Игла и нить

– Не могу поверить, что ты вернулась, – прошептала Анна.

– Конечно я вернулась. – Селена сняла с себя плащ и бросила на пол. Она также сбросила туфли, чьи ремешки оставили на ее ногах глубокие красные полосы. Тушь потекла от дождя и теперь лежала темными тенями под ее прекрасными глазами. – Никто не смеет выгонять меня с вечеринки.

– Я просто рада, что ты здесь. Дать тебе кардиган или халат? Мне кажется, ты замерзла.

– Я чувствую себя превосходно! Давай-ка присядем, спичечка.

Анна принесла полотенце и разную теплую одежду – просто на всякий случай, – а затем присела рядом с Селеной на кровать.

– Тебе понравилось, как прошел твой день рождения? – спросила она.

– Ну… э-э-э… было… – лицо Анны непроизвольно расплылось в улыбке, – довольно весело.

– Прости, что Эффи была так непростительно груба с тобой. На нее иногда находит. Я рассказывала ей о тебе и о том, как близки мы были с твоей матерью. Эффи просто ревнует.

До Анны не сразу дошел смысл сказанных Селеной слов.

– Ревнует? Ко мне? Нет, это просто невозможно. – Она отказывалась в это верить.

Селена неопределенно махнула рукой:

– Думаю, вы сможете узнать друг друга получше, когда начнете вместе учиться, не так ли?

Вместо ответа Анна скорчила гримасу, которая подразумевала, что это маловероятно.

– О, со временем она образумится, поверь мне.

– Скажем так: я не думаю, что мы будем вместе обедать и плести друг для друга браслеты дружбы.

Селена мягко улыбнулась и сказала:

– Мы с твоей мамой тоже поладили не сразу.

– Правда?

– В самый первый день в школе на уроке французского нас посадили вместе, потому что наши фамилии шли друг за другом. У нее был пенал с каким-то скучным рисунком – никаких тебе розовых пони или кукол Барби – и густые черные волосы, очень прямые и очень блестящие. У меня тогда были веселенькие желтенькие кудряшки. – Селена провела руками по своим теперь таким аккуратно волнистым и ухоженным волосам. – Нас попросили разыграть какой-нибудь диалог на французском, и твоя мама так отчетливо выговаривала каждое слово, что я чувствовала себя крайне неловко, мямля что-то ей в ответ. Она тщательно записывала все, что говорил учитель, в то время как я рисовала на полях учебника. Я решила, что она скучна до безобразия – такая, знаешь, девочка-отличница. Но потом твоя мама целых десять минут не могла вставить в ручку новый картридж и в итоге вылила на себя почти все чернила. Я так смеялась! – Селена улыбнулась своим детским воспоминаниям. – Тогда твоя мама повернулась ко мне, и я решила, что сейчас она устроит мне взбучку, но вместо этого она тоже начала смеяться, а когда я засмеялась еще сильнее, вылила на меня остатки чернил. Мы никак не могли остановиться, то и дело подначивая друг друга. Пришлось вмешаться учителю. Однако Мари взяла всю вину на себя, улыбнулась и извинилась на таком идеальном французском, что нас даже не отчитали. Думаю, именно тогда я усвоила, что улыбка может помочь выбраться из любой, даже самой сложной ситуации.

– После этого вы на всех уроках сидели вместе? – спросила Анна в надежде на продолжение истории.

– На всех. Кроме того, она помогала мне с учебой, чтобы я не отставала от нее. Такой уж она была, твоя мама, всегда и всем пыталась помочь. В этом была ее сила и ее слабость… Что-то я разболталась.

– Я хочу, чтобы ты рассказала еще какую-нибудь историю о моей маме. – Анна обожала слушать рассказы о маминой магии: как легко она ей давалась и какой мощной по силе была.

– Ну нет. Пришло время подарков.

– Подарков? – переспросила Анна с нарастающим волнением. – Но я думала…

– Ты ведь не думала, что я забыла? В конце концов, сегодня твой день рождения, и я хочу тебя побаловать.

– Только если это действительно необходимо. – Анна игриво подтолкнула ее плечом, и Селена вручила ей плохо обернутый подарок, весь обклеенный пластырем.

– Скотча под рукой не оказалось, – со смехом объяснила Селена и тут же принялась подначивать Анну: – Открывай же! Открывай скорее!

Анна сорвала обертку и обнаружила под ней книгу. Ее обложка была сделана из грубой кремовой ткани, потемневшей с возрастом и покрытой облачками грязных пятен, вобравшими в себя ушедшее время, словно дождевую воду. Девочка перевернула книгу и на передней обложке прочитала написанное золотыми буквами название: «На восток от солнца, на запад от луны»[11]. Под ним были выгравированы два дерева – при этом второе было перевернутым и находилось прямо под первым, словно являлось его отражением. Корни деревьев переплетались между собой, а на ветках висели яблоки – по семь на каждом дереве.

– Она чудесна. – Анна провела рукой по рисунку с деревьями, размышляя над тем, какую магию он в себе таил и каких чудес можно будет от него ожидать.

– Это сборник волшебных сказок. Любимая книга твоей матери. Я увидела это издание в одном старинном волшебном антикварном магазине и не смогла пройти мимо. Твоя мать знала все сказки из этой книги наизусть. Впрочем, как и большинство ведьм. Конечно, эти и другие сказки потом переиздавались – и не раз! – но именно в этом сборнике представлены классические версии самых популярных среди волшебников сказок. Тебе они тоже наверняка знакомы.

– Сказки? – переспросила Анна, надеясь, что Селена сейчас скажет что-то вроде: эта книга умеет рассказывать сказки вслух или исполняет любые желания, – но Селена молчала, продолжая с улыбкой смотреть на девочку.

Анна улыбнулась в ответ, пытаясь скрыть свое разочарование. Подарки Селены всегда были по-настоящему волшебными… На что Анне сдался сборник детских сказок, особенно теперь, когда ей исполнилось шестнадцать? Чем они могли ей помочь? Она открыла книгу, притворившись заинтересованной ее содержанием. Бумага была хрупкой как стекло. Первая сказка называлась «Сказка о слепой девочке».

Анна вспомнила, как в детстве тетя рассказывала ей эту сказку. В ней любознательной девочке, преодолевшей все преграды и выжившей в волшебном лесу, в конце выклевывали глаза. Тете очень нравился такой финал. И хотя все тетины сказки были пронизаны подобными нравоучениями и моралью, Анна обожала их слушать: любила блуждать вместе с героями, любила взвешивать все варианты, что им предлагались, любила открывать новые возможности и искать пути выхода из волшебного леса. Анне нравилось выражение лица тети, с которым она рассказывала ей эти сказки. Более мягкое. Как будто тетя в этот момент переставала быть собой и мысленно переносилась куда-то в другое место. Возможно, в детстве она читала эти сказки вместе с мамой?

Вот уже много лет, как тетя не рассказывала Анне сказок, решив, что подобные истории будоражат эмоции девочки. Анна закрыла книгу.

– У этой сказки несчастливый конец, – горько сказала она.

– Настоящие волшебные сказки далеко не всегда заканчиваются хорошо. Впрочем, и наша жизнь может быть весьма печальной и неприятной, но мы должны ее проживать независимо от этого. Сказки тоже нужно прожить, чтобы лучше понять их смысл.

Анна вновь принялась рассматривать рисунок на передней стороне обложки.

– Спрячь ее куда-нибудь, – посоветовала Селена. – Чтобы кракен[12] не нашел. У меня для тебя есть еще один подарок… – Последнюю фразу Селена произнесла как-то неуверенно, губы ее задрожали. – Это не совсем подарок, а просто то, что, по-моему, должно быть твоим.

С этими словами Селена протянула Анне фотографию. Девочка взяла ее в руки. На фотографии были запечатлены сидящие рядом, лицом друг к другу, мужчина и женщина, которая держала на руках младенца. Фотография, по-видимому, была сделана где-то на природе, потому что на заднем фоне Анна разглядела дерево. У мужчины были короткие темные волосы, слегка вьющиеся. Наморщив нос, он явно поддразнивал свою спутницу. Их улыбки были зеркальными отражениями друг друга. Ребенок на руках женщины, по-видимому, крепко спал – глаза были закрыты, а на маленьком круглом личике застыло выражение довольства и спокойствия.

Анна долго изучала фото, не в силах вымолвить ни слова.

– Это?.. – наконец начала она.

– Твой отец, – подсказала Селена.

Анна никогда прежде не видела лица своего отца.

– Они любили друг друга, – мягко сказала Селена.

Любовь. Тетя тоже что-то говорила про любовь. Она рассказала Анне всю правду о смерти ее родителей, когда девочке было десять лет. Однако Анна до сих пор не могла поверить, что весь этот кошмар случился на самом деле. Ее отец был обычным человеком. Он влюбился в ее мать, и они стали жить вместе. Пару лет спустя, когда Анне было всего три месяца от роду, в припадке ярости отец задушил ее мать, которая обвинила мужа в измене. После этого он заколол себя ножом в сердце, лежа в постели рядом со своей уже мертвой женой. Теперь ты понимаешь, Анна? Любовь разрушает все.

– Но ведь это он убил ее, – пробормотала Анна, хотя это и было трудно представить теперь, глядя ему в лицо.

Он выглядел таким обычным. А морщинки вокруг его глаз казались ей даже добрыми. Он был совсем не похож на того монстра, каким она его себе представляла – точнее, старалась не представлять. Анна перевернула фотографию лицом вниз.

– Ты можешь избавиться от нее, если хочешь. Я просто подумала, что она по праву принадлежит тебе.

Анна открыла ящик тумбочки и засунула фотографию между книгами, сложенными аккуратной стопкой. Она сомневалась, что когда-нибудь снова захочет взглянуть на это фото.

– Ах, ты похожа на нее как две капли воды. – Селена легонько потрепала Анну по щеке. – И я любила ее ничуть не меньше. – Она взяла девочку за руку. – А теперь, моя спичечка, расскажи мне, как обстоят твои дела на самом деле? Ты ведь так и не ответила на мои вопросы за ужином.

– Я… – начала было Анна, но потом поняла, что не сможет закончить это предложение.

Она бы хотела поведать Селене обо всем! О своей жизни. О своей боли. О предстоящем посвящении в наузники. Знала ли Селена о том, к чему тетя готовит Анну? Раньше Селена сама пыталась учить девочку магии, но позже оставила эти попытки. Потому что они были тщетными – во мне нет никакой магии. Стыд острым осколком вонзился в сердце Анны.

– Я так рада, что ты пришла. – Она схватила Селену за руку и улыбнулась. – Пожалуйста, не уходи.

– Никогда. Я хочу быть в курсе всего, что случится в твоей жизни в ближайший год. Какие правила ты нарушишь. Какую магию будешь творить. Кому отдашь свое шестнадцатилетнее сердечко. Признавайся, есть кто-то, на кого ты уже положила глаз?

Такой мальчик действительно существовал. Его звали Питер Ноуэлл, и он ходил в школу Святого Олафа для мальчиков. Анна видела его несколько раз во время общих собраний и прочих совместных мероприятий, но ни разу с ним не заговорила. Наверняка он даже не подозревает о ее существовании. Зато Анна знала его очень хорошо. Знала, насколько голубыми были его глаза. Интересно, будут ли у нас в этом году общие занятия? Анна покачала головой в ответ на вопрос Селены. В том, чтобы потакать чувствам подобного рода, не было никакого смысла.

– Что ж, если тебе понадобится помощь в амурных делах, у меня есть на примете пара более-менее подходящих заклинаний, которые могут оказаться полезными.

Анна рассмеялась:

– Я изо всех сил буду стараться стать такой же потрясающей, как ты.

– Они все просто умрут от зависти, – хихикнув, заверила Селена девочку.

– Тсс, иначе кракен проснется! – притворно серьезно шикнула на нее Анна.

– А, к черту ее! – Селена подняла глаза к потолку. – Судя по лунным часам, настало время для торта. Настоящего торта.

Она порылась в сумке и вытащила из нее огромную коробку. Анна подняла крышку и увидела под ней торт – пышный, как рождественский гусь, покрытый сливочной глазурью и посыпанный красной пудрой.

– «Красный бархат» с глазурью из сливочного сыра. За такой торт не жалко и жизнь отдать.

Анна откинулась на кровать.

– Лучший. День рождения. В моей жизни.

Селена протянула девочке вилку, и обе взяли по кусочку. Внутри торт был красным как кровь.

Любопытство

В десять лет

Тетя отрезала от розового куста колючий стебель и крепко сжала в руке. Стебель начал меняться: его блестящие зеленые листочки затвердели, шипы втянулись внутрь, стебель начал скручиваться, выравниваться и в конце концов превратился в грубую шерстяную нить, довольно толстую и однотонную.

Анна наблюдала за стеблем, не в силах скрыть своего удивления.

– Ты хочешь познать секреты магии, Анна? – спросила тетя, пропуская нить между пальцами, такими бледными и костлявыми, что казалось, будто они вот-вот сломаются, хотя Анна знала, насколько они сильные. – Можешь спросить меня о чем угодно. Давай же. Не стесняйся, спрашивай.

В голове у Анны тут же возникли сотни вопросов. Тетя никогда раньше не позволяла ей спрашивать о магии.

– Как ты… – начала было девочка, но тетя быстро завязала нить в узел, и вопрос застрял у Анны во рту.

Ощущение было не из приятных. Девочка чувствовала, что не утратила способности говорить, она по-прежнему могла свободно шевелить языком. Однако вопрос словно бы прилип к языку и не спешил с него срываться.

– Спроси меня еще раз, – велела тетя.

На этот раз Анна действовала осторожнее.

– Существует ли… – медленно начала она, но тетя завязала на нити второй узел, и вопрос вновь так и не сорвался с губ девочки.

Анна почувствовала, будто пытается протолкнуть огромную подушку в замочную скважину. Тетя с сожалением посмотрела на девочку, не в силах сдержать улыбку.

– Но как у тебя… – Внезапно губы Анны сомкнулись, а вопрос застрял в ее глотке.

Она в изнеможении откинулась на спинку дивана, решив больше не пытаться произнести ни слова.

– Тебе любопытно, как я это делаю? – спросила тетя.

Анна кивнула, признавая собственное поражение.

– У кошки, как известно, девять жизней, и все же любопытство сумело ее убить. – Тетя развязала узелки и протянула нить Анне. – Давай же, бери. Теперь она твоя. Это твой науз.

Пыл Анны давно угас. Девочка нерешительно взяла нить в руки. На ощупь она была такой жесткой и колючей, будто шипы все еще росли на ней.

– А теперь завяжи узел сама.

Анна замешкалась – нить не слушалась ее так хорошо, как тетю. Девочка неуверенно завязала узел ровно посередине.

– А теперь я хочу, чтобы ты сосредоточилась на своем любопытстве, позволив этому чувству заполнить каждую клеточку твоего тела. – Тетя нагнулась ближе к Анне. – После этого затяни узел. Когда будешь это делать, представляй, что все твое любопытство находится внутри этого узла. Задуши его. Чувства – это слабость; контроль – это сила. Необузданные эмоции сделают твою магию более опасной. Затяни их потуже. Запри их на замок. Теперь этот узел для тебя – всё.

Наузники

Путь наузников очень труден, но это единственный путь к спасению нас самих и всех остальных. Все другие пути ведут только к разрушению, только к смерти.

Введение. Книга наузников

Анна внезапно проснулась – словно пришла в себя после того, как наглоталась воды и чуть не умерла. Она тяжело дышала.

Ловец снов, висящий над ее кроватью, превратился в запутанный клубок и был весь в узлах. Их было не сосчитать. Что, черт возьми, мне снилось? Она посмотрела на пол и обнаружила там следы ночного визита Селены: книгу сказок и открытую коробку из-под торта, полусъеденный «Красный бархат», грязные вилки, кучу крошек и пятна от сливочного сыра.

На часах было 6:29.

Анна соскочила с постели, быстро сложила все обратно в коробку и запихнула в шкаф. Сборник сказок она убрала в книжный шкаф, спрятав его под обложкой от другой книги. Затем девочка шмыгнула обратно в постель и с замиранием сердца стала ждать, когда раздастся привычный стук в дверь.

Однако в дверь так никто и не постучал.

Анна подождала еще немного. Тишина. Девочка села на кровати и прислушалась. Во всем доме было тихо. Слишком тихо. Анна не расслышала ни одного из привычных утренних звуков: ни скрипа половиц, ни хлопанья дверей, ни грохота посуды. Повсюду царила мрачная тишина, как будто весь дом затаил дыхание. Куда делась тетя? Может быть, она каким-то образом узнала, что Селена была здесь, и теперь злилась? Может быть, она просто проспала? Нет. Такого ни разу не случалось за все шестнадцать лет их совместной жизни.

Анна взяла с тумбочки свой науз и крепко сжала его в руке, чтобы ослабить нарастающую тревогу. Затем на цыпочках прокралась в коридор. Тишина в доме была какой-то тяжелой и мрачной; вялый серый свет тусклого утра сочился в окна. Анна поднялась наверх в тетину комнату, но там никого не было. Кровать была не заправлена. Девочка вышла из комнаты и остановилась у подножия лестницы, ведущей на последний этаж их дома. Сверху не доносилось ни звука, но в комнате на верхнем этаже всегда было тихо. Анна знала, что туда ей лучше было не ходить.

Девочка спустилась вниз. Шторы во всех комнатах были плотно задернуты. Анна медленно прошла на кухню. В затылке у нее покалывало. Низкий гул холодильника бился о тишину, царившую в доме, словно волны о берег. Жалюзи на кухонном окошке были закрыты не слишком плотно. В полосках тусклого света, лившегося из окошка, за столом, плотно сжав голову руками, сидела тетя. Чай, стоявший рядом с ней, был, по-видимому, все еще очень горячим. Над чашкой клубился пар.

– Тетя… – тихонько позвала Анна.

Тетя не шелохнулась. Девочка подошла поближе. Ей вспомнилась прочитанная где-то сказка о ведьме, которую превратили в камень…

– Тетя… – повторила Анна.

Тетя вздрогнула, как будто пробудившись ото сна:

– Анна. – Ее голос был похож на туго натянутые, слегка вибрирующие струны.

Несколько прядей волос выпали из ее пучка, как будто она нервно теребила его руками. Воротник домашнего платья был расстегнут, обнажив шею тети и висящее на ней ожерелье наузника.

Анна протянула было руку, чтобы дотронуться до ее плеча, но остановилась, так и не коснувшись тети. Девочка не знала, как реагировать на эту резкую перемену в ней. Она знала ее как женщину, которая ненавидела тратить время попусту; как женщину, чья прическа всегда была безупречной; как женщину, которая непременно отругала бы Анну за то, что на девочке нет тапочек, а волосы не прибраны, хотя уже время завтрака; как женщину, которая обычно выпивала свой чай за три больших глотка. Тетя не имела привычки сидеть вот так, без дела. Никогда.

И тут Анна прочитала заголовок на экране планшета, что лежал перед тетей: «Тела шести женщин найдены повешенными в окнах Биг-Бена». Тетя перевернула планшет экраном вниз.

– Что это значит? – спросила Анна, слишком сбитая с толку поведением тети, чтобы переживать из-за смерти шести посторонних женщин, хотя новость и была пугающей.

– Ничего, – отозвалась тетя.

– Странно все это. – Анне страшно хотелось перевернуть планшет экраном вверх. – Как это произошло?

– Что мы говорим, когда дело касается вопросов?

– Не задавай вопросов, не ищи ответов.

– Тогда почему ты спрашиваешь? – Тетя встала из-за стола, подошла к холодильнику и открыла его с такой силой, что зазвенели стеклянные бутылки, стоящие на полочках его дверцы.

Анна прикусила язык.

– Я просто переживаю за тебя, вот и все. Ты выглядишь немного… взволнованной.

– Со мной все в порядке. – Тетя достала из холодильника бутылку молока и с силой захлопнула дверцу.

Затем она посмотрела на бутылку молока в своей руке. В ее взгляде читалось удивление: как будто она и сама не знала, что собиралась делать с этой бутылкой.

– Эта история с шестью женщинами как-то связана с магией?

Анна ждала, что за этим ее вопросом последует выговор, но тетя даже не огрызнулась на нее. Вместо этого она схватилась за стол, как если бы боялась упасть.

– Случай, безусловно, беспрецедентный. Никто не мог даже предположить, что произойдет нечто подобное. Возможно, это пустяк, но сказать наверняка нельзя. Однако мы должны сохранять бдительность и помнить о вероятных угрозах, чего бы это ни стоило…

Тетя замолчала. Ее слова, как правило имеющие конкретного адресата, были средством для достижения цели. Анна не привыкла слышать из ее уст обрывки плохо сформулированных мыслей. Вряд ли на тете сказалось волнение последних дней, здесь было что-то другое. И тут Анна с ужасом поняла, что тетя чем-то напугана. Жизнь тети была полна страха, но она почти ничего не боялась.

– Давай я приготовлю тебе завтрак? – мягко предложила Анна.

– Завтрак! У нас нет времени на завтрак. Скоро сюда прибудут наузники.

На секунду у Анны перехватило дыхание.

– Но… они должны были приехать только в следующем месяце… – робко начала она.

– Планы изменились.

Планы наузников никогда не менялись просто так.

– Но…

Тетя, казалось, немного пришла в себя. Она погладила Анну по голове и посмотрела на девочку так, как будто видела ее впервые за это утро.

– Никаких «но». Почему ты все еще в пижаме? Иди переоденься и найди свои тапочки, иначе ноги замерзнут. Мне нужно кое-кому позвонить. – Тетя указала Анне на дверь и залпом допила свой чай.

Ее обычно такая тонкая шея раздулась до гигантских размеров.

Анна бегом поднялась к себе и принялась растерянно расхаживать по комнате. Почему именно сейчас наузники решили свалиться на их головы как гром среди ясного неба? В их приезде была виновата эта странная новость о шести повешенных, не иначе. Анне не терпелось узнать подробности этого происшествия, но без телефона или компьютера сделать это не представлялось возможным.

Ей придется подождать.

Приготовления к приезду нежданных гостей заняли все утро: Анна с тетей до посинения взбивали подушки, пекли пироги, начищали до блеска фарфоровые чашки и избавляли дом от любых признаков магии, что творилась здесь прошлым вечером, – все осколки от несчастной бутылки вина были убраны. К счастью, женщины были заняты настолько, что у тети просто не было времени привести в исполнение обещанное Анне наказание. Сразу после обеда тетя вышла за покупками, и девочка решила воспользоваться случаем.

Она проводила тетю взглядом, пока та не исчезла за поворотом, а затем бросилась в гостиную и схватила тетин ноутбук. Пользоваться им можно было только с тетиного разрешения. Анна со страхом и ужасом осознавала, что не должна этого делать, но ей не терпелось узнать подробности странного происшествия. Она быстро вбила в строку поиска «Повешенные на Биг-Бене», и поиск выдал кучу результатов – в основном сообщения новостных агентств. Анна нажала первую ссылку – новость от «Мейл тудей»:

По ком звонит колокол?Шесть женщин повесились на Биг-Бене

Этим утром лондонцы стали свидетелями ужасающей сцены: тела шести женщин найдены свисающими из окон Биг-Бена, одной из самых знаковых достопримечательностей столицы.

Жертвы, которых широкая публика уже окрестила «шестью безликими женщинами», были обнаружены висящими на петлях, протянутых из шести окон над большими часами Елизаветинской башни[13]. В седьмом окне также имелась петля, но жертвы обнаружено не было.

Полиция подтвердила, что смерть женщин наступила в результате асфиксии, и подозревает массовое самоубийство, хотя версия о том, что это было преднамеренное убийство, также не исключается следствием. Личности женщин пока не установлены. Их тела были сняты с часовой башни и увезены в морг для проведения судебно-медицинской экспертизы.

С самого утра в соответствующие органы начали поступать сообщения от обеспокоенных граждан и туристов, в социальных сетях появились шокирующие фото- и видеоматериалы. Самым загадочным в данном происшествии остается тот факт, что лица жертв подозрительно похожи между собой. Смотритель Рон Ховард, обнаруживший тела, опубликовал в своем блоге фотографию погибших женщин, на которой отчетливо видны одинаковые лица всех шести жертв. Изображение впоследствии было удалено с сайта, однако прежде оно успело разлететься по Интернету и послужить причиной появления прозвища для погибших – «шесть безликих женщин».

В ходе инцидента был поврежден механизм всемирно известных часов Биг-Бена – их стрелки застыли в полночь. Окна над часами решено было закрыть, однако это вряд ли поможет быстро забыть о происшествии, которое потрясло жителей и гостей столицы до глубины души.

Новость сопровождалась фотографией, на которой погибшие уже лежали на земле, – казалось, будто они спят обычным, а не вечным сном. Хотя волосы всех шести жертв были разного цвета и длины, их лица действительно были пугающе похожи друг на друга. Анна присмотрелась получше. Очень похожи. Возможно, идентичны? Сказать наверняка было трудно: черты их лиц были такими обычными и мягкими, что казались лишенными какой бы то ни было индивидуальности, как у кукол. Анна невольно вздрогнула. Чем дольше она смотрела на этих женщин, тем меньше ей казалось, что она вообще что-то видит.