БАЛАГАН

                 или

САГА о СЛОНЕ

ДИВЕРТИСМЕНТ

Использована вся музыка к спектаклю «Король Лир»

в постановке ЛБДТ им. М. Горького 1940 года, включая

«10 песен Шута» к І акту, «Балладу Корделии» на тексты

С. Маршака и музыкальные интродукции к картинам

Литературный редактор В.П. Дяченко

Автор сердечно благодарит за посильный вклад в работе над

текстом В А. Ковалевского, В.М. Чекалина, А.Д. Кашпура,

А.В. Ишунина, В.В. Ишунина, И.Р. Галимова, А.В. Разагатова,

А.Д. Щукина.

Сценарий «10 каденций Шута». Удостоен региональной

литературной премии им. А.С. Масельского в номинации

«Драматургия» (2009 г.).

Лауреат VI Международного фестиваля литературы и культуры

«Славянские традиции – 2014».

Памяти

моей жены Тамары

посвящаю

Сергей Черняев

Последний из рода

Из золотого кубка Валтасара

Я пил цикуты горькую тинктуру

И распинал монашек на столе.

Осмыслив грех как некий род нектара,

Анналов перечтя макулатуру,

Я крест поставил на добре и зле.

Каков итог? Проклятия на стенах.

В душе былых страстей каменоломня,

В паху, как взаперти, немой щегол.

Я смерти продал душу за бесценок –

Утрата тем нелепей, чем огромней,

А на ладони, как плевок, обол.

В урочный час не деспотом – шутом

Пристало быть тому, кто слышит ветер

И знает, что секира у корней.

Я истину ловил набитым ртом,

Все вина перепробовав на свете,

Но не приблизился и на полшага к ней.

И в судный день, устало обозрев

Чужие сердцу и уму пенаты

И позавидовав не Крезу, но скопцу,

Я погашу огонь на алтаре

И буду голосить как бесноватый:

Проклятье миру и его Творцу!

    КОРОЛЬ ЛИР В ХАРЬКОВЕ

   Существование реального автора Шекспириады до сих пор наукой не доказано. Вопрос этот, видимо, еще надолго останется открытым. Автор «Десяти Каденций Шута» своеобычно нащупывает пути к расшифровке кода таинственного Шекспира. Речь не идет об историческом исследовании или о существовании каких-то еще неизученных документов. Перед нами произведение искусства, а ненаучный трактат. И не важно, был ли автор гениальных пьес английским вельможей или простым актером. Правда, смущает тот факт, что словарь драматургии и поэтического наследия Шекспира в 2.5 раза превышает словарь Пушкина. Не говорит ли это о том, что Пушкин, несмотря на глубину и изящество своей поэзии, отчасти был эпигоном западной культуры, а русский литературный язык находился еще в стадии становления и формирования? Именно А.С. Пушкин,уходя от усложненных форм литературного языка своего времени,пытался максимально приблизить его к разговорной речи, будучи высоко образованным человеком, по возможности избегал иностранных слов.

   Имел ли возможность актер, живший в XVI веке, даже самый выдающийся, достигнуть уровня образованности, какой могли иметь лучшие представители высшей аристократии? Ведь в пьесах Шекспира буквально с реальной достоверностью отображена история европейского средневековья мельчайшими подробностями придворных интриг, психологических лабиринтов и документально-исторических тайн, проникнуть в которые пусть и гениальному человеку,но не имеющему к ним прямого доступа, было бы практически невозможно. При этом  католическая церковь под давлением инквизиции не разрешала даже хоронить лицедеев на общем кладбище. Не секрет, что успех произведения в значительной степени зависит от того, насколько автор находится в материале, проникнут тем, что изображает. И в самом псевдониме (если это, конечно, псевдоним) скрывается не совсем адекватное для простолюдина свойство, так окрестившего себя: Shake spear (англ.) – потрясающий копьем). А вот гипотеза, которую, излагают некоторые шекспироведы: Очень знатный вельможа, автор инкогнито, не желающий обнародовать свое имя, типа Болленброка, если не более высокого происхождения, приближенный при Дворе и посвященный в его сокровенные тайны, носящий информацию и имеющий к ней доступ, дал в руки Шекспиру, доверяя его таланту режиссера, материал для сценической постановки, оставаясь при этом не узнанным. Шекспир-имярек жил четыреста лет назад. Тем не менее, творчество его актуально по сей день. И оно во многом современнее, чем тонны макулатуры, переведенной в Украине за последние годы, особенно в области законотворчества. Наверное, дело не в том, кто печатался под именем или псевдонимом «Шекспир», а в том, что с мужеством Одиссея (так зовут нашего автора) он до сих пор по-рыцарски потрясает копьем в неравной схватке с «неукротимой мельницей»… По аналогии с Дон-Кихотом Сервантеса (другим героем классической литературы той же эпохи) в благородном порыве хоть на йоту исправить этот закоснелый в грехах и погрязший в пороках «обезумевший мир». Это тот случай, когда возникает потребность писать, потребность органическая, когда нельзя не писать. Что и демонстрировала до революции 1917 года тенденциозная литература, – с уверенностью и смелостью хирургического скальпеля вскрывавшая социальные язвы (настолько влиятельны на рубеже XIX–XX веков были общественное мнение и роль писателя в его формировании), – под идеологическим натиском тоталитаризма переродившаяся в советские времена в так называемый социальный заказ. 1920-е годы. Невзирая на гражданскую войну, – небывалый культурный взрыв. Праздник авангарда, поиск новых форм, смелых решений и оригинальных конструкций. Тогда же основоположник социалистического реализма М. Горький назвал писателей «инженерами человеческих душ». Как будто оправданы все предыдущие за сто лет жертвы за "будущие конституционные свободы", начавшиеся с благородного «аристократического бунта» декабря 1825 года до Цусимы и обеих революций 1905 и 1917 гг. Но в итоге верх одержала тоталитарная установка, связанная с узурпацией власти. И со свободами пришлось распрощаться.

   Я спросила у автора, к какому политическому течению он себя относит. И он ответил, что скорее является сторонником чистого искусства. Вчитываясь в материал, я убедилась, что в нем действительно не ощущается стремление кому бы то ни было потрафить, что все происходит по своим внутренним, если  хотите, законам языка и творчества, если только не ниспослано свыше… Автор не мог больше сдерживать накопившиеся внутри противоречия и молчать о  наболевшем. И тогда на сцену, как по зову походной трубы, приходит Shakespeare.

   Искушение перенести действие пьес Шекспира в современность всегда было велико. Автор «10-ти каденций Шута» сосредоточил свое внимание на одной из вечных тем – трагедии короля Лира.Разделение страны на части, лесть, обернувшаяся предательством, глумление над старостью – чем не сегодняшний день, чем не наше «современное» государство, доведшее отношение к своим согражданам до нелепости?! Нет, до преступления в «пост коммунистический период», следующий за эпохой, когда выдвигался лозунг «Все для человека, все для блага человека!». И вообще, трудно охарактеризовать данное время. Разве что, – следуя ведическому учению, – мы находимся в периоде калиюги, где царят продажность и воровство, а во власть проникает криминал. Это – природа эпохи. Именно такого склада люди в ее царствование чаще оказываются в нужном месте в нужное время. Не факт, что они непременно все преступники и связаны с криминальным миром или возглавляют его корпорации. Просто такова тенденция времени. А лишенный королевства и владений, выгнанный на улицу Лир и его верный Шут – разве не лица без определенного места жительства? Да, они и есть самые настоящие бомжи, потому нами так естественно воспринимаются и спящий прямо на улице у затухающего костра Шут, и собирающий пустые бутылки Лир. Всё узнаваемо вокруг: наш Харьков с его садом Шевченко, Госпромом, книжные развалы в Классическом переулке. Проносящиеся мимо правительственные кортежи, ночные фейерверки и лозунги «Свобода слова!», «Власть народу – а не олигархам», «Украина – в НАТО»… Это – наша жизнь. И два персонажа из давней трагедии, жившие в стране первого европейского парламента, так органично вписываются в нее: под открытым небом пьют пиво на собранные бутылки, заедают плавленым сырком «Дружба» (название, перешедшее к нам из «прежних времен, застольных»), закусывают килькой в  томате и баклажанной «икрой заморской». И разговаривают, рассуждают – о бренном и о вечном…

   В диалогах и монологах героев, дополняя друг друга, изящно переплетаются рифмованные строки авторской речи с шекспировским  метром песен в талантливом исполнении Маршака:

   1-я ПЕСНЯ

Тот, кто решился по клочкам

Страну свою раздать,

Пусть приобщится к дуракам,

Он будет мне под стать…

Далее автор:

А тут еще и перекрыли газ!

Армагеддон теперь у нас:

Восток на Запад – брат идет на брата!

Раздел, разор, бесплодные дебаты!..

Проблему развязать не могут языков…

Трудно даже сразу понять, где прошлое, а где настоящее, –  настолько все похоже. Симбиоз реального и шекспировского у автора сделан мастерски. Сны Шута, в которых оживает старая Англия,двор короля, дамы, рыцари, шум волн, бьющихся о холодные скалы туманного Альбиона, незаметно переходят в захламленный мусором городской сквер, шумные улицы, милицейский патруль. И только человеческая сущность главных героев – Лира и Шута, – остается той же, хотя и рядится в другие одежды. В стиле эпической драмы, – исторически более приближенной к литературному жанру, –  действие раскрывается через монологи и диалоги героев, достигая высшего накала в 6-й песне:      

Когда судья грешить не будет

И без причины не засудит,

Когда умолкнет клевета,

Замок повесив на уста,

Когда блудница храм построит,

А ростовщик сундук откроет, –

Тогда-то будет Альбион

До основанья потрясен,

Тогда ходить мы будем с вами

Вверх головами, вверх головами,

Вниз ногами!–

и своего апогея – в 7 каденции:

Кто служит верой королю –

И власть с ним делит, и петлю… –

пройдя через кульминацию Бури в 9-й песне, – выходит на финал в

10-й песне:

Но он с тобой, твой верный Шут,

Служил он не для денег. –

и 10 каденции:

Так вот десятая каденция моя:

На паперти надежду обретая,

К Всевышнему взывая и моля,

Любите всех людей… –

где утверждается несокрушимая сила настоящего искусства, возвышающегося над политикой и повседневной рутиной истинным человеколюбием.

   Если пьеса будет поставлена так, как это задумано и написано автором – с использованием великолепной театральной музыки Шостаковича и адекватных оригиналу «Песен» Маршака, сценической пластики и спец эффектов – нас ждет отличное зрелище. А также – пища для ума и сердца, навеянная умной и талантливой аналогией с шекспировской трагедией. Я надеюсь в скором времени прийти в один из харьковских театров на премьеру «10 каденций Шута». Да, именно в харьковский, – потому что в пьесе отображен наш Харьков, потому что в ней мы проходим знакомыми улицами, узнаем родные места. Впрочем, аналогия может быть проведена и с другими городами Украины, и не только Украины. Но это не значит, что автор космополитичен и оторван от украинских реалий. Нет, автор не оторван ни от родных мест, ни от своих соотечественников. Он по большому счету патриот. Это ощущается и в языке пьесы, характерном для данного региона Украины, и в каждой строчке, отдающей болью за людей и родной город:

   Наш Харьков далеко не Вавилон,

   Но с двуязычием давно сроднился он!..

   В ремарках и указаниях сценографии автор предлагает довольно подробную режиссерскую партитуру, – насколько это возможно в литературной части пьесы,– для театральной постановки в различных сценических жанрах: как в музыкальном театре, драматическом, или средствами анимации. Остается только ее прочитать…

   ЗАКАНЧИВАЯ писать эти заметки, вдруг вспомнила: а ведь я видела его – короля Лира! В центре Харькова, иногда у метро «Университет», иногда на улице Дарвина, у Дома актера, а порой именно в парке Шевченко стоит и ждет подаяния старик, у него седая шевелюра и борода, в руках он держит картонку, на которой крупными буквами написано двустишие – что-то вроде: «Голод лют – гонит в люд». Он высок, худ, но чувствуется в фигуре грация и достоинство, а в густой бороде чудится ироническая усмешка. Не его ли увидел и тоже узнал автор «Каденций»?

     Ирина Глебова, член Национального союза писателей Украины

    Искусство и политика

   Политика и искусство в действительности не часто пересекаются друг с другом, если искусство не заангажировано политиками (соцреализм) или является инструментом декларации политических воззрений художника (пьесы-плакаты Брехта), либо – идейное служение политике (яркий пример – Маяковский). На самом же деле, искусство гораздо шире, ибо отображает все грани человеческой жизни. В силу крайней прагматичности политики распространено мнение, что это – весьма грязное дело. Конечная цель любой политики – приход к власти или силовой ее захват. И как говорится, цель оправдывает любые средства. Что мы и наблюдаем часто в истории, да и практически в повседневной жизни. Участие в политике, а главное – гарантия успеха – предполагают отказ от многих идеалов и принципов человеческого общежития, когда декларируется одно, а на деле осуществляется совсем другое… Искусство, отображающее жизнь в полном  объеме и во всех ее проявлениях,  часто ассоциируется с чистотой, духовностью, гармоничным развитием человека и общества – именно по причине его идеологической подоплеке. Вернее, оно используется различными идеологами в своих целях. Но так было далеко не всегда. И в средние века лицедеев хоронили за пределами общего кладбища, как нечистую силу. Во всех сферах человеческой деятельности присутствует т. наз. человеческий фактор, который, как известно, трактуется со знаком минус. Когда же вместо минуса проявляется плюс, то возникает тенденция присвоить ему героические, либо иные исключительные черты, хотя  это – скорее норма для человека. А в творчестве – одухотворенность ваятеля приближает его к Творцу. В горниле положительного человеческого фактора куется три ипостаси: "герой", "святой" и "творец". Именно положительный человеческий фактор трактуется как духовное подвижничество.  Отсюда утверждение, что гений и злодейство не совместимы. А также –  библейский постулат: «…. по образу и подобию Своему». Раз уж мы затронули духовность, то вспомним давнюю связь политиков с клириками. Примером тому служит сама католическая церковь. Известен давнишний тезис иезуитов о бездуховности светского искусства, где «оголяются все уродства слабой человеческой натуры». Если церковные ортодоксы терпимо относятся к живописцам и скульпторам, которые пишут для них иконы (в Православии) и лепят (у католиков) изваяния, то особенно не благоволят они к актерскому ремеслу, где за свою творческую биографию артист проживает множество чужих жизней, которые, по сути, становятся его собственными. В этом-то и заключается главная неприязнь к актерам, за что их и прозвали лицедеями. Христианские священники каждый Божий день под Крестным куполом во время Божественной литургии разыгрывают одну и ту же Вселенскую драму (распятие и воскрешение Сына Человеческого) – Начало начал, Альфа и Омега, ставя на место и отметая в сторону других исполнителей и прочие театральные подмостки Земли. В идеале только она одна, по мнению христианских ортодоксов, имеет право на существование.

    Тем не менее перед нами попытка поднять политические и социальные проблемы современной Украины в художественной форме, в музыкально-поэтической драме, где в современный Харьков перенесены персонажи средневековой Англии, воспетые еще Вильямом Шекспиром. Ценность подобной аллегории состоит в том, что Шут и король Лир, Глостер и Эдгар с высоты времени могут сказать нам то, что далеко не всегда решаются озвучить современники – нелицеприятную правду о нашей жизни. Они словно призывают вовремя спохватиться, одуматься, и прекратить политические игрища, реально улучшить жизнь людей, очистить нравственную и возвысить духовную жизнь общества. В ткань пьесы искусно вплетены зарисовки политической жизни. В историческом экскурсе финала лейтмотивом проходит идея дружбы и братства, единства славянских народов. Эта идея должна быть востребована в Украине как в сильной, независимой, демократической стране, колыбели славянской государственности, где в модели военного устройства о.Хортиица и в казачьей конституции  Пилипа Орлика явно просматриваются черты средневековой демократии и органически слились традиционно сложившиеся положительные тенденции Востока и Запада.

Здесь за порогами Днепра встал остров – мощный плот

В волнах истории и вольницы оплот.

И мир узнал об Украинском вече,

Про славу казаков и Запорожской Сечи…

При этом извечный спор между двумя системами ценностей должен решаться без какой-либо конфронтации, конструктивно, мирным и цивилизованным путем.

Если говорить о конкретном городе (Харькове), отображенном в пьесе и галереи ее героев, несколько завуалированных, хотя при наличии определенной информированности легко читающихся, то без особой натяжки драму можно назвать исторической энциклопедией современной харьковской жизни, решенной в гротескно-памфлетном плане.

   Пьеса уже была высоко отмечена как на престижном литературном конкурсе Слобожанщины имени А. Масельского, так и на Международном литературном форуме «Славянские традиции и культура». Но в полной мере художественные достоинства произведения (тем более связанного с великолепной театральной музыкой Шостаковича) будут оценены после постановки на сцене. Для нас же ценна сама мысль показать политические и социальные проблемы отдельных людей и общества в целом сквозь призму поэзии и драматургии, попытка помочь в разработке путей их разрешения. Это важно как для современников, так и для будущих поколений.

Андрей Яненко, член правления Славянского комитета Украины

    От автора (о предыстории создания)

Уважаемый читатель! На титульном листе в лаконичной форме я указываю на источник создания «10-ти каденций Шута». Это – «Десять песен шута» к І акту трагедии Шекспира «Король Лир», на которых собственно и основан сценарий («Дивертисмент» – музыкальные номера, вкрапленные в общую ткань сценического действия) и которые издавались в советское время отдельным вокальным циклом и были в моем репертуаре с консерваторской скамьи. В 1988 году с успехом исполнены в объявленном среди солистов Луганской филармонии конкурсе театральной музыки, что послужило немалым стимулом в последующем развитии этой довольно непростой темы. Произведение привлекло именно своей игровой стороной и эмоциональной насыщенностью. В пореформенное время и по сей день актуальность цикла (судя по первым строкам 1-ой песни) только возросла:

Тот, кто решился по кускам

Страну свою раздать…

   Со временем именно сценическая грань цикла привела к мысли, что два гениальных соавтора Шекспира сделали из «10 песен шута» мини спектакль,  где ведущую роль занял шут, беззаветно преданный королю, т.е.«Король Лир» подан сквозь призму видения Шута. Идея оказалась настолько  благотворной, что «Песни» непроизвольно стали обрастать небольшими диалогами и монологами, – и это приняло необратимый процесс. Счастливым  подспорьем послужило и то обстоятельство, что до консерватории я изучал поэтику в университете и имел некоторый опыт в стихосложении. Позже я  узнал о существовании инструментальной музыки и «Баллады Корделии», созданные наряду с «Песнями» к постановке ЛБДТ им. Горького 1940 года.

   На рубеже тысячелетий, в канун президентских выборов в Украине «Песни» (до «Каденций» было еще далеко – первоначально сценарий занимал 7 страниц и предполагал действо в стиле Петрушки, откуда и вырос «Балаган») надолго угодили в стол.

   Но Вышний Закон гласит, что любой труд во благо не проходит даром. И вот пришло время, когда «Каденции», проснувшись, стали настойчиво проситься на волю. И мне ничего не оставалось, как только внять им, и, проведя довольно продолжительную, но полезную для обеих сторон полемику, с отеческим благословением отпустить на свободу.

Поэтому в отношении жанра пьесу можно смело отнести к публицистической драматургии.

Все комментарии к трудным местам текста находятся в конце книги.

10 КАДЕНЦИЙ ШУТА

БАЛАГАН (представление действующих лиц)

Автор       

                 Эй!!! Не держись за свой карман –

                 Скорей спеши в наш балаган!

                 Увидишь ты, как старый Лир,

                 Всё раздарив, стал гол и сир.

                 Преданья старины не врут,

                 Что был ему опорой Шут,

                 Как разделил с народом боль

                 Из дома изгнанный король.

                 Расскажут много Лир и Шут,

                 Еще станцуют и споют.

                 Вот лицедеи к нам пришли:

                 Шуты, плебеи, короли.

                 Есть тайная средь них персона,

                 Скрывается под чешуей Горгоны.

                 Ладошек нежных не жалей —

                 Встречай же их ты веселей!

Поочередно проходят герои балагана.

Одна Горгона остается неподвижной над всеми.

Шут          

                 Всех больше в пьесе я пою —

                 В конце каденцию даю.

Лир          

                 Но звучную довольно лиру

                 Вручает автор также Лиру.

Корделия 

                 Любить так бескорыстно, до конца

                 Из трех сестер лишь я могла отца.

Глостер   

                 Как автором вопрос поставлен остро,

                 Расскажет призрак – ослепленный Глостер.

Эдгар       

                 Что подтверждается его поводырем…

Автор, он же

Виктор 

                 А дальше – о других и о другом:

                 Так держится любой на свете двор

                 На трудовом народе – это Хор.

                 В мимансе выйдут к нам порядка стражи –

                 Закон блюсти их дело, как прикажут;

                 За ними Магдалина, клерикал и нувориш;

                 Вначале ж – дворянин, охрана свиты.

(себе)     (Но ты, приятель, много говоришь).

                 Через века их гнезда были свиты

                 В кварталах Харькова; Шекспир их описал,

                 А Шостакович в нотах набросал…

                 И мы с Медузой оказались квиты.

Свет гаснет. Лучом прожектора на правой стороне занавеса освещается эпиграф:

Не спи, не спи, художник,

Не предавайся сну.

Ты вечности заложник

У времени в плену.