bannerbanner
Книга пятничных рассказявок. Синий том
Книга пятничных рассказявок. Синий том

Полная версия

Книга пятничных рассказявок. Синий том

Текст
Aудио

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2022
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 4

«Это консервы, – подумал Лев, – я отравился, лежу в местной больнице и брежу. Сейчас появится врач, и, значит, мне повезло и больница хорошая. Или медведь с балалайкой – тогда я попал к местному знахарю и, вероятно, помру от антисанитарии».

Ни врач, ни медведь не появились. Зато на дороге возникла огненно-рыжая девица в камуфляже и властным движением руки остановила машину.

– Эй, Вакеса, я тебе сколько раз говорила не возить здесь туристов?

Лев смотрел на незнакомку во все глаза и чувствовал, что попался.


(Камера отъезжает, давая общий план. Вдалеке появляются многочисленные пикапы. Вооруженные люди бандитской наружности беспорядочно стреляют в сторону солнечных собиральщиков.

Дальше идут взрывы, стрельба, погоня на машинах. Оставшиеся в одиночестве Лев и Рыжая пробираются через резервацию Нгоронгоро к цивилизации. Много красивых видов африканской природы, львы, стада зебр.

Спасение слоненка от браконьеров. Побег от погони. Заплыв через реку, полную крокодилов. Львы спасают героев, нападая на бандитов. Между Львом и Рыжей начинают завязываться отношения. Красной нитью через фильм проходит образ жаркого солнца, царящего над африканскими равнинами.

Снова погоня. В самый напряженный момент приходит спасение в виде Вежливых людей. Последний кадр: военный самолет. Рыжая спит на плече Льва. Камера отъезжает назад. Грузовой отсек заставлен большими полупрозрачными канистрами, полными теплого солнца. Самолет летит в Россию.)

Ноги

Морская ведьма Урсула залезла с ногами в любимое кресло и налила себе чая из водорослей. Но послеобеденную минутку спокойствия грубо прервали.

– Якорь мне в ухо! Ты дома, селёдка тухлая?

От хриплого прокуренного голоса дрожали стёкла и фарфоровые слоники на серванте. Ведьма тяжело вздохнула, отставила чашку и крикнула:

– Дома, открыто!

Хлопнула дверь, и в комнату вплыла русалочка. Милое, чудесное создание, с большими наивными глазами.

– Здорово, килька волосатая, – пробасила гостья, – семь футов тебе под килем и мачту потолще.

Урсула закатила глаза и опять вздохнула. За годы знакомства она так и не смогла привыкнуть к контрасту ангельской внешности и манере разговаривать.

– В общем, это, – русалочка запнулась и покраснела, – триста акул мне в глотку, по делу я к тебе.

Хозяйка махнула рукой.

– Успеешь. Садись чай пить. И пироженку бери, сама пекла.

Чаёвничали молча. Русалочка мрачно сидела над чашкой, с хмурым видом жуя печенье. А ведьма отдыхала от гомона клиенток своего салона «ногтевого сервиса».

– Так что ты хотела?

Хозяйка отставила пустую тарелочку с крошками от пирожного и улыбнулась.

– Ноги хочу, три тысячи каракатиц мне на хвост.

– Зачем? – ведьма удивленно подняла тонкие выщипанные брови.

– Влюбилась, – шмыгнула носом русалочка, – камбала я дохлая.

– Это в кого? Нет, не говори, дай сама угадаю… В тритончика какого-нибудь? А ноги тогда зачем? Они хвосты любят.

– Нет, – мрачно буркнула гостья.

– А в кого? Неужто в Осьминога? Тогда не ноги нужны, а щупальца.

– В принца, – русалочка достала носовой платок и трубно высморкалась.

– Да ты что?! Серьезно?

Несчастная влюблённая кивнула.

– Ну ничего себе. Бедненькая. Тут без ног, конечно, никак, согласна. Только и они тебе не помогут.

– Это ещё почему?

– Милая, – ведьма похлопала её по руке, – принц существо утонченное, возвышенное. А ты хоть раз обращала внимание, как ты разговариваешь? Это же ужас какой-то!

– Я что, виновата, что у меня папа – боцман? Виновата, да? Как научил он меня, так и говорю.

– А голос? Тебе в туман сиреной на маяке работать надо. А твоя трубка? Ты же дымишь, как паровоз.

Русалочка достала из сумочки здоровенную пенковую трубку и с любовью погладила.

– Это папина. Он мне на память оставил, когда в последний рейс уходил.

– И как ты принца соблазнять собираешься? Подойдёшь, дымя трубкой, и как гаркнешь: «А ну, женись, селедка сухопутная, а то на рее повешу!»? Так?

Несчастная девушка разрыдалась.

– Ну, ну. Не надо плакать. Да зачем тебе этот принц нужен? Мы тебя тут с кем-нибудь познакомим. И ноги тебе совершенно не нужны. Давай я тебя лучше на ноготочки запишу?

– Нет! Три тысячи каракатиц, нет! Кильку дохлую мне за пазуху! Бим-бом-брамсели! Хочу принца!

– А разговаривать ты с ним как будешь?

Русалочка надулась и засопела.

– Придумай что-нибудь. Ты же умная. Самая настоящая ведьма.

Урсула на мгновение задумалась и расплылась в улыбке.

– Есть одно средство. Но будет сложно.

– Я на все готова! Три тысячи морских чертей!

– Тебе придется молчать.

– Чтоб меня на рее повесили!

– Пусть думает, что ты немая.

– Это невозможно!

– Принца хочешь?

– Но как? Мне же надо с ним общаться, он же не килька какая.

– Письма ему будешь писать. Записочки. Эсэмэски отправлять. В конце концов, поставишь вотсап, будете в нём общаться.

Русалочка покачала головой.

– А если он спросит, что со мной?

Урсула махнула рукой.

– Ответишь, что морская ведьма голоса лишила. Согласна?

Девушка кивнула.

– Замечательно! Пойдем делать тебе ноги.

– Так сразу?

– А чего тянуть? Ноги делать проще, чем ногти наращивать, уж поверь специалисту. Кстати, маникюр я тебе тоже советую сделать.


Свадьбу русалочка и принц сыграли через месяц. Жених был без памяти влюблен в невесту. Он немного колебался вначале, смущаясь, что невеста немая. Но девушка компенсировала это сообщениями через сеть. Точку поставил старый король:

– Ты, сын, даже не представляешь, как тебе повезло. Я твою мать, конечно, люблю, но тут тебе завидую.

Потянулись обычные будни королевской семьи. Молодые жили душа в душу. Невестка ни разу не поспорила со свекровью, чем завоевала искреннюю симпатию. И только свёкр тяжело вздыхал, особенно во время споров о бюджете королевства. Принцесса же светилась от радости, счастливая как никогда.

И только в полнолуния, когда прилив был особенно сильным, девушка убегала из дворца. Накинув тёмный плащ, пробиралась на берег моря. Забиралась на скалу и отводила душу.

– Бим-бом-брамсели твою каракатицу! Грот-мачту тебе по самый зюйд-зюйд-вест! Щупальцем тебе по заднице, крыса сухопутная!

Когда горло начинало першить от крика, русалочка закуривала трубку. Выпускала в ночное небо кольца дыма. И снова кричала, заставляя море идти волнами.

Уже под утро она возвращалась обратно. Тихонько пробиралась коридорами дворца в свои покои. Чистила зубы мятной пастой, чтобы убрать запах табака. Тихо ложилась в постель, прижималась к любимому принцу и засыпала спокойная и счастливая.

А на берегу моря до самого рассвета вскипала на прибрежных скалах морская пена, красная от смущения.

Цирк на обочине

– Тихо!

Сталкер Запашнинский сделал предупреждающий знак.

– Входим в Зону. Держите себя в руках и не смотрите по сторонам. Идите за мной след в след.

Группа двинулась гуськом за проводником.

– А откуда она взялась, Зона? – тихо спросил мрачный субъект, шедший вторым.

Запашнинский неопределённо пожал плечами.

– Разное говорят. Кто-то рассказывает, что тут случайно встретилось три гастролирующих цирка, которые вдобавок посетил известный юморист. Смех достиг критической массы и жахнул. Другие – что здесь забили стрелку для разборок юмористы старой школы и молодые, из всяких камеди-клабов, а к ним подтянулись кавээнщики, возникла цепная реакция… Точно никто не знает.

Некоторое время шли молча.

– Стоп! Замрите. Закройте глаза или смотрите в землю.

Что-то двигалось наперерез группе. Звучала веселая музыка, гремели тарелки, слышался хохот. Сталкер закрыл глаза и про себя читал грустное стихотворение Бродского. Это всегда помогало.

А вот один из ведомых не выдержал. Молодой парнишка поднял взгляд и увидел процессию клоунов, ведущих на поводке розового слона. Парень захохотал и ринулся к ним, весело подпрыгивая и хлопая в ладоши.

– Нет!

Сталкер задержал мужчину, пытавшегося остановить парня.

– Ему уже ничто не поможет.

Они ещё постояли, дожидаясь, пока клоуны пройдут мимо. И снова пошли вперед. Мимо погибельного цирка, смертельных американских горок, лабиринта кривых зеркал. Туда, где в центре зоны Хохотнобыля лежал Куб Истинного Юмора.

Назад вернулся только Запашнинский. С безумным взглядом, непрерывно хихикающий. С зажатым в руке билетом на прошлогоднее выступление Петросяна.

Счастье почтой. Срок доставки до трех дней

Объявление было напечатано мелким шрифтом на последней странице бесплатной газеты. «Счастье почтой. Расфасовано двойными порциями. Срок доставки до трех дней. Оплата по факту получения». И короткий бесплатный номер.

Она рассмеялась глупой шутке. До чего же изобретательны мошенники. И как наивны люди: ведь кто-то ловится на этот крючок, заказывает, платит деньги за явную ерунду. Сложив газету, она положила её рядом с мусорным ведром.

День закончился, солнце опустилось за далекие многоэтажки, во дворе замолкли голоса детей. Она пила кофе, сидя у окна. Вспомнила глупое объявление. Улыбнулась, сначала весело, потом горько. И разрыдалась в ладони. Одна, всё время одна. Сколько можно жить в одиночестве?

Решительным шагом она пересекла кухню, нашла злосчастную газету и дрожащими пальцами набрала номер.

Через три дня она нашла у подъезда в коробке от посылки полосатого котенка. На следующее утро ветеринар, к которому она принесла питомца, не мог оторвать от неё взгляда карих глаз. Он передал ей мохнатого кроху, их пальцы встретились…

На следующей неделе она зашла на почту и оплатила счет от загадочной фирмы. Чувствуя, что немного обманывает этих «мошенников» – счастье пенилось в ней гораздо больше, чем двойной порцией.

Русский фронтирище

Загадку русской души они разгадывают. Говорят про особый русский менталитет. Достоевского изучают, понять пытаются. Ерунда всё это! Секрет очень прост – русские живут на фронтире. В самых разных смыслах этого слова.

Изначально слово «фронтир» обозначало Дикий Запад, куда ехали поселенцы. Там, где ковбои, фермеры, индейцы, шерифы, следопыты и бизоны. Формально – там, где плотность населения менее двух человек на квадратный километр. А теперь смотрим на карту России: у нас две трети страны такие! Мы слегка скучковались в европейской части, чтобы уж совсем не потеряться, а всё остальное – самый что ни на есть фронтир. Степи, тайга, тундра, горы. Ау, люди! Хоть оборись, можно неделями никого не увидеть. Только медведь выйдет из чащи, посмотрит укоризненно и вкрадчиво спросит: «Чё орём? Тушёнка есть? А если найду?»

Нам даже за Урал выбираться не надо: выехал в деревню, вот тебе и фронтир. Участковый-шериф, пьяные индейцы на тракторе, баба Маша метает тяпку лучше томагавка. Мобильник ловит сеть только за во-о-о-н за тем полем. Там, кстати, уже и лавочку вкопали для любителей разговоров. А вы, негры городские, лопаты в руки – и вперёд на огород, солнце ещё высоко.

За столетия фронтир въелся в нас до мозга костей. Мы почему, в отличие от европейцев, незнакомцам не улыбаемся? Так ясное дело: вот встретил ты в лесу или на улице человека. А вдруг он индеец какой? Сначала надо выяснить, кто таков, зачем пришёл. Если наш – можно улыбаться и звать в гости.

Половина страны разбирается в сборе грибов и ягод, на ощупь может отличить ложный опёнок от настоящего и знает до дня сезон сбора земляники и клюквы. Другая половина огородничает с одной лопатой лучше любого фермера с трактором и умеет консервировать помидоры десятью разными способами. Каждый второй или рыболов-охотник, или может из подручного металлолома собрать машину/ трактор/ мясорубку. Жуков колорадских в баночку кто собирать не умеет? Это не признаки цивилизованных людей, это необходимые умения для жителя фронтира.

Вот люди возмущаются поведению нашего туриста за границей. Ну да, орёт, пьёт как не в себя, в бассейн прыгает и песни поёт. А между тем это нормальная реакция ковбоя, выбравшегося в большой город после месяцев скитаний по прериям. Отстаньте вы уже от человека! Ему ещё обратно возвращаться. А там злой шериф, в салунах драться запрещают, индейцы опять же.

Но и без фронтира мы не можем, совершенно. Он наша точка приложения, место сборки, цель и смысл. Нам хорошо, только когда мы свой фронтир осваиваем, движемся вглубь. Стоит перестать нести порядок в пустые пространства, и мы идём вразнос. Вот, скажем, в шестнадцатом году достроили Транссиб. Оглянулись. Как, больше нечего строить? И загудели аж на две революции. Очнулись, только когда вокруг снова сплошной фронтир. И давай снова его осваивать. И всё вроде хорошо: целина, БАМ… Знаете, на чём погорели? На повороте сибирских рек. Обещали, обещали, а в восемьдесят шестом отменили. Всё, СССР был обречен. Зачем он нужен, если осваивать свои пустоши не будем? (Ещё яблоки на Марсе обещали и не сделали, чем усугубили.) Снова загудели, пока всё не порушили до дикого капиталистического фронтира.

Чуть отъелись, порядок навели и обнаружили, что фронтир опять с нами. Мост в Крым? Фронтир! Работа для нас. Северный широтный ход? Наше дело! Арктику осваивать? Да пожалуйста! Тут, главное, не останавливаться.

А еще нас манит космос. Луна. Марс. (Мы помним про яблони!) Спутники Юпитера. (На Титане моря из нефти, мы давно на них глаз положили.) Лично посетить плато Спутник на Плутоне. А уж если встретим инопланетян… (Настоящие индейцы! Наконец-то!) Это ж как приложиться ко всему космосу можно!

Мы дети фронтира. Хмурые при встрече и улыбчивые после знакомства, недоверчивые и добрые одновременно, любящие простор и снимающие обувь при входе в дом, свободные и прикованные к своим берёзкам. Ковбои тайги, пастухи медведей, индейцы бесконечной степи. Добро пожаловать к нам в гости! Только помните, каждый день на фронтире делает вас чуточку нами.

Ёлочка

Графиня Алиса Зюйдмарская с самого утра пребывала в скверном расположении духа. Даже три рюмки коньяка, влитые в кофий, не спасали положение. Погоды стояли отвратительные, в родовом замке гуляли мерзкие сквозняки, стражники под окном горланили фривольные песни, безбожно фальшивя, новый год неотвратимо приближался, а покойный муж ухмылялся с парадного портрета самым противным образом.

– В кладовку перевешу, – мрачно пообещала ему графиня, подлила себе ещё коньяка, выпила залпом и, подойдя к окну, закричала в форточку:

– А можно так не орать?! У меня мигрень, между прочим!

Песня прекратилась. Минут пять стражники молчали, а затем, не в силах сдерживать новогоднее настроение, запели снова. Но теперь вполголоса, так что слов стало не разобрать. Графиню это стало раздражать ещё больше, но потребовать петь громче не дала врожденная тактичность.

– Сволочи, – кратко резюмировала графиня и подумала послать ещё за кофе.

– Барон фон Нордмульский просит аудиенции, – бодрым голосом доложил появившийся дворецкий.

Хозяйка замка окинула его недовольным взглядом. «Рожу-то какую довольную отъел, подлец, – подумала графиня. – Наверняка празднует с самого утра, пока я тут страдаю».

– Чего это он приперся? – вежливо поинтересовалась Зюйдмарская.

– Хочет лично засвидетельствовать и, так сказать, поздравить с наступающим.

«Замуж тебе надо, барыня, – с тоской подумал дворецкий, не в силах наблюдать каждый день страдания госпожи. – Уж он бы не дал тебе портить всем праздник».

– Не приму, – мрачно буркнула графиня, – пусть пойдет прочь, мужлан. Знаем мы его: будет требовать выпить, потом закусить, ещё разобьёт что-нибудь. Одни убытки от таких гостей.

Но передать отказ дворецкий не успел. В залу, благоухая дешёвым одеколоном, ворвался барон. Толстенький, с торчащей, как у ежа, недельной щетиной и в напяленной на голову новогодней шапочке.

– С наступающим, дорогая графиня! Как я рад видеть тебя, ты себе не представляешь. Красивая женщина для праздника – это как главное блюдо на столе…

– Мы вроде на брудершафт не пили, – зыркнула исподлобья Зюйдмарская, – на «вы», пожалуйста.

– Так, значит, надо! – обрадовался барон и достал из-за пазухи бутылку шампанского, – живём рядом, а видимся так редко. Надо больше общаться!

– Я вас не приглашала, между прочим.

– Ах, какие могут быть формальности между соседями? Вот ехал мимо, дай, думаю, поздравлю душечку графиню. Чай сто лет не виделись.

– И ещё бы столько, – насупилась хозяйка замка.

– Чё стоишь? Бокалы тащи, мы праздновать будем, – барон махнул рукой дворецкому, – и клубнику на закуску тащи.

– Нет у нас клубники, – мрачно показала фигу графиня.

– Так я привез! Скажи там, пусть тебе отдадут корзинку. И моим охламонам крикни, пусть заносят.

– Что это? – Зюйдмарская сердилась всё больше. Жизнерадостность барона вызывала зависть и раздражение.

– Сейчас увидишь. Я без подарков не хожу в гости. Тем более к такой красивой леди.

Кряхтя, ругаясь и топча друг другу ноги, два дюжих молодца внесли в зал ёлку в деревянной кадке.

– Вот! Замечательная ёлочка.

– Зачем она мне?

– Нарядим сейчас.

Барон довольно подмигнул, достал из сумки цветные шары и стал развешивать на ветках.

– Люблю ёлку украшать. Кстати, после праздника мы её высадим перед замком. А то у тебя одни газоны вытоптанные. Никакой красоты.

– А чё это вы тут распоряжаетесь, а? Мой газон, между прочим. Хочу – вытаптываю. Хочу – заасфальтирую. Ишь, приехал он тут. Ёлку припёр и думает, что всё можно.

– Ну зачем же кричать, милая графиня? Я со всей душой, с серьёзными намерениями. А ты орать.

– Мой замок! Хочу ору, хочу выгоню. С намерениями он. А меня спросил? Я, может, в монастырь собралась, некогда мне. Тоже мне, красавец выискался.

– Да вот, выискался, – барон топнул ногой. – Замуж пойдешь?

– Вот прям щаз! Разбежалась. И без тебя женихов хватает.

Нордмульский с укоризной посмотрел на графиню. Вся округа знала, как последнего рискнувшего посвататься Зюйдмарская в дурном расположении духа выкинула в крепостной ров.

– А я особенный.

– Да уж прям.

– Да уж вот, – передразнил барон графиню, – сил нет смотреть, как ты тут страдаешь. Тридцать котов завела. Замок запустила. Газон опять же…

– Хамло! Да знаешь, где я вас, мужиков, видала? К газону он моему прикопался. Пошел вон!

– Ах так?

Барон стукнул по столу рукой. Бокалы жалобно звякнули.

– Да, вот так!

Графиня показала ему язык.

– Всё, с меня хватит.

Нордмульский подскочил к Зюйдмарской, схватил её и закинул на плечо.

– Что ты себе позволяешь? Поставь меня немедленно!

– Тихо! – барон легонько шлёпнул её чуть пониже спины, – спальня где?

– По коридору, третья дверь налево, – еле слышно ответила графиня.

Барон не спеша двинулся в указанном направлении, стараясь не растрясти ношу. Графиня не могла придумать, что ей делать в этом глупом положении, а дворецкий спрятался за портьерой и молился святому Женуарию, покровителю брака и деторождения.


На следующее утро графиня вышла в зал и встала у окна, разглядывая двор замка.

– Сделай-ка мне чаю. И булочку, маленькую, – махнула она рукой дворецкому, на секунду задумалась и добавила: – Скажи стражникам, пусть споют чего-нибудь. Весёленького.

Дворецкий, пряча улыбку, побежал выполнять поручение. Графиня нахмурилась.

– А ведь действительно, газон ужасно смотрится. Прямо стыдно перед гостями.

На улице послышались возгласы и радостные крики. Грохнула хлопушка, и стража затянула марш Мендельсона «а капелла». Графиня улыбнулась и, не дожидаясь чая, пошла за стремянкой – нужно было достать с антресолей коробку с ёлочными игрушками. Зайка-барон совершенно не умел красиво наряжать новогоднюю ёлочку.

Постновогодняя рассказявка

Первого января, ровно в два часа дня, в дверь позвонили. Сашка удивился, пожал плечами и пошел открывать. Кто бы это мог быть?

За дверью стояла целая делегация: сонный участковый; мужчина с кожаным портфелем в руках и фингалом под глазом; женщина в мятом вечернем платье и с блестками конфетти, застрявшими в волосах.

– Новогодний контроль! – хором заорала троица, а мужчина вытащил цветастую пищалку и громко задудел.

– Что?

Бесцеремонно отпихнув Сашку, они ввалились в квартиру. Оставляя за собой дорожку из цветной мишуры, гости ринулись на кухню.

– Так-так, – мужчина с портфелем сразу же распахнул холодильник, – где он?

– Кто?

– Оливье! Почему нет тазика со вчерашним оливье?

– Я его не готовил.

Участковый нахмурился и покачал головой.

– А селедка под шубой? Или хотя бы крабовый? – не унимался мужчина.

– Вчера съел.

Женщина охнула.

– Готовить салат только на раз? Ужас какой!

– Где бутылки от шампанского? – мужчина уже метнулся к мусорному ведру.

– Одна была, утром с мусором выкинул.

– Утром, мусор? Всего одна? То есть праздновал один, съел салат сразу да еще и утром рано встал. Первого числа! Хорош гусь. Миша, составляй протокол.

Участковый скорчил страшное лицо и достал мятую бумажку и карандаш.

– Всё, гражданин, допрыгались. Подорвать самые основы праздника! Вы представляете, до чего может довести нарушение всех традиций Нового года? Как нарушает гармонию страны такая фальшивая нота? Весь год может пойти наперекосяк!

– Может, его сразу того, – участковый снял с пояса наручники, – в участок, и пусть разбираются? А вдруг он диверсант? Ух, премию дадут за такого!

– Я думаю, молодой человек просто ошибся, – женщина улыбнулась и положила руку Сашке на плечо, – и готов пересдать Новый год. Так ведь?

– Точно готов? – мужчина всё еще хмурился.

Сашка кивнул.

– Хорошо. Миша, веди сюда ту деваху с третьего этажа. Ну ту, что читала всю ночь вместо праздника. Пусть тоже пересдает.

Мужчина раскрыл портфель и принялся выставлять на стол бутылки шампанского, банки с горошком, колбасу, батон, три хлопушки, пачку бенгальских огней и маленькую ёлочку в горшочке.

– Что смотрите? Ставьте картошку вариться и яйца. Где тазик под оливье?

Хозяин квартиры вздохнул. Надо было постараться и отпраздновать со второго раза. Пару лет назад один знакомый пересдавал Новый год целых семь раз и под конец обнаружил, что успел в процессе жениться.

Сашка на мгновение обернулся, натолкнулся на лукавый взгляд женщины из комиссии, вздрогнул и полез в холодильник за майонезом.

Смысл жизни маленького головастика

В мелкой луже, прогретой весенним солнцем, бурлила жизнь. Бодрые головастики всех цветов и размеров сновали туда-сюда. Ссорились, боролись, ели, веселились и радовались своей короткой жизни. Только головастик Виталик заплыл в маленькую бухточку и задумчивым взглядом смотрел на берег.

– Эй, ты чего? – толкнул его хвостом головастик Аристарх. – Заболел что ли?

– Нет. Я думаю. О смысле жизни.

Аристарх вылупил глаза и в растерянности пошевелил жабрами. Головастикам думать в принципе не положено, а уж о смысле жизни и подавно.

– Э-э-э… А чего тут думать? Ешь, плавай – вот и весь смысл.

– Смысл нашей жизни, – вмешался головастик Епифаний, – стать лягушками. Нашли, о чём спорить.

– Не согласен! – влез в разговор головастик Эдуард, – главное, прожить отпущенное время в удовольствие…

– А сам чего думаешь? – Аристарх толкнул хвостом Виталика.

– Я думаю, смысл моей жизни – стать драконом.

Вся компания разом засмеялась.

– Придумал тоже!

– Драконом!

– Ишь выдумал!

И головастики поплыли есть, играть и веселиться.

Прошла неделя. Одних обитателей лужи съели птицы, другие превратились в лягушек. А головастик Виталик стал драконом. Маленьким, правда, с палец величиной, но вполне себе настоящим. Потому что если хочешь быть жабой, то ей и вырастешь. А если хочешь драконом, да еще и каждое утро делаешь зарядку, читаешь умные книги, тренируешься дышать огнём, то у тебя всё получится.

Только имя Виталик сменил. Теперь он Феанор Николаевич. Ведь согласитесь, не солидно, когда дракона зовут Виталик.

Топот толстых привидений

Мистер Джон Уильямс ворочался в постели, крутился в одеяле, как бабочка в коконе, вздыхал и никак не мог уснуть. С ним всегда так случалось, когда ночевать приходилось в незнакомом доме. А сейчас, когда это был старинный замок, заснуть не получалось совершенно. Тем более что со вчерашнего дня это была его собственная крепость. Маленькая, древняя, но вполне себе целая, неповрежденная прошедшими веками. Крепостные стены, угловые башни, донжон в центре. Мечта! Если не обращать внимания на современные удобства, сделанные предыдущим хозяином, можно было представить, что ты в средневековье.

Потеряв последнюю надежду заснуть, мистер Уильямс поднялся. Нащупал ногами тапочки, водрузил очки на переносицу и, подсвечивая себе телефоном, двинулся в сторону кухни. Может быть, чашка чая поможет успокоиться?

На страницу:
2 из 4