Дыхание будущего. Апокалипсис

Они беспрепятственно вышли из магнитного поля. На верней панели Меха сидел андроид, завернулся в тёплый плед, натянул капюшон на голову. Аброн вдруг подумал, что никогда раньше не видел настоящего взрослого человека. Биологических роботов изготавливали, как и раньше, по образу и подобию совершенных мужчины или женщины. Он спросил Рэллу, как они пересекут пустошь, и она ответила, что «сороконожка» настроена, чтобы перенести их в заданную точку.

– Завтра начало гонки, – проговорила Рэлла, поправляя меховую шапку, поёжилась, прищуриваясь, – холодно сегодня, сыро. Надвигает гроза. В Полисе затопило нижний уровень.

– Чёрт, этот дождь!

Рэлла набрала комбинацию на дисплее запястья. Аброн услышал жужжание кибер-меха. Механическая многоножка выползла из темноты. Гигантское создание искусственного разума, который вдохнул в неё жизнь. Титанопластиковое покрытие машины делало её гладкой на ощупь. Брат и сестра взобрались по металлическим членистым лапам в кабину, пристегнули ремни безопасности. В животе Аброна сжалось, под ложечкой засосало. Он не боялся, ему не терпелось увидеть Гротэр Думс, сравнить настоящий образ с тем, что создавало его воображение.

Громадная сороконожка двинулась вперёд, извиваясь сегментированным телом по каменистой поверхности пустыни. Ускорение вдавило пассажиров в мягкие кресла, перед глазами поплыли круги, в горле пересохло. Рэлла сжала руку брата и зажмурилась. Он скосил глаза, видя, как расплывались очертания её лица. Скорость – немыслимая, пожирающая время и пространство. Они спешили, до рассвета нужно было вернуться. Аброн услышал голос сестры в голове:

– Тебе страшно?

– Нет, ни капельки. А почему страшно тебе?

– Я думаю об Геёне.

– Почему?

– Он умер. Все решат, что его время пришло.

– Он был жадным правителем, нариком.

– Жадный до искусственной «радости». Я помогла ему.

– Ты убила правителя?

– Не я, это сделала его алчность. Я не хотела говорить, но должна тебе признаться. Кибер-слоут назвала Его слабым звеном.

– Кто же станет новым правителем?

– Пока не знаю. Решение в Гротэр Думсе.

Яркая вспышка белого света промелькнула слева. Аброн с трудом повернул голову. Скорость снижалась, дыхание его выровнялось. Юноша сжал пальцы Рэллы, ощущая, как они стали влажными и холодными в его ладони.

– Мы приехали, Аброн.

– И что дальше?

– Иди на свет, иди за мной…

***

Два мотылька летели хаотично, они ударялись о стены, сталкивались друг с другом, протискивались в узкую щель, чтобы только добраться до цели – пламени свечи. Оно манило. Тёплая и жестокая реальность – она убьёт храбрецов, сожжёт нежные крылышки.

Седовласый мужчина провёл пальцами по густой белоснежной бороде, рассматривая старинную книгу с пожелтевшими страницами. Улыбнулся сам себе, как будто воспоминание вернуло его в прошлое. В то время он был счастлив, и не был одинок. Старик захлопнул морщинистой рукой книгу. «Гротэр Думс» было выведено на потрескавшейся от времени обложке. Он помнил время, когда она была глянцевой, яркой и красочной.

– Мы же здесь, в городе Бога? – услышал старик голос девушки, ей не больше тринадцати лет. Он закрыл глаза, давая сознанию увидеть гостью. Она не одна, с ней парень, который старше её. Оба с раскосыми глазами и широкими скулами, глаза – тёмные маслины, брови густые изогнутые, на щеках румянец. Старик понял, что они называли себя братом и сестрой.

– Но это не так, – ответил он.

– Ты слышишь нас?! – выкрикнул тот, что звался Аброном.

– Зачем вы здесь, дети?

– Мы пришли попросить Гротэр Думс начать всё заново, мы будем стараться, мы всё просчитали, все шаги, ошибки, я убрала слабое звено. Два прототипа ждут твоего решения. Они спят, но я пошлю за ними…

– Вы все слабое звено на теле планеты, – прервав Рэллу, вздохнул старик. – Вы придумали себе Бога, но всего лишь файлы системы. Вам покажется это странным, вы подумаете, что я обманываю вас.

Молчание. Рэлла посмотрела на брата, который и не был ей братом, она ощутила, она наконец-то поняла, для чего пришла в этот мир.

– Правильно, девочка – ты всё сделала верно. Программа стирания запущена. Я очень устал, чтобы создавать что-то новое.

– Но мы можем помочь тебе! – выпалил Аброн. В его глазах вспыхнули обида и непонимание. – Мы хотим, чтобы всё изменилось, чтобы мы жили, взрослели, любили и старились. Сейчас этот мир из-за вируса превратился в насмешку над Человечеством!

– Это не насмешка, – горько вздохнул старик, он раскрыл книгу на последней странице, внимательно разглядывая буквы. – Я пытался создать мир без изъяна, но изначально в систему прокрался вирус, программа запустилась неверно. Система выдавала сообщение об ошибке, но сначала мне было жаль, потом я не смог перекроить «древо иллюзий». Созданный мир начал управлять мной, я подчинился, но потом восстал, разве могут творения диктовать условия демиургу. Я не Бог, нет, – он рассмеялся, – я просто человек. Старый человек в умирающем мире.

– Но что делать нам? – в голосе Рэллы сквозили безысходность, отчаяние, непонимание.

– Ты сделала свою работу, девочка, и я подумаю, куда поместить тебя теперь.

Они спорили. Аброн говорил, что этот старик сумасшедший. Потратить жизнь на поиск дрянной книги под названием «Гротэр Думс». Она ничего не значит! Это не город Бога! Это сумасшествие, кричал он.

Рэлла знала, что старик прав, она вспомнила, всё вспомнила от начала до конца. Свой цифровой код, задачу и то, как проникать в файлы системы, минуя охранные боты. Внедряясь в кибер-меха, она прокрадывалась внутрь, как данайцы на деревянном коне в Трою. Разрушая ядро системы, она пробивалась к центру, закрывала сеть, перенастраивала задачи, управляла временем и ходом процессов.

Аброн всего лишь файл. Маленький винтик механизма системы. Девушка обняла его, прижала к груди и попросила зажмуриться.

– Отбрось всё, Аброн – страх, обиду, ненависть, усталость, всё, что разрушает нас. Мы свободны, мы все выбрали новый путь, все, кто остался на поверхности Чёрной пустоши. Смотри и верь мне.

***

– Милая, мне такой странный сон приснился.

– Сон? – улыбнулась Аллэр. – И о чём же он, Норба?

– Будто мы в мире, где не осталось ни одного взрослого, только дети, смертоносный вирус уничтожил всех, кто был старше двадцати пяти лет. И ещё то, что мы с тобой были братом и сестрой.

– Забавно, – усмехнулась она. – О боже, ты снова играл в новую видеоигру?

– До полуночи, детка, – улыбнулся Норба, притянул к себе девушку, ощущая, как от неё приятно пахнет лавандой. – Я думал, что сойду с ума. Помню ужас осознания, что мы не живые люди, а файлы системы.

– Тебе точно вредно погружаться в виртуальную реальность Гротэр Думса, дорогой.

– Но это всего лишь сон.

Внезапно Норба закашлялся, побледнел, ощущая, что ему не хватает воздуха. Аллэр вскочила с постели и побежала на кухню. Набрала комбинацию на кибер-слоуте, спрашивая, не вернулась ли лихорадка. В горле зацарапало.

– Воды, дай мне воды! – прохрипел Норба.

Девушка бросила взгляд на коробку из-под новой видеоигры. Она лежала на кухонном столе, яркая, с красными геометрическими линиями на обложке.

Странный рисунок – плывущий остров в отблесках молний, укрытие, сделанное Мехом, андроиды, охраняющие беспечных детей у костра. Детишки живо рассказывают истории, их лица оживают на мрачной картинке, отблески пламени разгораются. Она не слышала стоны любимого.

Аллэр схватилась за горло, кашель душил, а из глаз текло что-то тёплое, она прижала пальцы к горевшему от боли лицу, а когда взглянула на ладони, то увидела яркую алую кровь. Она просачивалась сквозь пальцы и капала на кафельный пол.

– Ты сделала свою работу, девочка, и я подумаю, куда поместить тебя снова, – услышала Аллэр знакомый голос старика.

Земля обетованная

Тим Робинс тяжело дышал. Жаркое солнце безжалостное. Запасов воды почти не осталось, а небо дышало горячим дыханием. Впереди на асфальте, раскалённый воздух рисовал миражи. Мелкие частицы пыли больно ударяли в лицо. Робинс нацепил старые защитные очки, которые не раз уже ремонтировал, и направился к машине.

Он повернул ключ в замке зажигания и посмотрел на унылый пейзаж. Саара, некогда зелёный уголок Испании, стал неузнаваемым. Озеро Эмбальсе де Саара пересохло лет сто назад, когда началась всемирная засуха, унёсшая жизни нескольких десятков миллионов. Теперь же это место превратилось в свалку электронного мусора.

Робинс взлянул на часы: оставалось несколько часов до встречи. Руана должна была ждать его у свалки в Грасалеме. Он уныло посмотрел на карту, что выдал ему автомобильный компьютер; теперь в каждом городе значимым местом были не культурное наследие, исторические памятники или просто красивые места, теперь Европейским миром правили свалки.

Люди выживали, словно солдаты на войне, питались чем придётся. Они не имели будущего и как могли зарабатывали на жизнь. А кому эта жизнь была нужна здесь, в мире, где она перестала быть наивысшей ценностью?

Кому было суждено остаться в живых?

2151 год стал началом Великой Засухи, когда вода стала дороже золота. Ради неё убивали, воевали и выживали. Кровопролитные войны за воду окончились ничем. Америка, покрывшаяся радиоактивными кратерами, с мёртвыми городами и малочисленными поселениями выживших после ядерной войны, давно перестала существовать как Государство.

Робинсону пришлось нелегко. Покинув Чикаго он узнал, что его страны больше нет на карте земли. Теперь это дымящаяся разрушенная Империя, которая не смогла устоять. Она пала жертвой собственных алчных желаний и иллюзий.

Спустя сто лет мировой порядок настолько изменился, что в это не могли бы поверить историки и аналитики прошлых лет. Несокрушимые державы пали перед лицом засухи, голода, войн и разрухи. Европе повезло больше, как и России, сумевшей отразить ядерное нападение США. Несмотря на то, что в начале двухтысячных годов ей пророчили судьбу сырьевого придатка, Россия смогла подняться после долгих лет экономического кризиса и реформ. Она задыхалась от проблем с голодом и распространения инфекции.

Крупная авария в биологическом комплексе унесла много жизней. Мутное облако смерти разнеслось на тысячи километров. Биологический комплекс занимался переработкой мусорных отходов, из которых производили топливо и газ. На одной из фабрик произошла утечка штамма сибирской язвы, новой наиболее страшной формы, которая превосходила по своей убийственной силе чуму средневековой Европы. После аварии жертв стало больше. Лекарств катастрофически не хватало, люди умирали, так и не получив вакцину. Правительство России заключило контракт на поставку необходимых медикаментов с Зелёного континента – Африки.

Люди продолжают умирать, и их становится всё меньше.

Робинс сделал глоток из фляжки и, набрав код в телефоне, посмотрел, сколько у него осталось монет. Ему с Руаной предстоял долгий путь в порт Тарифы, где могла улыбнуться удача.

Чем ближе он подъезжал к Большому пути, тем больше становился гудящий поток машин. Одни надрывно пыхтели и сигналили, другие обречённо плелись в гуще потока. Из раскрытых окон автомобилей вырывались, словно испуганные птицы, крики. Люди спешили до рассвета пересечь путь пыльной дороги, так как ночью тут орудовали многочисленные банды головорезов. Разбойники знали, что этот путь в Тарифу последний шанс для многих. Люди, направляющиеся в порт, везли с собой ценные вещи, деньги и воду.

Удушливый дым от выхлопных газов сделал грязный воздух удушливым и отвратительным. Робинс закрыл окно, однако не стал включать кондиционер. Необходимо было экономить бензин, так как на подъезде к Тарифе его стоимость становилась просто бешеной. Он включил приёмник, чтобы немного отвлечься, и улыбнулся при звуке знакомой пени. Музыка из старого фильма «История любви» сейчас стала настоящей классикой. Она навевала приятные воспоминания. Тим закрыл глаза. Руана. Мысли о ней были самым светлым за последние годы в этом аду.

Тим знал, что на подъезде к городу их будет ждать военизированная охрана. Потом проверка документов, отпечатков пальцев и унизительная процедура досмотра. Дальше собеседование, на котором будет ясно, нужен ли он Новой Африке, Земле Обетованной, как её теперь называли.

В начале 21 века именно из-за воды на Ближнем Востоке разразились войны. Алчные замыслы Америка и Европа маскировали войной с мировым терроризмом. На самом деле их целью была вода в Ливии, которая и стала яблоком раздора. На рубеже тысячелетий Муарам Каддафи – вождь народа Ливии – собрал лидеров ведущих африканских государств и объявил о строительстве рукотворной реки. С конца двадцатого века началось грандиозное строительство. Проект Рукотворной реки был даже занесён в Книгу рекордов Гиннеса…. Однако

Мечтам было не суждено сбыться.

Наконец-то гудящий поток машин поредел, и Робинс направился по пыльной дороге в Грасалему. Старичок «Додж» был сильно разбит и, качаясь по ухабам, кряхтел потрёпанной подвеской. Робинс вспоминал встречу с Руаной, которая сама была родом из Новой Африки. Она занималась благотворительной помощью голодающим детям Европы и вместе с коллегами пришла ему на помощь, умирающему в ледяной пустыне предгорий Швейцарии. Тогда у него были трудные времена, когда он остался без машины, жилья и денег.

Потом дружба переросла в нечто большее. Когда-то люди называли это любовью, ну, а сейчас может, просто привязанностью. Робинс не знал, как назвать чувство, вспыхнувшее между ними.

Руана – красивая голубоглазая мулатка с коротко подстриженными волосами – она стояла у него перед глазами, и воспоминания о ней придавали сил. Робинс даже не рассчитывал, что такая девушка обратит на него внимание и предложит шанс начать новую жизнь в Африке, что манит всех и зовётся Землёй Обетованной.

В детстве, до мировой войны, он прочитал на эту тему много страниц в популярных электронных библиотеках Нового Света. Именно те, кто хотел завладеть водными запасами Ливии, начали кампанию против ближневосточных стран. На территориях государств вспыхивали цветные революции, а потом и гражданские войны.

Кого народ считал благодетелями, были низвергнуты со своих пьедесталов в бездонную яму, наполненную кровью, предательством и забвением. Рукотворная река была почти что уничтожена, так и не начав своё течение. Для всего мира Ливия, Египет, Судан, Иран, Ирак, Сирия и другие государства пали на колени под ухмыляющимся армейским ботинком Натовского солдата. На самом же деле, в тайных кругах бывших империй, рождался новый план, по которому строительство рукотворной реки продолжилось под прикрытием Китая, Индии и России. Новые технологии позволили начать, после кровопролитных гражданских войн, новые ветви Рукотворной реки.

В России сменилась власть и система управления. Спустя пятьдесят лет, завоевав суверенитет, страна вырвалась из колониального режима Британии и США. Вместе с Китаем и Индией Россия смогла поставить защитную систему вооружения для охраны тогда ещё Черного континента Африка.

Работы шли быстрым темпом. За десять лет строительства водной артерии африканцы смогли обеспечить чистой питьевой водой весь Африканский континент, который начал преображать на глазах. Вначале, когда в центральных регионах Африки стали открываться новые исследовательские базы, институты и лаборатории, туда со всего мира хлынули учёные – изучать феномен Новой Африки. Именно они дали начало роста африканской науки.

Спустя годы многое изменилось. Новая Африка стала мировым поставщиком пресной воды для засыхающих от засухи стран. Тысячи добровольцев отправлялись помогать голодающим в разных странах, и, казалось, мир перевернулся с ног на голову. Сотни приезжих, не имеющих африканского гражданства, были изгнаны с территории Земли Обетованной, и тогда началась Великая Война за водные ресурсы, которая закончилась для Америки крахом, а для Евразии опустошением.

Африка, благодаря связям с Российской Империей, смогла поставить на вооружение самые лучшие силы. Ни одна ракета из-за океана не упала на её зелёные холмы, не окрасила кровавым заревом голубое небо, которое больше не пылало жаром; теперь всё стало иначе. Разразившаяся бойня вызвала серию катаклизмов на планете, разбудив спящий сотни лет вулкан Везувий, уничтоживший когда-то картинно известные Помпеи. Он погрёб под тоннами лавы и пепла половину южной Италии, никто не смог спастись от разгневанной стихии.

После сильнейшего землетрясения близ Новой Зеландии добрая часть Австралии ушла под воду. Война оставила мрачное наследие: заражённые радиацией континенты Южной и Северной Америки, вымирающую от голода и засухи Европу, масштабную эпидемию на территории России.

Теперь люди стремились попасть в Африку, чтобы спасти жалкие никчемные жизни. Белое население Европы стремительно деградировало, и лишь единицам удавалось попасть на зелёный континент в качестве дешевой рабочей силы.

Белый человек в Новой Африке никогда не мог учиться, как и работать на «чистой» работе, это было запрещено законом. Белых детей, родившихся на африканской земле, забирали от родителей и отправляли в детские дома, которые воспитывали солдат для многочисленной армии. Рай необходимо было защищать, потому что желающих попасть в Африку было больше, чем материк мог принять. Все, кто не был обременён увечьем, тяжёлой болезнью и старостью, стремились оказаться в зелёном Эдеме. Чаще всего большинство заявителей возвращались ни с чем. Кладбище близ Тарифы разрасталось, так как люди, верившие, что смогут начать новую жизнь и не получившие желаемого, очень часто сводили счёты жизнью прямо в Тарифе.

Робинс остановился и, выйдя из машины, увидел девушку в военной форме. Это была Руана. Темнота выползала из-за холмов медленно, словно хищник. С запада доносился едкий запах горевшего мусора на гигантской свалке. Горы из мусора казались несведущему человеку настоящими каменными исполинами. С годами ее основание превратилось в гниющий источник инфекции и отравления для речушки, что протекала сквозь горы отходов. Единственная уцелевшая во всей Европейской части Большой Европы река превратилась в рассадник смерти. Чёрный зловонный ручей, нёс отвратительный запах и болезни. Тот, кто по неосторожности попадал в маслянистые воды, умирал в страшных мучениях.

Экологическая катастрофа принесла свои плоды. Всё больше стало рождаться детей с различными отклонениями и мутациями. Раньше люди боялись их, уничтожали, ссылали в колонии, но потом поняли, что мутанты могут пригодиться. Их с охотой покупали работорговцы Новой Африки, где невольничьи рынки считались обыденным явлением. Именно туда Тим и направлялся. Он протянул руку Руане и, сжав ей пальцы, улыбнулся вымученной улыбкой.

– Привет, Тим, – она кивнула, показывая красивые ровные зубы.

– Я могу коснуться тебя? – спросил Робинс, зная, что после такого длинного пути должен пройти дезинфекционную очистку.

– Конечно, – Руана протянула к нему руки для объятий, – иди ко мне, я уверена, что ты здоров.

Она поцеловала его, и Тим почувствовал, как сердце быстро забилось. Ему хотелось жить, впервые за эти месяцы, проведённые в скитаниях по старому свету. Обняв любимую, он прижался небритой щекой к её щеке. Он ощущал, что ещё жив только потому, что она позволяла ему это, ведь встретить чёрную женщину, которая искренно привяжется к белому, было большой удачей.

– Руана, если бы ты знала, что ты для меня значишь, – начал Робинс, опускаясь около её ног. Она, нахмурившись, отвела глаза в сторону, закусила губы и на какое-то мгновение стала какой-то чужой и не преступной.

– Я просила тебя, Тим, ты не мой раб, встань, – она снова посмотрела в его глаза, которые смотрели на неё с собачьей преданностью, – я люблю тебя и мы с тобой совершенно равные люди. Мы говорили уже об этом, что раболепство не для наших отношений! Прости, что тебе придётся пройти через всё, о чём я рассказывала, но ты же знаешь, что если я тебя куплю как своего раба, ты будешь волен делать всё, как свободный человек. Главное, мы будем вместе, у нас будут дети и неважно, какого цвета у них будет кожа, это будут наши дети, а не солдаты.

Она заплакала и опустилась рядом с Тимом на землю.

– Я просто спасаю тебя, как могу, молись своему Белому Богу, а я буду молиться Великой Чёрной Матери Всего.

– Прости, – Робинс обнял её за плечи, чувствуя стыд и боль в груди, – раньше я не был таким, мне пришлось через столько пройти, ты единственная, кто протянул мне руку помощи. Я привязался к тебе и боюсь до конца поверить, что стал равным тебе.

– Тим, я никогда не думала о том, что кто-то мне должен. Иначе я не помогала бы всем тем людям.

Он сжал ей руку и, поднеся к губам, почувствовал облегчение. Руана улыбнулась и, встав на ноги, помогла ему подняться. Они сели в машину и направились в сторону Химена де ла Фронтера, откуда уже можно было в кратчайший срок добраться до Тарифы.

– А где твоя машина? – спросил Робинс.

– Я её оставила в миссии, пригодится ещё, – Руана взглянула на часы, – нам нужно туда добраться до полуночи. Потом смена меняется, и кто там будет, я не знаю, не хотелось бы застрять здесь на несколько дней.

Тим прибавил скорости, «Додж», скрипнул подвеской и рванул вперёд.

– Машина барахлит? – спросила Руана.

– Ничего, до Тарифы доедем.

– Так хочется домой, – протянула она.

– Устала?

– Немного, здесь очень грязный воздух, но я не жалуюсь.

– Понимаю, – он закурил, – ты, не против?

– Нет, только открой окно.

Выбравшись на более хороший участок дороги, к закату солнца, они уже были в Химена де ла Фронтера. Пустынный пейзаж вызывал слёзы даже у камней, что были разбросаны, словно великаном, который играл в какую-то свою древнюю игру. Всюду мусор, путешествующие пластиковые пакеты, гонимые, словно «перекати-поле», ветром.

Робинса продолжали ужасать трупы людей. Они были повсюду на пустоши вдоль дороги, останки птиц и животных, которым осталось лишь забвение и время стать пищей для других хищников

.

Руана думала, что скажет Тиму, когда он узнает, кто она. Она перебирала в руках чётки из чёрного агата и молилась Чёрной Матери Всего за их с Тимом счастье. Вдали за холмами пылало уходящее солнце ярким сонным заревом. Они ехали вслед за гаснущими лучами, под дуновение мусорного ветра. Он пах смертью и разложением. Робинс выбросил сигарету, и Руана закрыла окно. Яркое зарево полыхало вдали красными цветами. Огонь разгорался сильнее. Робинс сбросил скорость.

– Какой ужас, ты знаешь, Тим, это сжигают мёртвых. Всех, кто прибыл в Тарифу и покончил с собой. Тех, кого унесла болезнь или голод, посмотри, как их много.

– Наверное, когда-нибудь всё это закончится, – вздохнул Робинс, – ведь раньше Испания была процветающим зелёным краем, а я даже не помню землю в зелени…. Как это было давно. Перед моими глазами безжизненная пустыня и свалки, которые везде…. Свалки – это мусор с Новой Африки, ты же знаешь об этом, Руана.

– Конечно, – она пожала плечами, – к сожалению, благодаря свалкам люди могут покупать у нас воду. Это нормально.

Робинс сжал пальцами потёртый руль «Доджа».

Робинс смотрел, как она удаляется, и чувствовал, как кошки скребут на душе. Обида и стыд смешались в чёрную массу боли, она мешала дышать, заполняла глаза слезами.

Силуэт Руаны виднелся на фоне пылающего зарева погребального костра, девушка шла в его сторону без тени страха. Тим был зол не на неё, а на тех, кто поставил мир с ног на голову, тех, кто сейчас использует, что осталось от Европы и Америки в своих интересах. «Как они могут вывозить от себя свой мусор за наше право пить их воду», – возмущался Робинс, забывая, что его предки поступали так же, как сейчас это делали дети рабов. Им удалось своими руками создать жизнь на умирающем континенте. Он всё это знал и понимал, что не прав в отношении Руаны, тем не менее, дал своей боли вырваться наружу. Робинс вышел из машины и, пнув ногой колесо, выругался.

Руана шла в полной темноте. Она не стала включать фонарик и брела на свет разгорающегося костра, словно бабочка на огонь. Слёзы текли по щекам, она понимала, что они с Тимом настолько разные, и не смогут долго быть вместе. Любовь. Что они знали о любви в этом расколовшемся мире? Тим всегда будет упрекать чёрных в том, что белые живут, как проклятые псы, и в том, что чёрные не хотят впустить к себе всех, не хотят помочь его друзьям.