первым решил поздравить ее с тридцатилетием. Улыбка сама собой наползла на лицо.

– Хеппи бездей ту ю…

– О, Боже…

– Хеппи бездей ту ю…

Если в этой жизни и существовало что-нибудь такое, что не давалось Яну ни при каких обстоятельствах, так это – пение. Ему не то, что на ухо медведь наступил – он там брейк-данс станцевал. Или выбил чечетку.

– Знаю-знаю, – нисколько не смущаясь, оскалил зубы парень. – Пение – не мой конек. Зато я приготовил для тебя завтрак… С юбилеем, мама!

– Спасибо, дорогой, – расчувствовалась Дашка. Шмыгнула носом и сняла крышку с блюда. – Хоть кто-то мне принес завтрак в постель.

– Хм… Не просто кто-то, а сын! Это две большие разницы! Хотя, я не против, если кто-нибудь другой возьмет на себя эту функцию.

Ян игриво пошевелил бровями, и Даша закашлялась.

– Ты на что намекаешь?

– Ты – красотка, мам Даш. А вокруг полно нормальных парней.

– Да, неужели? – Даша смущенно отвела взгляд.

– Ага… Ну, ты давай… Ешь, и отправляйся в СПА. Там тебя уже ждут.

– В СПА?

– Угу. Подарок от фирмы! – рассмеялся сынок.

– Ух, ты! Живем!

Ян помахал матери рукой на прощание и вышел из комнаты. Дашка тут же схватилась за телефон. Герман!

«С днем рождения!»

«Ты уже спишь?»

«Спишь… А мне, вот, не спится… Непривычно без тебя. Возвращайся. У меня есть для тебя подарок»

Даша прикусила щеку. Сердце мучительно сжалось. Послевкусием пряной сладости накатила тоска. Горчинка – которой она не находила объяснения.

«Спасибо. Мне тоже без тебя как-то не так»

Оправила, не раздумывая, едва написала. Иначе – передумала бы, стерла бы набранное сообщение.

В гостиной послышался шум – с поздравлениями заявились Люба и Ставр. Ее вообще все поздравляли. Куда бы она ни пошла, наталкивалась на широкие улыбки и теплые пожелания. Ужасно трогательно. Почти до слез.

Герман перезвонил, когда за нее уже взялись девочки-косметологи, из-за чего разговор вышел скомканным и пустым… Хотя одно обстоятельство Дашку все же порадовало… Герман очень бурно отреагировал на ее рассказ о шоколадном обертывании. Она никогда не слышала, чтобы он так ругался.

– Оставь для меня чуточку шоколада… – прохрипел он.

Даша тихонько рассмеялась и положила трубку. Дабы не искушать. Его. И себя…

Сама вечеринка проходила на веранде центрального ресторана, которая действительно была украшена ромашками и зелеными веточками иглицы. Вместе с декоративными фонариками и шикарными кружевными скатертями на столах – они создавали поистине сказочную атмосферу.

– Очень красиво, – в полном восторге пробормотала именинница и, не сдержавшись, сжала приемную мать в крепких объятьях. – Спасибо, Любаш… Спасибо.

– Ну, а слезы чего на глазах?

– Нет-нет… Никаких слез. Это фонарики отсвечивают… – смущенно пробормотала Дашка и тут же сменила тему, завидев друга. – Привет, Костя! Ну, наконец-то… А я думала, где тебя носит?

– С днем рождения, Даша. С юбилеем.

– Не напоминай…

– Шикарно выглядишь, – неловко приобняв именинницу, добавил мужчина.

– Ага… Ничего, для такой старушки. Правда?

Даша подхватила платье и медленно повернулась, сияя, как утренняя звезда.

– Правда, – серьезно согласился Константин.

– Мам Даш…. Вы чего застыли на ступенях, у нас с отцом уже слюнки текут!

– Кому что, а некоторым – лишь бы пожрать, – пробубнил Константин.

Дашка рассмеялась, подхватила его под руку:

– Пройдемте, сударь. Не будем задерживать голодающих…

Тот вечер навсегда врезался в Дашкину память. Лилась тихая музыка, вспоминались байки из жизни юбилярши, тосты затягивались, то и дело прерываясь взрывами смеха, щелкали фотоаппараты. Такие редкие моменты абсолютного, безграничного счастья. Она как раз вернулась к столу после медленного танца, на который Дашку пригласил Ян, когда Ставр, кряхтя, встал со своего места. В руке у него был зажат бокал, как будто он собирался произнести тост. Впрочем, так оно и было. Дашка взволнованно вытерла руки о подол.

– Сегодня тебе тридцать. И хоть шестнадцать лет назад, помнится, ты считала этот возраст глубокой старостью, теперь, надеюсь, все изменилось.

Даша улыбнулась шутке приемного отца и дурашливо кивнула головой.

– Тридцать – это только начало. И несмотря на то, что ты уже многого в этой жизни добилась, еще большее тебя ждет впереди. Потому что ты этого достойна. Как никто другой. Я горжусь тобой, дочка… Я тобою горжусь.

Даша закусила дрожащую губу. Горечь слез подступила к горлу. Это было настолько трогательно, что она забыла, как нужно дышать. Кислород застрял в легких и жег их… И она не могла выдавить из себя ни слова! А потому злилась… так злилась на себя!

– Кстати, о прошлых заслугах… Мы тут подумали, что тебе, может, будет приятно, если эта штука вернется к тебе…

Ставр сделал пару шагов к Дашке, ставя на стол перед ней подарочную коробку. Даша оставила губы в покое и до крови прикусила изнутри щеку, на которой яростно бился нерв.

– Откроешь? – поднял бровь мужчина.

Она не знала, где нашла в себе силы, чтобы просто пошевелить руками. Будто бы утопающий в поисках спасательного круга, осмотрелась, поймав Костин взгляд. Он одобряюще кивнул. Не решаясь снять крышку с коробки, посмотрела на Любу и сына. Те тоже кивали ей головой и улыбались. Это немного отрезвило. В конце концов, ей и раньше дарили подарки. Почему же в этот раз её так накрыло? Только ли от слов Ставра, которых она совсем не ждала?

Коробка открылась легко. И Даша даже сумела натянуто улыбнуться родным, перед тем, как взглянуть на ее содержимое.

– О, мой Бог… О, мой Бог… Извините… Я… О, черт… Спасибо. О, черт… Извините… пожалуйста, мне просто нужна минуточка…

Дашка подхватила подол и побежала прочь из ресторана.

Глава 25

Они нашли ее статуэтку. Каким-то непостижимым образом, спустя столько лет, нашли… Ее Пальмовую ветвь. Самое большое жизненное достижение. И самый большой позор. Как? Как у них получилось? Сколько для этого потребовалось усилий, если даже сама Дашка не знала, где ее потеряла? Обдолбанная до абсолютной невменяемости, она вообще не помнила, что происходило в тот вечер…

За спиной раздались мягкие, практически бесшумные шаги. В иной ситуации Даша бы их и не услышала, но после перелома Костя передвигался несколько тяжеловато. Она очень бы хотела, чтобы к нему вернулась присущая ему легкость… Многое бы за это отдала.

– Сыро на земле, Даш…

– А я на досточке.

– На, вот… Подстели. Застудишься еще, чего доброго.

Дашка шмыгнула носом и послушно села на Костин пиджак. Плечом вытерла слезы, которые никак не хотели останавливаться.

– Я выставила себя полнейшей идиоткой, да?

Мужчина не спешил с ответом. Кряхтя, он уселся рядом, вытянул длинные ноги.

– Нет. Идиотами себя выставили мы со Ставром.

– Да, ты что?! – вскочила Дашка. – Как ты можешь говорить такое? Вы… вы… А, черт! Твою ж мать… – Дашка задрала голову к звездному небу. Слезы не хотели останавливаться. А она не привыкла давать им волю. – Это… Это просто ужасно трогательно. Я… не ожидала… Мне даже в голову не приходило, что ее в принципе можно отыскать.

Даша сглотнула, сделала пару шагов к озеру. Блики фонарей отсвечивали на его зеркальной глади, и плеск воды был слышен едва-едва…

– Нам нужно было подумать о том, что тебя такой подарок может взбудоражить, и как-то к этому подготовить.

– К такому не подготовишься, Костя… Это… Вы все сделали правильно. Прости, что я такая… Прости, что не нахожу слов, чтобы высказать, как это для меня… ценно. Бесценно даже…

– Это была идея Ставра.

– Угу… А ты просто воплотил ее в жизнь. Всего лишь… – Даша обернулась вполоборота и криво улыбнулась мужчине. – Сколько ты на это потратил времени, Костя? Сколько дней, недель, месяцев… длились твои поиски?

– Да, какая разница! Главное, что тебе понравилось. Ведь понравилось же?

Костя не смог усидеть на месте. Поднялся, подошел поближе и заглянул ей в глаза.

– Очень. Нет слов, чтобы выразить, как…

Мужчина еще недолго помолчал, выискивая подтверждение сказанного в ее глазах, а потом все же заметил:

– А так и не скажешь… Реветь, вон, удумала. А я бабьих слез до трясучки боюсь.

Дашка уткнулась мокрым носом в белоснежную Костину рубашки и тихонько рассмеялась. Всхлипнула…

– У тебя истерика?

– Нет! – снова улыбнулась. – Я просто счастлива безумно. И, кажется, что сердце такого счастья не выдержит… Разорвется просто.

На голову Дашки легла ладонь. Погладила по волосам. Прижала вплотную к груди. И несмотря на то, что потекший макияж практически наверняка испортит Косте рубашку, Даша не нашла в себе сил отстраниться, или хоть как-то запротестовать. Она стояла так долго… И он стоял, не шевелясь.

– Я была тогда невменяемая… Вот и все, что я помню о том дне. А ты мне так и не рассказал, как Ставр меня нашел.

Грудь под щекой напряглась.

– Ты не интересовалась.

– Да… Не хотела вспоминать.

– А теперь, хочешь? – в голосе Кости скользнуло легкое недоумение.

– Не хочу… Вот только прошлое, порой, напоминает о себе…

– Ты сейчас о чем?

Костя убрал руку, лежащую у Дашки на затылке, и она тихонько вздохнула, лишившись ее согревающей тяжести.

– Да так, ни о чем конкретном…

– Даша… скажи, ты бы не стала ничего от меня утаивать, правда? Ничего серьезного? – Костя аккуратно взял ее чуть повыше локтей и легонько встряхнул.

– Нет… Нет. Конечно, нет! Просто… Мне кажется, я полюбила, – прошептала Даша, глядя в серые неспокойные, с тонкими лучиками морщинок глаза друга. – А потому очень боюсь, что прошлое разрушит мое настоящее.

Он смотрел на нее и молчал. И Даша смотрела. Выжидая, пытаясь понять, что у него на уме.

– Тебя беспокоит только это?

Даша кивнула головой. Она не собиралась пока рассказывать о записке и обрушившейся конструкции с осветительными приборами.

– Тогда расслабься. Прошлое в прошлом. Веришь мне? Веришь?! – встряхнул сильнее.

– Да!

– Не бойся ничего, тебя не достанут. Живи смело, дыши полной грудью, и ничего, слышишь? Ничего не бойся.

– Вся эта грязь… Она гвоздями меня к земле… понимаешь?

Дашка ни с кем, кроме психолога, не говорила о том периоде своей жизни. Вообще не считала, что может обсуждать эту тему с кем-то, кроме него. В общих чертах, как с Германом – и то тяжело… А, вот, чтобы в деталях… Все то, что душу изматывает… Ни с кем. Никогда. А сейчас почему-то захотелось…

– Их столько было, Костя… Столько. Бесчисленная вереница лиц, преследующих меня повсюду. То ли правда, то ли игра сознания… По прошествии времени особенно тяжело разобрать, что было в действительности, а что привиделось… И так хочется все отнести на счет больного воображения. Но… Нет, ведь… Нет. Были… Меня били, меня пытали, меня пускали по кругу, использовали, как писсуар… Как думаешь, какой мужчина выдержит это, увидев своими глазами?

– Он не увидит, – тихо ответил мужчина, играя желваками на ставших колючими к вечеру скулах. И он сам стал как будто колючим.

– Но я все равно буду думать, как бы он отреагировал. Понимаешь?

– Нет. Забудь все, как страшный сон. Если любит – поймет.

– Я рассказала ему… Без деталей, конечно, но рассказала.

Если можно было напрячься еще сильнее, то это случилось. Костя будто бы окаменел.

– Зачем? Зачем ты себя насиловала? Тебя же трясет от этих бесед. Зачем… Дашка?

– Он должен узнать об этом от меня. Ладно…

– Да, ничего и никому ты не должна! – заорал Костя. – Только себе! Быть… счастливой! – последние слова он произнес тише. Но звучали они не менее весомо.

Даша в который раз всхлипнула. Потом зло стряхнула со щек слезы. Не на Костю злясь, на себя! Как не вовремя ее прорвало. И на разговоры бессмысленные потянуло… Зачем вспомнила? Зачем на него это все вывалила?! И как он станет к ней теперь относиться? Если отвернется – она не переживет!

– Костенька… А пойдем ко всем, а? Нас уже заждались, наверное? – робко сменила тему Дашка.

Мужчина отстранился на мгновение. Отодвинулся, чтобы посмотреть на нее со стороны.

– А может, ну его?

– Нет. Я в норме, правда. Только умыться надо.

– А если так, то пойдем умываться, горе ты мое, луковое.

Когда они снова появились в зале, веселье продолжалось. Или гости только делали вид, что веселятся, чтобы лишний раз не смущать юбиляршу. Вдохнув поглубже, Даша подошла к Ставру. Она кое-что ему задолжала.

– Успокоилась? – поинтересовался он, глядя куда-то поверх Дашкиной головы. По всей видимости, на Костю.

– Насколько это было возможно, – честно ответила Даша, чем порядком удивила собеседника. – Я пришла… Я пришла поблагодарить тебя…

– Пустое.

– Нет! Нет, Ставр… – прошептала Дашка. – Я хочу сказать спасибо. Не только за этот подарок. За все… Мне давно следовало это сделать, но, почему-то, было так трудно! А теперь, вот, легко… Спасибо… папа.

Второй раз за вечер на затылок Даши легла рука. Второй раз за вечер таким ненавязчивым жестом ее прижали к широкой мужской груди, в которой яростными короткими ударами билось сердце. Черт… Похоже, Ставр тоже волнуется. Ох, ничего себе… Сзади на тонкие, открытые платьем плечи легли теплые Любины руки. Сбоку прижался Ян. И не было больше сомнений. И отступила боль. Хорошо было… Так хорошо!

Разомкнуть объятья получилось не сразу. Первым не выдержал Ян. Постучал пальцем по плечу матери и пригласил ту на очередной танец. Даша нехотя отступила. И, бросив на Ставра последний смущенный взгляд, отправилась вслед за сыном.

Только поздно ночью, когда гости, наконец, разошлись, вспомнила, что обещала созвониться с Германом. Посмотрела на телефон. Он звонил!

– Не спишь?

– Нет. Заработался что-то… Как прошел праздник?

– Отлично. Тепло и очень душевно.

– Я рад. Извини, что не смог вырваться.

– Твой рабочий график не предусматривал появления любовницы. Я понимаю.

– Даша! Зачем ты так?

– Я просто называю вещи своими именами. В этом нет ничего такого.

– Ты значишь для меня намного больше. Ты же чувствуешь. Не можешь не чувствовать.

– Все так запутано, Герман…

– Мы все решим. Обещаю. Ты мне веришь?

Что у нее сегодня за день? Что за вопросы…

– Я не знаю, – шепнула Дашка. – И очень боюсь… Знаешь, этим летом… рядом с тобой во мне что-то изменилось. Без медикаментов, выписанных врачом, просто… Впервые за долгое время мне захотелось жить. Открыться, позволив кому-то себя узнать. Люди ведь ни черта друг о друге не знают! – Даша уселась на подоконник, и провела пальцем по стеклу, тихонько продолжая: – А я хочу о себе рассказать… О себе, настоящей. Той, которая провела тысячи бессонных ночей у окна… Знал бы ты, как тяжело – открываться, когда ты всё еще жива только потому, что однажды заперлась на все засовы… Это по-настоящему страшно. Но больше всего я боюсь, что состояние, когда жить не хочется, изо дня в день одинаково не хочется, не хочется начинать новый день, подниматься с кровати, мыть голову… быть хорошей матерью и крутым профессионалом, быть кем-то, кем себя не чувствуешь – вернется вновь. Я боюсь… так отчаянно боюсь. Но знаю, что ничего уже не изменить…

– Ты и сейчас у окна? – раздался хриплый голос в трубке, возвращая Дашу в реальность.

– Да…

– И я тоже. Ты не одна. Чувствуешь? Я рядом. Только протяни руку.

Что-то зашипело, видимо, спичка… Герман опять закурил. Она как будто наяву увидела его склонившийся к огню профиль, длинные красивой формы пальцы, сжимающие коричневую сигарету. Ощутила ее вкус на губах…

– Ты рядом… – как под гипнозом, прошептала Даша.

– И всегда буду. Слышишь? Я всегда буду рядом. Даже надоесть успею.

– Это вряд ли…

– Почему же? Марго утверждает, что я абсолютно несносный.

– Черт… Против Марго не попрешь… – впервые за весь их разговор Даша улыбнулась.

– Ох, она передавала тебе поздравления! А я забыл передать…

– Еще не поздно.

– Уже второе…

– Да… уже ночь. Давно пора спать.

– Иди… А если уснуть не получится, пусть я буду твоей бессонницей.

– Хорошо… Доброй ночи, Герман.

Глава 26

Даша возвращалась на съемки со смешанными чувствами. В душе творилась полная неразбериха. Эмоции, от которых она годами скрывалась, пробили брешь в обороне и заполнили собой каждую пустоту в ее теле. Хотя, видит Бог, в нем было много пустот…

Только в последнее время все настолько резко менялось, что Дашка даже не успевала осмысливать происходящее. Все нарастало, подобно снежному кому. Одно цепляло другое, и на свет из небытия возвращались давно забытые чувства. А может, и те, которых она не знала ранее. Любовь к мужчине… Любовь к отцу… Любовь к сыну… Любовь к другу… Такая разная любовь… Казалось, она распирала Дашку изнутри. Странное ощущение.

Аккуратно повернув на извилистой горной дороге, Дашка сбавила ход и потянулась к большому стакану кофе, о котором позаботился сынок. Сделала пару глотков, наблюдая за плетущимся вслед за ней трактором. Те часто колесили по сельским дорогам. В этих краях было много фермерских угодий, так что появление сельскохозяйственной техники женщину нисколько не удивило. Спокойно вернув стакан в специальный держатель, Даша сосредоточилась на дороге – впереди был высокий мост. Она знала эти места, как свои пять пальцев. Трактор тоже прибавил хода. Этот ненормальный, что, планирует соревноваться с ней на мосту? Бывают же идиоты… Даша взяла правее и сбросила скорость. Пусть этот урод видит, что она не собирается учувствовать в гонках. Спустя несколько секунд трактор поравнялся с ее автомобилем, и тут же сокрушительный удар сотряс машину. Только мгновенная реакция спасла Дашку от падения вниз. Реакция и бесконечные Костины уроки экстремального вождения. Проклиная друга за издевательства (коими она считала их сумасбродные гонки), Даша даже представить не могла, что те, когда-нибудь, спасут ее жизнь. Изо всех сил выкрутив руль, она ударила по тормозам, и тут рванула вперед. Мерзкий скрежет металла свидетельствовал о том, что её машине здорово досталось. Но кого это волновало? Уж точно не Дашку.

Вместе с кровью по телу растекался адреналин. И судя по его количеству – надпочечники Дашки работали в авральном режиме. Время замедлило ход. Пространство сузилось. Все лишнее отсеклось. Все ресурсы организма мобилизовались для устранения опасной для жизни ситуации. Паники не было. Даша прекрасно понимала, что трактору ни за что не удастся догнать ее внедорожник. Расчет был совсем на другое – столкнуть ее вниз. И этот расчет не оправдался. Вжимая в пол педаль газа, она наблюдала за все увеличивающимся расстоянием между двумя машинами. В этой схватке она вышла победительницей. Пока фортуна была не её стороне.

Увеличив отрыв, Дашка пошарила рукой в поисках телефона. Нужно позвонить в полицию… Возможно, им удастся задержать виновного. Глупая, конечно, надежда, что те кинутся кого-то искать, не получив официального заявления, но попытаться все же стоило. Однако связи не было, как обычно в горах. Будь все проклято! Кусая губы, Даша мчала по серой ленте дороги и с тревогой поглядывала в зеркало заднего вида. Почему-то подумалось, что здесь очень легко было бы устроить засаду. Стоило только этой мысли мелькнуть в голове, и в душе все сжалось от страха. Он ударил в голову, волной прокатился по спинному мозгу, поднимая волосы на затылке. Дашка снова покосилась на телефон – ничего.

Ко всем прочим бедам, стала резко портиться погода. В этих местах такое происходило с молниеносной скоростью. Небо затянуло свинцом. Поднялся жуткий ветер. И первые капли упали на лобовое стекло. Дашка включила дворники. Уже через несколько минут те едва справлялись с поставленной задачей. На горы обрушился ливень. И резко похолодало… Или этот могильный холод шел изнутри? Подрагивающими руками женщина включила обогрев.

Едва живая доехала до гостиницы. Даже когда связь появилась, Даша не стала никому звонить. Время было потеряно, а возможные следы – смыты дождем. Доказательством произошедшего были только борозды на дверях и крыльях машины. Из салона не вышла – вывалилась. Сумку доставать не стала, потому что не была уверена, что сможет ее дотащить. Ей хотелось одного – упасть Герману на руки, и плакать навзрыд. Но, оказалось, и с этим вышла загвоздка… Герман был не один.

– Даша! Ну, наконец! Я звоню тебе весь день, а ты вне зоны!

Дашка покосилась на Ладу, с которой Герман сидел за одним столом в лобби-баре. Перевела бесстрастный взгляд на мужчину.

– Извините. В горах всегда проблемы со связью. Что-то срочное?

– Даша… – Герман нерешительно замер. Зарылся рукой в свои завивающиеся на концах растрепанные волосы, – ты… ничего такого не думай, ладно? Я хотел предупредить, что Лада приехала, но ты была вне зоны…