Сила, способная изменить мир. Гармония

Староста низко им поклонился и ушел, тихо бормоча себе под нос о том, что дела совсем плохи, раз вместе с посредницей им прислали ещё и иноземного мага.

В комнату уже слетались мухи, неприятно жужжа и ползая по телу. Крови оказалось неожиданно мало, хотя у погибшего был вспорот живот. Лан Роу, даже не поморщившись, запустила руку в рваную рану, ощупывая что-то внутри.

– Печени нет и кровь почти всю выпили. У меня есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

– С любой, – колдунья пожала плечами.

– Хорошая – демонов здесь нет. Плохая – в деревне разгулялся оборотень.

– Оборотень?! Это что такое? – Анью внимательнее присмотрелась к погибшему, но не заметила ничего необычного.

– Ну… Даже не знаю, как тебе объяснить. Это что-то вроде магии, но не совсем магия…

– Использование внутренней энергии тела? Я понимаю это, – Анью присела на краешек футона.

– Надо же! – Лан Роу села на подоконник, вытирая руку платком. – Обычно эльфы свысока смотрят на то, что считают не магией.

– Мой народ называет себя силлинами. «Эльф» – простонародное человеческое словечко. Ты хочешь чтобы я уважала обычаи твоего народа, но при этом не уважаешь обычаи моего.

– Справедливо, – Лан Роу примирительно приподняла руки. – Я слышала, что старшие народы не могут использовать энергию.

– Я слышала, что энергией могут управлять только маги крови, но тот лекарь, к которому ты меня водила тоже на это способен. Мы обе чего-то не знали об этом мире.

– Мы называем энергию «ки». Она есть везде. Она наполняет жизнью мироздание. В ветре и в реке, в земле, растениях и живых существах. Ки – это энергия жизни. Хоть маги среди людей рождаются нечасто, но каждый человек может научиться управлять собственной ки. Многие мастера боевых искусств в Аньшу способны на это. Тот, кто осознанно управляет ки в своëм теле становится сильнее, выносливее и сохраняет молодость на долгие годы. Это – дар богов человечеству. Но есть и те, кто научился изменять свою ки силой воли, делать её похожей на ки зверя или птицы и менять свою внешность. Их называют оборотнями.

– В целом понятно. Теперь можешь переходить к той части, где эти самые оборотни убивают людей, – Анью указала на труп.

– Откровенно говоря, большинство оборотней не опасны для людей. Да и не каждому под силу изменить себя. Это очень редкий дар. Опасны только кумихо – оборотни-лисы. Они прокляты гневом Акерии. Я думала, что их давно истребили, но если сопоставить то, что тут произошло вот с этим, – Лан Роу аккуратно сняла с деревянной рамы, зацепившийся за шероховатую поверхность, клочок рыжей шерсти. – То окажется, что не всех.

***

– Впервые вижу такую магию. Хотя и магией это не назвать, – Анью покачала головой. – Стоило пойти с тобой хотя бы для того, чтобы посмотреть на это.

Впереди, извиваясь в воздухе подобно змее, парил клочок тонкого пергамента, исписанный странными закорючками. Своеобразная письменность, которую использовали жители Аньшу, чем-то неуловимо напоминала руны языка древних, переделанные людьми на свой лад. Лан Роу называла этот пергамент с надписями талисманом. Написанный особыми чернилами, судя по запаху, содержащими в своëм составе не только золу, но и что-то очень едкое, он мог служить проводником энергии. Закреплённый на амулете клочок шерсти заставлял его неторопливо парить туда, где сейчас должна была находиться кумихо. Охота на лису началась.

Они уходили всë дальше от центральных улиц Дайфена, наполненных голосами людей и ароматами чайных. Дорога петляла через сады и усадьбы, обнесенные высокими заборами. Здесь предпочитали селиться самые богатые жители Аньшу – рядом Лазурная гавань, благодатная почва, на которой в изобилии растëт всë, что ни посади, большие земельные угодья позволяют наслаждаться единением с природой без лишнего шума, а в облаках изредка можно увидеть тень Рунаана. Вся эта идиллия существенно портилась тем, что где-то среди этих особняков скрывался оборотень.

А ещё в груди тихонько закипало раздражение. Анью надеялась на встречу с демонами. Ей нужно узнать, где сейчас Ку-Сатот и его легион безумцев. Пока в Аньшу не было заметно никакого присутствия демонов, кроме слухов о какой-то подозрительной тени, которую выслеживала Лан Роу. Эта человеческая девушка, напару с советником Фарханом, втянули её в свою игру, пообещав какие-то записи, что вёл при жизни эсдо Сиен. Вполне могло оказаться, что в этих бумагах нет нужной информации и она впустую тратит время. Неопределëнность раздражала. В её жизни было слишком много неопределенности в последнее время.

– А какие ещё оборотни бывают, кроме лисиц? – Анью осматривала окрестности, внимательно прислушиваясь к любым звукам. Ничего подозрительного пока не происходило.

– Дар достаточно редкий, – Лан Роу немного задумалась. – Сейчас самый известный оборотень – Гарудал. Его прозвали Фениксом, за то, что обращается птицей, а также весьма одарëн в огненной и небесной магии.

– Разве люди могут овладеть несколькими стихиями?

– Да, хоть всеми четырьмя, если приложить достаточно усилий. У твоего народа большее сродство с магией и выше срок жизни, поэтому вы можете освоить разные магические направления. Сколько лет тебе понадобилось, чтобы овладеть четырьмя стихиями?

– Обязательное обучение у нас длится семьдесят лет. Те, кто желают, могут остаться в башне, чтобы осваивать более сложные направления магии, – уклончиво ответила колдунья.

– Вот видишь. Те люди, которые одарены магией, живут около двух сотен лет. Твоë магическое обучение – почти треть их жизни. Но многие не стремятся к большему, не готовы работать над собой, совершенствуясь только в том, что легко даëтся.

– У твоего народа слишком короткая жизнь. Наверное, они не хотят потратить всю её на обучение.

– Любая жизнь когда-нибудь заканчивается, – Лан Роу пожала плечами, словно не находила в факте собственной смертности ничего особенного. – Плоть возвращается в землю, а над ней вырастает трава и распускаются цветы. Душа остаётся в воспоминаниях и продолжает жить в сердцах других. Всё в этом мире течёт и движется по кругу. И человеческая жизнь тоже. Старение и смерть – это красота мимолетной жизни создания, называемого человеком. Мы стареем, мы умираем. И это прекрасно.

На пару минут между ними повисло молчание. Анью размышляла о том, что услышала. Люди не переставали её удивлять. Не все, но некоторые из них были интересны. Сильные, с глубоким пониманием жизни, высоко несущие собственное достоинство, они притягивали к себе внимание, пробуждали любопытство. Было интересно слушать, узнавать то, как они видят жизнь. Лан Роу оказалась интересной спутницей, даже не смотря на то, что их временный союз основывался на взаимной выгоде.

– Кумихо прежде были жрицами. Их называли солнечными девами. Лунные девы служат Рунаану, они же служили Акерии… Много веков назад, ещё до Второго Вторжения в Аньшу жили два Хранителя. Небесный дракон Рунаан и огненная девятихвостая лиса Акерия. Вместе они оберегали эти земли. Рунаан дарил людям дождь и разгонял облака, чтобы дать больше солнечного света растениям. Акерия дарила своë тепло земле, дарила ей благодать и изобилие. Люди строили Хранителям храмы, приносили дары в благодарность за помощь и защиту, почитая их как богов.

– У людей вообще есть странная привычка боготворить всех, кто хоть как-то проявляет к ним участие. Трое древних, Хранители, – Анью снисходительно улыбнулась. – Вы так любите поручать ответственность за своё благополучие в руки других, что забываете о том, что каждый получает ровно столько счастья, сколько усилий приложил для этого. Впрочем, от богов всё равно ничего не дождëшься.

– Боги даровали нам этот мир и наши жизни. Можно быть благодарными уже за это, – нравоучительно произнесла Лан Роу, сворачивая вслед за амулетом на небольшую, практически заросшую травой, дорогу. – Хранители заботились о людях по собственному желанию, это был их выбор. Акерия была первой из оборотней. Иногда она оборачивалась прекрасной девушкой с девятью хвостами и спускалась с небесных островов. Она первая стала обучать одарëнных магией девушек, учила их благословлять землю на богатый урожай, заговаривать недуги, а особенно способных и преданных ей – оборачиваться девятихвостыми лисами. В те годы в Аньшу были гармония и процветание.

– И сейчас будет какое-то «но», – Анью улыбнулась, догадываясь, что случилось дальше.

– Дождь не может длится вечно, – воительница кивнула. – И, подобно дождю, гармония в Аньшу однажды закончилась. Но не солнечные дни пришли ей на смену, а великое горе. На изломе осени в Аньшу прибыл чужестранец. Он остановился в небольшом городке у подножия гор, жители которого занимались охотой. Но не мясо и мех интересовали его. Стал он рассказывать людям, как ценятся за морем части тел Хранителей. Сколько всего можно выменять, за пропитанный магией мех или кость, сколько силы получит тот, кто съест потроха Хранителя.

– Какой ужас! – возмутилась Энвиса. – Неужели кто-то послушал этого безумца?!

– Что?! – Анью удивленно замерла на месте. – Да даже если так, Хранители невероятно сильны. Их, не то, что убить, ранить сложно. И к тому же они помогали Руфеону запечатывать разлом. И после, во времена Второго Вторжения, встали на нашу защиту в битвах с демонами… Неужели нашлись глупцы, согласившиеся на подобное?

– Блеск золота, даже воображаемого, для некоторых способен заглушить голос здравого смысла. Чужак смог собрать отряд вооруженных охотников и все вместе они поднялись в горы, туда, где было логово лисицы… Они жестоко поплатились за свою наглость и глупость. Акерия проснулась, поняла, что они попытались сделать, и разгневалась. От охотников остался лишь пепел, но на этом она не успокоилась. Разъяренная вероломным предательством людей, она по запаху нашла ту деревню, откуда пришли охотники и сожгла и её тоже. Не только дома и семьи тех кто пришел за её жизнью. Всю деревню. Мужчин, женщин, стариков и младенцев, животных и даже поля и сады. На том пепелище ещё долго ничего не росло.

– Жестоко… Но не могу судить её за это. Люди предали ту, что дарила им своё покровительство.

– А после Акерия поднялась на небесные острова. Она призывала Рунаана обратить свою ярость в бедствие и изгнать из Аньшу всех людей. Великий небесный дракон был разгневан и гнев его был столь силëн, что поднялся штормовой ветер и небосвод искрился от разрядов молний. Но не поступок людей разозлил Хранителя, а жестокость учиненной расправы. Его голос сотрясал воздух, подобно раскатам грома. Он стыдил Акерию за то, что она сотворила, за её мстительность, за то, что погубила тех, кого обещала оберегать, за то, что убила невиновных. Рунаан изгнал Акерию из Аньшу. Ни до, ни после не было слышно в этих землях более отчаянного воя. Лисица изливала в нём неистовою боль, обиду и ярость. Искала она у Рунаана заступничества и поддержки, а получила презрение. И так велико было её горе, что шерсть Акерии почернела. Она обвинила Рунаана в том, что он предал её.

– И вполне заслуженно. Она ждала от него сострадания и помощи, а он просто предал её, выбрав людей, – Анью подняла взгляд.

В темнеющем небе, освещенные последними лучами заходящего за горизонт Солнца, парили острова. Колдунья задумчиво скользила по ним взглядом, словно ожидала увидеть там покрытое чешуёй тело дракона. Рунаана не было нигде видно. Если он и жил в этом месте, то сегодня его дома не было.

Если бы перед ней встал такой выбор, то какое решение она бы приняла… Анью понимала гнев и горе лисицы от того, что её в один день предали все. Решение Рунаана казалось ей странным, но не лишенным здравого смысла. Он защищал людей, которые не имели отношения к случившемуся. Акерия покарала тех, кто предал её, но нельзя было судить всех, за проступок нескольких. Оба Хранителя были по-своему правы…

– Рунаан обещал людям своë покровительство. Думаю, для него этот выбор стал тяжёлой ношей. Акерия покинула Аньшу. Какое-то время она буйствовала в Берне, убивая случайных путников и тех, кто охотился на неё, а потом снова куда-то пропала. Гнев и обида Акерии оказались настолько сильны, что та благодать, которую она дарила, обратилась проклятием. Ненависть отравила не только лисицу, но и её жриц, исказив их до неузнаваемости. Они возненавидели людей, предпочтя звериный облик. Вместо благости, что они несли прежде, кумихо начали охотиться на людей. Хитрые, быстрые и опасные. Долгие годы они тиранили Аньшу. На них велась охота. В отместку кумихо вырезали целые деревни. После Второго Вторжения эсдо Сиен собрал лучших бойцов и прочесал с ними весь Аньшу. Долгие годы мы думали, что в той охоте были истреблены все кумихо. Как видишь, мы ошибались.

– Даже оборотни, они ведь бывшие люди. Разве человек может прожить столько?

– Кумихо, подобно личам, могут вместе с кровью выпить ки человека и этим продлить свою жизнь. Да и плотью не брезгуют. Видимо, это своеобразная месть Акерии за то, что люди хотели поживиться её внутренностями. Кумихо всë ещё способны принимать свой человеческий облик, так что выследить их очень сложно. Нам повезло, что сейчас осень – наша кумихо линяет.

– Похоже, мы на месте.

Анью окинула взглядом высокую ограду, возле которой они оказались. Эта усадьба располагалась на значительном расстоянии от города, практически на отшибе. И, вопреки ожиданиям, тишиной это место похвастаться не могло. Где-то за забором явно шли весьма шумные гуляния. Пьяные мужчины горланили весьма похабные песни. Амулет, что вёл их за собой, поднялся выше, перелетая через ограду. Анью подпрыгнула вверх, подтягиваясь, и перебираясь на другую сторону. Людей поблизости не было, так что никто не заметил этого небольшого вторжения. За оградой было целое поле красивых, фиолетовых цветов. Вдалеке виднелись какие-то постройки, больше всего напоминающие склады, а не жилые дома. Анью кивнула Лан Роу, давая понять, что всё в порядке, и спрыгнула вниз.

Цветы источали сладкий, тягучий аромат, который словно оседал в сознании, делая мысли вялыми. Раздражение усилилось и теперь к нему прибавилась, взявшаяся непонятно откуда, физическая усталость. Анью наклонилась, рассматривая цветы внимательнее и ещё больше погружаясь в этот приятный запах. Она определенно не встречала прежде такие красивые цветы. Некоторые ещё только расцветали, другие уже отцвели, лепестки на них осыпались, оставив лишь крупную коробочку с семенами, насыщенного зелёного цвета, покрытую небольшими белыми капельками-бусинами, будто из неё сочилось молоко. Или белая кровь. Анью устало прикрыла глаза. Всё, что раньше было важным, показалось незначительным. Очень хотелось спать.

Кто-то дёрнул её за ворот мантии, оттаскивая вплотную к стене. К лицу прижалось что-то прохладное и неприятно мокрое. Она вяло отбивалась руками, будто забыла, что владеет магией. Дышать через мокрую тряпку было сложнее, но это отрезвляло. Колдунья изумленно хлопала глазами, не понимая, что случилось.

– Не вдыхай запах. Уснёшь и не проснёшься, – через тряпку голос Лан Роу звучал странно глухо, но смысл был понятен.

Анью прижала мокрую тряпку к лицу и пошла следом за воительницей к складам. Цветы уже не казались такими прекрасными. Колдунья смотрела на них со смесью отвращения и брезгливости. От того, что она уже успела вдохнуть, заболела голова. Злость на собственную глупость только подлила масла в огонь внутреннего раздражения.

Они быстро дошли до ближайшего склада. Лан Роу выглянула за угол, оценивая обстановку и быстро зашла внутрь. Анью последовала за ней. Склад был ветхий, почти развалившийся. Черепица местами осыпалась и можно было увидеть кусочки неба. Старые перекрытия натужно скрипели, будто совещались, стоит ли развалиться сейчас или ещё немного подождать. Под потолком свили себе гнездо какие-то птицы и тихонько чирикали, словно уговаривали постройку продержаться ещё немного, ведь птенцы уже выросли и почти готовы вылетать из гнезда во взрослую жизнь, а вот после можно и падать.

В дальнем углу стояло несколько коробок. Лан Роу подошла к одной из них, открывая крышку и заглядывая внутрь. Анью последовала её примеру. Внутри лежали мешки, в которых оказался неприметный белый порошок. Воительница стала необычно серьёзной. В полумраке склада было отчетливо заметно, как Лан Роу нахмурилась. Находка явно не была обычной и не предвещала ничего хорошего.

Глава 3. Кумихо

По улице шагает, бедрами качая

Дурак влюбленный пригласит на кружку чая

Злая вслед кричит жена, свой брак спасая

В нём голос совести сожрет любовь глухая

Под нежным платьем хвостов девять у лисицы

Сведут с ума, дорожкой в гроб ведут ресницы

Жрицей страсти названа, лишь единицы

Оставшись в разуме, не могут с ней смириться

Слышен вдалеке собачий вой

Охота за лисьей головой

Сверкает в темноте оскал

Он попал!

Green Apelsin – Охота на лисицу

Лан Роу.

– Это опиум, – пояснила Лан Роу. – Так вот откуда его везут в Лазурную гавань.

– Я не знаю, что это такое, – колдунья покачала головой.

– Те цветы – снотворные маки. Опиум получают, соскребая маковое молоко с коробочек. В небольшом количестве – это сильное снотворное и обезболивающее. Но бывает, что его употребляют просто так, открывая себе дорогу в мир разрушительных удовольствий. Опиум вызывает сильное привыкание, уродует тело и душу, и медленно убивает любого, кто к нему пристрастится. Это наркотик, яд.

– Зачем его здесь столько? – Анью обводила взглядом склад коробок.

– Те, кто пристрастился к опиуму, готовы на всё, чтобы получить ещё этого порошка. Они готовы платить любые деньги, совершат любой поступок. Снотворные маки разрешено выращивать лишь некоторым лекарям, получившим особое разрешение Совета. Его используют, чтобы облегчить страдания безнадежно больных, дать им безболезненно уйти. Но то, что здесь… Здесь его получают, чтобы продавать и наживаться на несчастных глупцах. Если в остальных ящиках столько же опиума, сколько в этом – то этих денег вполне хватит всем жителям Лазурной гавани на год спокойной жизни.

– Это ведь убийство… Медленное и жестокое. Те, кто это делает – просто убивают за деньги, – Анью неверяще смотрела на свёртки с ядом.

Глаза чародейки светились всё ярче и ярче. В волосах с тихим треском пробежала небольшая молния.

– Да. Советник Фархан давно искал, откуда на чёрный рынок поступает опиум. Те, кого удалось поймать – просто мелкие сошки, они не знают ничего ценного.

– Здесь есть люди, – Аньюриэль внимательно к чему то прислушивалась. – Много людей.

– И это странно. Мы шли по следам кумихо, а нашли логово наркоторговцев…

– Что их ждëт? – Анью внимательно посмотрела на на неё.

– Их будут судить. Потом казнят. Опиум уничтожат, как и маковое поле.

– Великолепно, – колдунья развернулась, выходя со склада.

Что?! Что значит «великолепно»?!

Лан Роу поспешила следом. Она всë меньше и меньше понимала, что происходит. Угроза нового вторжения демонов была не столь пугающей, как неизвестность. В придачу к неизвестности в Аньшу объявилась кумихо, след которой, каким-то невероятным образом, образом провёл их к маковому полю и складу с опиумом.

Рунаан, а с ним и советник Фархан, повесили на неё ответственность за эту эльфийскую чародейку, будто мало было ей хлопот. Аньюриэль тоже не была в восторге от их вынужденного сотрудничества и держалась с изрядной долей отчужденности. Впрочем, к своему немногочисленному экипажу она относилась вполне дружелюбно и даже со своеобразной заботой. Стало быть, какой-никакой контакт с Аньюриэль возможен, а значит, нужно постараться и договориться.

То, как легко Аньюриэль соглашалась на разного рода опасные авантюры, наводило на мысль о том, что у этой эльфийки в запасе ещё пара жизней. Её не интересовало ничего, что не было связано с Ковчегом, не интересовал турнир, не интересовали соперники. Впервые в её глазах появился интерес только тогда, когда она услышала, что в Дайфене могут быть демоны. Она создавала впечатление одержимой. Вот только чем, Лан Роу не понимала.

Аньюриэль уверенно и абсолютно бесшумно шла в сторону старого особняка, где что-то бурно праздновали торговцы опиумом. Парнишка, что скучал, сидя на крыльце, завидев их, подскочил на ноги, собираясь закричать и предупредить остальных. Но не успел. Аньюриэль взмахнула рукой, даже не доставая из-за спины посох. Волна магии откинула паренька с такой силой, что он пробил собой стену, и, судя по грохоту внутри, не одну.

Лан Роу прежде приходилось видеть разозленного боевого мага, но то ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, что было сейчас. Энергия, что исходила от чародейки, пугала. Волна чистой ярости, смешанной с магией, прокатилась по округе. Те стëкла, что ещё сохранились в оконных проëмах, со звоном разлетелись вдребезги.

Невероятная мощь…

Кто-то закричал от боли – видимо оказался к окнам слишком близко. Пара десятков вооружённых мужчин выбежали во двор. Воительница приготовилась к бою, вот только нападать на неё никто не торопился. На неё даже не смотрели. Все взгляды были прикованы к Аньюриэль. Она медленно поднималась над землëй. Магия, что расходилась от колдуньи создавала жуткое, давящее ощущение.

Это и есть сила, которой обладают лишь старшие расы?

– Подонки, вы торгуете смертью!

Слова эти прозвучали как приговор. Мужчины не были дураками и бросились врассыпную. Вот только бежать было уже поздно. Аньюриэль, в самом буквальном смысле слова, вспыхнула. Уже через мгновение огонь перекинулся на особняк, а потом и на людей. Лан Роу никогда прежде не видела как сгорают заживо люди и предпочла бы никогда этого не видеть. Не нужно было сосредотачиваться на ощущениях, чтобы понять, этот огонь – чистая, незамутненная ярость. Ярость, способная пожрать абсолютно всë. Пламя набрасывалось на людей, словно бешеный зверь, словно изголодавшееся умертвие. Плоть вздувалась волдырями, которые тут же лопались, и практически мгновенно, чернела. Отвратительно пахло горелым мясом. Лан Роу поймала себя на мысли, что запах не сильно отличается от пригоревшей курятины… Воительница тряхнула головой, сбрасывая с себя странное оцепенение, подбегая к чародейке.

– Ты что творишь?! Прекрати!

Ещё одна волна силы прокатилась по двору, откинув её в сторону. Вокруг падали горящие доски и почерневшая черепица – магия разрушила особняк. Волны, наполненной яростью, энергии закручивались по спирали, создавая огненный вихрь, центром которого была Аньюриэль. Чародейка парила над землëй, раскинув в сторону руки.

Она что, не собирается останавливаться?!

Новая волна огня откинула её ещё дальше. Вокруг всë полыхало. Магическое пламя пожирало всë, даже то, что не должно гореть. Обращалась пеплом трава, камни и кости. Жар, столь сильный, что не спасали даже её защитные амулеты и талисманы, был практически невыносим. Дышать было слишком тяжело. Воздух обжигал гортань. Запахло палëными волосами. Кожа на лице и на руках покраснела и покрылась волдырями. Все инстинкты, всё её естество, кричали о том, что надо бежать.

Словно гнев Акерии…

Лан Роу поднялась на ноги, едва заметно покачиваясь и призывая собственную ки, чтобы хоть как-то защититься от огня. В сознании билась мысль о том, что надо бежать, спасаться из этого полыхающего кошмара. Она на мгновение обернулась, оценивая свои шансы на спасение. Край пепелища был не так уж и далеко – она в пару мгновений преодолеет это расстояние. Вернее могла бы…

Воительница сжала кулаки и прикрыла глаза, глубоко вдыхая раскалëнный воздух, пропитанный злобой. Мысленно повторила мантру, очищающую сознание и дающую успокоение. Перестала беспокоить обожженная кожа, снова стало легко дышать. Кулаки непроизвольно разжались. Лан Роу открыла глаза. Пламя вокруг неё было прекрасно в своей неудержимой ярости. Безумный танец магии завораживал. Она мягко оттолкнулась от обожженной земли.

Лан Роу легко уклонилась от ещё одной линии силы, что предшествовала волне пламени. Языки огня, даже в этом хаотичном танце, стремились к гармонии. Воительница в несколько мгновений оказалась подле Аньюриэль. Чародейка смотрела словно сквозь неё, полностью поглощенная собственной яростью. Взгляд, полыхающих зелëным пламенем глаз, казался отсутствующим. Не было в нëм и крупицы узнавания, лишь ярость и безумие, под которыми скрывалось что-то ещё.

Лан Роу собрала ки в ладони, нанося один быстрый удар в солнечное сплетение. Аньюриэль резко выдохнула, то ли от удивления, то ли от того, что лишилась магии. Глаза закатились и она рухнула на обожженную землю. Медленно гас огонь, лишившийся подпитки.

Воительница села на землю рядом с бессознательной чародейкой. Пепел кружил в воздухе, оседая на волосы, одежду и покрытые волдырями руки. Аньюриэль, простонав что-то неразборчивое, подтянула к себе колени, сворачиваясь клубком, будто кошка, и что-то тихо бормотала в забытие. Воительница наклонилась ближе пытаясь разобрать слова, но понятнее не стало – бредила чародейка на своëм родном языке.