Ради тебя дышу

Ближе к восьми утра в кабинет вошла Черис с подносом в руках.

– Завтрак, лорд Харлин, – сообщила она, расставив кофейник, чашки, блюдо с ароматными румяными оладьями и вазочку фруктового джема на маленький столик.

Преодолев в несколько шагов расстояние до кабинета, Эдан встал в проеме.

– Оставь это и зайди в библиотеку.

– Лорд Харлин, разрешите мне обратиться к вам с просьбой? – спросила она.

– Проходи, – сказал он, а сам не сдвинулся с места.

Берни остановилась в надежде, что фламиец, поселивший в ее сердце самые трепетные чувства, соизволит пропустить её. Но лорд Харлин стоял в дверях, не намереваясь шевелиться, и только следил за ней подобно коршуну. Вздохнув, Берни повернулась к нему лицом и принялась щемиться через узкое пространство. Она даже задержала дыхание и втянула живот, только бы не коснуться господина.

Эдан стиснул зубы, сдерживаясь из последних сил, стоило груди девушки нечаянно прижаться к его груди. От возбуждения у него застучали зубы, словно он находился на жутком морозе. Ужасное чувство собственности разъедало его сознание, а дикое желание разорвать этот её мерзкий китель с высоким воротником, сжать в объятиях, обхватить ладонями упругие холмики её грудей, впиться губами в её губы и… Проклятие! От опасных мыслей всё внутри Эдана клокотало. Так и свихнуться не долго! Даже десять самых опытных в любовных ласках Ульрик не сумели бы погасить вспыхнувший в нём огонь, не заставили бы все эти хищные желания, которые вызывает в нём одно присутствие Черис, покинуть его разум, тело и душу.

Девушка внимательно посмотрела в лицо лорда Харлина и интуитивно сжалась. Прошмыгнув в библиотеку, она отошла на приличное расстояние и стиснула ладони, как делала всегда, когда волновалась.

Эдан развернулся и скрестил руки на груди, стараясь дышать ровно и приказывая себе успокоиться. У Черис какой-то обеспокоенный вид и, возможно, ей нужна помощь.

– Я слушаю, – сказал он.

– Понимаете, какое дело, – начала неуверенно Черис. – Всем нам и мне в частности, совершенно не на что жаловаться с тех пор, как вы… вы стали полноправным хозяином здесь.

– К чему ты ведешь? – у Эдана неприятно засосало под ложечкой. Неужели девчонка почувствовала его слабину и осмелится предъявить какие-либо требования?

– Уж не знаю, как живут остальные покорённые вами альдэрианские поместья и графства под вашим, э-э…скажем, покровительством, но я не об этом. Как бы там ни было, все мы, жители Щедрых Низин, по-прежнему живы, здоровы, сыты, вполне довольны своей жизнью. Нам позволено делать то, что у каждого получается лучше всего, и никто не выказывал жалоб, – она умолкла, не зная, как правильно сформулировать свою просьбу.

Эдан продолжительно сверлил девушку взглядом, не совсем понимая, к чему эти её туманные объяснения.

– Дабы тебе было известно, фламийцы никогда не уничтожают народы и земли беспричинно. Да и какой дурак станет выжигать такие земли, как ваши? Гораздо выгоднее расширить границы нашего королевства путем сохранения привычного уклада жизни на завоеванных территориях, чем просто всех обратить в пепел и начинать строительство заново. Люди живут и работают, как раньше, только господин у них иной. А чтобы заслужить полное истребление, нужно сделать что-либо из ряда вон выходящее.

– Например, быть людоедом? – серьезно спросила она.

В янтарных глазах Эдана вспыхнуло восхищение. Не зря, значит, её отец собирал такую обширную библиотеку, и девушка с пользой проводила время. Не то, что Ульрика и две её глупые подружки.

– Да, такие не имеют права существовать. Их невозможно переделать.

– Ну, хорошо, пусть этим вы оказали миру неоценимую услугу, – согласилась она. – Но… я не прошу ничего для себя, просто запретите своей… этой леди Ульрике уродовать моих, то есть, ваших подданных.

– О чем ты? – насторожился Эдан.

– Какое она имеет право резать лица девушкам и замужним женщинам, только лишь потому, что они немного похожи на неё? Или из-за того, что посчитала, будто они.., что вы…, – она долго не могла найти подходящие слова, – в общем, приревновала вас к ним.

Ему пришлась по душе отвага девушки. Она, не побоявшись его гнева, в стремлении защитить своих верных людей, обратилась к нему за помощью. Но, подумав об Ульрике, он Эдан обреченно застонал и кисло сморщился. Опять?! Опять она взялась за старое! Когда-то давно первый подобный случай произошел в его родовом замке. Она тогда также испортила лицо молоденькой служанке, и Эдан указал ей на это. Ульрика безжалостно заявила, что не потерпит рядом с собой тех, кого считает угрозой для себя или для их с Эданом отношений. И в весьма категоричной форме сказала, что если ему безродные девки важнее её, самой достойной леди в мире, значит, им не по пути. Эдан указал ей на дверь, строго выговорив ей, что у себя дома она может делать, что пожелает, но к его слугам, чтобы не смела даже прикасаться. Она не думала, что лорд Харлин, одна из самых завидных партий, вот так легко откажется от неё, и не хотела терять его расположение раньше времени. Недовольно поджав губы, она сквозь зубы попросила прощения, пообещав, что впредь постарается держать себя в руках.

Вот только сейчас ситуация несколько иная, с печалью отметил про себя Эдан. Альдэрианцы оказались народом, потерпевшим поражение, а фламийцы – стали победителями. А победители, по военным законам, имели право вершить судьбы побежденных. В этой ситуации, Ульрика не пожелает подчиниться, потому что считает здешних людей отбросами.

– Это право превосходства над побежденными, – с горечью сказал Эдан.

Черис недоумённо вскинула брови, отчего те полностью спрятались под челкой.

– И всё?! Вы серьезно? Глупость какая-то! То есть вы ничего не сделаете?

– Пойми меня правильно, – начал говорить Эдан, будто оправдывался, – я не могу…

Она недобро цыкнула, оборвав его, и едва слышно проворчала:

– Тогда смогу я. Ладно, вы завтракать будете?

– Буду. Пойдем, ты посидишь со мной, – велел он, направляясь в кабинет и раздумывая над ее предпоследней репликой.

– Хм, вы предлагаете мне глазеть на вас, пока вы тут кофеек распиваете? У меня нет столько времени, – подбоченившись, ответила она.

Эдан уселся за стол, чувствуя, как с каждой секундой рядом с Черис улучшается настроение. Девица совершенно игнорирует его, препирается с ним, не трясется от страха, переча его приказам, и напрочь отказывается потакать его прихотям. Определенно, настанет один прекрасный момент, когда он заберет её в свой замок во Фламии. Его тамошняя библиотека остро нуждается в такой смотрительнице. Улыбнувшись своим мыслям, уже не казавшимися ему мрачными, он отхлебнул ароматный кофе и прямо сказал:

– Мне не нравится, как ты стала одеваться. Похожа на старую чопорную деву.

– А кем, по вашему мнению, я являюсь? – пробубнила она, обращаясь скорее к самой себе, нежели отвечая лорду Харлину.

– Хватит мямлить! Верни всё, как было. С сегодняшнего дня! – потребовал он, не подав виду, что слышал её бормотание.

Девушка одарила его радостной улыбкой, ясно давая понять, что ничего подобного она делать не собирается.

– И чтобы завтра на моем лице остались следы ревности вашей леди Ульрики? Нет, уж, премного благодарна. Лучше я посижу среди книжек, тихо и незаметно, как мышка. А если понадобится, так вообще, напялю на себя какой-нибудь бесформенный балахон.

– Дразнишь меня? – откровенно улыбнулся он.

Очаровательная улыбка, от которой сердце Эдана замерло в груди, сползла с её лица. Видимо, девушка осознала возможные для себя последствия, правильно истолковав его ехидный взгляд.

– Нет, что вы! – замахала она руками, отступая к двери. – И не думала. Простите, мне пора в…э-э, мне нужно.., – Черис так и не сумела выдумать причину, куда же ей пора. – И вообще вас это не касается! – буркнула она напоследок.

Обреченно вздохнув, девушка отправилась на кухню, чтобы привести свои смущенные чувства в порядок, а заодно подумать, как же защитить местных женщин от ревности Ульрики. Две уже пострадали на пустом месте, третьего инцидента Бернадетта не допустит, даже если ей на спину упадут удары десяти плетей.

Уплетая с аппетитом свой завтрак, Эдан обдумал слова Черис и признал её правоту. Представив себе её лицо, обезображенное Ульрикой, у Эдана сжались кулаки. Никогда он не позволит этой дрянной бабёнке причинить вред Черис! Нужно каким-то образом выпроводить любовницу, и тогда девушка с её верными подданными будет в безопасности. И безоговорочно выполнит его приказ одеваться так, чтобы радовать его глаз.

***

Морин, молодая служанка с большими васильковыми глазами, попала в поле зрения леди Ульрики пару дней назад. И хотя девица прятала волосы под белоснежным чепчиком, Ульрика знала, какого они цвета. Ревность вспыхнула в женщине с новой силой. Стоит Эдану увидеть мерзавку, и он охладеет к своей Ульрике. Она никак не могла позволить этого! Никто из её бывших мужчин не доставлять ей такого неземного наслаждения в постели, как лорд Харлин. Единственное, что она знала и неукоснительно соблюдала, так это прием противозачаточного зелья, хотя совершенно в нем не нуждалась. Но чтобы быть рядом с Эданом, она готова была и не на такое.

Теперь же дорогой Эдан итак обделял её вниманием, приходя к ней всё реже и реже. Даже её горячие поцелуи и откровенные ласки в другое время не оставили бы его равнодушным, но теперь он всецело занят этим большущим поместьем. Ульрика уже ненавидела это место – оно отбирало у неё любовь и страсть Эдана. Её ненависть к поместью можно было сравнить только с ненавистью к грифонам, к которым все фламийцы так трепетно и бережно относились. Эти животные также отнимали у неё драгоценное внимание Эдана.

Сначала леди присматривалась к помощнице Эдана, этой темной, одетой в жутчайшие безвкусные одежды девице, которую называли Черис. Она совершенно не нашла в ней ничего привлекательного, красивого, утонченного или того, что могло бы вызвать интерес лорда Харлина. Девица эта исключительно помогала в делах поместья, разъезжая на своем рыжем монстре на пару с Оллгаром. Или копошилась в кипе пыльных бумаг и книг. Видя девчонку в сопровождении Оллгара, Ульрика сделала вывод, что та находится под влиянием друга Эдана и делит с ним постель. Успокоившись на её счет, Ульрика, словно ястреб, принялась выслеживать тех, кто мог бы соперничать с ней. И вот удача!

Морин возилась в небольшой гостиной второго этажа, смахивая видимые только её глазу пылинки с подоконников, столов и полочек, расправляя покрывала на диванах перед камином и взбивая маленькие цветастые подушки. Присев перед камином, девушка закинула несколько дровишек внутрь, зажгла спичку и подождала, пока пламя охватит дерево. Поворочав дрова кочергой, девушка вернула её в стойку. Встав на ноги, она стряхнула свой белый передник и развернулась. Сердце Морин ушло в пятки – прямо перед ней стояла леди Ульрика с ужасным выражением на лице. По обе руки леди неизменно находились её подруги.

Ульрика кинулась к девушке и сорвала с её головы кружевной чепчик, отчего по плечам несчастной рассыпались длинные светлые волосы. Ульрика скрипнула зубами так, что стало слышно окружающим. Схватив девчонку за волосы, женщина злобно прошипела ей в лицо:

– Мерзавка! Как смеешь ты мозолить глаза лорду Харлину и мне?!

– Госпожа, простите, я ничего дурного не сделала! – запищала не своим голосом Морин.

– Держите эту тварь! – скомандовала Ульрика своим подружкам.

Антия и Джезибел с охотой схватили Морин за руки, а Ульрика взяла кочергу и сунула её конец в пылающий камин. Осознав, что её ждет, из синих глаз Морин ручьями потекли слёзы.

– Госпожа, молю вас! Пощадите! – захрипела девушка, отчаянно вырываясь из цепких лап ехидно посмеивающихся Джезибел и Антии.

– Ты больше не посмеешь вертеть перед лордом Харлином своими прелестями! Ясно? – крикнула Ульрика, поднимая раскаленный конец кочерги и приближая его к щеке и глазу Морин.

– Нет! Помогите! Пощадите! – захлебываясь слезами, стонала девушка, понимая, что обречена на уродство.

– Какого черта тут происходит?! Я вас спрашиваю!

Морин зажмурилась, не поверив своим ушам. Госпожа Бернадетта.

Очень медленно, с трудом соображая, кто же это имеет смелость так ей дерзить, Ульрика повернулась. Глаза женщины непроизвольно расширились – перед ней стояла библиотекарша с потемневшим от гнева лицом.

– Иди, куда шла, мерзкая крыса! – взвизгнула Ульрика.

– Возвращайся в свой пыльный угол, – добавила Антия.

Джезибел порывалась что-то добавить, однако увидев, как в отблесках пламени камина, глаза девчонки недобро вспыхнули красным, закрыла рот.

Грозно качая головой, Берни надвигалась на троицу, явственно имевшую своим намерением причинить вред Морин. Она не позволит этой свихнувшей бабе калечить судьбы и тела своих подчиненных! Не здесь и не в этом времени!

– Я распоряжаюсь здесь вашими жизнями! – заверещала Ульрика, желая устрашить девушку. Не тут-то было, эта девка надвигалась на них, как разъяренная медведица.

– Ошибаешься! – ровно процедила Берни.

Воспользовавшись секундным замешательством Антии, Бернадетта вцепилась ногтями в её пухлую щеку, грозя оставить дыры на коже. Та жалобно заскулила и выпустила руку Морин. Когда вперед выступила плотная Джезибел, Берни лишь криво ухмыльнулась, сжимая пальцами рукоятку небольшого кинжала. Сделав резкое движение в воздухе, она с удовлетворением отметила, как Джезибел, глядя на неглубокий порез на своей руке, пятилась назад. Из раны показались несколько капель алой крови, а Джезибел уже вопила, будто её убили.

Видя, как библиотечная крыса расправилась с её верными подружками, которые уже спрятались за угол, а оттуда доносилось их жалобное вытьё, Ульрика напрочь забыла о Морин. Размахивая кочергой, она ринулась вперед. Берни перехватила одну её руку, однако свободной Ульрика успела дать ей сильную пощечину. Бернадетта даже почувствовала, как её ногти оставили след на щеке. Ерунда!

Нисколько не смутившись, Берни вырвала у схожей с ней по силе взбесившейся Ульрики кочергу одной рукой, и другой перехватила её густые волосы, потянув голову назад и вниз. У Ульрики на глазах выступили слезы, а Берни держа в угрожающей близости у щеки женщины горящий конец кочерги, зловеще прошипела ей в лицо:

– Не смей больше никогда прикасаться к этим людям, иначе будешь иметь дело со мной. Или тебя будет ждать участь тех несчастных, которых ты покалечила. Это понятно? Не слышу ответа.

– Я поняла. Но кто ты такая? – взвыла Ульрика.

– Тебе лучше не знать.

Ульрика чувствовала, как кочерга обжигает ей кожу и не могла сдвинуться с места. Сделай она одно неверное движение и навсегда останется уродиной. Лишится своей красоты. Какое-то смутное ощущение зашевелилось в её груди, когда она предположила, что эта серая крыса, возможно, уже давно забралась в постель к её Эдану и подло пользовалась его дарами. Иначе с чего бы этой девке перечить ей, леди Ульрике, чувствуя себя совершенно безнаказанно? Но если бы она действительно побывала в объятиях Эдана, то уже при первой встрече с Ульрикой скандала было бы не миновать.

– Ты уже спала с ним? – тонким голосом спросила Ульрика, опасаясь услышать ответ. – Ты уже изведала страсть Эдана?

Берни окинула Ульрику презрительным взглядом и равнодушно отчеканила:

– Я не в его вкусе, леди.

Слова библиотекарши успокоили Ульрику. Она мысленно сравнила её с собой, и поняла – ей не о чем волноваться. Разве может эта грубая мужланка, наплевательски относящаяся к своему внешнему виду, вызвать интерес такого мужчины как лорд Харлин. Мужчина, обожающий ярких женщин, способных дарить ему удовольствие днём и ночью. Желая превознести себя и уязвить Черис, Ульрика высокомерно заявила:

– Да, такая как ты, не может его заинтересовать. Его идеал – я!

– Поздравляю, – холодно отозвалась Берни.

Она разжала пальцы, освобождая волосы Ульрики, опустила кочергу и отошла от неё.

– Тебе не жить, дрянь! Завтра лорд Эдан запорет тебя до смерти! Я уничтожу тебя! – сыпала угрозами Ульрика, пятясь спиной к своим подружкам.

– Убирайся из моего дома, или я могу передумать, – ответствовала Берни, направляя остывающий конец кочерги в сторону женщины.

– Гадина! – выкрикнула из-за угла Антия.

Ульрика бросила полный ярости взгляд на Берни, потом на Морин и прошипела:

– Я отомщу!

Берни не обращая внимания на трех дамочек, подхвативших свои юбки и ретировавшихся в свои покои, поставила кочергу в стойку и повернулась к служанке.

– Благодарю вас, госпожа, – всхлипнула Морин, падая перед молодой хозяйкой на колени.

– Ты забыла, как следует обращаться ко мне, – грустно напомнила Берни, присев на корточки и осматривая лицо девчонки.

– Нет! – горячо зашептала та. – Вы – самая настоящая наша госпожа.

Берни погладила Морин по голове и строго ей приказала:

– Забудь об этом навсегда. Так будет лучше для всех нас.

Морин удрученно кивнула и, приняв протянутую ей руку, поднялась на ноги. Погруженная в свои мысли, девушка опасалась одного – только бы леди Ульрика не выполнила все свои угрозы.

***

– Ну, как тебе? – спросил Эдан у Оллгара, который стоял с почти отвисшей челюстью.

– И что ты намерен делать?

– Выпровожу её отсюда. Устал, – потирая подбородок, ответил Эдан.

– М-да, эта твоя библиотекарша напомнила мне…медведицу, – по-доброму улыбнулся Оллгар. – А ты знаешь, что нравишься ей?

Теперь была очередь Эдана выглядеть шокированным.

– С чего ты взял?

– Стоит тебе появиться рядом или кому-то окликнуть тебя, как глаза её вспыхивают и щеки становятся румяными. Ты по-настоящему волнуешь её, и она этого боится, – очень уверенно сказал Оллгар.

– Это хорошо, – мечтательно улыбнулся Эдан.

Оллгар как-то странно посмотрел на друга, понимающе кивнул и, толкнув в бок Эдана, заговорщицки подмигнул ему:

– Мне кажется, что будь у нее в руках меч, нам бы не поздоровилось. Она себя в обиду не даст.

– Это верно, – отозвался лорд Харлин.

Они с Оллгаром совершенно случайно услышали чьи-то вопли, когда поднимались по другой лестнице, которой пользовались в основном слуги. Пройдя по пустынному этажу, они увидели, как Ульрика со своими приспешницами окружила молоденькую служанку. Эдан отрицательно качнул головой, когда Оллгар хотел кинуться на подмогу. Друг понял, что у лорда Харлина всё под контролем, и он не допустит свершиться насилию на их глазах.

И в самый опасный момент, когда они уже были готовы выйти из-за своего укрытия, им предстало потрясающее зрелище – бывшая хозяйка Щедрых Низин проявила бесстрашие, ринувшись защищать одну из своих бывших подданных. Омерзительный поступок Ульрики, Антии и Джезибелл заставил и Оллгара, и Эдана передёрнуть плечами. Мужчины видели и слышали всё, что было сделано и сказано в этой маленькой стычке, чётко понимая, на чьей стороне здесь правда.

– Пойду-ка я навещу Ульрику, – задумчиво сказал Эдан.

Оллгар согласно кивнул и отправился по своим делам. Эдан повернул в сторону крыла, где располагались три гостьи. Он грустно усмехнулся, вспомнив диалог Ульрики и Черис о нем самом. Женщины! Обе они не правы. Обе ошибаются на его счет. И, наверное, пришла пора потихоньку расставлять всё на свои места.

Эдан стукнул в дверь комнаты Ульрики и вошел внутрь. В покоях никого не было, и Эдан уселся на диван в надежде придумать какой-нибудь правдоподобный предлог для отъезда любовницы. Услышав, как скрипнула дверь, мужчина повернул голову и узрел Ульрику явно удивленную его приходом. Нацепив улыбку, он сладчайшим голосом обратился к ней:

– Моя драгоценная Ульрика! Я соскучился по тебе.

Глаза женщины засверкали подобно звездам, и от возбуждения кровь прилила к её щекам. Она щелкнула замком в дверях и мгновенно очутилась перед диваном. Подняв свои юбки она, бесстыдно раздвинула ноги и устроилась на коленях Эдана. Её горячие губы нашли губы мужчины, а когда он страстно ответил, Ульрика задохнулась от восторга. С торжеством она подумала, что никто здесь не сумел отобрать его у неё. Эдан всё еще принадлежит ей.

– О, Эдан, – простонала она.

– Где была моя крошка? – мурлыча словно кот, спросил Эдан.

– Послушай, милый, ты должен наказать эту мерзкую крысу!

– Кого-кого?

– Эту библиотекаршу Черис.

– За что? – он умело изобразил удивление, ощущая, как зачесались руки дать оплеуху Ульрике за такие оскорбительные сравнения в адрес Черис. Но он понимал, дай он волю рукам, тут же выдаст себя и подставит под удар Черис. А последнего он хотел меньше всего.

– Она сошла с ума. Набросилась с ножом на Джезибел и поранила ей руку.

Ноздри Эдана гневно затрепетали, однако Ульрика неверно это истолковала, продолжая наговаривать на Черис. Но какова дрянь! Еще имеет наглость требовать у него возмездия, хотя сама давно напрашивается на хорошую порку. Нужно как-то увести её мысли от Черис.

– Сейчас не время для этого, милая, – сказал Эдан.

– Но почему? – надула губки женщина.

– Ради своей безопасности ты должна уехать.

Ульрика скорчила недовольную гримасу. Она не понимала ровным счетом ничего. Или эта запыленная библиотекарша уже наябедничала ему? Если так, то Эдан не пребывал бы в таком спокойном расположении духа. Уж ей-то известно, как страшен его гнев.

– Это из-за неё?

Эдан вопросительно посмотрел на свою пассию, вмиг напомнившую ему назойливо ноющую мозоль.

– Из-за этой…Черис? Ты уже спал с ней?

– У нас чисто деловые отношения, Ульрика, – начиная раздражаться, ответил Эдан.

– Деловые! – фыркнула женщина. – А ты не поинтересовался, в постелях скольких фламийцев она успела побывать? А теперь на тебя метит?

– Меня это не волнует, – солгал он. – Она лучше кого бы то ни было знает, как здесь всё устроено и работает. Чтобы сохранить свою жизнь, она вынуждена мне помогать. И всё.

Ульрика не хотела сдаваться и запустила свои пальцы в медно-каштановые волосы Эдана, приближая его лицо к своему, чтобы уловить каждую эмоцию.

– А может, это ты метишь на неё?

Как-то устало, даже отрешенно он ответил ей, сняв её руку со своей шеи:

– Твоя ревность вскоре вычеркнет всё то хорошее, яркое и приятное, что было между нами, Ульрика.

Женщина закусила губу – похоже, на этот раз перегнула палку. Еще шаг и она рискует потерять расположение Эдана.

– Ну, прости, прости меня, дорогой. Я так тебя люблю и не могу делить тебя ни с кем.

– Я верю тебе, поэтому ты должна как можно скорее уехать, крошка.

– Почему, почему ты гонишь меня?

Он осторожно взял её лицо в свои ладони и старался казаться нежным.

– Потому что беспокоюсь о тебе. Ты была некоторое время в Дэри и Остадаре, и могла слышать о неспокойной обстановке в этой стране. Образовались опасные вооруженные отряды местных мятежников и залиманцев, и по нашим данным, они приближаются к здешней горной гряде, – легко и просто солгал Эдан о последнем несуществующем явлении.

Лорд Харлин знал, насколько труслива Ульрика. Она панически боялась раскатов грома, бухающих звуков взрывов и скрежета металла вперемешку с криками во время боя. Но еще больше она опасалась потерять свою идеальную внешность, что не исключено во время вооруженного конфликта. Следовательно, заботясь прежде всего о своей жизни, она несомненно покинет усадьбу. Это ему не Черис, которая даже с мечом в состоянии управляться и если понадобится без страха кинется защищать то, что ей дорого.

Пока Ульрика обдумывала слова Эдана, прижавшись к его широкой груди, тот вспомнил, как несколько раз он заставал Черис в её комнате. Девушка сидела в кресле, любовно поглаживая меч, покоящийся на коленях. В один из таких вечеров он застал её в глубокой задумчивости, отчего она не услышала его шагов.

– Уж не хочешь ли ты убить себя? – спросил тогда он.

Она вздрогнула и подняла на него глаза с застывшей в одном из их уголков скупой слезой.

– Нет, – совершенно искренне ответила она. – Это меч моего папы. Он напоминает мне о том, что я ещё жива и должна… все ещё должна и могу заботиться о моих, то есть ваших подданных. Или не знаю о ком для вас? Рабах?

– Мне больше нравится – подданных, – тепло улыбнулся он ей и спросил, указав глазами на меч: – Можно?

Она кивнула. Эдан взял в руки меч, внимательно осмотрел червленое лезвие, проверил, как сбалансированы рукоять меча и клинок, и сделал в воздухе несколько взмахов. После чего вернул прекрасное оружие девушке на колени со словами:

– Великолепный меч. Он выкован по старинному секрету лучших оружейных мастеров того времени, когда наши предки были великим богами. Береги его.

– Я и берегу, – ответила она.

– А знаешь ли ты …

– Знаю, – девушка гордо вскинула голову и встала. – И могу!

А потом Эдан с чувством невероятного восхищения был вынужден парировать несколько ударов её меча. И когда она спрятала оружие в ножны, Эдан увидел совсем другую Черис. Нежную и ранимую, поддавленную подлым убийством родных, но не сломленную, противостоявшую убийцам и не позволявшую тоске и боли подчинить себя. О ее состоянии, которое она старательно прятала от посторонних глаз, Эдану сказали на мгновение сгорбленные плечи. Как бы там ни было, Оллгар оказался прав, рассмотрев в девушке неплохую воительницу.