Княгиня

Мирра Майская

Княгиня

Пролог

Наше время, где-то в Москве.

Я смотрела в его глаза, такие же как в прошлом.

Помнит ли он меня, или совсем нет.

Мне страшно, вдруг если не помнит, то оттолкнёт.

Как я буду жить без этих карих глаз.

Как…

Он так красив, вокруг него кружат девушки, рост и сложение богатырское у моего князя, волос чёрный, как крыло ворона и лицом красен. Мой князь…

Сколько веков минуло с той поры, сколько лет пролетело с первой нашей встречи.

Девятьсот лет....

Помнишь ли ты, как впервые увидел меня, я помню и не забуду даже еще через девятьсот лет…

…Сегодня здесь в этом клубе я впервые, моя подружка Рита притащила меня сюда за компанию. Её парень Артем пришел с другом и его зовут Олег. Я здесь лишь для компании и мне не интересен этот Олег.

Хотя я вру, я бы не пришла сюда, если бы его имя было Максим или Никита. И подруга знает мою слабость к Олегам. И потому я не уверена, что это имя настоящее.

Да, я дергаюсь и таю от одного только имени. Я вглядываюсь в глаза каждого Олега, потому что никогда уже не забуду статного темноволосого князя, ставшего для меня любимым. Тем с чьим именем живу и кого не могу забыть даже в вечности.

Он остался там, в прошлом, откуда я так рвалась домой, не понимая, что оставлю здесь свою любовь и жизнь. Меня пугало это время, непонятное для простой девушки из будущего.

Время, где мне страшно. Время страшных людей и битв. Да, я оказалась там и должна была выжить. Приговорённая к смерти несчастная рабыня. Или княгиня, рядом с великим князем. Пройденный путь, к краю жизни.

Каждым днём – без тебя, каждым сном – не с тобой…

– Посмотри вот туда князь, там будет самая красивая церковь на Руси, да-да самая красная.

Я улыбнулась и заглянула в карие глаза любимого, мы стояли на берегу реки, называлась, которая Клязьма.

– Выдумщица ти моя, – он обнимает меня в ответ.

– А вот там в той стороне, – я показываю в сторону Москвы.

– Будет главный город на Руси, только до этого ещё далече.

Меня сжимают в объятиях сильнее и целуют в щёку.

– А что скоро будет, любимая моя княгиня?

– Вскоре будут ссоры между князьями и раздоры, без единства на Русь придут страшные и сильные враги и будут мучить Русь матушку более двухсот лет. Но мы с тобой князь, не увидим этого уж.

Я печально вздыхаю, две сильные мужские руки разворачивают меня к себе.

– Не печалься, любимая. Я знаю, что буду любить тебя вечность. Даже после смерти, я верю наши души найдут друг друга…

Глава 1

Москва 21 век. Конец декабря.

Я ничем не примечательная девятнадцатилетняя студентка второго курса университет экономики, статистики и информатики, по специальности – компьютерное моделирование. Приехала из провинциального городка, в самой середине России, на учёбу в Москву. Обычная девушка, может немного заучка, немного серая мышка, волосы, вечно собранные в хвост, одета просто, в джинсы и свитшот.

Сегодня с утра в университете предновогодняя круговерть, все спешат перед Новым годом закрыть долги по учебе, потом разъехаться по домам. И мы вместе с подружкой Ритой, тоже сдаем последние работы.

Беготня за преподавателями, пересдача, добавление в курсовую, последних таблиц и данных. К вечеру облегчённо вздыхаю и уставшая, но довольная оправляюсь к станции метро недалеко от университета.

В вагоне, куда я села было мало народа, поэтому я присела в уголок на свободное место, с улыбкой на глазах. Завтра я еду домой, там меня не ждут на новогодние каникулы, так как я должна сдавать сессию. А это три экзамена и ещё два зачёта, но я молодец такая, сдала все досрочно и теперь свободна почти до двадцатого января.

Сейчас выйду из метро и позвоню маме и папе, обрадую мою любимую семью, и скажу, чтобы ждали меня на Новый год. Мне на конечную, нам с девчонками снимать жилье, по карману только на окраинах.

В вагоне я осталась одна, между станциями начинает мигать свет, но меня это не пугает, такое иногда случается. А тут ещё и кроме темноты мы останавливаемся, наверно пропускаем встречный поезд.

Тишина, остановились. Свет перестает мигать. Тишина и темнота…

6677 год от Сотворения Мира – 1169 год от Рождества Христова.

.... Открываю глаза, кругом танцуют люди, в каких-то странных нарядах и одеждах.

Кажется, они поют. Только слова почти не понятны. Что-то похожее на пение православного священника в храме. Поднимаю голову, всё начинает кружиться. Люди мелькают, в руках у них палки с привязанными к ним тряпками.

Поднимаюсь на колени, кругом снег, много снега и эти люди водят хороводы и что-то поют. Сильно болит голова, трогаю себя за затылок.

– Ушиблась, наверно, – помогает мне подняться симпатичная девушка с длинной русой косой.

Она отводит меня в сторону и сажает, на какую-то деревянную колоду. Гладит по голове, и говорит:

– Ти чьих девица? По одёже вижу, ти не наших будешь, – господи, голова то как болит, а она ещё издевается, говорит и слова коверкает.

Смотрю на неё, мне точно не до их игр.

– Мне плохо, потому я выбываю из квеста. Короче, выведи меня отсюда.

Девушка, открыв рот, смотрит на меня.

Начинаю чувствовать, что замерзаю, меня начинает бить лёгкая дрожь. Девушка замечает это и, подняв меня с колоды, она уводит меня в какую-то полуразрушенную низкую ветхую избушку, а сама уходит.

Проходит немного времени и глаза привыкают к полумраку, в углу горит только тонкая лучина.

Сижу и думаю, почему я здесь. А ещё мне кажется, что это совсем неудачный квест.

Девушка вернулась, в руках она держала деревянную емкость похожую на ковш.

Я вскочила на ноги и закричала:

– Скажи своим, что я выхожу из игры. С меня хватит, я так замёрзну совсем.

Девушка вновь посмотрела на меня, как на умалишённую и протянула деревянный ковш.

– Пей, милая. Пей и согреешься.

Она вновь всё это проговорила почти не понятным мне языком.

Я разозлилась, сколько надо мной можно издеваться. Но всё же взяла ковш и понюхала жидкость в нём, опасаясь пить, что-то незнакомое. Кто его знает, что могут подмешать в питьё. Но жидкость вкусно пахла медом и травами.

– Пей пока горячий ещё сбитень.

– Кто? – я переспросила.

– Сбитень, – она вновь, удивляется моей непонятливости.

Ещё раз, понюхав ковш, я решилась и отпила. От волнения в горле пересохло и этот напиток, хорошо помог.

Я вновь осмотрелась вокруг и вижу, деревянный с неровностями стол, рядом скамейка какая-то, в углу ещё одна скамья. На полу шкура какая-то, а дальше даже не знаю, что это такое. Что-то вязанное, похожее на длинный коврик. В голове крутится, такие, наверно в деревнях стелют на пол.

Неважно всё это, вновь встаю и иду к двери, чтобы открыть и уйти отсюда. Когда подхожу к двери, и тяну руку к ручке дверной, вытаращив глаза, смотрю на то, что исполняет функцию ручки.

В голове крутится мысль, кошмар какой-то, где они взяли всю эту рухлядь, кругом одни сплошные раритеты и антиквариат.

Но я всё же решаюсь и открываю, а распахнув дверь, делаю шаг. В лицо ударяет рой острых белых колючек, на улице метель. Сквозь этот рой из белых жалящих пчел, я вижу силуэты двух мужчин, проходящих мимо, странно одетых и обутых.

Делаю шаг к ним поближе, мне нужно попросить их о помощи.

И вдруг слышу разговор их между собой:

– По вся неделя устави на дворе въ гридьнице пир творити и приходити боляро, и гридем, и същьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем, при князи и без князя.

– Бываше множство ит мяс, от скота и от зверины, бяше по изобилью от всего. Егда же подъпьяхуться…

Продолжения не слышу, они уходят

Замираю с открытым ртом, чегоооо?

Блин, что они сказали?

В голове только и крутится, последнее слово – подъпьяхуться.

Наверно это польский язык или словенский. Нет, больше на украинский похоже или белорусский.

Аааа, что это такое вообще?

Вот же я дура, это точно квест. Наняли на работу гастарбайтеров с Украины, это точно украинский.

Успокоившись, закрыла дверь и вернулась вновь на место, куда меня девушка посадила.

Вновь осматриваюсь, в углу печка, на ней что-то похожее на котелок. Ещё в одном углу горит какой-то маленький огонёк. Поднимаюсь на ноги и подхожу, всматриваюсь в этот угол. Что это такое? Никогда не видела ничего похожего.

Напрягая глаза, смотрю на огонек, он висит на цепочке, напомнил мне штуку, которой священник в церкви машет. В церкви я несколько раз была и даже службу слушала. Так вот это то же самое, но поменьше. А дальше за огоньком, стоит деревянный квадратик, размером примерно двадцать на двадцать, а на дереве рисунок на икону похож.

Это икона, прихожу я к такому выводу, и старинная.

Думаю, это избушка-музей. старинных вещей, а организаторы квеста меня сюда погреться отвели. Ну, всё, успокаивайся Марина, говорю я сама себе.

Вновь возвращаюсь на место, где сидела. Осматриваюсь, что это?

Напоминает по форме матрас, лежащий прямо на полу. Только матрас какой-то очень жёсткий.

Решаюсь пощупать его руками, там внутри всё хрустит. Ощупываю жёсткую ткань и нахожу дырочку, вытаскиваю из дырочки сухую траву. Кошмар какой-то, зачем в матрасе трава?

Голова идёт кругом, не могу понять, то ли от холода, то ли от переживаний, меня немного колотит. А потому решаюсь, прилечь на этот матрас. Снимаю свой короткий пуховичок, ложусь. Немного поёрзав, нахожу удобное положение и накрываюсь пуховиком сверху.

Сама не замечаю, как, но я проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь вновь от криков, спросонья даже не получается понять, что происходит. Открыв глаза, смотрю в потолок, в черный потолок. Рядом со мной на матрасе девушка.

Вспоминаю вчерашний день, сначала университет, потом метро и потом уже этот сумасшедший квест.

Тру глаза, и вдруг в этот момент распахивается дверь. На пороге в клубах пара или тумана, мужской силуэт, он смотрит на нас и вдруг как заорёт:

– Чё, поча думати, cе же слышаве?

Он ещё, что-то кричал, но я не могла ничего понять и разобрать. Девушка, спящая рядом со мной, вскочила, что-то ему ответила. После этого мужик исчез, а девушка забегала из угла в угол.

Всё происходило настолько быстро, что я не могла даже понять, что это всё значит.

В следующий миг девушка сунула мне в руку какую-то тряпку и проговорила:

– Одень, – и руками показала, как снизу нужно одеть.

Я развернула тряпку, это была юбка, длинная и завязывающаяся на веревку. Сил на то, чтобы пререкаться у меня не было, и я натянула юбку на себя, прямо сверху на джинсы. Только я закончила, опять дверь в избушку открылась, и внутрь ворвались два мужика, странно одетые и обутые.

Мужики схватили нас буквально за шиворот, меня потянули за капюшон пуховика. Так нас вдвоём, и вытащили на улицу.

На улице уже стояли люди, мельком на них взглянув, отметила, что они одеты все примерно, как и девушка со мной. И мужики, что вытащили нас из избушки, тоже в какой-то странной одежде.

Нас стояло около десяти, разного возраста мужчин и женщин. Четыре мужика ходили перед нами и что-то громко говорили. Грозили нам кулаками и сложенными в руке хлыстами.

Так пройдя мимо раза три, они вдруг замерли. На конях подъехали ещё трое, посмотрели на нас, а затем спустились с коней.

Один невысокого роста, но крепкий и коренастый подошел ко мне в плотную и стал разглядывать, как обезьянку в клетке. Я чуть смутилась от такого пристального мужского внимания. Немного помявшись на месте, кашлянула и проговорила:

– Мужчина, можно вас попросить отойти.

Мужик открыл рот и завис так.

А потом заорал, что-то остальным и все семеро тут же подбежали к нам, все уставились на меня. Я не выдержала:

– Мальчики, я бы предпочла выйти из квеста.

Коренастый мужик, схватил меня и заорал:

– Соглядатай!1

Я открыла рот, меня возмутило, что меня обозвали. Нет, я не знала, что такое соглядатай, но чувствовала, это оскорбление. Пока я была в замешательстве, соображая, что ответить, этот мужик меня ударил в живот.

Мне было настолько больно, что я сложилась пополам и застонала. Остальные мужики тоже накинулись на меня, посыпались удары, от которых я упала на снег.

– Мечники речи не думы лихое. Изуметися она2.

Не знаю, что она говорила, но мужики отступили, сверкая на меня глазами.

–Поэхали есмы на двор гнэ.

Конные вскочили в сёдла, переговорили между собой, а остальные схватили меня с земли, девушку со мной и вместе с остальными стоявшими, стали нас гнать вперед кнутами.

С трудом поднявшись с земли, я практически бегом побежала вперед, подгоняемая криками и щелчками кнутом.

Бежать по неутоптанному снегу было тяжело, я быстро устала, избитое тело болело. Несколько раз вытирала нос, разбитый в кровь.

Не выдержав всё это издевательство, я закричала на мужчин с кнутами:

– Вам это так с рук не сойдёт, я на вас в суд подам.

Тут же ко мне подъехал коренастый мужик, и с высоты лошади, на которой сидел, произнёс:

– Молчати дурная, иль тута тебя отдрюкаю3, – мужики вокруг заржали, как кони.

До меня дошёл общий смысл, сказанного и только открыла рот, чтобы послать его подальше, как за руку меня схватила та девушка из домика.

– Рыци им ти моиа сэстра4, -тихо прошептала мне на ухо.

Мне подумалось, она хочет, чтобы я им сказала, что мы сёстры.

–Сє сэстра мои, она изуметися5, – это она уже мужикам.

Я думаю, это она сказала, что я её сестра.

В это время мой взгляд упал в сторону от дороги, по которой нас заставляли бежать, и я вновь впала в какое-то шоковое состояние. По бокам от дороги шёл неровный ряд из вырытых в земле землянок, были видны только входы в землю и торчащие из земли травяные копны, я решила, что это крыши. Труб не видно, но из входов, хоть и закрытых валил пар.

Домов подобно тому, где я ночевала, было штук шесть, а остальные, около двадцати, были вырытые в земле. Осматриваюсь, отчего останавливаюсь, запинаюсь и падаю.

– Стояти, – раздается крик того самого, мужика коренастого, что обещал меня отдрюкать.

Думаю, он у них главный, а потому от страха меня немного потряхивает. Когда он спускается с коня и вновь подходит ко мне, трясусь, как заяц, глаза думаю из орбит вылезают.

– Несмысла, младоумеъна суще6, – это он мне.

Затем подъезжают запряженные в сани лошади и нас начинают толкать к ним. Я пытаюсь немного сопротивляться и получаю удар кнутом, отчего вскрикиваю. Слышу, как мужики на лошадях смеются. Девушка. назвавшаяся моей сестрой, за руку тянет меня к саням.

Нас всех загрузили в сани и куда-то повезли. Я выглядывала из саней, разглядывая, куда нас везут. Почти ничего не видно, один белый снег вокруг.

Посмотрела на девушку, что пыталась меня спасти от мужиков, назвав сестрой. Нужно хоть познакомиться, и я повернулась к ней:

– Я Марина, а тебя как зовут?

Девушка смотрит на меня, будто ничего не понимает. А я глубоко вздыхаю и думаю, из какого же она глухого места Украины или Белоруссии, что даже русский язык не знает.

И тут меня осеняет догадка, может это секта какая-то, меня в неё забрали и живут по каким-нибудь своим староверческим обычаям. А блин, точно староверы они.

Так надо проверить, как они крестятся, сколько пальцев два или три ко лбу прикладывают. Сейчас я выведу их на чистую воду…

Нет, погодите. Поворачиваюсь в санях на спину и смотрю в небо…

А если они украинцы или белорусы, они как крестятся, я не знаю…

Ооо, – вырывается у меня стон, потому, как каша в голове.

Надо мной склоняется лицо, всё того же коренастого.

– Аааа, черт напугал – ору потому, что не слышала, улетев в своих мыслях, как он подъехал на коне.

– Не кричати дурная, не чертыхайся7, – он отпрянул от меня.

– Отвали от меня идиот, хватит уже говорить не по-русски. Нормально говорите. Вы вообще кто? Украинцы или белорусы?

– Не разуметь ась она глаголит8.

– Хватит, – ору я и начинаю плакать.

У меня истерика, не помню, чтобы мне было когда-то так плохо. Слышу, как вокруг что-то говорят, но не могу остановиться.

Меня обнимает девушка, назвавшаяся сестрой, похлопывает по спине, успокаивая. И потихоньку я успокаиваюсь, перестаю всхлипывать.

Смотрю на неё, вытираю слёзы и вновь пытаюсь познакомиться.

– Марина, – показываю рукой себе на грудь.

– Ефросинья, – показывает на себя, та в ответ.

– Вот и познакомились, Ефросинья, – указываю на неё.

– За знакомились, Марья, – тычет пальцем в меня.

Ладно, пусть Марья. Хоть, что-то. Мария, Маруся или Мафаня мне уже всё равно.

Марья – или сумасшедший дом.

Не знаю, сколько прошло времени в дороге, но я очень устала. Избитая, замёрзшая уснула, правда ненадолго. Разбудила меня Ефросинья, легонько подёргав за рукав.

Спустившись с саней, поняла вокруг ограда и мы внутри, и я уже не сопротивляясь пошла за группой людей, нас распределили в два помещения. Мужчин загнали в землянку и закрыли. Женщин в низкий завалившийся сарай. Мы с сестрой моей Ефросиньей уселись сено на полу настеленное.

Прошло немного времени, в сарай зашёл мужик, и схватил меня за руку, потянув за собой. Сказать, что я была испуганна, это ничего не сказать. От испуга я громко заорала и заревела, слезы хлынули градом, и я вцепилась в руку Ефросиньи, мертвой хваткой. Мужик был не слабый и так, нас двоих и вытащил из сарайки.

Уже на свежем воздухе, меня и сестру мою, мужик пытался растащить. Крики мои, Ефросиньи и мужика разносились по всей округе. Раздался громкий и зычный голос:

– Отрешати9, – как я поняла, это был коренастый мужик.

Мужик отпустил, я стояла, вытирая сопли и слёзы, пытаясь успокоить своё рыдание. Коренастый у них я так поняла главный, подошёл ближе.

Сказал, что-то мужику, тянувшему меня, тот в ответ согласно кивнул головой. А затем повернулся к Ефросинье и проговорил:

– Младоуменъа суще10? – и махнул головой в мою сторону.

– Яко има твое? – это он уже мне, и я увидела, как улыбка коснулась его губ.

От происходящего, от того что всё это никак не могло уложиться в моей голове. А потому, я просто стояла и на него смотрела.

– Есмь Марья, – это сестра Ефросинья.

Коренастый посмотрел на меня, прищурив глаз, и провёл рукой по моей голове, отчего я впала в ступор. Или я дура, или мужик ко мне подкатывает.

Точно я дура, потому как стояла, уставившись на него и хлопала ресницами.

Коренастый отошёл, тот что меня тащил, подтолкнул легонько меня и сестру мою к другому сараю, покрепче и побольше.

В этом сарае был настелен деревянный пол, в углу большая копна сена, а ещё было тепло, что было странно.

Немного обвыкнув, я огляделась, расстегнула пуховик и осталась в джинсах и свитшоте, поверх джинсов юбка длинная до пят. В юбке с непривычки неудобно, она на мне аж по земле волочётся, как не подгибаю, спадает.

Устроившись на сене, рядом с Ефросиньей, я решилась заговорить, тихонько шепотом:

– Фрося, а когда квест закончится?

Она в ответ покосилась на меня, но промолчала.

Я продолжила, прям ей в ухо.

– Камеры везде пишут?

Девка заёрзала на сене и заговорила:

– Люба ти старшому мечнику Марья11.

– Чего? – надоел мне их не понятный язык.

– Мечник? – я указала пальцем на дверь.

– Старшой, – подтвердила она.

Я закрыла глаза и улеглась на сено. В голове крутились её слова, мечник, старшой. Очень похоже на старшего воина с мечом. Так и решила про себя старший воин он.

Так, что она там ещё говорила? " Люба ти" – что это может быть? Люба? Марья я же.

" Люба ти старшому мечнику Марья" – повторяю про себя.

Подскочила на сене, как ужаленная.

– Люба? – тычу в себя пальцем.

– Старшому мечнику? – округлив глаза, смотрю на Ефросинью.

– Ти, – говорит она в ответ.

– Вот поверь мне, совсем это не смешно, – говорю, а сама падаю вновь на сено.

Не знаю, сколько времени прошло, час или два. Попыталась уснуть, но сон не шёл, по мне так квест был очень жёсткий. Я пыталась сообразить, кто меня на него отправил, или может я сама на него записалась и потом забыла. Ничего не вспомнив и не сообразив, лежала с закрытыми глазами.

Вдруг дверь, скрипнув, открылась, на пороге показался старшой мечник, в руках чашку держал, из неё валил пар, я поднялась, присела. Он подошёл ко мне и сунул чашку в руки, потом достал из-за пояса деревянную ложку и положил в чашку.

– Еси, – сказал и присел рядом на сено и уставился на меня.

Глубоко вздохнув, в ужасе смотрела на него. Но в животе так заурчало, организм отреагировал на запах еды, и я перевела взгляд на чашку.

– Спасибо, – глянула на мужика, тот сидел с открытым ртом.

– Ну, это то самое…– замялась я.

– Благодарю, – может так поймёт, подумала.

– Еси, – повторил, а сам всё смотрел на меня.

Достал, если честно.

Посмотрела на еду в чашке, там была каша, похожа на плохо очищенную перловку с мясом. Запах был не плохой, пахло дымом, с костра видимо. Очень хотелось, есть, около суток во рту не было и соринки маковой.

Зачерпнула ложкой деревянной кашу и в рот, чуть не подавилась оттого, что мне смотрели в рот. Но было ещё, отчего я с трудом проглотила мясную кашу, несолёная она была.

Сварена не плохо, но несолёная и жирная. С трудом съела три ложки, а дальше не знала, что делать. Он мне еду принёс, а я отказываюсь. Как-то неудобно, вроде бы.

Ещё две ложки каши проглотила, ругая себя, какая я избалованная и привередливая в еде.

– Благодарю, – протянула мечнику чашку.

Он продолжал смотреть на меня, так и не взял чашку.

– Даи э эи12. – произнёс.

– Въдажь ми13 – это Ефросинья.

Она взяла у меня из рук чашку, и по характерным звукам я поняла, она кушает.

Мне было не уютно, под пристальным взглядом мужика, сидевшего рядом, и чтобы сгладить ситуацию, решила заговорить.

– Мечник, – я ткнула в него пальцем.

Он в ответ удивлённо поднял бровь, и даже рот открыл.

– Марья, – ткнула в себя пальцем

– Марья, – он повторил и улыбнулся.

Я в этот момент глянула на него, пытаясь рассмотреть.

Крепкий с широкой грудью, волос соломенного цвета, голубоглазый, кожа обветренная, на улице много находится, подумала.

–Хотю ти быти наказателе, не изуметися ти14.

Я вдохнула глубоко, потому, как устала от непонятного языка. В голове рой мыслей.

Уж поняла, ми это мне, ти это тебе, тебя.

" Хотю ти быти наказателе" – это похоже, на хочу тебя наказать.

" Не изыметися ти" – это похоже не изменишься ты,– размышляю.

Ааа, может, не извинишься ты? Точно.

"Он хочет меня наказывать, если я не извинюсь".

Вот же засада, что делать то? Надо с ним пообщаться, может он отмякнет немного.

– Ти старшой мечник, – показала вновь на него.

– Ти девица Марья, красна девица, – он протянул руку и коснулся моего лица, провёл шершавыми пальцами по моей щеке.

Я отшатнулась, а он проговорил:

– Не бои ся, не вбыдлю, Марьюшку, – он подвинулся ко мне, и продолжал смотреть на меня.

Я испуганно стала отодвигаться.

– Сэ сэстра мои, не вдыбле лихое15, – это Ефросинья, сунув ему в руки пустую чашку.

– Нъ ли ти чьто то речи, а мълчи, 16– это мечник, ей ответил зло, встал и ушёл.

Вышел, а мы с сестрой, названной улеглись на сено, я долго лежала, мне не спалось. Сердце бешено отбивало ритм, меня пугало происходящее. Но усталость сделала своё дело, и я уснула, с надеждой на то, что поутру, всё это закончится.

Утро встретило нас свистом, топотом лошадиных копыт и криками о помощи. Мы вскочили с Ефросиньей, я бросилась к двери, желая убежать, как можно дальше. Но меня отдернули от двери с силой, и я упала на сено. На корточках сестра поползла в середину копны сена, за руку тянув, меня за собой. Сколько мы лежали в сене, не знаю, чтобы дышать сделали отверстия.

Прошло не мало времени, но вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился мужик, на вид ещё страннее предыдущих, в его крови была похоже, какая-то не понятная мне, смесь азиата и европейца.

Мои уважаемые и любимые читатели, в книге я попыталась воссоздать разговорный древнерусский язык. Сделать это любителю, достаточно тяжело. Возможно, больше вышла украинская или белорусская речь. А потому приношу свои извинения носителям этих языков, за неправильное использование или трактовку букв и слов.

За использование в разговорной речи татарских слов, ассоциируя с половецкой речью это моя фантазия, историками в точности, не установлено на каком языке говорил этот народ.