Ради тебя дышу

Всё внутри у нее вскипело, и сквозь сжатые зубы она выдавила:

– Предельно.

– И когда же мне ждать тебя в моих покоях?

От захлестнувшей ярости, кулаки её непроизвольно сжались. Он – господин и волен делать, что пожелает. Он считает её своей собственностью, вещью, игрушкой, а она при этом ничего не может противопоставить ему. От досады на свою беспомощность, злости на него, на несправедливость в жизни и на весь мир, она буквально дрожала. А тут еще он доставал ее со своими издёвками!

– А ты?! – неожиданно агрессивно крикнула она, ткнув в сторону ухмыляющегося лорда Харлина пальцем. – Твое отношение ко мне изменилось сразу же, как ты узнал, кем я являюсь. Сначала ты принюхивался ко мне и присматривался, а теперь открыто хочешь затащить в свою постель. Устроил тут мне дурацкий допрос. И что? Узнал, что Стеллан для меня – пустое место. Дальше что?

– С твоей помощью, Черис, я отомщу Стеллану Клайду, – отрешенно ответил он, уже совершенно не веря в успех своего плана.

– Что-о?! – опешила она, и глаза её округлились.

Эдан с восхищением наблюдал за девушкой, ощутив знакомое жаркое желание поцеловать её.

– Ведь твой сводный брат приехал за тобой, понимая, что вернуть усадьбу у него нет никаких шансов. Значит, ему нужна ты.

– Думаете, его станет волновать, если стану вашей любов…, – она не сумела выговорить это слово и, запнувшись на секунду, продолжила: – Не важно. Спектакль, что он тут устроил, мне непонятен. Зато понятно его стремление убрать со своего пути вас.

– Он был готов дать за твою свободу выкуп, Черис. Что на это скажешь? – он внимательно изучал выражение её лица.

– Дать выкуп?! Ха, да он по уши в долгах! – презрительно бросила она. – Нечем ему выкуп заплатить, ясно? – окончив свою тираду, девушка уперла руки себе в бока.

Эдан замолчал, удовлетворившись её словами. При других обстоятельствах, он бы ей не поверил, предполагая, что так она говорит, чтобы избавить себя от унижения. Но в принципе она говорила правду, потому что когда Эдан снова взял в руки папку с документами из ящика стола, на самом дне лежала куча долговых расписок на имя Стеллана. Да и в приходно-расходной книге с завидной регулярностью в графе «Расходы» появлялись записи об уплате по долгам Стеллана и Агроны Клайд. Малодушный сводный брат и мачеха жили за чужой счет, не ударив при этом пальца о палец. А еще Эдан случайно нашел неопровержимые доказательства вины Стеллана и Агроны. Тайник графа Брайсли надежно хранил письма, опросные листы и прошения. Документы подтвердили слова Черис: действительно нашлись те, кто видел, при каких обстоятельствах погиб Сэдрик, и свидетели эти были убиты с особой жестокостью. Дознаватели раскопали, что семьи этих людей методично запугивались, после чего вдовы составили на имя графа прошения отпустить и больше их не искать. Копии документов об увольнении и полном расчете лежали там же. После изучения содержимого тайника, Эдан вернул все на место.

Так что сейчас Эдан пожалел, что тогда просто отпустил Стеллана, ибо при нынешних обстоятельствах месть теряла всяческий смысл. Как рассчитывалось раньше, позора не обрушится на его голову. Алчный Стеллан возможно даже обрадовался бы такому повороту событий, чтобы через Черис добывать себе средства для жизни. Значит, покарать Стеллана, Эдану придется другим способом. И все же у него складывалось крепкое впечатление, будто девушка от него что-то утаила. Ладно, он узнает, что именно, позднее.

Эдан очарованно наблюдал, как буря эмоций захватила Черис. К щекам её прилил нежный румянец, в глазах сверкали красные молнии. Да она просто потрясающе красива, когда сердится! И никто не смеет запретить ему, хозяину всего здесь сущего, соблазнить разбушевавшуюся здесь мегеру. Это даже хорошо, что она не чувствительна к его чарам. Тем интереснее будет вызвать в ней эмоции, настоящие, ее собственные. Да и пришла пора разбудить в ней мирно дремлющую страсть, которая, как обещали ее глаза, непременно окажется бурной.

– Что?! – в упор спросила она. – Что вы уставились на меня, словно на мне узоры появились?

– Подойди поближе и узнаешь, – сказал он.

– Ближе уже некуда, – огрызнулась она.

Эдан снова облизал свой клык и протянул к ней руки.

Взвизгнув, девушка рванулась в сторону, но стальное кольцо его рук настигло её, прижав спиной к широкой груди. Еще мгновение и Берни показалось, будто мощное большое тело лорда Харлина поглотит ее собственное, расплавит, впаяет в себя навсегда.

– Пустите! Что вы себе позволяете?

Отчаянно пытаясь вырваться, она с ужасом почувствовала, как одна из его ладоней легла ей на живот, а другая добралась до её груди и сжала мягкий холмик.

– Сию секунду прекратите меня лапать! – завопила она, теряя силы от безуспешных попыток отодрать его пальцы от своего тела.

– Я должен знать, чем на самом деле обладаю, – коварно прошептал он ей в ухо, обдав горячим дыханием.

– Гляди, не пожалей! – яростно бросила, пнув его каблуком в одну ногу, а после совершенно беспощадно отдавив другую.

Эдан, скрывая улыбку, охнул и резко выпустил девушку из рук. А когда она, улучив момент, скрылась за массивной дверью библиотеки, лорд Харлин выпрямился. Какая-то дикая кошка! Уже через секунду он мощно заколотил кулаками в дверь, отчего та жалобно затрещала.

Прижимаясь спиной к вздрагивающей двери, Берни молилась о том, чтобы та не слетела с петель. Или, что еще хуже, лорд Эдан не воспользовался своим даром, обратив в пепел преграду между ними.

Стук прекратился, когда Оллгар окликнул друга. Сдерживая недовольство, Эдан ворчливо спросил:

– Кто там еще?

– Лорд Харлин, приехала леди Ульрика. Она незамедлительно требует вас.

Эдан заскрипел зубами, и едва слышное проклятие слетело с губ. Он напрочь забыл о визите взбалмошной любовницы, которую встретил в Остадаре. Она в своей обычной бесцеремонной манере напросилась погостить в усадьбу. Все важные дела вылетали у него из головы, стоило рядом появиться Черис. Да и с некоторых пор, образ Ульрики потускнел, а сама она перестала быть для него важной. И уж если совсем честно – никогда не была таковой.

– Устрой леди в одной из гостевых, и скажи, что я приду к ней через десять минут, – буркнул он через дверь.

– Слушаюсь, – ответил Оллгар.

Как Эдан и обещал, в большую и светлую, роскошно и со вкусом обставленную, гостевую комнату он вошел через десять минут. Там повсюду стояли сундуки с одеждами, чемоданы и шляпные коробки. Хозяйка вещей восседала на мягком диванчике перед пылающим камином в окружении двух своих подружек Антии и Джезибел. Эдан едва заметно сморщил нос: куда же без них? Как только лорд Харлин появился в помещении, светловолосая женщина в вульгарном открытом наряде кинулась ему на шею.

– Эдан! Как я по тебе соскучилась, дорогой!

Он обнял её, сжав в объятиях, вовсе не похожих на те, какими они были раньше или должны были бы быть, соскучься он по ней по-настоящему.

– Здравствуй, Ульрика, – сказал он, почти отдирая её руки от своей шеи.

– Ты забыл свою крошку, – женщина обиженно надула губки и одновременно посмотрела на него из-под светлых пушистых ресниц изумрудными глазами.

– Совсем нет, – солгал он, прижимаясь губами к её губам.

Подружки Ульрики восторженно зашушукались, чем вывели Эдана из себя. Порочные бездельницы! Однако он вежливо поприветствовал их и предложил:

– Дамы, не хотите ли проехаться по имению?

– Мне это не интересно, – ответила за них Ульрика и кивнула в их сторону, приказывая тот час покинуть комнату.

Женщины, понимающе хихикая, вышли и закрыли за собой дверь. Ульрика опустила свою ладонь на ягодицы Эдана, прижимая его торс к себе.

– Меня волнуешь только ты! Я так по тебе соскучилась, ты себе представить не можешь, – и принялась расстегивать лиф своего платья, из которого итак почти вываливалась пышная грудь.

Эдан сжал губы. Какая досада, что его волновала совсем другая женщина! Но что поделать с голодом тела, особенно, когда объект его волнения разбудил в нём неведомые ему чувства. Самые темные, почти кровожадные, желания хищника заставляли его терять голову, стоило одной упрямой особе подойти к нему поближе или проворчать нечто недовольное ему в ответ. Кто же мог подумать, что всё его самообладание вмиг улетучится, когда ему покажут ту самую вишенку, о которой трещали все местные. Он-то предполагал, что спокойно приедет сюда, и, пока будет устраиваться, сумеет обойтись без страстной любви Ульрики. Не тут-то было! От разнообразия местных ярких красавиц у прибывших фламийцев разбежались глаза. Одни девушки стали жертвами дара фламийцев, другие были покорены их силой и необычной внешностью. В любом случае, никто из представителей Огненного народа к насилию не прибегал, и большинство девиц вступали с ними в любовную связь добровольно, находясь в здравом уме. Однако мучения лорда Харлина оказались намного нестерпимее, когда он ближе познакомился с Черис. Образ девушки с бордовыми глазами самым коварным образом проникал в его мысли, заставляя облизывать губы от нестерпимой жажды прикоснуться к ней. Особенно, после сладостного поцелуя у водопада.

– Могу! – прорычал Эдан и набросился на Ульрику, словно воздерживался близости с женщиной несколько лет.

Он овладел ею яростно и жадно, а она ни на секунду не уступала ему в своей страсти. С губ её срывались хриплые стоны и мольбы не останавливаться. И он, повинуясь самым низменным животным инстинктам, довёл Ульрику до экстаза.

На этот раз, пока лежащая рядом женщина была погружена в истому, Эдан глядел в потолок с живописными и ненавязчивыми цветочными мотивами. Во рту у него стоял противный ком. Эдан не чувствовал полного удовлетворения, как ожидал. Только отвращение. К себе и к Ульрике.

Она, богатая вдова, ужасно ревнивая и жестокая, высокомерная и неблагодарная, привыкла всегда брать. Отдавать она не умела или не хотела. И в отношениях с Эданом она надеялась на нечто большее, которое сумело бы связать их на всю жизнь. Эдан горько усмехнулся – скоро ему исполнится тридцать три и тогда судьба его будет решена. В течение семи месяцев после тридцать третьего дня рождения у него появится знак, говорящий о том, что пора продолжить свой род, и ему придется жениться. На одной из фламийских невест на выданье. Потому что женщины других народов не выдерживают их пламени, они могут существовать для них только в качестве наложниц и никогда не сумеют стать матерями их детей. Но судя по поведению Ульрики, она имела своей целью оставаться его любовницей до скончания веков. Как же ей не повезло.

В мыслях же лорда Харлина упорно засел образ стройной девушки с пышными русыми волосами и глазами цвета вызревающей вишни. Никого больше Эдан не желал видеть рядом. Почему эта проклятая война не началась раньше!? Теперь у него совсем мало времени.

***

Последующие недели для Берни стали по-настоящему жаркими. Мало того, что она носилась, словно угорелая, по всей усадьбе в сопровождении Оллгара, следя за всеми характерными для этой поры года процессами, ей еще приходилось по вечерам торчать в библиотеке за столом и заниматься бумагами. Чтобы перевести дыхание и дать отдых Лучику – своей лошадке-тяжеловозу игреневой масти – она иногда останавливалась перед загоном, где располагались грифоны, и долго любовалась загадочными животными, поражающими воображение и вызывающими восхищение. Она никак не могла понять, каким же образом грифон-альбинос попал в её видения? И почему среди животных, на которых прилетели в усадьбу фламийцы, не оказалось ни одного чисто белого?

Сопровождавший её Оллгар с удивлением заметил, как Лучик, в давние времена потенциальная жертва грифонов, без капли страха вытягивает шею с любопытной мордой прямо к грифонам. Те сначала пронзительно верещали и кидались на тяжеловоза, щелкая мощными клювами. Однако тот не уступал им в росте и силе, мотал большой головой, звонко ржал или фыркал, высоко взбрыкивал задними ногами и снова возвращался к забору. И так продолжалось, пока грифоны не привыкли к лошади и перестали на нее реагировать.

И только однажды девушка оказалась крайне неосторожной. Возвращаясь ранним утром из-за реки, она нос к носу столкнулась с сэром Оллгаром прямо перед въездом в усадьбу. На его вопрос о том, где была и что делала, она, стараясь быть убедительной, поведала ему о своей любви к пешим прогулкам. А поскольку днем на это у неё нет времени, да и вечера заняты, ей приходилось гулять так рано. Оллгар ничего не ответил и, как показалось девушке, вполне ей поверил.

И всё бы было в порядке, если бы не лорд Харлин и его зазноба. Сидя в библиотеке за большим столом, через одну открытую створку дверей, Берни видела, как леди Ульрика – яркая блондинка с потрясающе изумрудными глазами и алыми губами – частенько наведывалась к Эдану. Женщина вела себя бесстыдно, вешаясь лорду на шею, целуя его в губы, прикасаясь к его ягодицам и ерзая у него на коленях. Всё это вызывало у Берни приступы жгучего раздражения и тошноты. Ульрика, желая уединиться, закрывала дверь, а Эдан снова открывал, чем злил свою пассию. Берни, чтобы не видеть их, или закрывала лицо широкими картами или опускала голову так низко к книгам и отчетам, что нос её почти касался стола.

Лорд Эдан же, замечая уловки девушки, недовольно хмурил брови, выпроваживал Ульрику, и становился мрачнее тучи. Казалось бы, и настроение у него должно было быть отличным после приезда его женщины, однако это было не так. Он срывался на Берни, дергая её раз за разом по пустякам.

Началось это на следующий после приезда Ульрики день, когда он увидел новый облик девушки. В тот же вечер, сидя перед зеркалом, Берни думала о лорде Эдане и том, какое влияние он оказывает на нее: мысли ее находились в постоянном смятении, чувства и вовсе пребывали в хаосе. При воспоминании о его прикосновениях, откровенных взглядах и того памятного поцелуя, девушку всякий раз бросало в жар, дыхание сбивалось, сердце то сладко замирало, то млело, то колотилось, грозя выломать ей ребра. Не желая больше провоцировать лорда Харлина на внимание к своей скромной персоне, она решила спрятать себя от его горящего взора. Берни позвала служанку с ножницами и, не раздумывая, приказала отрезать себе челку до бровей. Девушка удивленно хихикнула и удалилась. После этого Берни тщательно пересмотрела свой гардероб, безжалостно отправив в дальний угол открытые элегантные платья веселых тонов. Теперь её наряды состояли исключительно из серых, коричневых и темно-синих цветов, из блуз и кителей с воротниками до самого подбородка и длинных практичных юбок с карманами. А свои роскошные волнистые волосы, Бернадетта с ожесточением завязывала в самый уродливый узел на затылке. Зато чувствовала она себя в таком обличии гораздо спокойней и свободней.

Окончив возню с отчетами, Берни потянулась, разминая замлевшую шею и спину. Потушив чудо-шар, девушка вышла из библиотеки и направилась в крыло, где располагалась её комната. Внезапно до её слуха донеслись жалобные глухие рыдания. Идя на уже не нравящийся ей звук, Бернадетта едва не споткнулась о скорчившуюся в темном углу служанку. Осветив её, Берни увидела, что та безуспешно душит свои слезы, закрывая правую щеку.

– Кристина? – окликнула её Берни. – Что с тобой?

Девица вскинула на неё испуганные заплаканные глаза и всхлипнула:

– Ничего.

Берни отняла ладонь служанки от щеки и отпрянула – лицо её оказалось изуродованным длинным порезом, из которого сочилась кровь. Леди Брайсли нахмурилась.

– Кто это сделал с тобой? – строго спросила она.

– Никто! Никто, госпожа! – взвизгнула девица.

– Кто сделал это с тобой? – жестко повторила Берни, склонившись над несчастной.

Новый поток слез хлынул из глаз Кристины, и лицо исказилось от страха:

– Это… леди Ульрика. Она…я… Ей показалось, будто лорд Харлин смотрел на меня, а я… ничего, поверьте, мне, госпожа!

Берни сжала губы. Определенно, поступки Ульрики вызвали в ней гнев.

– Пошли, – приказала Берни.

– О, пощадите! Если она узнает, что рассказала кому-то, мне не поздоровится, – запричитала та.

– Пошли со мной, я сказала, – Берни схватила Кристину за руку и потащила по коридору, намереваясь отвести её к мастеру Абнару, их лекарю.

Девица упиралась, особенно, когда госпожа потянула её через крыло, где обитала обидчица, не помня, что там есть еще одна лестница, ведущая из особняка. Когда они проходили мимо комнат гостей, дверь одной распахнулась и на порог вышли три гостьи: Ульрика, Антия и Джезибел. Женщины громко беседовали и смеялись.

Увидев в коридоре прислугу, леди Ульрика злобно сверкнула глазами на служанку и презрительно посмотрела на Берни.

– Эй ты, я же велела тебе убраться из дома, – высоким тонким голосом заявила Ульрика, рванувшись к Кристине.

Бернадетта встала между ней и девушкой.

– Простите, нам нужно идти, – спокойно сказала она.

– Не стоит тратить время на эту жалкую девку, – высокомерно сказала Ульрика. – Она получила свое, чтоб не повадно было строить глазки моему Эдану.

– Но я же не ваше время собираюсь тратить, леди, правда? – ровно отчеканила Берни.

Ульрика сузила глаза.

– Да кто ты такая? – взвилась она.

– Госпожа, это же та архивная крыса из библиотеки, – подсказала ей Джезибел.

– Ах, ты – мерзкая…

Бернадетта отмахнулась от неё, словно от назойливой мухи, резко прервав начинающийся поток брани:

– Захотите поговорить со мной – знаете, где найти. А сейчас, извините, мне нужно помочь Кристине.

Крепко уцепившись за руку девушки, Берни уверенной походкой прошла мимо ошарашенных женщин.

– Этой дряни уже ничего не поможет! – презрительно фыркнула Ульрика, с яростью хлопнув дверью.

В другой раз Берни обязательно осадила бы эту истеричку, сейчас же для неё самым важным было оказать помощь Кристине. Не удостоив дамочек ответом, девушка повела служанку дальше. Через пять минут они уже сидели в домике мастера Абнара, где приятно пахло лекарствами и целебными травами.

Лекарь осмотрел Кристину, обработал рану своим тайным средством и наложил повязку.

– Не волнуйся, дитя, у тебя останется лишь едва заметный тончайший след, – успокоил он служанку.

– Я же говорила, тебе, – сказала Берни, – что мастер Абнар у нас кудесник, и всё поправит.

– О, благодарю, – Кристина кинулась к Берни, схватив её за руку. – Нам так не хватает вашей заботы, госпожа.

– Это правда, – задумчиво изрек пожилой лекарь. – Жаль, что от руки леди Ульрики пострадала еще одна женщина. Замужняя.

– То есть как еще одна?! – Берни выпучила глаза. – И почему я узнаю об этом между прочим, а?

Лекарь покачал головой. Берни спросила имя несчастной и пришла к неожиданному умозаключению – все они были похожи внешне на любовницу лорда Харлина: белокурые, со светлой кожей, пухлыми алыми губами и светлыми глазами. Бернадетта нахмурилась – по крайней мере, еще одна такая копия прислуживала в особняке, и, значит, она в беде. Молодой хозяйке пришлись не по душе жестокие деяния леди Ульрики в отношении своих, пусть даже бывших, подданных. Она просто обязана пресечь дальнейшие пытки ни в чем не повинных женщин и девиц. И плевать, если вызовет на себя гнев лорда Харлина.

– Ты, Кристина, с сегодняшнего дня отправляйся к матери работать на ягодники, – сказала Берни. – Справишься? Не забыла, как ухаживать за малиной и собирать её?

Девушка шмыгнула носом, улыбнулась, и лицо её просветлело.

– Благодарю, вас госпожа.

– Да, но почему мне никто мне не сообщил о первом случае? – строго спросила Берни, глядя на мастера Абнара.

Тот удрученно вздохнул, переглянулся с Кристиной и ответил:

– Никто из нас не хочет, чтобы вам тоже попало, госпожа.

– Это еще, с какой стати?

– Все заметили, что в последнее время лорд Харлин итак рычит на вас. Так зачем отягощать вас пустяками?

От возмущения Бернадетта взъерошила густую челку. Брови девушки сначала высоко взметнулись вверх, а после сошлись на переносице, образовывая вертикальную морщинку на лбу.

– Это – пустяки?! – указала она на лицо Кристины. – Если Ульрика свихнулась от своей ревности, то почему это должно отражаться на всех вас? Пора покончить с этим произволом!

Мастер Абнар внимательно посмотрел на госпожу и хитро прищурил глаз. Возможно, леди Ульрика не тех воспринимает за угрозу себе?

Глава 8

Лорд Эдан Харлин не спал с полпятого утра от назойливо ворочавшихся тяжелых мыслей. Он сидел в библиотеке, удобно устроившись на том диване, где обычно располагалась Черис, и анализировал все события трех недель, после приезда любовницы. К своему удивлению Ульрикой он пресытился уже после второй ночи, а через неделю он настолько устал от неё, что трещавшая болью голова вызывала приступы раздражения. Ульрика, заметив смену его отношения к себе, словно обезумела. В ней снова взыграла ревность, особенно, когда она увидела здешних женщин. И каждая из них, кто имел несчастье быть хоть каплю схожей с леди Ульрикой, становился её потенциальным злейшим врагом. Она считала себя идеалом женской красоты и не могла допустить, чтобы кто-то соперничал с ней. Она навязала Эдану свое понятие красоты, и до встречи с Черис, он был вполне доволен, стараясь не замечать иных женщин.

Поначалу Ульрика со своими подружками развлекалась тем, что ничего не делала, праздно проводя время то в парке перед фонтаном, то изводила всю прислугу своими придирками. Теперь же она наседала на портних, заставляя их перешить весь свой гардероб и гардероб леди Антии и Джезибел. Это пока и отвлекло её.

Чтобы как-то избавиться от излишнего внимания Ульрики, Эдан ссылался на многочисленные дела в усадьбе и днями пропадал на бескрайних просторах Щедрых Низин. Хотя дело у него было одно – он наблюдал за Черис. Особенно после того, как Оллгар выказал свое весомое мнение о том, что дочь графа Брайсли – весьма талантливая и вдумчивая хозяйка, которая сперва внимательно выслушивает своих опытных мастеров, а уж после принимает решения.

Лорд Харлин частенько видел, как девушка, восседая в мужском седле, на своем монстроподобном тяжеловозе по безобидной кличке Лучик объезжала поля: вновь засеянные или со всходами озимых. Или посещала кузницу и подолгу беседовала с мастером Грэйвом, или бродила, держа под уздцы коня, по саду, проверяя, не погиб ли какой ягодный куст или все ли стволы у деревьев выбелены. Или навещала мастера Годриана и мистера Пэйтона, чтобы узнать, чего не хватает по хозяйству. Единственное место, куда не ступала её нога – так это ткацкая. Эдан с грустью улыбался, понимая, что девушка опасалась за своих работников, захоти она нарушить его запрет. Он уже давно побеседовал с миссис Лэйн, от которой узнал, что им не помешало бы обновить один из ткацких станков и заменить несколько швейных машин.

По словам Оллгара, многие из фламийцев находились в немом восторге от Лучика и от того, как легко с ним управлялась Черис. Они даже поговаривали, будто, если ей подчиняется этот огромный красавец, то девушка вполне сумела бы воспитать грифона. Потому что Лучик со своим мощным огненно-рыжим туловищем и ухоженными, соломенного цвета, гривой, хвостом и длинными пушистыми щетками на ногах нисколько не уступал в силе и верности грифону. Разве, что крыльев не хватало.

Глядя, как Черис без труда выпрыгивает из седла, Эдан понял, почему тогда у водопада она отвергла его помощь при спуске с Грома. Но стоило увидеть, как нежно девушка поглаживала Лучика по лоснящимся щекам или что-то шептала ему на ухо, а тот согласно кивал большой рыжей мордой, у Эдана сводило челюсти от напряжения. Проклятие! Да он сошел с ума, если уже стал ревновать Черис к лошади! Наверное, потому, что сам мечтал, чтобы она вот так же нежно и ласково прикасалась к нему.

Стиснув до скрипа зубы, Эдан поклялся себе в том, что непременно сделает эту сладкую упрямую вишенку своей и только своей. Он желал обладать ее телом также сильно, как сердцем, мыслями и душой единолично. Даже несмотря на то, во что она превратилась за эти три недели. Из аппетитной зрелой ягодки, она превратилась в какой-то тусклый сухофрукт. И какая гадость, эти её новые наряды и идеально горизонтальная челка, скрывшая лоб до самых бровей! А она напротив, казалась настолько довольной своим внешним видом, что стала чувствовать себя намного свободней. До него никак не доходило, откуда к девчонке пришла такая уверенность. А потом его поразила ослепительная догадка. После происшествия у водопада и в библиотеке, Черис просто из кожи вон лезла, чтобы вызвать у него полное отвращение к себе, чтобы не повторить случившегося. В сообразительности ей не откажешь! Однако она совершенно не знала его, ошибочно полагая, что стала для него невидимкой. Спрятавшись за бледными глухими одеждами и туго стянутым узлом вместо роскошных волн из темных волос на плечах, она возбудила в Эдане еще большее желание обладать ею, растревожила самые темные хищнические инстинкты.

От осознания своей неожиданной слабости перед Черис, лорд Харлин пребывал в омерзительном настроении, стараясь вызвать в ней эмоции, когда открыто позволял Ульрике заигрывать с ним, трогать его и тереться об него своим телом. Однако Черис, заметив их вдвоем, погружалась в бумажную работу, закрывая свое лицо. Лишь пару раз Эдан видел, как по губам девушки скользила улыбка, стоило ей узреть недовольство на его лице.