Настоящий оборотень 2. Ещё одна дорога домой

– Да, что ты понимаешь в лошадях? Моя Майна еще не один сезон продюжит.

– Ага на капище пугалом, – парировал ему собеседник, – там-то ты из неё соки и дожмешь. А то в поле-то, никак не получается.

– Что ты брешешь, что брешешь? У твоего коня аж морду перекосило от таких слов. Он, как и ты, давно в спину дышит моей душеньке!

Посмотрела, на поднявшую голову лошадь при моем приближении, подметила:

– И в правду перекосило!

Обернувшись, посмотрела и на Сиоса, но тому и говорить ничего не пришлось, он сам все понимал, оправдываясь:

– Извините госпожа. Времени до утра было мало, я и обратился к трактирщику. Вот он и созвал народ вместе с тем – что есть. А как им скажешь, что все это не подходит, обидятся, – невольно потерев покрасневшее ухо, предложил. – Может ну их, и вы – как прежде со мной поедете?

Усмехнувшись предложению хитреца, отказалась. Стоило поспешить, ведь я и так задержалась. Окинув ещё раз, лошадь с кривым прикусом, сошлась на том, что лучше её скакуна и не было. Осталось только сторговать и в этом мне помог обидевшийся на соседа старик. Узнав о том, что я выбрала не его лошадь, он высказал об покупке столько, сколь не знал и её хозяин. Но их выяснения отношений, вскоре переросли в дружную попойку. Я же осталась с лошадкой, а Сиос без одного золотого. Оставалось отобедать и привести в порядок припасы, с этим охотно помог трактирщик. А там и время прощаться пришло. Провожал меня паренёк, неохотно. Но вскоре унялся и он, не предлагая услуг или помощи. Долго смотрел он в след, уносившей меня к границам Сифира, а там и к орочьим землям, лошади.

Замок де Ворье. Покои.

– Дорогой Эвор, я думаю, что не стоит тратить время и удерживать в замке гонца? Тем более дни, что отпустил король до слушанья не перестают утекать. А с ними отдаляется и моя месть за смерть мужа, и возврат контроля над моими землями.

– Если бы все так было просто, Женевьева. Но я вижу в твоих словах суть и с ней я готов согласиться.

Подтянув к себе баронессу, обвел ладонью её бедра, стискивая и полные груди. Хороша, как же ты хороша, тем тяжелее будет тебя потерять. Но позволю ли я случиться такой глупости? Подбираясь к баронессе ещё ближе, с истомой овладел желанным.

Глава 7

Очнулся я от шума или криков ликования с примесью обреченных стенаний обрывавшихся на полуслове. Проводив взглядом огибавших лагерь всадников, волочивших за собой оставшиеся от человека или орка конечности. Живот стянуло, выворачивая, вот только извергнуть было нечего, и я судорожно хватал воздух, приводя себя в относительный порядок. Но все не остановилось на одном пленном и крики повторились снова. Я же гадал, откуда взялись чужие орки, своих-то я уже помнил на перечет. А также волновало, куда делись мои соседки и старый шаман. Но всему свое время. А вообще и так можно понять, что ночью все-таки было нападение, как минимум по раненым и новому табуну, тянувшему вещи своих владельцев. Вот только я всё проспал. Как и то, что мы уже отъехали от места сечи и встали лагерем чуть, а может и не чуть, дальше. Словно услышав мои мысли, появился Далель. Как ни странно, он был недоволен. Ну ещё бы, это же сколько рабов четвертовали. Вот только им, видимо не с руки держать у себя тех – кого могут опознать соседи, ещё и отбить попытаются. Но говорить, я ничего не стал. Кому интересно мнение раба? А вот меня заняло то, что орк вопреки обычаю, не задал мне ни одного вопроса, а просто всунул плошку с водой и кусок сушеного мяса. Уходя же известил:

– Ещё немного северянин и мы будем на стойбище, а пока и в клетке посидишь.

Не понимая с чего, я удостоился объяснения, лишь проводил его взглядом. Тем временем подбираясь к воде – оказавшейся менее затхлой – чем давали обычно, и даже мясо оказалось не прочнее камня. А может и я был так голоден, что не замечал очевидного. Но как по мне, день начинался хорошо, если бы конечно не прошедшая ночь. Вот только я ничего не помнил из своих снов, кроме горького осадка в виде; страха, обреченности и боли – наверное такой же иллюзорной, как и все остальное. Тем не менее они занимали всего меня. Празднование победы у орков окончилось, так же внезапно, как и началось. Они спешили отдохнуть, а вне родных стен или в их случае стойбища, тут это было сделать почти невозможно. К счастью для них, и рабов, темп перемещения увеличился с появлением лишних скакунов. На одном из таких, я вскоре и углядел молодуху в связанном состоянии, ехавшую раньше со мной. Со второй же все было чуть запутаннее. Но и её я увидел ближе к вечеру, когда приблизился основной отряд с главой у орков и шаманом. Оказалось, что это старикан и вез с собой вторую из моих попутчиц. И судя по тому – как он по-свойски приказал ей залезть в свою клетку, скидывая туда же и груду трофеев, видимо полагавшихся ему по праву, его удостоили чести за битву и вознаградили рабыней. Едва не присвистнул в удивление, поинтересовался:

– Что же такого в ночь произошло, коли тебя так одарили? – кивнул на его приобретения, по-доброму улыбнувшись.

К сожалению, шаман не разделял моего настроения, как-то неуловимо приосанившись. Но все же ответил:

– Много чего, – выдохнул он. – Где-то потерял, перестаравшись с силой и самомнением. А кое–где и приобрел, как для себя, – кивнул на трофеи и молчаливо устроившуюся барышню, – также и для тебя, кое–чего вытребовал. Так–что готовься, скоро ты будешь учиться, как обращаться с оружием в бою за честь. Конечно, никто нам много времени не даст, осталось-то всего ничего. Но это лучше – чем идти на убой.

Закончив с новостями, он просто повалился, расстелив для себя и рабыни одну из шкур. Вскоре я мог слышать его сопение и мерное дыхание. Женщина же, осматривалась по сторонам с совсем другими глазами. Да и не мудрено. Она теперь одна из невольниц шамана и все то – что она переносила до этого, будет только в воспоминании, пока чего-либо не произойдет вновь. Встретившись со мной глазами, она поклонилась благодаря, вот только за что, для меня было тайной. Но спрашивать я не стал, клетку по соседству со стариком заполнили рабами и успокоившись женщина притихла. А после появился извозчик и мы двинулись в дорогу. Удивляться, что на ночь глядя не стал. Кто его знает, что удумали орки. Едем, и ладно. Повозившись поудобнее устраиваясь, думал о словах соседа. Все чаще скатываясь к мысли, что вроде вот–вот и моё положение обернётся к лучшему. Но тем не менее, меня возвращают к обратному, и зачастую все становиться только хуже. С другой стороны, я нахватался по вершкам за это время, и в бедующем будет думаю легче. Если – это время, для меня наступит. Мысли не приводили ни к чему, и я сам не заметил – как затосковал. Не было сил, чтобы посмотреть на мир по-иному и обмануться в очередной раз. Сплюнув с горечи, уставился на яркие звезды, вопрошая:

– Что же вы мне вчера рассказали, разбередив душу?

Но ответа мне не дали, поблескивающее глядя на меня со своей потаённой выси. Поворочавшись устраиваясь поудобнее, не заметил того – как сомкнулись глаза, и я провалился во тьму. Вырванный из её пределов, казалось в следующую минуту. Отряд орков шумел, и вскоре – даже мне стала ясна причина их радости. Вдали на холме мелькали огни и отделившись от них, к нам направилась вереница отблесков. Она споро приближалась, под конское ржание стягивающихся в одно целое каравана. Но какие бы предрассудки не мучали орков, дозорные развеяли опасения с обеих сторон. И вскоре мы уже приближались к тем – кто встречал, а с ними отправились и к основному стойбищу. Здесь, уже вовсю начинали подниматься жители, обрадованные возвращением воинов. Правда для меня это не имело никакого значения, как и для охранников и особо буйных рабов, оставленных в своих клетках до утра. Шаману же не повезло. Его позвал за собой появившийся Далель. А мне оставалось прикрыть веки и попытаться урвать ещё хоть минутку сна, в поднявшейся суматохе и взглядах бегавшей вокруг ребятни.

Племя – Дети солнца. У шатра главы.

Полог откинулся и в шатер ворвался сын, едва не трясясь от нетерпения, прокричав:

– Там дядька с похода вернулся!

Потянувшись, прикрыл жену, дав ей время прийти в себя, тем не менее напомнив:

– Амна, воинов попотчевать с дороги надо, поднимай наложниц.

Сам же хлопнул по плечу ожидавшего сына:

– Скоро в дорогу, а ты дядьку без отца и поприветствовать не можешь? – постарался по-быстрому натянуть штаны.

Поняв, что от его требуется, Альфир выбежал, позволив уже не скрываясь свободно одеться. А там и гости пожаловали, дожидаясь меня у шатра:

– Акиф, Далель, как все прошло, легок ли путь и что в мире делается?

Приобняв их за плечи, увидел – как тяготеют они от дум, о коих поведал брат. Упоминая о потерях и предательстве, их принёсшем. О том, как спас их шаман в рабах оказавшийся и волю обретший, а также и о том – кого волею своей берегиня охраняет. И не будет счастья тем – кто супротив её пойдет. Почесав бороду решил разобраться со всем по порядку:

– До торжества у Кровавого неба осталось две десятка восходов. За эти дни никто – каким бы он одаренным не был, не найдет нас в чистом поле. А там и спроса не будет, был раб – так сражался он за свободу, победит ли, проиграет, не наша вина. А так, глядишь и чести для нас сыщет. Судя по тому, как недруги вокруг плодятся, нам нужен защитник в племени сильном, и таким, должен стать мой сын. А там смотришь, и все под другим небом окажемся, при чувствах и мыслях своих. Что же до шамана, то он воин справный, помог и без награды не останется. Вот только нам, тот – кто беды несет, не нужен. И своих хватает. Но и прогнать я его не могу, не по совести это, и обиды смертные сулит. Потому, не забижайте ни его, не северянина. Может все по-доброму и обернётся. А коли нет. Кто к нам с помыслом недобрым придет – того поле чистое и примет, будто нападавший или шаман беду к нам принёсший.

Порешив, пригласил воинов к столу:

– Если со всеми проблемами покончено, можно и отобедать.

Откидывая полог приглашая войти, заметил – как замешкался Далель, обращаясь:

– Все главные, да не все Акдам, – помотал он головой. – Тут такое дело, берегиню видел не только я, но и невольница. А по утру она же слышала и объяснения Очира, как при её помощи мы победу одержали. Так вот услышав мысли твои и решения, у меня вопрос созрел. С ней-то, что делать будем? Да и дарена она шаману за заслуги, выкупать ли?

– Если дарена – пусть сам за ней и следит. Ежели не глупее нашего, понимает. А вообще, неплохо бы и угостить старика, тем ближе и понятнее нам он будет.

Кивнув, Далель отправился по шамана. Я же подтолкнул брата к шатру, желая услышать о его похождениях еще раз. Но за кружкою другой и поподробнее.

К утру разбудил растолкавший меня шаман. Удовлетворённо хмыкнув осматривая мою помятую физиономию, он дыхнул на меня перегаром, поторапливая:

– Давай–давай, дел ещё столько, – поманив за собой выбираясь из моей клетки.

Следом, старик выпустил свою зазнобу, сгружая на коня и весь нажитый скарб. Осмотревшись вокруг, подхватил две плошки – так и не отобранные Далелем, а больше и взять было нечего. Даже, как-то улыбнуться захотелось, все равно – что от грусти и безысходности. Но шаман одобрил мои действия:

– Правильно, бери все – что только можно. Думаю, о кроме рожна, мы с тобою ничего и не получим.

Закончив с вещами, он подхватил под уздцы лошадку и двинул вдоль стойбища, зовя за собой. Уводя нас под взгляды, как будто и не спавших с прибытия каравана жителей, а также и от всего, что они с собой несли. Малого празднества во имя живых и поминок по павшим, еще шумного из-за всего с нами случившегося общества, и наверное – от притеснений, которые сулили бы рабу. Но и издали, я видел – как гуляют орки. Где стучат барабаны и горланя на всё округу восхваляют Акифа, Далеля, Ахира и многих тех, кого я не знал или не догадывался об их имени. Но те песнопения, затмевал собой запах от вялившихся на углях ляжках, ребрах и варившемся в котлах сбое – быка, а может и исчерпавшей себя лошади. Но желудку было все одно. Его подташнивало от голода. Вот-только, мы удалялись все дальше. Взобравшись на холм, где оказался лесок и три угрюмо–обветшалые юрты. И даже среди них, шаман нас вел к дальней безлико–серой, если сравнивать её с изукрашенными вышивкой и узорами прочими жилищами. Правда было в ней и что-то родное. Её облегала листва – опавшая с деревьев, напоминая мне об осени. Хотя при здешнем-то климате, они просто иссохли, как и трава, что стояла вокруг безжизненной соломой.

Добравшись до входа в юрту, хозяин смахнул с порога лишнее и не спешно отодвинув, входя в жилище вместе с лошадью. За ним поспешили и мы, услышав удовлетворенное:

– Вот мы и добрались.

В юрте оказалось не так уж и плохо. Плотные шкуры укрывали от солнца. И если бы не открытая дыра по центру, служащая светильником и тягой для здесь же у её ног и разложенного кострища, то мы оказались бы в прохладном помещении. Правда, очень темном. А так, я мог усмотреть и столик – нечто низкое, и лежанки – сложенные из лапника неведомо откуда взявшейся тут ели. Она же в свою очередь радовала запахом смолы присущим пихте, укрытой плотно выделенной шкурой. Закончив с осмотром, облюбовав для себя одну из лежанок, не мог не поинтересоваться:

– Что же ты такого вчера натворил? Если шамана на выселки отправили?

Поморщившись, Очир отвлекся от лошади и скарба, уже ополовинено разложенном у стены:

– Не по нраву я пришелся вождю, вот здесь и очутился. Видимо перестарался я, помогая. Не поняли они, какую я услугу им оказал. Да и как понять, без залитых кровью воинов и плачущих женщин то. Но если и тебе не нравиться, то я всегда могу стребовать для тебя клеть. Как говориться у людей, «В тесноте, да не в обиде».

Усмехнувшись, он кивнул на лежанку, к которой я ненавязчиво подбирался, предлагая располагаться. Чем я и предпочел заняться, не отвлекая орка. Скинув чашки к изголовью, приподнял и встряхнул шкуру, очищая от пыли и притаившихся гостей из трех мышей – украдкой её подгрызавших. А так, все чисто было ни клопов тебе, не тараканов. Вши если и были, то и те издохли с голоду. И я без зазрения совести, повалился на чуть прохладную лежанку, посматривая на то – как устраивается орк, уже закончивший разбирать свои трофеи. В прочем, как и близ него оказавшаяся без отягощавших её вещей рабыня. Но вскоре закончили и они. Потому-то все насущнее и вставал вопрос обеда. А с тем и закономерная мысль – где там Далель, а за ней и другая. "Если меня выслали с шаманом, значит ли это то – что и кормить меня должен он?" Вот только, как в юрте – так и во всем, что у шамана было, не наблюдалось и упоминания о съестном. Повздыхав, все-таки не удержался и спросил об насущном:

– Очир. Может мы чего перекусить раздобудем, у костра там или у Даля, а то день к середине подбирается?

То же самое интересовало невольницу, и даже лошадь посматривала на орка, как-то выжидая. Почесав макушку, тот недолго думая подхватил один из простеньких ножей, поманив меня за собой. Недолго думая, я отрицательно помотал головой:

– Что сразу так-то, я уж лучше в клетку вернусь.

Поморщившись от неудачной шутки, орк просветил:

– Пойдем. Пока доверия ко мне нет, и сородичи не просят уберечь от невзгод или навести оные. Мне придется, как и остальным покупать или выменивать пищу, если своя не растет. А так – как я теперь свободен, то и нести её мне не с руки, уважения не будет. Вот и поможешь старику, не переломишься.

И действительно, я как-то запамятовал, что у орков, да и людей все непросто. Чтобы выжить, нужно вырастить и вскормить живность, поля – не важно, требуется много сил. А здесь в степях и травы-то нет, она уже иссохла, и все животные у нерадивого хозяина, живут впроголодь. Так чего же удивляться, что они ходят в набеги. И даже я, покупал или обменивал на деньги, то – что досталось от лихих людей. А разбойники в свою очередь, изводили не десятки, а может и не сотни крестьян. За этими мыслями, догнал Очира и уже вместе с ним преодолел те триста – четыреста метров, что разделяли наши выселки и стойбище, в коем кипела жизнь. Племя гуляло. Изжаренное ранее мясо уже заменили другим, но и оно шло на ура – будучи полусырым, так–как вино, брага или кумыс – уж что там орки пили, требовало закуски. А кроме этого – развлечений. Которое само пожаловало в стаю, и то все насущнее отмечалось во взглядах. Кто-то присматривался с интересом к новому шаману, будь то женщина или ребенок. Кто-то с уважением, и в них я мог узнать знакомые по путешествию лица. Но были и те, на кого сплетни и рассказы действовали по-иному, и они выказывали пренебрежение с примесью презрения. Уж отчего это было непонятно. Толи они ревновали к славе шамана и весу ещё несколько дней назад бесправного раба. Или тому, что у сухонького старика больше средств к существованию чем у многих в племени, и это жалило их самолюбие еще и упущенной возможностью обогатиться. А так–как все смешивалось, вступало в свои полномочия и право сильного. А никем иным они себя не чувствовали в сравнении со стариком. Но для начала следовало втоптать в грязь, его славу и положение, а потом и самого – ведь жалкая тварь не должна обладать чем-либо. И вскоре к нам прилетела первая весточка. Огибая одну из компаний, Очир углядев Далеля и было направился к нему, как пришлось отшатнуться от летевшей на встречу ладони:

– Куда прёшься Нугай? Безродной собаке не след путаться у стола хозяев. Объедки ей потом вынесут.

Орка поддержали хохотом, но больше ждали ответной реакции. И, как будто сказанного было мало, тот продолжил играть на публику:

– Но в честь такого события, как возвращения братьев. Я смогу быть и подобродушнее.

Помахав перед собратьями куском, бросил огрызок к ногам шамана:

– Теперь можешь быть доволен. Или тебе и этого мало?

Стоило тому махнуть рукой, и к ногам Очира посыпались объедки, под хохот и едкие возгласы. Происшествие остановил Далель, подоспев интересуясь:

– Что здесь твориться?

Ответил ему тот же орк:

– Да вот, собаку решили подкормить. А то глаза у него дюже безумные, так и гляди в ногу вцепиться – кто исцелять будет?

Орка одобрительными поддержали. Я же обратил внимание на Очира, глаза у которого и вправду налились кровь отдавая безумием, в купе с тем – как побелели руки и вздулись вены на шее. И как-то само собой пришло понимания, что я бы не поставил на выступавшего орка, пусть тот и был; высок и молод. И, наверное, он больше всех орков из видимых мной, походил на свой народ – чем на человека, с его-то большими клыками. Одним словом – породист, как жеребец. Заметил состояния у шамана и Даль, предлагая парню отойти:

– Ганис. Я хотел бы с тобой переговорить.

– О чем? – удивился орк.

– И правда, не о чем с ним разговаривать, – помотал головой Очир. – Раньше ему надо было к старику с уважением подойти.

Почувствовал, как из меня откачали силы, покачнулся едва не пропустив действие. Старик метнулся к орку и ухватил того за шею и как бы тот не трепыхался, вырваться он не мог. Даже более того, орк не мог поднять и рук. Пришлось поднапрячься – переходя на магическое зрение, чтобы увидеть, как духи буквально опоясали орка, и тому оставалось, лишь придушенно шипеть. Но то было ещё не все, и от самого шамана веяло чем-то потусторонним, призрачным. Хотя, это и немудрено, ведь при шее и мышцах, коими обладал оппонент у Очира, нужно было что-то особенное и шаман этим пользовался. Глядя на то, как Ганис повалился без чувств, Далель похлопал старика по руке, прося не убивать глупца. Но шаман был безмолвен. Уже можно было бы распрощаться с врагом. Но над притихшей площадью раздался окрик, и судя по голосу и поведению того – кто кричал, можно было предположить, что нас посетил глава племени:

– Очир, отпусти Ганиса. Ты уже доказал – кто сильнее. А убийств без веской причины, в те поры – когда нам грозит враг, я не потерплю в своём племени.

Стоило, шаману с неохотой отпустить орка, выказывая лояльность вождю, как тот дружески хлопнул его по плечу:

– Силен старина. Но стоит ли нашему брату, тратить столько усилий на молодых? Лучше уж с чашей в руках сказом поучать, иначе и зашибить можно.

Посмеявшись, вождь махнул рукой и появилась та самая чаша, и как бы не было оно дорого в этих краях, явило себя вино. Оно-то и наполнило до краев посудину, тягуче растекаясь по её дну. Изрядно отпив, вождь протяну её шаману. Отказаться от символа уважения, тот не мог. Как и от предложенного мяса, подсунутого одним из воинов вождю, а после и приглашения отобедать. Повертевшись, Очир изъял из кармана нож, обращаясь с просьбой к Далелю:

– Даль, ты не поможешь разжиться припасами и сопроводить северянина с ними в юрту, а то уж больно норов у соплеменников суров и игрив?! Боюсь, как бы чего не случилось.

Не успел Далель ответить, как в разговор вмешался вождь:

– Это правильно. Почему бы и не помочь, а после и сам к нам присоединяйся.

Согласившись, Даль подхватил нож, а вместе с ним и обузу в виде меня плетущегося за ним. Просьба шамана для него, не была сложна или затруднительна. Орки расступались перед сопровождающим и как-то без лишних слов становилось понятно, что Далеля уважают. Но это не прибавило ему настроения и словоохотливости. И все, что я дождался от него с легкостью выражалось в двух слова, пойдем и обожди. А между тем, пришлось поплутать по племени. Сначала шли к лавкам, где не оказалось и тени торговца, а потом и безуспешных поисков оного. От чего притомившись Даль обратился к одному из зажиточных орков. И только с его помощью, и упоминания о приказе вождя, мы смогли обзавестись; крупами, солью с непонятными специями – видимо росших в степях, и приятной мелочевкой из нескольких деревянных чашек и ложек. А главное, гордостью для нашей юрты, стареньким и таким же побитым жизнью котелком. И судя по тому, как он оттянул мою руку, это изделие из чугуна останется еще не на одно столетие после ухода шамана, а может и его потомком. В окончании поручения, пришлось повернуть к общему костру и разжиться внушительным куском мяса. Подвесив один из вялившихся здесь боков, по указанию орка, за котелок, без лишних слов и каких-либо порицаний двинул за ним к юрте шамана. Видимо всем уже было известно, где разместили Очира. И мы без сворачивания и плутании, вышли к знакомой крыше и не менее родной лошади, теперь топтавшейся у кольев возле поляны, привязанной за узду. Вот только мучения мои на том не окончились. Стоило дойти и скинуть все на плечи уже не находившей себе места невольнице, как Далель, поспешил обратно и мне пришлось его окликнуть:

– Далель.

Видя, как орк замешкался, оборачиваясь с неохотой кивнув – мол, что–там еще. И это у него получилось – так выразительно и говорящще, что рабам не стоило бы обращаться к свободным по имени, и несвойственно ему, что я замешкался. Но выбора-то мне никто не оставлял:

– Я хотел бы у тебя узнать – где можно разжиться водой и дровами?

Посмотрев на меня и на лес, он не на шутку задумался. Но все же отбросил излишнее, поясняя:

– С дровами все просто, сушняка в это время года много. А вот с водой будет сложнее. Река обмелела, да и никто тебя к ней не отпустит. А вот родничок, скрытый в тени леса, ещё не иссяк. И пусть он далековато, но тропы ведущей до него тебе хватит с лихвой.

Посчитав, что этих объяснений хватит, он отправился к стойбищу, я же посмотрел на указанную им тропку в нескольких десятках метров от меня и вернулся к юрте. Где к слову уже хозяйничала девушка, рассовав по только ей ведомым местам припасы, оставив в одиночестве котелок. Поняв все без слов, подхватил чугунного монстра, направившись за водой. Идти пришлось далеко. Тропинка виляла и вскоре увела за собой в глубь леса. Здесь было тихо после орочьего племени, настолько, что в голове сами собой за шуршала мысль. "Может быть мне уйти." И чем дальше я шёл, тем легче вырисовывалась представившаяся мне возможность. И с нею я побежал, буквально окрыленный. Но и в это чувство вмешался разум, нашептывая – куда, кругом одни лишь луга, степи и тысячи орков с сотнями их племен, не уйдешь. Словно наткнувшись на ветку, выбившую дыхание из привычного темпа, вспомнил о лошади, она одна без хозяина и досмотра. Но и на то, нашлись ответы. Я понимал, что она не вынесет меня так далеко, как это надо и если бы я не видал, не помнил земли – пройдённые нами, то может быть и рискнул, но не сейчас. И на каждый мой порыв к воле, находилась мысль или довод, образумливавший, и от этого только становилось хуже в сердце, на душе. И явственней захотелось боли или чего угодно, лишь бы пересилить разум и сорваться туда – где ожидает смерть. Ведь и здесь, её поступь ощущается все ближе. Но того, как будто и не существовало для поселившейся где-то внутри, одной из трех наших особенностей под наименованием Надежда. Стиснув зубы, просто шёл, с взявшей за руку поселившейся внутри пустоте. Пока тропинка не вильнула к впадине, у которой меня уже ожидали пятеро всадников из племени, видимо закончив разъезд и решивших перекусить, да напоить лошадей. Где-то внутри, что-то оборвалось и стало свободнее. Но не с гнетущими эмоциями, они прямо-таки прорывались на выход, и все – что я мог, это оскалиться под взгляды группы орков, не спешивших расступится. Но они и не останавливали подступившего к родничку северянина. Мне же оставалось набрать воды и выдвинуться в обратный путь с одной только мыслью. Кто сказал, что меня просто–так отпустит это племя, а я уже начал боялся других. Мысль оказало навязчивой, неприятной и с легкостью, занявшей мою голову на всё расстояние до юрты, а также немалую часть вечера. Заставляла меня, как окунуться в себя, так и пережить терзавшие чувства, с желанием выжечь некоторые из предрассудков. Отвлекла же от раздумий невольница. Она спокойно хлопотала по дому, изредка поглядывая на меня, но не решалась, что-нибудь спросить или сказать. Этим напомнила подруг, таких же тихих, отмалчивающихся и сильных в душе, как она. Пусть это не относилось к навыкам или врожденным способностям, но сложившимся характером от пережитого, и тем – как она выкарабкалась. Да, может и не до конца. Но ведь и этого уже немало. Юрту наполнял запах костра и затмевавший всё аромат каши. Женщина расстаралась, и я понимал, что в первую очередь конечно, она делала это для своего хозяина. Но и сам был ей благодарен, с удовольствием вкушая, впервые за последнее время, что-то наваристее сушёной подметки. Да так, что каша обжигала, и с непривычки пекла в груди, опускаясь приятной тяжестью в живот. Закончив с трапезой отблагодарил хозяюшку, между делом объяснив, что Очир вернётся нескоро и она может отдохнуть. К чему прислушался и сам, заваливаясь на лежанку. День был долгим, а ведь меня должны были и потренировать. Глаза устало сомкнулись, и я отбросил все до завтра.Глава 8