Невеста вне отбора

– Мэдчен Альда ванен Сор.

– Боги пресветлые, да как же мы все похожи, – ахнула Мадди. – А у тебя принц что попросил?

– Пуговку, – хлопнула глазами Альда. – А у вас?

И Мадди радостно вывалила на Альду все узнанные подробности.

– Мэдчен Боудира ванен Крют, – надменно раздалось от входа.

Подвинув с дороги Альду, Боудира села в свободное кресло и медленно процедила:

– Что ж, вижу, претендентка на медь у нас уже есть.

И холодные, серые глаза Боудиры указали на трость Катарины.

– Если у тебя, Боудира, принц попросил платок, – холодно ответила Катарина, – то это не значит, что ты ему понравилась.

– У меня ленту взял, – кивнула Мадди.

В этот раз шорох шагов услышали все. Альда, пискнув, поспешно плюхнулась в кресло. Но вместо принца появился белатор Альтгар.

– Доброго дня, – холодно произнес он. – Вы можете приступить к трапезе. После чего за вами придут слуги и проводят в новые покои. Также в ваших покоях находятся украшения, в которых вы обязаны появиться на завтраке. Сегодня за вами будет ухаживать ваша прислуга, с завтрашнего дня – дворцовая.

– Почему? – удивилась Мадди.

– Потому что это приказ короля, – спокойно ответил белатор. – К украшениям приложены письма. Там подробно объяснено, почему и за что вы получили именно то, что получили. Если за завтраком вас спросят, за что вы получили свое украшение, вы обязаны ответить.

Белатор повторил трюк принца – растаял в воздухе.

– Вам не кажется, что он нас тихо ненавидит? – глубокомысленно спросила Мадди.

– Нет, Мадди. Он ненавидит нас громко, – отозвалась Катарина.

– Эх, – вздохнула мэдчен ванен Скомпф, – а моя служанка обещала письма любовные носить.

– Кому? – поразилась Альда.

– Так жениху ведь, – повела пухлым плечом Мадди. – Он у меня до баб охочий – ужас просто. Я ведь дочь купца. Мы в четвёртый круг только вошли, да лучше б и не входили. Эх. Окрутит его соперница моя, и солеварня мимо моего батюшки пройдет. А это, между прочим, ужас какие деньги.

– Где прислуга? – процедила Боудира. – Я не собираюсь за служанку работать. Купчиха, налей чай.

– Я тебе его на голову налью, – фыркнула Мадди. – У тебя брат с приставкой «ван». Так то не твоя заслуга, а его. Сиди уж.

Катарина зябко поежилась. Что-то невесты-избранницы не очень-то походили на «самых образованных, утонченных и добродетельных» девиц королевства. Но ведь хроники Отборов врать не могут?

Этот прием пищи превратился в демонстрацию способностей. Все, кроме Мадди, старались перещеголять друг друга. Даже Катти ощутила в себе какую-то внутреннюю искру, желание поддеть соперниц. Правда, быстро успокоилась и спокойно поела.

Прислуга внутрь беседки так и не вошла. Девушки стояли снаружи и ожидали, пока мэдчен закончат трапезничать.

Мадди вышла первой. Утерла рот салфеткой, встала и вышла. Катарина с некоторой завистью посмотрела ей вслед – самой мэдчен ван Ретт было не под силу выбраться до того, как освободится проход.

Но надолго их обед не затянулся – всем не терпелось рассмотреть украшения. А Катарина, помимо всего прочего, пыталась угадать, за какие заслуги эти украшения будут выданы.

Каждая из невест выбрала себе служанку сама. И, к вящему неудовольствию Боудиры, Мадди в этом плане повезло больше всех – дочь купца выбирала из семи.

Катарине было глубоко безразлично, поэтому она просто подождала, пока все разойдутся, и вышла из беседки.

– Как твое имя?

– Росица, мэдчен.

– Я Катарина ван Ретт. Что ж, Росица, веди меня.

Удивительно, но к девичьему дворцу Катарина пришла одной из первых. А точнее – сразу после Мадди. Росица провела ее узкими тропками, минуя основные аллеи.

– Часто у вас изменяют цветы?

– Только по праздникам, мэдчен. Придворный маг не белатор и не может надолго заколдовать живые растения. Неделя – и ему приходится все переколдовывать заново.

Девичий дворец был похож на воздушный зефир. Белые и розовые оттенки смешивались, создавая удивительное архитектурное совершенство.

– Здесь семь комнат, бальный зал, большая столовая, гостиная и библиотека. Также есть крытая оранжерея.

– Раньше невест было значительно больше, – нахмурилась Катарина.

– Да, но селили их здесь только перед последним испытанием. Видимо, наш принц смог сократить Отбор. Он умен и благороден, – с придыханием произнесла Росица.

– Да, ты права, – сдержанно согласилась Катарина. На самом деле мэдчен ван Ретт пока не была в этом уверена. Но хвалить королевскую династию весьма полезно.

Катарина остановилась в коридоре, гадая, какую комнату выбрать. И пытаясь понять – у седьмой комнаты тоже есть соседка? И если есть, то как это получилось?

– Может, соседнюю со мной займешь? – в коридор выглянула Мадди. И Катарина согласно кивнула.

Шумно отдуваясь, по лестнице поднималась Боудира. Увидев Мадди и Катти, она зло сощурилась и процедила:

– Угловая комната – моя. Сейчас выкину ваши вещи!

– Я потом тебя с балкона выкину, – флегматично произнесла Мадди и покачала головой, глядя вслед Боудире. – Повезет же принцу.

– Думаешь, он ее выберет?

– Красивая, злобная, знает себе цену, умеет себя подать, когда надо. Мужчины ведутся на таких. – Мадди пожала плечами. – Ты на двери напиши свое имя, и тогда на подносе внутри комнаты появится шкатулка.

Мэдчен ванен Скомпф кивнула на низенький столик. Там в хрустальном футляре лежал один единственный карандаш.

– У тебя уже появилась?

– Ну да, откуда бы мне тогда знать? Любопытно, поди?

– Я могу и потерпеть, – улыбнулась Катарина.

– У меня серебро, с одним топазом и двумя медными капельками. Одна капелька – за то, что я поела, никого не дожидаясь, а вторая – за неподобающие разговоры.

– Ох, тогда я пишу. – Катарина взяла со столика карандаш и размашисто написала свое имя. – Заходи, посмотрим вместе.

Отказываться Мадди не стала. И девушки вдвоем пронаблюдали, как на кофейном столе в серебристом сиянии появилась шкатулка. И письмо.

– Вскрывай давай, любопытно ведь, – подпихнула Катарину Мадди.

В шкатулке оказалось простое серебряное ожерелье. С одним топазом и без каких-либо висюлек.

– Ничего себе, – прошептала Мадди. – Вот это да.

– Так ведь оно как твое, – удивилась Катти.

– Ты чего? Это же белое золото, магическое. Читай.

«За сдержанность». Больше в письме не было ничего.

– По таким критериям я рискую взять главный приз, – нахмурилась Катарина.

– Ни разу не слышала такого счастливого голоса, – захохотала Мадди. – Пойду я, вот-вот должны вещи привезти и слуг. Я к тебе вечерком через ванну загляну. Или ты ко мне. У меня вино и фрукты в сундуках.

– Когда ты успела?

– Ты что? Я сундуки собрала, еще когда с венцом на голове проснулась. – И Мадди тяжко вздохнула. – Как мать с отцом расстроились. Нам бы ту солеваренку, эх. Мы ведь в обмен-то маслобойню даем. Все честь по чести. Ладно, не буду тебя расстраивать.

Катарина смогла только кивнуть. Расстройства Мадди ей было не понять. Солеварни, маслобойни – все это было далеко от Катти. И потому, выйдя на балкон, она решила чуть обождать и, если нянюшка с вещами не появится, пойти гулять.

Покои невесты состояли из спальни с крохотным балконом, гостиной и ванной комнаты. Правда выяснилось, что ванная действительно одна на двоих – имелась вторая дверь.

Вернувшись в спальню и через нее выйдя в свою небольшую гостиную, Катарина услышала, как кричит Боудира. Да так громко, так непристойно. Вроде как мэдчен ванен Крют напирала на то, что кто-то из невест подменил ей украшение. А служанка пыталась объяснить взаимосвязь между именем на двери и появлением шкатулки.

Катти покачала головой и на всякий случай зарастила лианой вход в покои. Ну ее, истеричку. Еще явится проверять, что за украшение на Катарине.

За несколько часов мэдчен ван Ретт едва не сошла с ума от скуки. В изящном секретере нашлись чистая бумага и чернильные палочки. Все остальные полки были пусты. Кроме секретера здесь стояли два тонких и изящных кресла, круглый стеклянный столик. Спальня Катарины была отделана в сливочно-желтых тонах. А гостиная радовала прекрасным коралловым оттенком.

– Надо как-то разнообразить все это благолепие, – вздохнула мэдчен ван Ретт и придвинула к себе чистые листы.

Так что к визиту нянюшки у Катарины было готово два графических рисунка. Карикатура на белатора Альтгара и кошка в ветвях рябины. Катти не была прирожденным художником. Но воспитание благородной мэдчен предполагает уроки живописи, пения и вышивки. От последнего плакала как Катти, так и нянюшка.

– А похож, – хихикнула эйта Талем и чмокнула воспитанницу в щеку. – Без нас ты остаешься, Катти. Бесы бы драли эти правила. Вот только поможем тебе разложиться, и все. Дальше чужие будут за тобой присматривать.

Шумный причитающий вихрь промчался по комнатам. Нянюшке не понравилось все – постель плоха, белье ужасно. Ковры вытертые, занавески тонкие. Шкаф ненадежный, дверь хлипкая. Под конец пожилая женщина села и горько заплакала, что оставляет свою девочку в этом гнезде нищеты.

Катарина только глазами хлопала – белья такого качества в семье ван Реттов не водилось. Тончайший тюль был очарователен, а ковры…По этим коврам Катарина мечтала босиком походить – настолько густым выглядел ворс.

– Да как так-то? Цветочек наш и без присмотра.

Обняв няню, Катти погладила ее по голове и тихо сказала:

– Все будет хорошо. Смотри, какое мне украшение подарил принц. Белое магическое золото. За сдержанность.

– Вот и матушка твоя сердиться перестанет. Очень осерчала мора ван Ретт, что проводить ты себя не дала.

– Я бы не успела, – проворчала Катти.

Няне позволили задержаться до самого ужина. Пришедшая Росица принесла поднос, накрытый круглой высокой крышкой, и попросила эйту Талем уйти.

Катарина на прощание обняла няню и отдала ей рисунок с рябиновой кошкой.

– Вернусь, в цвете нарисую, – пообещала Катти.

Когда няня ушла, мэдчен ван Ретт немного посидела, погипнотизировала поднос и пошла стучаться к Мадди. В одиночестве можно сойти с ума. А вдвоем всяко веселее.

ГЛАВА 4

Катти сидела перед зеркалом и терпеливо ожидала окончания экзекуции, у Росицы были очень грубые, жесткие руки. Она неприятно дергала и тянула за волосы. Но итоговый результат стоил того, чтобы потерпеть: каскад тончайших косичек и локонов подчеркивал красоту мэдчен ван Ретт.

– У вас прекрасный дар, мэдчен, – произнесла Росица.

И Катарине потребовалась минута, чтобы понять, что служанка имела в виду ожерелье, а не магию.

– Благодарю, – кивнула мэдчен ван Ретт и поднялась.

– Вчера доставили ваш гардероб, – служанка поклонилась. – Я взяла на себя смелость и выбрала оттуда платье.

Катарина бросила взгляд на роскошное платье и покачала головой:

– За завтраком я желаю надеть свое платье, не из нового гардероба. И я его тебе показала.

– Но мэтр Баско…

– Это платье не для завтрака, Росица. С большой натяжкой его можно надеть к обеду. Но идеально – к ужину.

Хитро улыбнувшись, служанка произнесла:

– Вы правы, если говорить об обыденности. Но если говорить о дворце и придворной жизни…Чем роскошней, тем лучше.

С пару секунд Катарина настороженно размышляла, решая, поверить Росице или нет. С одной стороны, служанка видела больше. С другой – моду задает двор. Начни королева выходить к завтраку в вечернем туалете – переймут все.

– Что ж, я пока еще не часть двора, – решилась Катарина. – Поэтому приготовь мне то платье, которое выбрала я. Персиковое, со светлым воротником.

По Росице не было понятно, огорчило ее или обрадовало решение мэдчен ван Ретт.

– Где будут обедать невесты-избранницы? – спросила Катарина.

– В своем дворце, друг с другом, – почтительно ответила служанка.

– Тогда другое платье мне не понадобится. А ужин?

– Ужин будет подан в покои. Но одна из невест удостоится трапезы с белатором Альтгаром.

Катарина удивленно хмыкнула и спросила:

– А кому невесту ищут?

– Принцу Хиллиарду.

– А ужин с белатором Альтгаром?

– Да, мэдчен.

– Ничего странного ты не видишь в этом?

– Нет, мэдчен.

Пожав плечами, Катти встала. До завтрака оставалось сорок минут. Необходимо надеть платье и туфельки. Сам завтрак произойдет в королевском дворце. И, если хроники не врут, то невесты-избранницы будут старательно давиться кашей под взглядами придворных дам.

Увы, Росица отказалась говорить на эту тему. И мэдчен ван Ретт могла только гадать, как именно будет происходить завтрак.

И потому, когда служанка вышла узнать, готовы ли экипажи для невест, Катти выпила стакан воды. Чтобы притупить чувство голода и не опозориться на завтраке.

– Может, вам стоит сменить трость на зонт? Я видела в ваших вещах два усиленных зонта, – осторожно предложила Росица.

– Нет, это неприемлемо, – коротко ответила Катарина.

Дело было не только в принципах. Мэдчен ван Ретт могла бы поступиться конкретно этим принципом, но… Зонты неудобно пружинили. То ли какая-то специальная конструкция, то ли именно Катарине так «повезло», но она не могла с ходу сменить трость на зонт. Неудобный подол, хромота и ненадежная подпорка – она бы рухнула. Чтобы приноровиться к зонту, нужно не менее недели. И она планирует тренироваться. По вечерам.

Нарядившись, Катарина удобнее перехватила трость и вышла. Дверь за собой закрыть не вышло – Росица уточнила, что во время завтрака будет происходить уборка.

В качестве экипажей предлагались двухместные изящные ландо, запряженные белоснежными лошадьми.

– Надо же, а кобылы-то почти в масть невестам, – хмыкнула Ильтиона ванен Торн и, проходя мимо, как будто случайно толкнула Катарину.

А в голове мэдчен ван Ретт само собой возникло прекрасное название для будущей хроники Отбора: «Семь кобыл принца Хиллиарда».

Гадая, куда бы сесть, Катарина прошла немного вперед. И увидела Мадди, которая сразу замахала руками:

– Эге-гей! Я здесь!

Жизнерадостную дочь купца нисколько не огорчила медь в ожерелье.

– Доброе утро, Мадди, – улыбнулась Катарина и неловко забралась в карету. – Ты остаешься собой?

– Обязательно, – серьезно ответила сероглазая ванен Скомпф. – Отбор закончится, а я останусь. Все просто, не так ли?

– А вдруг ты победишь? – Катти с интересом посмотрела на… подругу?

– Даже если и так, – Мадди сдула со лба непокорный локон, – то королевой я стану лет через пятнадцать. Будет время вытесать из купчихи мэдчен. То есть, мору.

Катарина удивленно посмотрела на Мадди и кивнула. На мгновение ей подумалось, что королева из купчихи получилась бы изумительная.

И что интересно, платье мэдчен ванен Скомпф выглядело скромным, как и платье Катти. В то время как та же Ильтиона радовала глаз насыщенно фиолетовым нарядом и браслетом с черными бриллиантами.

– Тебя пытались убедить выйти к завтраку в вечернем туалете? – негромко спросила Катарина.

– Пытались, – кивнула мэдчен ванен Скомпф. – Думаю, завтрак будет веселым.

– Учитывая, что за нами будут наблюдать, – очень веселым.

– Наблюдать? – удивилась Мадди. – Я до этого всего Отборами не интересовалась. А Хроники – не те книги, которые можно найти в течение недели. Расскажешь?

– Да рассказывать особо нечего. На прошлом Отборе был выставлен длинный стол, за него по одной стороне усадили невест-избранниц, а перед ними стояли придворные. Смотрели.

– Вопрос в том, на что они смотрели, – протянула Мадди. – Готова поклясться, что на шее Боудиры что-то медное. Но что за камень? На солнце не блестит.

– Может, без камня? – предположила Катти.

– Нет, камень точно был, – сказала мэдчен ванен Скомпф, поерзала и приподнялась на сиденье, будто пытаясь увидеть Боудиру.

Наконец, экипажи тронулись. В ландо немного трясло, и Катарина крепче сжала трость. Так ей было немного легче сохранять равновесие.

– А красиво здесь, – вздохнула Мадди. – У нас, в Нижнем городе, нет такой красоты. Дивные цветы. Наверное, из дальних стран.

– Издевательство это, а не красота, – проворчала Катарина. – Растения менять нужно очень осторожно, с умом.

– А почему?

– Люди едят мясную и растительную пищу. И пьют воду. Долго ли ты проживешь, если король тебе прикажет есть песок и пить солевой отвар? Вот и тут то же самое. Растения питаются солнцем, водой и тем, что впитают их корни. Из земли. У каждого цветка свой цвет, как бы это ни прозвучало. И если просто взять и поменять внешность цветка – это то же самое, что и поменять человеку мясо на песок.

– Не понимаю, – нахмурилась Мадди.

– Это еще не полностью изучено, – вздохнула Катарина, – но если поменять растению цвет и не высчитать, по формуле, изменения для корней и внутренних протоков – оно умирает. Тысячу раз проверено.

Всю дорогу Катарина вдохновенно объясняла принципы создания новых, магических видов растений. И Мадди, внимательно выслушав импровизированную лекцию, задумчиво произнесла:

– Из тебя бы вышел прекрасный наставник.

Катарина жарко покраснела. Мэдчен ванен Скомпф попала в яблочко. В своих смелых, честолюбивых мечтах Катти примеряла серебряную мантию наставницы. И, стоя среди своих собственных, любовно выращенных полезных растений, гордо позировала для маго-снимка.

– Ты чего? – удивилась Мадди.

– Да так, что-то в жар бросило, – улыбнулась Катарина.

Хромота не сломала мэдчен ван Ретт. Почему? Потому что сделала ее незавидной невестой. Отец не мог дать за ней богатого приданого. Точнее, не мог дать настолько богатого приданого, чтобы перебить физическое увечье. Ведь всегда есть вероятность, что хромота у женщины врожденная. Просто сколько-то времени удавалось скрывать.

Катарина вот-вот перешагнет порог второго совершеннолетия. И сможет сама принимать решения. Например, пойти вольнослушателем в школу риторики. И параллельно начать сдавать экзамены на владение даром.

Наставник должен досконально знать свой дар. Иметь диплом школы риторики и… Хотя бы одного ученика. Но ученика можно купить. Это распространенная практика, и Катти не постыдится ею воспользоваться.

Нет-нет, это не рабство. Это взаимовыгодный договор. Наличие одного или двух учеников существенно повышает статус новоявленного наставника. А там и до настоящих учеников рукой подать. Благо, что дар у Катарины распространенный.

Ландо остановилось неудачно, и задумавшаяся Катарина слетела с сиденья на пол. Ощутимо приложившись задом, она только поморщилась, вздохнула и осторожно встала. На фоне ее падения золото и синева королевского дворца особенно бросались в глаза.

– Ты чего? Я даже моргнуть не успела, – выдавила Мадди.

– Задумалась крепко. Со мной бывает.

– Ты как-то попробуй другое время для раздумий выбирать, – хмыкнула мэдчен ванен Скомпф. – А то будет у нас стукнутая на голову королева.

– Вообще-то, у меня есть своя солеварня. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Понимаю, – медленно ответила Мадди.

Если у дворца невест были удобные тумбы, чтобы подняться в ландо, то перед дворцом ничего подобного не стояло.

Катти вытащила из-за рукава платья семечко и вырастила свою любимую лиану. Только листья сделала широкими и твердыми. Вот и получилась импровизированная растительная лесенка.

– С тобой выгодно дружить, – восхитилась Мадди и ловко спустилась вниз. – Я страхую, спускайся.

Падать Катарина не собиралась, но слова ванен Скомпф приятно удивляли.

– Что ж, переживем жутко-завтрак и до страх-обеда совершенно свободны? – подмигнула ей Катарина.

– Что же тогда будет вечером? Печаль-беда? – хихикнула Мадди.

– Террор-ужин, – хмыкнула мэдчен ван Ретт.

Все невесты сошли с ландо и столпились, ожидая дальнейших указаний. «Нет, не кобылы. Мы настоящие овцы в ожидании пастуха, – мрачно подумала Катти и вздохнула. – Лишь бы пастуха, а не пастушьих собак. Говорят, эти собаки кусают овец за бока».

Тут ее мысли вильнули, и она вспомнила об ужине и белаторе Альтгаре. Подавившись смешком, постаралась выбросить из головы великого мага, превращающегося в собаку и треплющего подол Боудиры.

– Ты опять задумалась? – шепнула Мадди.

– Вроде того.

– Ясно. Но, надеюсь, не глубоко? Слушай, пошли уже? Чувствую, что за нами никто не придет. Кстати, осторожно обернись. У Ильтионы в ожерелье гранит. Вряд ли мы сможем ее переплюнуть.

Катарина скосила глаза и с удивлением отметила крупный кусок гранита на толстой серебряной цепочке.

– Что ж, звучит логично. Если мы еще немного постоим на солнышке, то сляжем, – согласилась она.

Выдвинувшись вперед, девушки заметили, что на них устремились взгляды всех невест. И Боудира, на мгновение замерев, вдруг бросилась вперед и обогнала их.

– Она настолько голодная? – поразилась Мадди и добавила: – Вряд ли ей суждено прям досыта наесться.

Катти пожала плечами. Так или иначе, а двух подруг обогнали все невесты. Из-за трости мэдчен ван Ретт не могла быстро идти. А мэдчен ванен Скомпф на предложение идти вперед только пожала плечами:

– Думаешь, они все съедят? Так не беда, у меня, если ты помнишь, еще остались фрукты и хлеб. Позавтракаем. Эх, интересно, а тут можно гостинцы с воли получать?

– Наверное, можно подойти к ограде, – задумчиво предположила Катти. – А чего ты так хочешь?

– Конфет, – вздохнула Мадди. – Шоколадных. Эх, или хоть вафельку. Я, когда нервничаю, сладкого хочу.

– Я могу вырастить очень сладкую клубнику, – утешила ее Катарина. – А еще у меня есть шоколадка. Можно будет растопить шоколад на водяной бане и макать туда клубнику. Будет вкусно. Мы так с няней делали.

– Так ведь все равно закончится, – ворчливо отозвалась Мадди. – А надо, чтобы был запас. Во всем важна основательность. Вот придут гости неожиданно, а у тебя и на стол поставить нечего.

– Это что ж за гости такие, неожиданные! – возмутилась Катарина.

– А если караван раньше пришел? Бывает такое. Или родичи проездом? А последние, между прочим, каждую соринку рассмотрят и запомнят. А потом еще и кому-нибудь расскажут.

Девушки поднялись по широким ступеням и вышли на террасу.

Белый мрамор с синими прожилками, золотистые драпировки и несколько вазонов с цветами. На длинном столе узкие вазочки с чайными розами, блюда с фруктами, четыре графина вина и три корзинки с хлебом. Невесты-избранницы расселись так, что четырех из них отделяло от Боудиры два свободных места. Перед каждой девушкой стояло по крошечной пустой тарелке.

– Я сяду рядом с Боудирой, а ты рядом со мной, – спокойно сказала Мадди. – Что? На меня ее яд не действует. Слабовата, крыска.

По другую сторону стола пока что было пусто. Едва только Катарина и Мадди сели, раздался переливчатый звон, и по ступеням начали подниматься придворные дамы. В дорогих, но простых платьях.

Катти сидела так, что правую руку от нее была Мадди, а по левую – Ильтиона. И потому она, Катарина, могла рассмотреть и всю помпезную роскошь платья ванен Торн, и некрасивые, алые пятна выступившие на щеках Ильтионы, – та поняла, что утренняя настойчивость служанки была неспроста.

Здороваться с невестами-избранницами никто не стал. Дамы прогуливались вдоль стола, рассматривали платья и украшения, о чем-то похмыкивали и почти беззвучно перешептывались.

Катти покосилась на Мадди, та поиграла бровями, мол, чего-то сытного похоже ждать не стоит. Не сговариваясь, обе мэдчен потянулись за белым хлебом.

Положив кусочек на тарелку, Катти подумала о том, что не хватает мягкого творога. И в этот же момент рядом с ее тарелкой появилась крошечная тарелочка с творогом.

– Подумай о том, что ты хочешь съесть, – наклонившись к Мадди, произнесла Катарина.

Ничего другого мэдчен ван Ретт заказывать не стала. Взяв десертный нож, она намазала творог на хлеб, положила сверху несколько колечек персика и пластинку яблока. После чего увлеченно принялась кромсать эту красоту.

– Мэдчен Ильтиона ванен Торн, – обратилась одна из дам к соседке Катти. – За что вы получили это дивное ожерелье?

Вопрос оказался с подвохом – дама дождалась, пока Ильтиона начнет есть.

– За грубость и нетерпеливость, – с трудом ответила мэдчен ванен Торн.

– Вы собираетесь исправляться?

– Разумеется.

– Мэдчен Катарина ван Ретт. – Разговорчивая дама повернулась к Катти, пристально всмотрелась в украшение на ее шее и с приторной улыбкой произнесла, – дивно. Дивно и благородно. И за что же вы получили эту красоту?

– За сдержанность, мора, – спокойно ответила Катарина.

– Ах, а вы уверены, что я мора? – прищурилась дама.

– Вы придворная дама, в свите королевы не может быть незамужних мэдчен. А в свите принцессы – замужних мор. Но у нас нет принцессы, только королева, – ответила Катарина и с неудовольствием отметила, что «сдержанность» куда-то запропастилась.

Но мора только посмеялась и обратила внимание на Мадди, которая с удивительным спокойствием ела молочную кашу. А в вазочке рядом с ее тарелкой лежали шоколадные трюфели.