Возвращение в Дилан

– Мы идем против Сигфрида… – начал бормотать солдат, неуверенно сжимая рукоять своего собственного меча. – Господин Балиан, он…

Внезапно раздались дикий грохот и странное шипение, заглушив последние слова. Сверкнула яркая вспышка; сразу после этого дом стал наполнять едкий запах гари. Прямо за спиной Кристиана раздался страшный треск. Кристиан безошибочно сделал шаг в сторону, и в следующий момент выбитая упавшим деревом дверь рухнула в дом. Огонь сразу же занялся, спешно охватывая старые доски пола.

Солдат не собирался упускать своего шанса и, не слишком заботясь о своей безопасности, вырвался из дома прямо через горящий проход. Кристиан постарался пройти вслед за ним, но когда он выбрался на улицу, солдата уже и след простыл.

Однако Кристиан не чувствовал поражения. Не так уж важна была подробная информация на этом этапе, они и так направлялись к башне Торн, где, по слухам, бушевало восстание против Сигфрида. Если солдаты так испугались, что они его посланники, значит, они не более чем предатели королевского войска. Но почему Балиан вдруг стал для них «господином»? Это казалось абсурдным. Разум настойчиво твердил, что и здесь какая-то ошибка, но откуда столько совпадений? В округе не только завелся золотоволосый юный воин в форме стража, его еще и зовут Балианом? Допускать это было, по меньшей мере, глупо.

– Кристиан! – Юан, спотыкаясь, кое-как перебрался через поваленное дерево, еще пять минут назад гордо высившееся рядом с крыльцом. – Мы потушили огонь… Сбежал тот?

– Сбежал.

– Ну и ладно. Да, Лейан? – Юан помог девушке перебраться через преграду, и они объединенными усилиями кое-как оттащили дерево в сторону. – Кристиан, а дай денег, а? – Юан грустно поглядел на обгоревший проход в дом. – Жалко так. И ребенок больной. Хорошенький! На Демиана похож.

Только после этих слов Кристиан ощутил укол совести – он далеко не сразу понял, что вызвало в нем вихрь чувств при виде больного мальчика, выбредшего в коридор. Теперь до него дошло: он напомнил ему о сыне, который, возможно, все-таки болен. Кристиан знал, что не должен переживать, ведь теперь с ним Рейта. Но он оставил ее одну в Эндерглиде, положившись на старых друзей, успевших побыть его врагами, и никто не знал, что сейчас с ними происходит.

Когда Кристиан думал о Рейте, сердце его успокаивалось. Но стоило мыслям переместиться к Демиану, его почему-то терзали дурные предчувствия. Он и сам не мог понять, почему. Кристиан отвык от подобных ощущений, он не мог в них разобраться и потому они были ему неприятны.

Он дал Юану горсть золотых монет. Тот сбегал обратно в дом и, сунув деньги в руки изумленной хозяйке, вернулся к Кристиану и Лейан. Не медля, все трое отправились в путь. Дождь почти перестал, хотя в небе все еще сверкали молнии. Но оставаться на месте после слов солдат было просто невозможно.

– Как это понимать? – недоумевал Юан. – Господин Балиан!

– Странно звучит, спору нет, – сказал Кристиан. – Надеюсь, это не он поднял восстание.

– Конечно, нет! – была уверена Лейан. – Он бы не смог…

– Смог бы! – верил в брата Юан. – Но не успел бы. Ведь так мало времени прошло! Он же не как мы, ему приходилось останавливаться, цапался он там, помните? Когда бы успел с Сигфридом и Торгниром поссориться? И людей собрать! «Господин Балиан!» Нет, что-то тут не так.

– Не будем делать преждевременных выводов, – Кристиан сохранял спокойствие. – Держись крепче, Лейан. – И он погнал лошадь вперед, к темнеющему поодаль сырому лесу.

Как они и предполагали, добраться до башни было делом нелегким, и темнота теперь казалась меньшим из зол. Молнии и ветер как следует поработали и в лесу, хотя если и начался пожар – в воздухе витал едкий запах дыма, – то огонь пока еще был далеко. Впрочем, поваленных деревьев хватало. Искать другие тропы не хотелось, Кристиан, Юан и Лейан единогласно решили идти напролом, чтобы поскорее достичь цели, поэтому им пришлось обходить павшие вековые деревья. Труднее всего было с лошадьми, особенно когда не оставалось иного выхода, кроме как перелезть через преграду. Это занимало много времени, и лошадям такая переправа совсем не нравилась. Кристиан, Юан и Лейан тоже были не в восторге, тем более что оказалось, что во время тушения пожара Юан обжег руку.

Сначала он этого не заметил, но когда перелезал через очередное дерево и острая ветка задела обожженную кожу, Юан даже вскрикнул от боли – настолько та была неожиданной и сильной. Пришлось остановиться. Лейан, предусмотрительно прихватившая бинты и обеззараживающий раствор, быстро сделала ему аккуратную перевязку, за что удостоилась похвалы от Кристиана и горячей благодарности от Юана, выраженной, конечно, в пылких объятиях.

– Честное слово, Лейан, если бы ты и я не были влюблены в некоторых неблагодарных личностей, я бы на тебе женился! – заверил он.

Лейан, ничуть не смутившись, махнула рукой. Юан нередко шутил по этому поводу. Вызвано это было в основном тем, что, так как последние десять лет они провели в тесной компании друг друга, Гволкхмэй лелеял надежду, что ему удастся женить Юана на Лейан и «забыть уже об этих проклятых Розенгельдах». Уверения в том, что они просто друзья, не помогали. Гволкхмэй вполне этому верил, но сдаваться все равно пока не собирался. Правда, сейчас ситуация немного поменялась, ведь он узнал, что у Кристиана есть сын, соответственно, род Розенгельдов уже получил продолжение. Да и Балиан вернулся – словом, с женитьбой Юана можно было повременить.

– И в кого же ты влюблен? – спросил Кристиан.

– В Ареса, – рассмеялся Юан.

– Хорошо хоть не в Тараноса, – покачал головой Кристиан. – Похоже, мы уже недалеко, – он прислушался. До них донеслись отголоски криков, впереди явно было немало народа. – Ты сможешь сражаться, Юан?

– Конечно! Подумаешь, руку немного обжег. Когда я сломал ребра, было хуже.

– Тогда ты сломал себе все, что можно, – Кристиан хорошо помнил эту трагедию.

– Ну да! Так что не волнуйся, – Юан улыбнулся брату так лучезарно, словно они вспомнили нечто очень приятное.

– Ладно. Ты тоже будь готова, – сказал Кристиан Лейан.

Дальше они шли с большей осторожностью. Они не боялись быть обнаруженными, но, возможно, впереди кипела битва, и нельзя было исключать, что в ее пылу на них набросятся вооруженные солдаты. Да и территорию, окружающую башню, могли охранять.

Вскоре голоса стали громче. Крики были скорее раздраженными, чем яростными, и это несколько обнадеживало. Кристиан, Юан и Лейан спешились и, ведя за собой лошадей, вышли к башне Торн, окруженной высокой каменной стеной.

Вокруг было так много народу, что на них никто не обратил внимания. С лошадьми и пешие, при оружии и без, занимающиеся делом и бестолково бегающие у ограды. Люди что-то кричали друг другу, перекидывали веревки, пытались с помощью них забраться на стену, но рано или поздно все падали на землю. Вокруг был разбит лагерь, у шатров горел огонь, от одного костра к другому носились женщины.

– С дороги, бестолочи! – раскатывался по округе чей-то зычный голос. – Да к черту вас всех! Стройся, я сказал!

– Сигфрид, – узнал Кристиан и первым уверенно направился туда, куда понеслись все солдаты. Некоторые остановились и смерили его недоуменными взглядами, но от каких-либо действий и даже комментариев воздержались.

Кристиан не ошибся. Приказы действительно отдавал король Галикарнаса, ненамного изменившийся за последние десять лет. Его легко было опознать по голосу, но еще легче – по черной взъерошенной гриве длинных волос, напоминающей торчащие во все стороны лохмы Тараноса. Впрочем, в облике короля, в отличие от рогатого преступника из Этериола, не было ни намека на коварность. Сигфрид попросту не умел скрывать какие-либо чувства, и сейчас бушевал в открытую, нещадно ругаясь на своих солдат, которые, по его мнению, эхом разносившемуся на километры вокруг, не делали ровным счетом ничего полезного и вообще ни на что не годились.

Сигфрид заметил вновь прибывших не сразу: он был занят построением солдат. Его огромный меч со свистом рассекал воздух, видимо, король таким образом вымещал ярость.

– Не так, идиоты! – гремел он не хуже Гволкхмэя. – Мы не сможем забраться на стену, потому что…

Тут Сигфрид заметил троицу, на мгновение умолк и опустил меч.

– Ты! – рявкнул он так, что Лейан поневоле отступила на шаг. Но крик был обращен к Кристиану. – Тот-кто-не-умеет-обращаться-с-Ключом!

Кристиан, ничуть не обидевшись, улыбнулся. При виде короля Галикарнаса далекое прошлое предстало перед ним во всех красках. Тогда солдаты Сигфрида набросились на маленького Юана, и помешать им не было никакой возможности. Кристиан так испугался за жизнь младшего братишки, что Ключ сработал почти независимо от него, опалив всех вокруг, включая и его самого, и солдат, и Сигфрида.

– Рад снова вас видеть, Ваше Величество, – Кристиан поклонился.

– Явился! – Сигфрид не торопился выражать взаимную радость. – С девчонками!

– Я не девчонка! – услужливо разъяснил Юан. – Я Юан!

Сигфрид на мгновение оторопел, глядя на его высокий хвост, потом хмыкнул:

– Понятно. Мелкий страж. Подрос. – Тут он заметил Лейан и, изучающе глядя на нее, предположил: – А это еще один брат?

– Нет, это как раз девушка, – ответил Кристиан.

– Слава Господу, – ухмыльнулся Сигфрид. – Я уже не знал, что думать о вашем треклятом Этериоле. Некогда мне с вами! – вдруг снова рявкнул он.

Круто повернувшись к ним спиной, он ринулся на солдат, терпеливо ожидающих приказаний. Посекундно угрожая каждому, ему, наконец, удалось выстроить их так, как он считал нужным. После этого он велел им атаковать высокие запертые ворота. Солдаты мощной волной врезались в преграду, но успеха это не принесло.

– Ладно, отставить! – признал поражение Сигфрид. – Катитесь отсюда! Ищите предателей.

Подчиненные, обрадовавшись перерыву в бесполезной борьбе со злосчастной стеной, бросились выполнять поручение.

– Ваше Величество, – Кристиан снова уверенно подошел к королю. – Торгнир здесь?

– Разумеется! – Сигфрид пожал плечами. – Куда он денется.

– Могли бы мы его увидеть? – спросил Кристиан, понимая, что если здесь был Балиан, он бы в первую очередь пожелал увидеться с Торгниром.

– Так и быть, – произнес Сигфрид с королевской щедростью. – Подать сюда Торгнира! – крикнул он.

Кристиан и Юан переглянулись. Похоже, отношение Сигфрида к своему младшему брату нисколько не изменилось. Или же это Торгнир умудрился поднять восстание и его взяли в плен? Они терялись в догадках.

Но их ждал сюрприз. Вместо молодого воина, коим был Торгнир, Сигфриду в руки подали темноволосого ребенка лет трех. Король довольно небрежно схватил его под мышки и, держа перед собой, с гордостью сказал:

– Торгнир. Мой сын. Будущий король Галикарнаса.

Маленький мальчик не пытался вырваться и вообще не двигался, взирая прямо перед собой с довольно флегматичным видом. Ему будто было глубоко все равно, что происходит вокруг.

– Ваше Величество, – сказал Кристиан после продолжительной паузы. – Торгнир… Ваш младший брат.

– А, он, – Сигфрид отдал ребенка обратно женщине-служанке и проворчал: – Что вспомнили! Черт знает сколько лет назад похоронили!

Пренебрежительная фраза хлыстом ударила слушателей.

– Как это? – прошептал Юан.

– Так! – возмущенно фыркнул Сигфрид. – Торгнир погиб лет восемь назад.

Это было последним, что Кристиан и Юан ожидали услышать. Конечно, после десяти лет отсутствия ничего нельзя исключать, даже то, что все их друзья и знакомые давно мертвы. Но все-таки слышать подобное было тяжело. И Кристиан и Юан не представляли, как мог отреагировать на это Балиан.

– Ваше Величество, – очень почтительно проговорила Лейан. Новости были прискорбными, но она мало слышала о Торгнире, и потому это заявление не выбило ее из колеи. – Мы ищем Балиана…

– Ах вот как, – почти прорычал Сигфрид. – Считай, что ты труп, мерзавец! – заорал он вдруг, поднимая голову и вскидывая меч.

– Это мои слова! – раздался откуда-то сверху громкий смех.

Кристиан, Юан и Лейан устремили туда свои взгляды. На стене, окружающей башню, стоял Балиан.

Глава седьмая. Рассказ Дианты

За окном бушевала буря. Сверкали молнии, гремел гром, ливень бил в окна с такой силой, что, казалось, еще немного – и стекла не выдержат. И думать нечего было о том, чтобы держать оборону в такую непогоду, только последний безумец постарается проникнуть в башню в ближайшие часы. А если и найдется такой, то попросту сорвется со стены и тем самым сам себя нейтрализует.

Поэтому, пробудившись от крепкого сна, Балиан не торопился вылезать из-под плаща, которым он укрылся на время отдыха. За последние дни в голове все смешалось, и было совсем не лишним полежать еще час-другой и разобраться, что к чему.

Наметив этот нехитрый план действий, Балиан положил правую руку, испещренную царапинами, себе под голову и уставился было в расписной потолок. Но от попыток приступить к мысленной деятельности его отвлек нарочито строгий голос:

– Проснулся? Наконец-то.

Балиан лениво перевел взгляд на подошедшую к кровати совсем молодую женщину. Каштаново-рыжеватые волосы локонами спадали до самого пояса, зеленые глаза словно просвечивали насквозь. Дианта была очень красива, но Балиан тщетно пытался сделать вид, что находит ее в высшей степени непривлекательной – уж больно задевал ее высокомерный тон. Однако Балиан не один раз замечал, что тайком она поглядывает на него совсем не тем взглядом, которым обычно сверлит во время разговоров, и потому старался еще больше выставить напоказ свое мнимое безразличие и раздражение. Последнее было не таким уж и мнимым, но вызывалось не этой красавицей, а теснившимися внизу солдатами, которые постоянно отвлекали Балиана идиотскими, по его мнению, вопросами и просьбами.

– Тебе, что ли, скучно? – зевнул Балиан. – Принеси мне еды, раз уж нечем заняться.

– Не смей так со мной разговаривать, – отчеканила Дианта.

– Да ну? А вчера ты говорила, что именно так я должен с тобой разговаривать. Так что терпи! И отстань, вообще, – пробурчал Балиан, отворачиваясь к окну, в которое стучал дождь.

Но нарушительница спокойствия не ушла. Балиан чувствовал на себе ее взгляд, и, в конце концов не выдержав, снова повернулся и сердито уставился на нее.

– Чего тебе? Я хочу спать.

– Насколько далеко ты способен зайти ради меня? – спросила Дианта, откидывая назад длинную вьющуюся прядь волос.

– До коридора, – прикинул Балиан.

– Очень хорошо. Солдаты услышат. Так что выйди и скажи им, что если никто не пойдет проверить укрепления, то все мы будем похоронены в этой башне.

– С чего это? – удивился Балиан.

Дианта посмотрела на него снисходительно.

– И глупому понятно, что в такую бурю землю размоет, – сказала она. – Ты хоть представляешь, сколько лет этой башне?

Балиан нахмурился и с видом делающего огромное одолжение сполз с кровати. Он подошел к двери, открыл ее, переступил порог и, перевесившись через перила винтовой лестницы, крикнул вниз:

– Эй, там!

– Чего? – послышался с нижнего этажа нестройный хор голосов.

– Пусть те три придурка проверят какие-то там укрепления, – велел Балиан. – А то это… Землю размоет.

– Три придурка ушли искать еду в ближайшей деревне, – доложил один из солдат. – Спорю на два золотых, что Сигфрид их уже прикончил.

– Не смей так говорить! – разъярился другой. – Я не хочу умереть с голоду!

– Ладно, тогда вы идите, – распорядился Балиан.

– Не пойду, – воспротивился голодный солдат.

– Пойдем-пойдем, – судя по звуку, товарищ как следует ему наподдал. – А то и впрямь рухнет все.

Мрачно переговариваясь, они удалились. Балиан вернулся в комнату и снова рухнул на кровать.

– Твоя рука, – сказала Дианта.

– Поправляй, – Балиан небрежно вытянул вперед перебинтованную левую руку. Повязка, слегка запачканная кровью, немного сбилась, приоткрывая рану. – А то использую меч, – добавил он.

Глаза Дианты гневно сверкнули, но она подчинилась. Медик из нее был никудышный, но она справлялась лучше, чем солдаты.

Балиан, не чувствуя ни малейшего укора совести, приготовился терпеть боль и стал мрачно смотреть в потолок. Его достижениям, пожалуй, можно было позавидовать – он умудрился призвать Врата Рассвета, убить Тараноса (он был уверен, что тот погиб подо льдом), довольно быстро найти Сигфрида, собрать воедино недовольных его командованием и захватить башню Торн, которую Сигфрид при их первом за последние десять лет разговоре с гордостью назвал неприступной. Балиан сам удивился, как легко это вышло. Люди почему-то преданно пошли за ним, и, застав противников врасплох, в рекордные сроки прорвали оборону. Несколько позже Дианта объяснила это тем, что в отряде давно нарастало недовольство, и солдатам для восстания нужен был только руководитель – неважно, какой. Впрочем, сам Балиан приписывал преданность солдат исключительно своим замечательным качествам. Хоть он и не успел пока сразиться лично с Сигфридом, его военачальника он уложил всего в несколько ударов, при этом будучи раненым, и все это видели.

Балиан и сам не знал, чего конкретно добивается. Ему нужно было дать выход нахлынувшей ярости, и он это сделал. Идти на попятный он не собирался и не раскаивался – чего уж тут, он даже никого не убил. Просто занял башню и получил замечательное место для раздумий о том, что ему делать дальше. Пройти через Врата Заката он не мог, ведь они заперты, поэтому мудрее всего было пока забыть об Этериоле. Это оказалось не так уж и сложно. Пыл сражения начисто стирал тоску и обиду, и Балиану удалось забыться в нем. В общем-то, только из-за этого он с такой скоростью мчался прочь от Врат, сокрушая все и вся на своем пути. Так продолжалось до тех пор, пока он не встретил Сигфрида. Их недолгий разговор вызвал у Балиана столь сильную бурю чувств, что он, не медля, повел за собой недовольных людей против короля Галикарнаса.

Единственной заминкой стала Дианта. Балиан не представлял, что с ней делать – он не ожидал, что в башне кто-то окажется. Сторонников Сигфрида выкинули наружу и закрыли все входы и выходы. После этого Балиан, осмотрев территорию и отдав кое-какие приказания касательно охраны, поднялся на самый верх, объявив, что именно там будут его апартаменты. Каково же было его удивление, когда там обнаружилась напуганная шумом борьбы молодая женщина. Впрочем, увидев, кто оказался захватчиком, она мигом успокоилась.

Уставший Балиан ляпнул, чтобы она изволила освободить помещение. Дианта, внимательно посмотрев на него, невыразительным голосом сказала, что его рана нуждается в лечении, иначе дело может обернуться смертельным исходом. Она не станет помогать врагу, заявила Дианта, но ослушаться приказа не посмеет, все-таки, она заложница. Таким образом она намекнула, как получить ее помощь. Сначала Балиан удивился, но потом понял, почему Дианта руководствуется подобной логикой. Смесь гордости и жалости – ей было жаль его, она понимала, что он, несмотря на устроенный переполох, не имеет никаких жестоких намерений, кроме того, ему было всего шестнадцать. В довершение всего, она была осведомлена о том, что он страж Рассвета, прибывший из Этериола. Но броситься ему на помощь, когда он выступал захватчиком, статус и гордость ей не позволяли.

– Расскажи мне о Торгнире, – вдруг сказал Балиан неожиданно даже для себя.

Строго говоря, именно это и стало причиной бунта – по крайней мере, с его стороны. Сигфрид, вместо того чтобы позвать младшего брата, показал Балиану своего сына, после чего небрежно бросил, что тот, кого он ищет, давно умер.

Балиану хорошо помнилось, как Сигфрид обращался с братом, который стремился помогать ему во всем, не имея при этом никаких корыстных мыслей. Может быть, поэтому, услышав такой тон, без тени раскаяния или печали, Балиана охватило самое настоящее бешенство. Он почувствовал, как к глазам подступают злые слезы. Он ненавидел судьбу за то, что та посмела, помимо Розетты, забрать еще и его друга. Но куда больше он ненавидел Сигфрида за этот пренебрежительный тон.

– Что тебе рассказать? – спросила Дианта, выдержав паузу.

– Ну, как он… Как он погиб? Почему? Ты наверняка знаешь.

– Знаю. Но только по рассказам, я здесь не так давно.

– Рассказывай, – потребовал Балиан.

Дианта еще немного помолчала, смачивая чистые бинты в воде, но потом все-таки заговорила:

– Был бунт. Не такой, как сейчас. Короля Сигфрида в это время не было в Галикарнасе. Здесь правила его мать, королева Гертрора. Говорят, восстание было поднято именно против нее. Замок захватили, она пыталась сбежать…

– А Торгнир? – спросил Балиан. – Он тоже был там?

Дианта кивнула. Продолжать рассказ она явно не собиралась, и Балиан снова ее поторопил.

– Давай я продолжу после того, как закончу с твоей раной, – сказала она.

– Нет уж, продолжай сейчас! – не собирался ждать Балиан.

Дианта вздохнула.

– Королева Гертрора не могла не понять, что в целях восставших убить всех претендентов на престол – в первую очередь, конечно, ее. Но она понадеялась, что ее младший сын сможет отвлечь их внимание.

– В смысле? – не понял Балиан. – Торгнир же в сражениях немного… Ну, там же было много народу?

– Говорят, он намеревался бежать и привести людей. Но Гертрора запретила ему выходить из замка. Он не мог ослушаться ее приказа. И пока они расправлялись с ним, она сама попыталась сбежать.

Балиан резко сел. Раненая рука предательски заныла.

– Говорила же, – сказала Дианта, потянувшись, чтобы продолжить перевязку. Но Балиан вырвал руку.

– Ты хочешь сказать, – начал он срывающимся голосом, – что она специально отправила его умирать?

– Так говорят.

– То есть Торгнир погиб, – голос Балиана дрожал, но он не обращал на это внимания, – погиб, потому что его собственная мать использовала его как приманку?! – он в ярости вдарил кулаком по стеклу. По нему пробежала трещина, и сквозь нее тут же просочились капли воды.

– Его не вернуть, – сказала Дианта. – И, раз уж вы были близки, он бы наверняка не обрадовался, что из-за него ты повредил и вторую руку тоже. И так нельзя сказать, что она в порядке.

Она снова принялась за его рану. На этот раз Балиан не дернулся. Он старался притупить возникшие чувства. Дианта была права, если Торгнир мертв, его действительно не вернуть. Все, что он мог сделать теперь – это удостовериться, что все виновники этой грязной истории получили по заслугам.

– И что дальше?

– Король Сигфрид вернулся и освободил город, – сказала Дианта. – Торгнира нашли в замке. Один из восставших рассказал, что они набросились на него целой толпой. Это были доверенные лица короля, они хорошо его знали. Поэтому никто не ожидал, что Торгнир схватится за меч. Ему удалось убить и ранить много людей, прежде чем он умер.

– И что Сигфрид? – Балиан сжал кулаки.

– Ты зря думаешь, что ему все равно. Если ты не заметил, он назвал своего сына Торгниром. Он объявил своего брата героем. Все в стране знают и помнят о нем. Я оказалась в Галикарнасе много позже этого, но, как видишь, даже я все это знаю.

Балиан почувствовал в горле ком. Он хорошо помнил, в какую бесконтрольную панику впадал Торгнир, когда против него выступало больше, чем два человека. Страшно было даже представить, что он испытал, когда на него набросилось столько людей. И все же он смог дать достойный отпор.

Да, Торгнир и впрямь был героем. Но все равно все это казалось ужасно несправедливым. Этого просто не должно было произойти.

– А что с этими… восставшими? – выдавил из себя Балиан, смутно надеясь, что кое-кто еще жив и он сможет отыскать их.

– Разумеется, их всех казнили, – Дианта даже несколько удивилась такому вопросу.

– Значит, ты думаешь, что Сигфриду не все равно.

– Конечно, не все равно, – сказала Дианта. – Когда он узнал обо всем этом, то заточил в темницу свою собственную мать. Некоторые упрекали его за это, но он сказал, что она должна получить по заслугам.

– Где она сейчас?

– Она умерла. Не прошло и полугода. Сигфрид был всем для нее. Говорят, она просто не пережила этого.

– Получается, – Балиан снова начал закипать, – то, что Сигфрид ее запер, шокировало ее до смерти, а то, что она фактически убила Торгнира – нет?

Дианта промолчала. Она не могла ничего к этому добавить, ведь, если верить рассказам, все так и было.

– Все равно Сигфрид живет в свое удовольствие, – Балиану было жизненно необходимо обвинить короля Галикарнаса.

– Разумеется. А что еще прикажешь ему делать?

Балиан не нашелся, что ответить на это. Он не чувствовал себя способным выразить словами свои мысли и чувства. Именно это он ощущал во время побега из Эндерглида, когда жаждал найти Тараноса и отомстить ему за все, именно это на несколько болезненных, полных отчаяния мгновений проявилось под действием Солфорджа. Балиан смутно помнил эти секунды, но они тем не менее навсегда остались в его памяти как одни из самых худших в его жизни.